История одной переписки

Янка Рам, 2020

Когда-то давно у них не сложилось. Больная страсть дошла до апогея, и их взорвало, раскидав сначала на куски, а потом – по разным странам и жизням. Спустя много лет она – счастлива замужем, он – бежит от себя. И когда становится чертовски невыносимо и бессмысленно, его непослушные пальцы набирают…

Глава 5 — Боль моя любимая

Две тысячи сто девяносто четвёртый.

Спасибо за поцелуй, Женечка…

Хочется спать. Но я встаю. Холодный душ раздражает. Делаю воду горячее. Ещё горячее. Довожу до точки терпения и резко переключаю на ледяную. Шокирует и бодрит.

Открываю жалюзи. На моей кухне просторно, светло и стерильно. Оттягиваю шарик маятника. Отпускаю. Равномерный металлический стук успокаивает. Открываю окно. Привык варить кофе сам. Новая кофеварка стоит, как декорация.

На окне лежит несколько книг. У самой стены, аккуратной пирамидой. Минуту решаю — какая из них? Настроение для Ницше. Открываю сразу в середине.

«Возлюби ближнего своего» — это значит, прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» — И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

Моя любовь не совершенна. Но я очень стараюсь.

На моей кухне двое часов — Неаполь и Новосибирск. Я осознаю, что это перебор. Но мне плевать.

Маятник щёлкает металлическими шариками. Сегодня у меня сеанс. Они мало помогают. Это моя вина. Не хочу, чтобы меня лечили от НЕЁ. Это кощунство. Наверное, стоит их прекратить. Но они уже вошли в образ жизни.

Пролистываю почту. Взгляд в очередной раз останавливается на письме от Бруно. Её телефон. Это так просто — набрать номер, и: «Здравствуй, Женечка…» К горлу подкатывает ком от одной только мысли. Беру телефон, вбиваю запомнившиеся с первого взгляда цифры. Палец гладит кнопку дозвона. Мне нужно её разрешение. Чувствую запрет и не могу. Ни писать, ни звонить, ни искать встреч. На всё запрет. Я — умирающий от голода зверь, перед которым стоит чашка с едой. Но ошейник шипами внутрь душит и рвёт, не позволяя приблизиться. За что ты так со мной, моя девочка? Есть, за что… Я это всё тебе прощаю. Я принимаю. А ты? Прощаешь?

Палец вместо дозвона нажимает «сохранить». Имя? «Боль моя любимая».

— Почему Вы не хотите говорить об этой женщине, Олег?

— Не хочу, чтобы Вы её комментировали.

— Я не буду посягать на её образ. Только задавать вопросы, чтобы Вы послушали свои ответы на них. Это поможет Вам взглянуть шире на ситуацию.

— Хорошо.

Может и стоит попробовать.

— Давайте ещё раз начнём сначала. Вы можете отметить какую-то точку как начало заболевания?

— Конкретно — нет. Я жил и учился в интернате, в Европе. Это было решение родителей. Они хотели хорошее образование для меня. Мне приходилось делить пространство с большим количеством детей. Это раздражало. Ничего сделать было нельзя. Раздражение стало хроническим.

— И Вы подсознательно искали способы его унять, — утвердительно кивает он.

— Да.

— Тогда появилась эта маниакальность с порядком?

— Это давало мне ощущение контроля над своей жизнью.

— Насколько сильно это было выражено?

— Незначительно. Иногда я забывал об этом. Иногда загонялся.

— Как это воспринимали окружающие?

— Никак. На чужое пространство это не распространялось. В своё я никого не пускал.

— После интерната Вам приходилось жить с другим человеком?

— Нет. Только с ней. Уже в зрелом возрасте. Не постоянно. Со мной тяжело. Мы то съезжались, то разъезжались. Она чувствовала, когда меня нужно оставить. Я всегда был против. Но она решала по-своему.

— Ваши ощущения рядом с ней? Перечислите пять-шесть ассоциаций.

— Ощущения…

Уплываю в прошлое.

— Свободы… чуда… спокойствия… смысла… принадлежности чему-то важному… и… пьянящего, неограниченного секса. Во всём.

— Это сексуальная зависимость.

— Нет.

— Она была сексуально развязной?

— Она была сексуально… незаштампованной и уверенной в нас. Любопытной, игривой, чувственной, глубокой, наивной и открытой. Она шла за своими ощущениями, не теряя себя. Иногда я вёл её, иногда — она меня.

— Это сексуальная зависимость.

— Не сексуальная.

— Неклассические формы секса?… Доминирование?..

— Да. И не только.

— Ваши самые яркие сексуальные переживания связаны с ними?

— Мои самые яркие сексуальные переживания связаны с нашим первым, вполне классическим и скромным, сексом.

— Почему ваши отношения завершились?

Сглатываю ком в горле.

— Не знаю. Она так захотела.

— Что Вы чувствуете, потеряв эти отношения?

— Эмоциональную пустоту.

— Вы пытались её переубедить? Наладить вновь отношения?

— Нет.

— Почему?

— Я уже говорил. У меня случился аффект. Я не помню, что делал. После этого мы не общаемся.

— Вы хотите вспомнить? Я могу помочь.

— Нет.

Свободная минута на работе. Включаю телефон, просматриваю смс. Среди нескольких незначительных одно бросает кровь в лицо. Кристина. Крис была нашим другом. И, периодически, любовницей. Но больше другом.

И… Словно кто-то бросил камень в нашу с Женей реальность, и пошли круги. Я пропустил этот камень, но чувствую волны от него.

Крис пишет редко, на дни рождения. По моим скупым ответам понятно, что общаться я не хочу. Она давно замужем и живет в Штатах.

«Привет, Олег. Захотелось написать. Просто так. Надеюсь, у тебя всё наладилось».

Делаю то, что не делал никогда — нажимаю дозвон.

— Да? — удивлённый голос.

— Привет, Крис.

— Удивил…

— Сам удивляюсь. Как твои дела?

— Отлично. Бейбик у меня уже взрослый. Два года. Это, конечно, не самая ценная для тебя информация, — смеётся Крис.

— Почему? Очень рад за тебя. Муж справляется с тобой?

— Хочешь помочь?

— Уволь!

— Да, всё хорошо… Как у тебя на личном?

— Как в шахматах, Крис. Потерял королеву — довольствуюсь пешками.

Мы замолкаем.

— Ты почему написала?

— Просто так…

Врёт.

— Не ври мне.

— Я не…

Наши интонации перестают быть лёгкими.

— Ты почему написала мне, Крис?

— Накатило что-то…

Шестое чувство складывает неизвестно откуда взявшиеся недостающие пазлы.

— Ты говорила с ней?

— Олег…

— Да?

— Да. Но…

— И… позвонила мне. Женя спрашивала обо мне?

— Олег, я не могу говорить.

— Ты уже всё сказала. Спасибо, Крис!