Вкус к жизни

Юлия Флёри, 2023

Что делать, если давний друг по переписке оказался мужчиной мечты? Хватать его и бежать, куда глаза глядят! Но какие варианты, если он пригласил тебя на мальчишник? Разумеется, использовать ситуацию с пользой и предложить ему себя в альтернативу! Юля так и сделала, а он возьми, да и не согласись! Обидно. Но с другой стороны… в запасе есть три дня и три ночи! И всё бы ничего, вот только задача осложняется наличием его друзей, которые оказались один другого лучше! Выбор уже не кажется столь очевидным, а устроить личную жизнь хочется непременно, и тогда Юля переходит к решительным действиям.

Глава 6

Я поторопилась влиться в шумную компанию друзей и лишь единожды оглянулась на Астафьева, который лениво плёлся следом. Он позволял мне убегать, тем самым выигрывая время на серьёзные, судя по глубокой морщине на лбу, раздумья. Конечно, великого и могучего раздирали грешные мысли, и невинная шутка, сказанная в азарте, в порыве вдохновения, сейчас разъедала мозг и… да, тешила самолюбие. Павла устраивало, что именно я сделала первый шаг навстречу. Да не такой шаг, какой вышел у него… угловатый, корявый, больше походящий на угрозу, предупреждение. Мой шаг навстречу оказался светлым, лучистым, с чудным розовым ароматом. Этот шаг будоражил сознание и порождал всё новые и новые сомнения: Астафьев пытался угадать, сколько в моих словах правды, сколько в них игры и сколько желания отомстить.

В момент, когда я приблизилась к бане, мужчины как раз выбирались из бассейна, постанывая то ли от удовольствия, то ли оттого, что обнажённые тела прихватывал намечающийся к ночи мороз.

— Не смотрю, не смотрю! — игриво посмеиваясь, заверила я смущённого толстяка и бросила в его руки халат.

Тот неторопливо натянул его на плечи и повязал пояс мудрёным узлом.

— Я ничего не видела! — заверила я и для наглядности даже прикрыла глаза ладонью.

В ответ на это толстяк задумчиво крякнул:

— А вот это слышать, милая барышня, мне, как мужчине, даже обидно! — буркнул он и потоптал в сторону настежь распахнутой дверцы парной.

Я подобрала со снега ещё пару халатов и, демонстративно глядя в противоположную сторону, подала их нуждающимся. Женьке халата не хватило, но он, ничуть не смущаясь наготы, важно прошествовал мимо.

— А ты, случаем, не обнаглел? — поинтересовалась я, оценивая интригующие виды мужских тылов.

— Юля, ты мой лучший друг! — полуобернувшись, ответственно заявил он. — А от друзей я не скрываю ничего!

Дурачась и паясничая, Женька, так и не обернувшись до конца, занял уверенную стойку и продемонстрировал одну из фирменных поз бодибилдеров. Спина напряглась, ягодицы замерли, будто каменные, мышцы плеча заиграли под влажной кожей, пробуждая и без того взбудораженную фантазию. Я издала стон. Намеренно и громко, а этот негодяй глянул на меня с поволокой и подмигнул.

— Ещё немного и мне придётся устранить соперницу физически, — вовсю демонстрируя нарастающее напряжение, с придыханием проговорила я и несдержанно закусила губу.

— Да нет, крошка… Это я боюсь, что если повернусь ещё и передом, то у тебя не будет шансов отказаться от этих слов! — похвастал он, забывая о необходимой в подобных случаях скромности.

Его взгляд переместился за мою спину, и только тогда я вспомнила о свидетеле подобных игрищ, тоже обернулась. Женька, вероятно, реагируя на предупреждение в глазах Астафьева, вызывающе фыркнул, неодобрительно покачал головой и поторопился удалиться в парную, я же развернулась к мужчине грудью и с готовностью приняла удар на себя.

— Он на тебя не клюнет, — с явным пренебрежением заметил Астафьев и невольно скривил губы.

— Для него я тоже недостаточно хороша? — с вызовом поинтересовалась я. Павел недовольно прищурился.

— У него любовь! — довёл Астафьев до средних умов простую истину, как вдруг хмыкнул в сторону. — И я никогда не говорил, что ты…

— Если позволишь, я сама разберусь, — вышло из меня замечание с доброй порцией яда. — И… не оправдывайся… Тебе не идёт.

— М-м… — догадливо потянул мужчина. — Видимо, в твоих глазах я чудовище…

Я окинула Павла внимательным взглядом и заинтересованно прищурилась.

— Попытаешься убедить, что это не так? — на выдохе проронила я и сделала осторожный шаг вперёд.

Астафьев держался уверенно и твёрдо.

— Иногда люди не понимают друг друга, так бывает.

— Ах, как жаль, что у нас не было повода всё повторить! — с наигранным огорчением в словах и на лице проронила я и… в очередной раз поторопилась избавиться от его тягостного общества.

Бежать от проблем было не в моём характере, но, словно возвращаясь в прошлое, я снова и снова пасовала перед мужским напором и «делала ноги». В ту нашу последнюю встречу я не просто сбежала, не просто спряталась от трудностей. Я в один день собрала вещи, перечеркнула несколько лет упорного труда и отправилась в другой город. Чтобы новыми эмоциями, новыми приключениями, трудностями, радостями и горестями задушить… Чтобы грузом новых событий и жизненных витков скрыть от других и от себя оглушительный провал.

В этот раз бежать пришлось недалеко. Ребята собрались у накрытого стола, чтобы ещё раз накатить, чтобы снова прокричать громкие тосты, чтобы давать жутко пошлые советы и глупо ржать над ними после. И я с радостью включилась в это действо. Активно участвовала в обсуждениях, делилась опытом, как бы давая оценку со своей, женской стороны, со своего женского взгляда. Не без сожаления я развенчивала мифы, раскрывала маленькие девичьи хитрости, вступала в жаркие споры. Мужчины поглядывали на меня не без интереса, а Лысый, порой, даже с неприкрытым восхищением. И только двое за столом, казалось, были недовольны подобными выступлениями. Астафьев смотрел привычно прямо, будто желая раздавить, а вот Женька всё больше хмурился и уже не так активно ввязывался в шумные и весёлые разговоры друзей. Несколько раз мужчины выходили подышать-покурить, я же в эти моменты тишины без зазрения совести раскидывала руки на невысокой спинке диванчика и отводила голову глубоко назад. В один из таких моментов даже отключилась, а пришла в себя от неожиданного вопроса:

— Не хочешь погреться? — предложил Женька, когда тело и без того пылало от крепкого градуса.

Я прислушалась к себе, нахмурилась, старательно потёрла глаза, которые явно намеревались меня подвести и снова закрыться.

— Да я не то чтобы любитель… — с сомнением покосилась я на дубовый веник в его руках.

На помощь Женьке пришёл адвокат. Макс совершенно не по-дружески обнял меня, окинул не совсем трезвым взглядом, опалил несвежим дыханием и впился губами в обнажённое плечо. Причём, плечо озаботило меня особенно: момент, когда я успела раздеться до нательной майки, отчаянно ускользал из памяти.

— Юлечка, милая, наш общий друг неправильно выразился. Скорее, он хотел тебя как следует отшлёпать! — откорректировал Макс вступительную речь клиента.

— Правда, что ли? — чуть растерянно уточнила я, а мужчины за столом неприлично заржали. Я не растерялась, встряхнулась, окончательно пришла в себя. — Такого мне давно не предлагали! — заявила с небывалым энтузиазмом. — А про качество оказываемых услуг я и вовсе молчу. Надеюсь, ты меня не подведёшь… — подмигнула я Женьке и выскользнула из-за стола под разочарованный мужской вздох. Макс остался крайне недоволен моим решением.

Оказавшись на улице, я придержала друга за рукав и притормозила, отчаянно качая головой.

— Давай пока подышим, — предложила, закрыв глаза, и упёрлась лбом в его грудь. Женька не торопил и не одёргивал.

— Готова, что ли?

— Я быстро пьянею и быстро отхожу! — не согласившись, заявила я. Женька недоверчиво хмыкнул.

— Твоё состояние называется: «Тело к выносу готово»!

— Нет… просто подышать не поможет… — нахмурилась я, примеряясь, в какую сторону направиться. — Мне нужно расходиться.

Я заглянула в Женькины глаза и тягуче улыбнулась.

— А я здесь видела такое место классное! — в один момент оживившись, отпрянув от мужской груди, пообещала я и потянула друга в сторону тёмной аллеи.

Он, конечно, покивал, и даже пошёл следом, а затем вполне себе бережно оттягивал меня от стволов деревьев, которые я самоотверженно обнимала, но после всё же задал вопрос, который тяготил, пожалуй, всех за столом.

— Что у тебя с Астафьевым? — прозвучал его голос деловито и строго.

В этот момент я как раз припала телом к широкому стволу берёзы и потому Женька при всём желании не смог бы рассмотреть следы растерянности на моём лице. Нескольких секунд хватило, чтобы прийти в себя, и я с готовностью растянула губы в улыбке, обернулась.

— Ты ждёшь от меня объективную оценку или можно пофантазировать?

— С вашими, мадам, фантазиями мне всё ясно: кандидата в мужья ты явно наметила.

— Не одобряешь? Ревнуешь? Есть идеи, как меня спасти от пагубной страсти?

Женька пьяно покачнулся, однако по-прежнему неплохо соображал, потому и смотрел на меня с крайне циничным упрёком в глазах.

— Не одобряю, ревную и идеи, без сомнения, есть, но давай сейчас всё же вернёмся к тебе: что происходит? Только не втирай, что влюбилась!

— Не без этого! А вообще… думаю, он меня хочет! — самоуверенно заявила я и съехала по стволу вниз. Позже чуть отступилась и распласталась прямо на снегу, свободно раскинув руки в стороны. — Ты только посмотри, какая красота! — благоговейно вздохнула я, глядя на звёзды меж длинных ветвей.

Женька подошёл ближе и приткнулся плечом к берёзе, которую я не так давно обнимала. Мужчина запрокинул голову к небу, но едва ли испытывал тот же поток вдохновения, что и я. Он явно не торопился спускать меня с небес на землю и старательно гонял свою мысль по задворкам сознания, прежде чем её озвучить.

— Ну, что хочет, тут сомнений нет, — выдал Женька в итоге и, по-прежнему глядя не на меня, а вверх, напряжённо прищурился. — Вопрос в том, чего именно хочет: трахнуть или всё-таки придушить?

— Фу, какой ты грубый! — воскликнула я и явственно передёрнулась от некрасивых слов. — Любить! Он хочет меня любить!

— Да прямо!.. — недоверчиво выдал Женька, но доля сомнений в собственной правоте всё же присутствовала. — С чего это Стафа так проняло? Или в истории под кодовым названием «не принял на работу», есть белые пятна?

— Белых пятен, сколько захочешь! — заверила я и даже поднялась со снега. Правда, сил на то, чтобы встать на ноги, не хватило, и я устроилась сидя, надёжно обняв притянутые к груди колени. — Я порой даже удивляюсь, как умудрилась так жёстко встрять в некрасивую ситуацию… — озвучила я своё недоумение и уставилась на Женьку. Тот, внушая доверие, улыбнулся.

— Поделишься подробностями?

— Да какие уж тут подробности… Помнишь, я говорила про таланты и их поддержку?

Женька кивнул, но без особого осознания, скорее, он надеялся вникнуть в процессе. Я печально вздохнула.

— Так вот, меня тоже поддерживали. Поддерживали, продвигали и, вероятно, вследствие этого претерпели немалые материальные затраты…

— А меценаты, как известно, привыкли получать проценты или определённого рода выгоды, — поддакнул Женька, всё же втянувшись.

— Ага! Особенно если этого мецената зовут Павел Астафьев, — тяжко вздохнула я.

— Не припомню в Пашке тяги к прекрасному, — заметил Женька, явно желая уличить меня в каком-то несоответствии, но я упрямо покачала головой.

— Он собирался на мне жениться, — плавно и тягуче улыбнулась я и, будто не веря самой себе, рассмеялась. — А для этого, думаю, ты уже догадался, я должна была занимать определённый социальный статус. Именно статус, ведь до социальных слоёв нужной высоты мне было не добраться. И Астафьев принялся меня тянуть. Всё выше и выше… Меня приглашали, хвалили, награждали, вручали всевозможные премии. Впрочем, ты обо всём этом знаешь, мы ведь так давно знакомы… — отмахнулась я, понимая, что подробности излишни. — Астафьев особо и не скрывал своих намерений, я же была влюблена в него безвозвратно. И вот об этом точно никому не говорила, — улыбнулась я собственным глупым секретам. — В наших отношениях не было место пошлости. Павел растил меня под себя, заботился, оберегал. А разочаровался, представляешь… в один момент. Так, оказывается, тоже бывает.

— Где же ты так согрешила? — усмехнулся Женька, верно уловив иронию в моих словах, в интонации.

Я втянула голову в плечи и мучительно крепко зажмурилась.

— Так глупо всё получилось… — невпопад ответила я и устало выдохнула. — Задвинул меня Астафьев одним махом, перекрыл кислород. К тому моменту мы были знакомы без малого шесть лет. И все шесть лет я дышала им. Первая любовь, — пожала я плечами, будто даже для самой себя была не в силах оправдать необъяснимую тягу к мужчине. — Моя молодая и не в меру чувствительная натура не выдержала груза ответственности. Я перестала писать, да и вообще потерялась на долгие восемь месяцев. Пришла в себя в другом городе, среди незнакомых мне людей и, знаешь… как-то очень быстро заглушила в себе это чувство потери. Потому что оно заставляло меня умирать. А для того чтобы умирать от любви, я оказалась слишком своенравна и свободолюбива. Привязанность к Астафьеву я объяснила себе как пагубную зависимость и избавилась от неё практически без сожаления.

— Практически! — намеренно подчеркнул Женька, и я горько рассмеялась, припоминая, насколько тяжело дались первые два года.

Тогда мы общались с ним как-то особенно тесно. Никаких признаний и ключевых фраз в переписке не мелькало, но мы чувствовали друг друга, и это нас объединяло.

Женька поджал губы, старательно всматривался в снежную глубину леса, как вдруг глянул на меня.

— Но я так и не понял…

— Я оказалась до невозможного коварна и посмела соблазнить его младшего брата, — опередила я вопрос и призналась в грехах. Женька недоумённо вскинул брови.

— Андрюху? — на всякий случай уточнил друг, и я отчаянно кивнула.

— Ну а что… он красавчик! — возмутилась я сомнению в его голосе.

— Соблазнила?! — недоумённо нахмурился Женька.

— Милый мальчик был сражён моей красотой в самое сердце! — категорично кивнула я.

— В сердце? Уверена? А, может, куда пониже? — с выразительным смешком пошловато фыркнул Женька и неодобрительно покачал головой.

— В любовном треугольнике лишней сочли меня, — развела я руками, но едва ли сокрушалась по этому поводу.

Повзрослела и переросла. Мне так казалось. А вот Женька явно считал по-другому и старательно подбирал правильные слова, чтобы донести свою мысль.

— Чёрт, Юль, если бы ты раньше сказала… — поморщился он, но недоговорил и махнул рукой как на пустое.

— Всё в порядке, — поторопилась пояснить я, но Женька снова махнул. На этот раз призывая меня не выступать.

— Мне почему-то кажется, что Стаф так не думает, — озвучил он свои мысли. — Что собираешься делать?

— Э-э… Отдаться во власть чувств? — проронила я так, будто интересовалась авторитетным мнением. Женька в ответ на подобный номер неприязненно причмокнул губами.

— И ведь его теперь палкой не выгонишь… — посетовал он, напряжённо сглотнул. — Сама-то ты чего хочешь?

— Цветочки, печеньки и платьице! — капризно процитировала я девочку из анекдота, на что Женька беззлобно фыркнул:

— Дура!

После он дёрнул меня вверх, не позволяя и далее сидеть в снегу, и старательно отряхнул отдельно примёрзшие к джинсам снежинки. Всю обратную дорогу Женька сосредоточенно молчал, а перед входом в наш банкетный домик, решительно выдал:

— Дело, конечно, твоё, но… Юль, чисто потрахаться со Стафом, конечно, можно, вот только чего-то большего я бы на твоём месте не ждал. Не подходит Пашка для семейной жизни. И считай, что это моё… чисто субъективное мнение, к которому всё же стоит прислушаться.

— Кто знает, может, у меня не складывается именно оттого, что я когда-то не поставила точку? — сделала я осторожное предположение и с каким-то нечеловеческим отчаянием ждала от Женьки ответа.

— Ну и задачки ты задаёшь, мать твою! — зло пробубнил друг и обнял меня, с силой вдавив в своё крепкое тело. — Рассчитывай на меня, ладно? — требовательно проговорил он, придерживая меня за подбородок и заставляя смотреть в глаза. — Я всегда прикрою.

— Есть, мой капитан! — паясничая, отчиталась я, за что была тут же жёстко поцелована в лоб.