Тайна Эдвина Друда. В переводе Свена Карстена, с окончанием и комментариями

Чарльз Диккенс

«Тайна Эдвина Друда» – в чём она? Только ли в судьбе юноши, таинственно пропавшего незадолго до получения богатого наследства и брака с прекрасной Розой Буттон? Или её знает скрытный и мстительный дядюшка Джаспер – наркоман, таящий страсть к невесте племянника? А может, что-то известно его врагу и сопернику Невилу, «злобному индийскому дикарю»? Смогут ли разобраться в загадке инспектор Портерс и отставной агент Дэчери, взявшиеся за это дело? Узнайте полную разгадку Тайны – впервые за 150 лет!

Глава XVI.

Клятва

— Слава Господу, сэр, Вы очнулись! — говорила прибежавшая на шум миссис Топ, помогая Джасперу подняться с пола. — Садитесь вот сюда, возле открытого окна, и Вам мигом полегчает. Этими розысками Вы себя совсем утомили, сэр, так что и не удивительно, что вам вдруг поплохело…

— Если человек изводит себя навязчивыми мыслями, — отозвался мистер Грюджиус, безучастно наблюдавший, как хормейстера усаживают в кресло и обкладывают подушками, — если этот человек не даёт телу отдыха, а душе покоя, то и вправду не удивительно, что такой человек когда-нибудь буквально рухнет от усталости.

— Я Вас, наверное, напугал? — слабым голосом спросил Джаспер, вытирая со лба испарину.

— Вовсе нет, нисколько, — безразличным тоном ответил мистер Грюджиус.

— Вы так добры ко мне…

— Вовсе нет, нисколько, — повторил мистер Грюджиус.

— Вам будет полезно выпить немного красного вина, сэр, — сказала миссис Топ. — Это слегка разгонит Вашу кровь, а то Вы совсем уж с лица побледнели. Сейчас я Вам принесу. И Вам обязательно надо поесть хоть что-нибудь, хоть куриное крылышко. У Вас небось со вчерашнего дня и крошки во рту не было. Я мигом всё приготовлю, а вот этот добрый джентльмен проследит, чтобы Вы съели всё, до последней ложки.

Добрый джентльмен на это лишь презрительно хмыкнул — то есть миссис Топ могла бы посчитать, что звук был именно презрительным, если бы она не была так занята скатертью и тарелками.

— Может быть, Вы тоже отобедаете со мной? — спросил Джаспер, подвигая кресло ближе к столу.

— Нет уж, спасибо, — ответствовал мистер Грюджиус.

И пока хормейстер ел и пил — и делал это с такой скоростью и жадностью, будто пытался пищей и вином загасить в себе пожирающий его внутренности огонь — мистер Грюджиус, сложив руки на коленях, неподвижно сидел напротив него с совершенно каменным выражением лица, всем своим видом, казалось, отвергая любую возможность застольного разговора. Когда молчание стало совсем уж невыносимым, Джаспер, кашлянув, попытался его нарушить:

— А знаете, — сказал он, отодвигая тарелку, — я даже нахожу кое-что утешительное в той новости, которую Вы мне сообщили.¹¹³

— Вот как! — ответил на это мистер Грюджиус, и в его словах ясно слышалось невысказанное «А вот я не нахожу!»

— Представьте себе, да! Пока я ел, у меня было время всё ещё раз обдумать. И вот к каким соображениям я пришёл… Не могло ли случиться так, что мой бедный племянник, не желая всем и каждому в городе объяснять причины разрыва его помолвки, счёл за лучшее избавить себя от досужего любопытства и просто исчезнуть, как это говорится, не прощаясь?

— Да… такое возможно, — раздумчиво сказал мистер Грюджиус.

— Уверен, что так и произошло! Мне приходилось читать о случаях, когда люди — чтобы не стать героями сплетен, или чтобы к ним не приставали с расспросами — просто уезжали куда-нибудь подальше и там пережидали, пока интерес к ним не уляжется.¹¹⁴

— Да… такие случаи бывали, — согласился мистер Грюджиус всё так же раздумчиво.

— Ведь это же всё объясняет! Я ведь и предположить не мог, что мой бедный мальчик, стоя буквально на пороге счастливой свадьбы, может бросить всё и исчезнуть по собственной воле. Но если, как Вы говорите, его помолвка расстроилась, то его здесь ведь больше ничто и не держало! Конечно, по отношению ко мне с его стороны было несколько жестоко исчезнуть так внезапно и так загадочно… но, по крайней мере, он не поступил непорядочно по отношению к Вашей подопечной.

С этим мистер Грюджиус не мог не согласиться.

— А если он поручил Вам рассказать мне о разрыве помолвки, то это означает, что и по отношению ко мне он не проявил никакой жестокости! — всё больше воодушевляясь, продолжал Джаспер. — Значит, он и обо мне подумал! Значит, он был уверен, что я сам догадаюсь, как я и сделал! Ах, дорогой мой мальчик! Конечно же, он вовсе не был ко мне жесток… хотя кто я такой?! Всего лишь Джон Джаспер, бедный учитель музыки!

Мистер Грюджиус и тут не нашёл никаких возражений.

— Вы пришли, когда я пребывал в отчаянии, и Вы снова дали мне надежду! Благодарю Вас, дорогой сэр, благодарю! Ваше согласие с моими рассуждениями доказывает мне, что эти мои надежды не беспочвенны. Теперь я вижу, теперь я понял, что мой племянник оставил нас по своей собственной воле, что тут нет никакого преступления, что он жив и скоро объявится!

В этот момент, вежливо постучавшись, в комнату вошел мистер Криспаркл, и Джаспер, оборотившись к нему, с жаром повторил:

— Я начинаю думать, что мой племянник оставил нас по собственной воле, что он жив и скоро непременно даст о себе знать!

Мистер Криспаркл взял себе стул, сел поближе к камину и поинтересовался, почему Джаспер пришел к такому выводу. Хормейстер охотно повторил все свои рассуждения и добавил, что именно известие о разрыве помолвки побудило его посмотреть на случившееся под новым углом.

— Как я уже говорил во время разбирательства у мистера Сапси, — продолжил Джаспер, — во время того ужина между молодыми людьми не было уже и следа былой ссоры. Мой дорогой мальчик, однако, был не так оживлён и весел, как обычно, и я сразу заметил, что его как будто бы что-то гнетёт. Тогда-то я не понял причины его подавленности, но сейчас мне стало совершенно ясно, отчего он решил покинуть нас так внезапно!

— Молю Господа, чтобы так оно и оказалось! — воскликнул мистер Криспаркл.

— А уж как я молю Господа о том же, можете себе представить! — перебил его Джаспер. — Как вы знаете, я был сильнейшим образом предубеждён против Невила Ландлесса. Вы знаете, какие мрачные предчувствия на его счёт одолевали меня. Я даже показывал Вам записи, которые я — под влиянием момента — делал в своём дневнике. Но мистер Грюджиус дал мне новую надежду, и теперь я вижу, что был глубоко не прав, подозревая, что молодой Ландлесс злоумышлял против моего племянника или что у него была причина желать Эдвину дурного.

Эта внезапная откровенность Джаспера несколько смутила младшего каноника, поскольку он вдруг почувствовал, что сам был с хормейстером не до конца откровенным. Он-то знал, что Невил самым недвусмысленным образом именно что желал Эдвину Друду дурного. И ещё он вспомнил о той всепоглощающей ревности и любви к чужой невесте, которые терзали душу его воспитанника. Младший каноник был совершенно убеждён в полной невиновности Невила, однако он был ещё и одним из самых честнейших людей на свете, поэтому невысказанная правда жгла ему душу.

Однако сейчас перед ним сидел ещё один образец честности — мистер Грюджиус. Поэтому младший каноник отбросил колебания и сказал, что из откровенного разговора с воспитанником ему, к сожалению, стало известно, что этот молодой человек самым непозволительным образом убедил себя в собственных романтических чувствах к той же самой молодой леди, с которой был помолвлен и Эдвин Друд, то есть к мисс Розе Буттон. Мистер Криспаркл добавил также, что по опыту ему известно, насколько горячим и необузданным темпераментом обладает его воспитанник, и это знание весьма беспокоит его, поскольку он не может отрицать, что ещё за несколько дней до событий трагической ночи Невил был очень и очень настроен против Эдвина Друда.

Но даже это известие не пошатнуло оптимизма, владевшего теперь Джоном Джаспером. Пусть и слегка побледнев, он повторил, что остаётся верен тем соображениям, которые он уже высказал после новостей, принесённых ему мистером Грюджиусом. Поэтому если не будет найдено никаких новых улик, указывающих на то, что его дорогой племянник пал жертвой соперничества в любви, то он, Джаспер, продолжит считать, что Эдвин скрылся по собственной, пусть и неразумной, воле.

Мистер Криспаркл покинул домик над воротами в глубокой задумчивости. Ему не давали покоя мысли о молодом человеке, который в эту минуту наподобие заключенного сидел в своей комнате в доме младшего каноника. И мистер Криспаркл снова и снова спрашивал себя, не преступил ли он границ доверия юноши, рассказав посторонним о тех чувствах, что владели и, без сомнения, ещё владеют его воспитанником.

Погружённый в эти мысли, мистер Криспаркл не заметил, что пропустил поворот, ведущий к собственному его дому, и вышел на дорогу, ведущую к Клойстергэмской плотине — месту, хорошо известному младшему канонику, поскольку он часто приходил сюда купаться. Ничего не замечая вокруг, мистер Криспаркл прошёл в темноте две мили, отделяющие окраину города от запруды, и только плеск воды, падающей через обрез плотины, вывел его из задумчивости.

Как я попал сюда? — поразился он, оглядевшись. «Это не просто так… — была его вторая мысль. — Должна иметься какая-то причина для этого».¹¹⁵

Подойдя ближе к кромке воды, он прислушался к её журчанию. Казалось, вода говорит ему что-то, но понять, что именно, было, конечно же, невозможно. «И в плеске волн, и в шуме ветра мы слышим зов средь отмелей пустых» — вспомнилась ему строка из недавно прочитанной поэмы Мильтона. Стряхнув оцепенение, мистер Криспаркл вгляделся в холодную рябь волн, но не увидел в них ничего, кроме дрожащего отражения света звёзд.

Младший каноник и не ожидал найти здесь каких-либо следов пропавшего юноши. Клойстергэмская запруда находилась в двух милях выше по течению от того места, куда Невил и Эдвин ходили смотреть на бурю, поэтому поиски тут не проводились, да в них не было бы и смысла. В ту памятную ночь был сильный отлив, и мёртвое тело — если несчастный случай всё же произошел — следовало бы искать где-то между городским мостом и устьем реки, местом впадения её в море.

Мистер Криспаркл перевёл взгляд на брёвна запруды и тут же издал тихий удивлённый возглас: футах в тридцати от берега на одной из свай что-то висело, что-то поблёскивающее, но при свете одних только звёзд нельзя было разобрать, что же именно. Сколько ни напрягал младший каноник зрение, сколько ни вглядывался в темноту — всё было напрасно. Взволнованный, он отправился домой, пообещав себе вернуться к плотине с первым же светом утра.

Всю ночь ему снилась бегущая вода, и едва забрезжил холодный рассвет, мистер Криспаркл снова уже стоял у Клойстергэмской запруды. Утро выдалось морозным, воздух был чист и прозрачен, поэтому младший каноник без труда нашёл взглядом ту точку, которая прошлой ночью так приковала его внимание. На угловом столбе плотины, действительно, висело что-то блестящее, что-то такое, чему там было вовсе не место, но падающая через обрез плотины вода не позволяла разглядеть подробнее.

Тогда младший каноник разделся и бросился в ледяную воду. В несколько гребков он был уже у нужного бревна и, протянув руку, он снял со сваи зацепившиеся за неё цепочкой золотые карманные часы с выгравированными на задней крышке инициалами Э и Д.

С часами в руке он вернулся к берегу, положил их на песок и снова поплыл к плотине, рассчитывая найти под нею мёртвое тело. Долгие полчаса он нырял и шарил руками в придонном иле, но не нашел больше ничего, кроме золотой заколки для галстука — в песке, у самой запруды.¹¹⁶

С этими находками он вернулся в Клойстергэм и, захватив с собой Невила, отправился прямиком к мэру города, мистеру Сапси. Тут же послали за Джаспером, часы и галстучная заколка были опознаны, Невил был арестован и препровождён в тюрьму, но не прежде, чем он был всячески обруган и опозорен. Мистер Сапси не упустил случая дать волю своему красноречию и произнёс целую проповедь — бессвязную, бессмысленную, но весьма злобную. Невил был назван дикарём, туземцем, приехавшим чуть ли не с Южного Полюса специально для того, чтобы «свести в могилу седые волосы миссис Криспаркл» (оригинальное выражение мистера Сапси, которое он повторил несколько раз).¹¹⁷ Невилу было приписано не только умышление побить мистера Криспаркла в боксёрском поединке, но и желание убить всех жителей Клойстергэма в собственных кроватях и остаться единственным человеком на земле. Только из-за таких его людоедских взглядов — сказал мистер Сапси в заключение — Невила и отослали в Клойстергэм: чтобы спасти от неминуемой смерти хотя бы жителей Лондона.

Когда мистер Сапси выдохся и умолк, вперёд выступил Джон Джаспер. Он бил уже более прицельно. Прежде всего, хормейстер напомнил присутствующим, что стоящий перед ними обвиняемый с первых же минут знакомства с Эдвином угрожал ему, и что теперь, благодаря канонику Криспарклу, стало известно, чем именно была вызвана такая непримиримая ненависть Невила Ландлесса к бедному исчезнувшему юноше. Понуждаемый всеми к примирению, Невил не только не раскаялся в своём поведении, но, напротив, специально купил тяжёлую и прочную палку, с которой и заявился на памятный ужин, и с ней же он сбежал на следующее утро, не дожидаясь, пока его разыщут и арестуют. Когда его нашли, одежда его оказалась окровавлена. Да, он более-менее удовлетворительно объяснил, каким образом на его палке и пальто появились следы крови, но что если он просто солгал? Перед самым бегством он предал огню какие-то свои записки — может быть, потому, что они изобличали его? Карманные часы, которые мистер Криспаркл нашёл висящими на бревне плотины, присутствующий здесь ювелир опознал как те, которые он лично за день до трагедии починил Эдвину Друду и выставил на двадцать минут третьего. Ювелир утверждает, что в воду часы попали уже полностью остановившимися.¹¹⁸ Что это означает? Возможно, что Невил снял их с мёртвого тела, пару дней хранил у себя, не заводя их, а потом выбросил в воду — из страха, что эту улику найдут у него. А может быть и по какой-то другой причине! Например, он не хотел, чтобы тело когда-либо опознали, и потому не только изуродовал покойному юноше лицо и спрятал труп, но ещё и снял с тела все предметы, по которым останки было бы легко идентифицировать — то есть часы с монограммой и приметную заколку для галстука. Возможностей избавиться от улик у него было предостаточно. Его и раньше замечали слоняющимся за городской чертой с видом мрачным и чуть ли не безумным. Да и вообще всё поведение Невила Ландлесса всегда было крайне подозрительно! И теперь он, Джаспер, уже не считает, что его несчастный племянник скрылся по собственной воле. Это подтверждается и рассказами безутешной невесты бедного юноши. По словам мистера Грюджиуса исчезнувший так внезапно молодой человек собирался сначала поговорить с ним, а уже потом покинуть город. Опекун мисс Розы приехал вечером двадцать седьмого числа, а Эдвин — вопреки его собственным планам и словам! — исчез задолго до того.

Следующую неделю Невил провёл в камере местной тюрьмы. Поиски мёртвого тела Эдвина Друда продолжались с неослабевающей силой, Джаспер хлопотал день и ночь, но так ничего и не было найдено. И поскольку английские законы запрещают обвинять кого-либо в убийстве, пока не будет доказано, что исчезнувший человек действительно умер, Невила пришлось освободить из заключения. Тогда-то и случилось то, что мистер Криспаркл слишком хорошо предвидел: клойстергэмское общество отвергло Невила и вынудило его покинуть город, покинуть с навсегда разрушенной репутацией. Никто не вступился за гонимого.

— Времена, когда церковь предоставляла убежище, давно миновали, — сказал младшему канонику отец-настоятель. — Невил Ландлесс не может больше рассчитывать на наше милосердие.

— Значит ли это, сэр, что он обязан покинуть мой дом?

— Это Ваш дом, мистер Криспаркл, Вам и решать, — поморщился настоятель. — Я говорю лишь о печальной, но насущной необходимости лишить мистера Ландлесса Вашего дружеского совета и участия. Пускай он сам заботится о собственной душе.

— Крайне прискорбно это слышать, сэр.

— Конечно. Но тут ничего нельзя поделать. Без сомнения, Вы это понимаете не хуже меня.

— Я полностью уверен в его абсолютной невиновности, сэр.

— Я бы не был так категоричен, — сказал настоятель более доверительным тоном. — Так ли уж он невиновен? Есть много моментов, которые вызывают подозрения… Нет, я бы ничего не утверждал с полной уверенностью.

Мистер Криспаркл заставил себя промолчать.

— Мы, церковники, не должны становиться ни на чью сторону, — продолжал настоятель. — Тем более, на его сторону. Мы обязаны быть предусмотрительными и держаться середины. Да, середины! Сердце наше горячо, но голова должна оставаться холодной.

— Надеюсь, сэр, я хоть могу открыто и со всей ответственностью заявить, что Невилу будет позволено вернуться, если какие-либо новые известия подтвердят его невиновность?

— Почему бы и нет? Конечно можете, — кивнул настоятель. — Но заявлять это «со всей ответственностью» — нет, это лишнее. Просто заявить? Да-а. Но со всей ответственностью? Не-ет! Как я уже сказал Вам, мистер Криспаркл, мы, церковники, должны держать голову холодной и избегать принимать на себя слишком много ответственности.

Итак, Клойстергэм отказался знаться с Невилом Ландлессом, и тому не оставалось ничего другого, как тоже исчезнуть из города, покинуть его в неизвестном направлении, унеся с собой навеки запятнанное имя и испорченную репутацию.

Только после этого Джон Джаспер снова занял своё место в церковном хоре. Осунувшийся, с красными запавшими глазами, он был мрачен и подавлен, надежды его были разбиты, а худшие подозрения снова переполняли его. Через день или два, переодеваясь в ризнице, он достал из кармана и молча продемонстрировал мистеру Криспарклу свой дневник, открыв его на последней странице. Поёжившись от пристального взгляда хормейстера, которым тот сопроводил своё действие, младший каноник взял тетрадку и прочитал в ней следующее:

«Теперь у меня нет сомнений: мой дорогой мальчик был убит. Обнаружение его часов и галстучной заколки подтверждают, что их сняли с его мёртвого тела, чтобы затруднить возможное опознание. Я надеялся, что мой племянник покинул город по собственной воле, будучи не в силах справиться с тем горем, которое принёс ему разрыв помолвки с его невестой. Но события последних дней уничтожили все мои надежды. И теперь я клянусь, что я не успокоюсь, пока не разгадаю тайну его исчезновения, что я не ослаблю поисков, пока все ключи к этому преступлению не окажутся в моих руках, что я найду убийцу моего дорогого мальчика и отправлю его на виселицу. Я клянусь уничтожить его, и я сдержу эту клятву, чего бы мне это ни стоило.»¹¹⁹

Примечания

113

С того момента, как мистер Грюджиус сообщил Джасперу о разрыве помолвки, возможность завладеть наследством Друдов потеряна для хормейстера навсегда. Все его последующие умозаключения, хлопоты и попытки преследования Невила связаны только со стремлением избежать ответственности за убийство.

114

В разговоре с Грюджиусом Джаспер ссылается на рассказ Натаниэля Хауторна «Уэйкфилд». В этом произведении заглавный герой однажды допоздна засиделся в трактире и решил переночевать в гостинице, а домой вернуться утром. На следующий день Уэйкфилд, не зная, как он будет объяснять жене своё опоздание, снова отложил возвращение — и так продолжалось двадцать лет. Всё это время Уэйкфилд не давал о себе знать и считался умершим. Первоначально Диккенс собирался дать Эдвину Друду другое имя — Джеймс Уэйкфилд.

115

Многие исследователи считают, что каноник Криспаркл отправился к плотине, пребывая в сомнамбулическом состоянии, почти во сне, наподобие лунатика. Из этого делается вывод о том, что Джаспер как-то незаметно загипнотизировал Криспаркла и «отправил» его к плотине, чтобы найти якобы специально оставленные на виду улики. Это интересное, но неверное соображение. В Рочестере от «домика хормейстера» до того места, где Диккенс разместил плотину (не существующую в реальном мире), ведёт совершенно прямая дорога, которую, действительно, можно пройти, просто глубоко задумавшись.

116

Находка в реке часов Эдвина перекликается с реальным случаем, произошедшим в 1849-м году в Бостоне, США. Тогда внезапно и бесследно пропал доктор Джордж Паркман, и только обнаружение в реке его карманных часов вывело сыщиков на след убийцы. Им оказался профессор Джон Вебстер, задолжавший Паркману крупную сумму денег. Диккенс посетил Бостон в 1868 году (т.е. за год до начала работы над романом) специально для того, чтобы осмотреть место убийства.

117

Высказывание мистера Сапси о седых волосах миссис Криспаркл является цитатой из 42 главы книги Бытия в Ветхом Завете. Там рассказывается о Иосифе, которого его братья по дороге в Египет бросили в пустыне умирать в пересохшем колодце: « [Отец Иосифа, Иаков] сказал: если случится с ним несчастье на пути, в который вы пойдете, то сведёте вы седину мою с печалью во гроб.»

118

Карманные часы не являются водонепроницаемыми, и тут же останавливаются, попав в воду. По степени раскрученности пружины можно судить о том, когда это произошло — до того, как пружина раскрутилась полностью, либо уже после, когда часы остановились.

119

Клятва Джаспера разоблачить убийцу Эдвина (при том, что этим убийцей является он сам) перекликается с действиями Франклина Блейка из романа Коллинза «Лунный камень». Мистеру Блейку, укравшему алмаз, не было никакой необходимости самому браться за расследование, т.к. его-то никто и не подозревал. Тем не менее он (как и Джаспер) «хлопотал день и ночь» и в результате едва не разоблачил сам себя.