Лента Мёбиуса. Социальная драма

Ярослав Шумахер

Сумасшедший роман-откровение посвящен Виктору Пелевину и легенде Российского театра и кино, режиссеру и сценаристу Ренате Литвиновой.

память

Память всеобъемлюща, и человек барахтается как насекомое в общей памяти человечества не в силах выбраться, будто в липкой паутине. И также личная память, которая вплетается во все поворотные события жизни, и потом нет времени, это все расхлебать до конца, претворить во что-то целостное и осознать. Это личное эго прорастает под кожу, въедается во внутренности, поэтому, когда Цадик познакомился с Мари, ассоциативная память сразу навела мосты, даже с первой его любовью, Марией, хотя между ними не было и йоты сходства. Но Цадик уже считал это знакомство подарком свыше, и ведь перед отъездом последний денежный заказ, клиентка тоже была Мари. Цадик в юности был совершенно не суеверным, однако в свете последних нескольких лет стал набожным и даже чересчур беспокойным. Нервы его были расшатаны многолетней неусыпной войной с сетевыми клонами, и потом с конкурентами, в итоге, ещё с больным отцом, поэтому храмы стали неотъемлемой частью его жизни.

Но на Мысхаку не было храмов, было море, и была Мари. И лёгкая дружба их началась с мороженого.

Цадик добирался до общего пляжа, до придорожной стены и палаток, обычно покупал мороженое для Мари, каждый раз подыскивая ей что-нибудь новенькое. Он с каким-то предвосхищением брёл по дороге, наигрывая какие-нибудь пассы на гармонике, и уже думал о том, как Мари примет вновь его скромное подношение, улыбнётся, сверкнув белыми зубами, и даже перекрестится. Мари была скромна, и здесь была вынуждена работать, в то время, как Цадик был совершенно расслаблен. Так и во второй день знакомства Цадик все же решил исследовать окрестности пляжа, на котором до этого не появлялся, прогуляться вдоль бухты. Поэтому, он пролетел мимо павильонов, едва приметив Мари, в ее неприхотливой обстановке возле зеркала, лишь кивнув ей невзначай. Цадик теперь маневрировал, он, будто обозначал своё присутствие и исчезал на время, так он вышел на тротуар у шоссе, и направился вдоль торговых палаток, магазинов и закусочных. Теперь его интересовал весь этот торговый сервис, хотя ценник и был запредельный на все, в том числе на вино, по тысяче за бутылку местного разлива, Цадика это не удивило. Креветки, к примеру, стоили от 170 до 340 рублей за сто грамм. Цадик прошёл до конца гостиничного туристического прибрежного комплекса, с дороги он наблюдал сам пляж, и спектр нехитрых развлечений, катамараны, надувные таблетки и банан, которые скутер таскал по воде на верёвке. Бары и закусочные соседствовали с дорогой, а через дорогу возвышался горный лесной массив, на котором располагались отели, ещё бары и рестораны. Цадик добрался до поворота в город и повернул назад, однако это была не вся Широкая балка, дальше вдоль побережья также была около курортная жизнь. И на обратном пути он зашёл в один из магазинов, чтобы купить по мороженому себе и Мари.

И вот немного фривольно и осанисто Цадик уже летел с мороженным к Мари, которая, кстати, болтала по айфону без умолку. Однако в этот раз он ее подловил вовремя, завернул к ней, предложил мороженое, и опять Мари расплылась в благодарной улыбке. И Цадик решил исследовать неброский торговый павильон, в котором продавались тату, сувениры, шляпки, нехитрая бижутерия, игрушки и даже цветные косы. Мари заплетала косички девочкам, на африканский манер, однако клиентов в тот день не было, и она скучала. Цадик проворно сунул свой нос всюду, пока Мари уплетала мороженое, и по-русски Мари говорила с огрехами, поэтому он не выспрашивал у неё много, а больше наблюдал. Мари была в длинном цветном балахоне свободном до пят по типу широченных штанов, также с подобранными в хвост мелкими вьющимися косами, с плотными руками и округлыми плечами, массивными бёдрами. Цадик любовался ее тяжеловесной грации, он будто попадал в поле ее магнетизма, из которого не хотелось выпадать. И потом он отходил к краю бетонной стены, за которой разворачивался пляж, и которая служила естественным кордоном, бывало, садился на этот широкий бетонный уступ сверху, и оставался с нею до конца смены. Цадик обычно приходил к ней вечером, чтобы потом забрать ее и проводить в пансионат.

Конец ознакомительного фрагмента.