Цитатник Юнга. Изречения, максимы, афоризмы

Т. Э. Мариносян, 2023

Сборник изречений, максим, афоризмов одного из величайших мыслителей современности – Карла Густава Юнга. В этой работе собраны материалы, почерпнутые из трудов К. Г. Юнга, его воззрения на природу, культуру, этику, науку, религию, и другие сферы знания. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Религия, вера, церковь

1

Личность, корни которой не уходят в Бога, не может самостоятельно сопротивляться физическим и нравственным соблазнам этого мира. Для этого ей нужно внутреннее, трансцендентальное ощущение, которое только и может защитить ее от неизбежного растворения в массе. (23, 67)

2

Мы верим, что мы можем высказывать суждения о Боге, давать ему определения, формировать о нем мнение, отличать его как единственно верного от всех прочих богов. Думается, настала пора начать понимать, что, когда мы говорим о Боге или о богах, мы говорим о спорных образах из психоидного царства. (2, 588)

3

Там, где не признают Бога, рождается мания эгоизма, а мания превращается в болезнь. (14, 194)

4 Истинная человечность есть крайняя отдаленность и отличенность от Бога. (16, 293)

5

В своем человеческом инобытии Бог настолько далек от самого себя, что вынужден с предельной самоотдачей снова искать самого себя. (16, 293)

6

Две мировые религии, буддизм и христианство, каждая по-своему, отвели человеку центральное место, а христианство развило эту тенденцию созданием доктрины о том, что Бог стал не кем иным, как человеком. Никакая психология в мире не может соперничать с достоинством, которым наделил человека сам Бог. (2, 589)

7

Объявлять бога абсолютным означает то же, что ставить его вне всякой связи с человеком. Человек не может воздействовать на него, и он не может воздействовать на человека. Такой бог был бы совершенно незначительной вещью. Таким образом, оправданно было говорить лишь о боге, который соотносится с человеком, как и человек — с богом. Христианское представление о боге как «отце небесном» превосходно выражает относительность бога. Совершенно не считаясь с тем фактом, что человек может составить себе представление о боге не больше, чем муравей — о содержимом Британского музея, страстное желание объявить бога «абсолютным» возникает только из опасения, что бог может превратиться в «психологического». Это, конечно, было бы рискованно. Зато абсолютный бог вообще нас не касается, в то время как «психологический» бог был бы реальным. Такой бог мог бы достать до человека. У церкви, кажется, есть магическое средство избавить человека от такой возможности, ибо говорится ведь, что «страшно попасть в руки Бога живого». (19, 309)

8

Религиозный человек должен был бы свыкнуться с мыслью, что не является монархическим владыкой в своем доме, что решает все-таки не он сам, а Бог. Но много ли осталось тех, кто готов на деле положиться на волю Божию, кто не придет в смущение, объясняя ею свое решение? (3, 154)

9

Мне представляется по меньшей мере весьма маловероятным, что когда человек говорит «Бог», то результатом этого является существование именно такого Бога, каким он его воображает, или что этот человек обязательно говорит о реальном существе. В любом случае он никогда не сможет доказать, что в метафизическом мире существует нечто, соответствующее его утверждениям, точно так же как никто не сможет доказать ему, что это не так. Таким образом, это в лучшем случае вопрос nоn liqet (требует выяснения), и при этих обстоятельствах, а также принимая во внимание ограниченность человеческого знания, мне представляется разумным с самого начала предположить, что наши метафизические концепции являются просто антропоморфными образами и представлениями, которые либо вообще не выражают трансцендентальные факты, либо выражают их крайне гипотетически. И в самом деле, мы уже знаем, что даже окружающий нас физический мир не обязательно точно совпадает с нашим его восприятием. (2, 584)

10

Дело в том, что понятие бога в конечном счете является необходимой психологической функцией, иррациональной по своей природе, которая вообще не имеет ничего общего с вопросом о существовании Бога, потому что на этот последний вопрос человеческий интеллект никогда не мог дать ответа. Но еще менее он был способен дать хоть какое-нибудь доказательство Бога. Сверх того, такое доказательство также излишне; идея о какой-то сверхмогущественной божественной сущности наличествует повсеместно, пусть даже не сознательно, а бессознательно, потому что она есть архетип. Ибо что-то есть в нашей душе от верховной силы, и если это не осознанный Бог, то по крайней мере это «чрево», как говорит ап. Павел. Я считаю поэтому, что куда как мудрее осознанно признать идею Бога; ведь в противном случае богом просто станет что-то другое, и, как правило, что-нибудь очень недалекое и глупое, что бы там ни понапридумывало «просвещенное» сознание. (5, 301)

11

Физический мир и мир воспринятый — это две очень разные вещи. Знание этого никак не способствует нашей уверенности в том, что наша метафизическая картина мира соответствует трансцендентальной реальности. Более того, сделанные о последнем заявления настолько разнообразны, что, как бы мы ни старались, нам не понять, кто прав. Организованные религии поняли это уже давно, и потому каждая из них утверждает, что она является единственно верной и, в довершение всего, что она является не просто человеческой истиной, а истиной, открытой непосредственно Богом. Каждый теолог говорит просто о «Боге», стараясь, чтобы все поняли, что его «бог» и есть тот единственный, настоящий Бог. Но один говорит о парадоксальном Боге из Ветхого Завета, другой о воплощенном боге любви, третий о Боге, у которого есть божественная невеста, и так далее, и каждый критикует другого, но никогда не себя. (2, 584)

12

Истоком действительной веры является не сознание, а спонтанный религиозный опыт, в котором переплетаются чувства верующего и его непосредственная связь с Богом. Тем самым возникает вопрос: есть ли у меня вообще религиозный опыт и прямая связь с Богом, а потому и уверенность в том, что для меня есть спасение от растворения в массе? (3, 155)

13

Наш интеллект уже с давних пор знает, что нельзя правильно помыслить Бога, не говоря о том, чтобы представить себе его существование и то, как Он действительно существует. Существование Бога раз и навсегда остается вопросом, на который нельзя ответить. Однако consensus gentium (согласие народов) говорит о Божественном со времен Эона и будет говорить об этом до скончания веков. (5, 301)

14

Богов, к которым мы могли бы обратиться за помощью, больше нет. Великие религии мира страдают от растущей анемии, потому что боги-покровители бежали из лесов, рек, гор, животных, а богочеловеки скрылись под землей в бессознательном. Мы дурачим себя, считая, что они ведут постыдное существование среди пережитков нашего прошлого. Нашей сегодняшней жизнью владеет Богиня Разума, наша величайшая и самая трагическая иллюзия. Мы уверяем себя, что с помощью разума «завоевали природу». (26, 114)

15

Несмотря на все заверения в обратном, Христос является не объединяющим фактором, а рассекающим «мечом», который отделяет духовного человека от физического. Алхимики, которые в отличие от некоторых наших современников были достаточно мудры, чтобы заметить необходимость и уместность дальнейшего развития сознания, крепко держались за свои христианские убеждения и не сползали на более бессознательный уровень. Они не могли и не стали бы отрицать истинность христианства, по причине чего неверно было бы обвинять их в ереси. Напротив, они хотели «реализовать» присутствующее в идее Бога единство, пытаясь соединить unio mentalis с телом. (2, 577)

16

Согласно христианскому воззрению Бог есть любовь. Если бы не знать, что за огромное значение имела и имеет религия, то смешным показалась бы эта странная игра с самим собой. В этом должно заключаться нечто, что не только вовсе не смешно, но в высшей степени целесообразно. Носить бога в себе означает очень многое: это служит ручательством счастья, власти, всемогущества, поскольку этими атрибутами наделяется божество. Носить бога в себе означает почти то же, что быть самому богом. В христианстве, где правда по возможности вытравлены грубочувственные представления и символы (что является, по-видимому, продолжением символической бедности иудейского культа), можно отыскать явные следы этой психологии. (12, 98)

17

Искупление, как я уже указывал, лежит только в полном признании своей вины. Mea culpa, mea maxima culpa! («Моя вина, моя большая вина»). В искреннем раскаянии обретают божественное милосердие. Это не только религиозная, но и психологическая истина. (3, 195)

18

…религии должны все вновь напоминать о происхождении и об изначальном характере духа — чтобы человек никогда не забывал, что он втягивает в свою сферу и чем он наполняет свое сознание. Ведь не он сам сотворил дух, но дух делает так, что человек творит; он дает ему импульс и счастливое наитие, упорство, воодушевление и инспирацию. Но он так проникает в природу человека, что тот оказывается перед сильнейшим искушением думать, будто он сам и есть создатель духа и будто он его имеет. В действительности же прафеномен духа завладевает человеком, и притом точно так, как физический мир, будучи якобы услужливым объектом человеческих умыслов, на самом деле налагает на свободу человека тысячи оков и становится навязчивой идеей. Дух грозит наивному человеку инфляцией, чему наше время дает поучительнейшие примеры. Опасность тем больше, чем сильнее внешний объект приковывает к себе интерес и чем сильнее забывают, что рука об руку с усложнением наших отношений к природе должно идти таковое же наших отношений к духу, чтобы создать необходимое равновесие. (7, 207)

19

Религии являются великими системами, исцеляющими болезни души. Неврозы и подобные им заболевания возникают под воздействием психических сложностей. Но если какая-то догма обсуждается и ставится под сомнение, она утрачивает свою целительную силу. Человек, который больше не верит, что Бог, познавший страдание, сжалится над ним, поможет и успокоит его, придаст смысл его жизни, слаб — он становится добычей своей слабости, превращается в невротика. Бесчисленные патологические элементы среди населения являются одним из наиболее мощных факторов, подкрепляющих психологические тенденции нашего времени. (11, 256)

20

Древние религии с их возвышенными и смешными, добрыми и жестокими символами ведь не с неба упали, а возникли из той же человеческой души, которая живет в нас и сейчас. Все эти вещи в их праформах живут в нас и в любое время могут с разрушительной силой на нас обрушиться — в виде массовых суггестий, против которых беззащитен отдельный человек. Наши страшные боги сменили лишь имена — теперь они рифмуются на «-изм». Или, может быть, кто-то осмелится утверждать, будто мировая война или большевизм были остроумным изобретением? (19, 273)

21

Смысл религии заключается в том, что человек полагается на иррациональные факты и подчиняется им. Эти факты не относятся впрямую к социальным и физическим условиям; в гораздо большей степени они касаются психической позиции индивида. Но занять какую-либо позицию по отношению к внешним условиям можно только в том случае, если за пределами этих условий существует некая контрольная точка. Религия предоставляет (или претендует на это) такую точку, тем самым давая индивиду возможность высказывать суждение и принимать решение. Она создает резерв против реальной и неотвратимой силы обстоятельств, перед которой беззащитен любой человек, живущий только во внешнем мире и не имеющий никакой другой «почвы» под ногами, кроме тротуара. Если кроме статистической реальности не существует никакой другой, то тогда сила, авторитет, власть тоже существуют в единственном числе. Значит, существует только одно условие, а раз никакого противоположного условия нет, то суждение и решение являются не только излишними, но и невозможными. Тогда индивид просто не может не стать статистической единицей и, значит, «клеточкой» Государства или любого другого абстрактного принципа порядка. (23, 65)

22

Как это ни странно, парадокс является одной из наших величайших духовных ценностей, тогда как единство мнений есть признак слабости. Поэтому религия становится внутренне обедненной, если теряет или смягчает свои парадоксы; но их приумножение обогащает, потому что только парадокс ведет к максимально верному пониманию полноты жизни. Отсутствие неясности и противоречий односторонне и потому непригодно для выражения непостижимого. (20, 33)

23

…религиозный миф — одно из величайших и значительнейших созданий человечества, которое, хотя и обманчивыми символами, однако все же дает человеку уверенность и силу, чтобы противостоять чудовищу, которым является мир в его целом, и не быть раздавленным им. Хотя символ, с точки зрения реальной действительности, и обманчив, однако психологически он — истина, ибо он всегда был мостом, ведущим ко всем величайшим достижениям человеческого духа. (12, 235)

Конец ознакомительного фрагмента.