Бандитская Алма-Ата. Рассвет

Шан Сапаров

Роман повествует о судьбе молодого человека, попавшего в водоворот лихих девяностых. Яркая и кровавая судьба Бека, тесно переплетенная с историей казахстанского криминального мира, становится заложницей новых времен, в которых только сила и отчаяние дают шанс на выживание. Для широкого круга читателей. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 1

Ранним июльским утром тысяча девятьсот семьдесят шестого года рейсовый «Икарус» с табличкой «Джамбул — Алма-Ата» въехал в спящий город. Редкие машины неторопливо разъезжали по безлюдным улицам. Жанна разглядывала город в окно, удивляясь тому, как сильно разрослась столица советского Казахстана. Рядом с ней, у самого окна, спал ее младший сын Берик, четырехлетний карапуз. Свернувшись калачиком, он посапывал, изредка издавая стоны недовольства — то ли неудобством позы, то ли духотой в салоне. Жанна осторожно погладила взмокшую голову сына, который, почувствовав прикосновение, приоткрыл глаза. Она вытащила из-под сидения дорожную сумку, достала бутылку минералки, открыла и протянула сыну. Тот сделал несколько глотков, поморщился, и вернул бутылку матери.

— Алибек! Аскар! — позвала она остальных сыновей, спавших на соседних местах.

Старшему Алибеку уже исполнилось десять. Полусонный, он обернулся, а затем вскочил и встал, как солдат в боевом строю. Худой и загорелый, он стоял в синих шортах и белой майке, испуганно глядя на мать.

— Ты чего, балам? Все хорошо! — успокоила его Жанна. Она встала, обняла сына и снова усадила на место. — Пить хочешь?

— Давай, — Аскар взял бутылку и сделал несколько глотков.

— Аскар, а ты? Будешь пить? — спросила она среднего сына. Аскар покачал головой.

Он с интересом смотрел за окно, на большой город, о котором он так много слышал.

— Мам, а это что — Алма-Ата? — спросил он.

— Да, балам. Это и есть Алма-Ата. Наша столица, — ответила Жанна, чувствуя в груди волнительное тепло долгожданного переезда. Спустя четверть часа автобус уже стоял на стоянке автовокзала «Саяхат». Шумно открылись складные двери гордости венгерского автопрома. Закинув за плечо сумку, Жанна взяла в руки два больших чемодана, и поспешила к выходу, предварительно пропустив вперед сыновей. Водитель автобуса, сухощавый русский мужчина средник лет поднял на руки Берика и вышел с ним из автобуса. Алибек с Аскаром поспешили за ним.

— Ну, что хлопцы, отмучились? Теперь вздохните полной грудью, — весело проговорил он басистым голосом и достав пачку Беломорканал» закурил, обдав окружающих едким запахом дешевого табака.

— Спасибо вам! — поблагодарила Жанна Ринатовна водителя и, подойдя к детям, положила рядом с ними тяжелые чемоданы.

— Алибек! Ты с Аскаром побудьте здесь. А я с Бериком схожу за такси, — сказала она тоном, не терпящим возражения.

Алибек с Аскаром послушно встали возле чемоданов. Дождавшись пока мать с Бериком не свернут за угол огромного трехэтажного автовокзала, они резво присели на чемоданы друг напротив друга, и принялись энергично раскачиваться по сторонам. Через десять минут на внутреннюю территорию автовокзала заехала желтая автомашина марки Волга ГАЗ-24 с черными шашками на боках. Машина обогнув стоящий автобус, остановилась напротив удивленных сорванцов.

— О-го-го! — удивленно произнес Алибек, заметив сидящую на переднем сидении автомобиля маму и младшего, который весело посматривая по сторонам показывал им своими пальцами длинный нос на манер Буратино, фильм о котором недавно вышел на советские экраны.

— Ну, я тебе… — хмуро протянул Алибек, соскальзывая с чемодана.

Из автомобиля вышел молодой стройный кавказец с лихо закрученными иссиня-черными усами.

— Ну что, пацанва! Быстро на заднее сидение! И чтобы тихо там у меня! — громко сказал он, легко оторвав от земли чемоданы, чтобы загрузить их в багажник.

Золотисто-красное зарево медленно появлялось с юго-востока, окончательно осветив тускло-серый небосвод. Машина мчалась по безлюдным и узким улицам, вдоль которых стояли частные дома. Выглядели дома убого и уныло, как в черно — белом кино. Не было в них цветных и ярких красок, словно не хватало жизнеутверждающей красоты.

— Чик-чик, — счетчик такси медленно выщелкивая километры.

— Вон, вон смотри бабушка с коровой! — радостно крикнул Алибек.

— Где, где? — спросил у него Аскар, вертя головой по сторонам.

— Да поздно уже, жираф, проехали, — весело отозвался Алибек и показал, оборачиваясь, на заднее стекло. Так можно было разглядеть уменьшающиеся фигурки старушки со скотиной.

— Алибек, не обзывай брата жирафом. Это некрасиво. — строго отчитала Жанна старшего сына.

— Ладно, не буду, — хмуро отозвался Алибек усаживаясь на место.

— Ничего, пацаны, недолго осталось. Скоро будете дома, — подбодрил их веселый кавказец и повернув к ним красивое лицо, улыбнулся, сверкнув золотыми зубами. Вскоре такси остановилось возле деревянного и неокрашенного забора, сколоченного, видимо, на скорую руку. То тут, то там виднелись деревянные покосы непрочного забора.

— Вот ваша улица Украинская, а вот ваш дом, — сказал кавказец, взглянув на Жанну.

— Посигнальте, пожалуйста. Будьте добры, — попросила она и вытащив из сумки дешевый кожаный бумажник, достала оттуда три рубля.

— Спасибо, — таксист взял деньги, после чего несколько раз посигналил. Раздался характерный звук сигнала, дети, струхнув, зажали уши руками.

В шесть часов утра гудки эхом отозвались по длинным проулкам Фрунзенского района, именуюмего в народе Татаркой. Собаки — от простой дворняжки до московских сторожевых — залились дружным лаем. Где-то в соседнем дворе протяжно и фальшиво закукарекал петух. Совсем рядом замычала корова, а чуть дальше — с бугорка — громко хрюкали свиньи.

— Ну, все началось, — посмеиваясь, сказал таксист, вышел из машины, услужливо достал из багажника чемоданы и поставил их возле кривой и покосившейся калитки.

Жанна недовольно взглянула на дом, купленный мужем. Она открыла дверь машины, спустила с рук Берика и вышла следом за ним. Таксист дождался, пока выйдут Аскар с Алибеком, сел за руль, резво развернулся и исчез в плотнеющих сумерках.

Вскоре и к ним вышел глава их семейства Абдраим Хасенов. Присев на корточки, он обнял подбежавших детей. Одетый в обычное синее трико и серую майку, он будто и не уезжал из родного Джамбула. Высокий и статный, в прошлом борец, он выглядел моложаво для своих тридцати шести лет.

— Здравствуй, Жан. Как доехали? — спросил он у супруги.

— Хорошо, без происшествий, — отозвалась Жанна.

— Тогда пошли в дом, — предложил Абдраим и, взяв в руки чемоданы, первым вошел во двор.

Двор был узким и продолговатым и, скорее всего, был некогда частью соседского участка. Но предприимчивый хозяин отделил его и продал за баснословную цену. С левой стороны находился небольшой деревянный сарай, больше похожий на баню. За ним стоял небольшой двухкомнатный дом, построенный в русском стиле, а окна как в сказках имели деревянные разукрашенные створки. Крыша дома была застелена серым шифером на вверху которого был установлен деревянный петух синего цвета. Дети, радостно крича, побежали за дом, чтобы осмотреть всю территорию. Жанна задумчиво посмотрела на двор и поспешила за детьми. Абдраим занес чемоданы в дом и вышел на улицу.

— Ну что нравится? — спросил он жену.

— Не совсем, но разве у нас есть выбор? — вопросом на вопрос ответила она.

— Слушай, хватит мне этих штучек! Наелся уже! — раздраженно отрезал он.

На самом деле, он-то и не хотел переезжать в столицу, но пошел на поводу жены, и сидел теперь один, как сокол в безлюдной степи. Ему было нелегко решится на столь трудный и рискованный шаг. Но было много «но». Любовь к жене и детям перечеркивали все остальное.

Впервые Абдраим встретил будущую жену в шестьдесят пятом году именно здесь, в Алма-Ате, а если быть точнее, в стенах Казахского Государственного Университета, где она училась на физико-математическом факультете, а он — на филологическом. Познакомившись в студенческой столовой, они стали встречаться. Спустя год, окончив учебу на красные дипломы, решили пожениться. Сделав пышную свадьбу, они перебрались в Джамбул, в отчий дом родителей Абдраима. Спустя девять месяцев у них родился первенец Алибек. Он родился слабым и болезненным, тяжело адаптируясь к суровой сельской жизни. Всю заботу о малыше на себя взяла Жанна, полностью освободив супруга от домашних хлопот. Шли годы, и, словно выполняя заветы пятилетки, они уже имели троих детей.

Южный Джамбул имел как недостатки, так и преимущества. На западе страны, откуда была родом Жанна, люди не умели лукавить и говорили правду в глаза, порой во вред себе, но на юге такая привычка считалась величайшей глупостью. Прозорливый ум и изощренная хитрость — вот характерная черта местных жителей. Особая лукавость и тонкий ум, считавшиеся еще в Древней Греции божественным даром, присутствовали даже в бытовых разговорах. Недостатком, как позже для себя подметила Жанна, было то, что они почти никому не верили. Пустые обещания были подобны клятвам апостолов в ночь пленения Мессии. «Ничего в жизни не бывает зря», — думала про себя Жанна. И со временем к своему удивлению она заметила, что к ее гордому уральскому характеру добавилась отточенная хитрость южан.

И именно она, повлияв на весьма нерешительного супруга, уговорила его продать родительский дом в Джамбуле и перебраться в столицу. Понимая, что Абдраим пошел на очень трудный переезд ради нее, она подошла к нему и обняла. Разгневанный, насупив брови, он отрешенно смотрел в сторону.

— Ты по мне скучал? — нежно спросила Жанна.

— Да, но больше по детям, — ответил Абдраим, прижимая к себе жену.

— Даже не знаю, ревновать тебя к детям или нет! — пошутила она.

— Главное, что здесь много земли. Шесть соток, мы можем построить огромный дом, — мечтательно произнес он, размышляя о чем-то своем.

— Вот именно, — отозвалась она и осмотрев заднюю часть двора привела детей в дом.

Первые годы дались им особенно тяжело. Жанна устроилась в среднюю школу преподавателем математики в старших классах. Абдраим, не испытывая особой тяги к преподаванию казахской литературы, устроился в текстильную фабрику водителем легкового автомобиля. Алибек с Аскаром пошли учиться в местную школу. И только маленький Берик ежедневно оставался дома один, играя сам с собой. Он жил в своем особенном и закрытом мире, доступ в который не имел никто, даже родные.