Щепотка яда на любовь

Тина Каверина, 2022

– Больно?– Больно.– Били?– Били… Пинки раздавали. Между прочим, это тоже больно.Глеб присел, его руки оказались на моих коленях. И тут, несмотря на жалобы, мечты мои рухнули, потому что он радостно сказал:– То ли ещё будет. А били тебя маловато…***Бывший возлюбленный как-то пригрозил, что убьёт меня, попадись я ему на глаза. Впечатляющие слова, согласитесь? Вот и я так решила и уехала из родного города на целых два года. О возвращении не помышляла, но вернуться всё же пришлось.Подруга вляпалась в очередную криминальную историю, я примчалась и (о ужас!) тоже оказалась втянута во что-то преступное. По неизвестной причине крутым парням города вдруг понадобилась я. Одной мне с ними не справиться, помочь по иронии может только бывший.

Глава 11

В машине я притихла и даже не поинтересовалась, куда мы собственно едем. Глеба такое поведение явно встревожило, он то и дело хмуро поглядывал в мою сторону. На его месте я бы тоже ожидала пакости после такого-то притворства. Но, к сожалению, планировала я не месть, а решалась на сложный шаг. А то «спасибо» он не слышал. Это совсем не так. Я часто благодарила его. Вроде бы.

— Ты опять что-то задумала, да? — не стерпев, полюбопытствовал он и постучал пальцем по рулю. — Предупреждаю, если начнёшь…

— Помолчи! — рявкнула я. Ещё слово и обиделась бы.

Глеб вытаращил глаза, мол, ничего себе насколько голос прорезался. Одним своим видом испортил мне настрой. Я всё-таки обиделась.

— Ладно, молчу. Говори.

— Не хочу.

— Говори.

— Не хочу!

— Я сейчас это твоё не хочу, — разозлился он.

О господи… Я потянулась и быстро поцеловала его в щёку. После сказала не без злости:

— Спасибо тебе. За помощь. И не убивай меня, пожалуйста. Ухо до сих пор болит, если что.

Однако от «спасибо» он не поплыл.

— Мало болит. Я бы с радостью его оторвал. Чувствами моими ты пользуешься, а это двойное свинство.

Завидная способность делать меня крайней. Я собралась возмутиться, потому что никаких настоящих чувств у него нет. По крайней мере, ко мне. Только открыла рот и сразу закрыла. И не по своей воле. Машину вдруг повело вправо. Я прикусила язык, а Глеб свернул во дворы.

— Они? — прикрываясь ладонью, застонала я.

— Они, они, — покивал он.

— А не врёшь?

— Хочешь, остановимся?

— Не хочу, — пролепетала я, чуть ли не плача. Я целой доберусь сегодня до Сони?

Мы плутали по дворам, перестраивались из ряда в ряд на светофорах, что меня сначала беспокоило, а потом стало немного веселить. Никакой погони позади я не высмотрела. Если всё-таки солгал, будет что предъявить. К уху добавился язык.

— Машина у тебя приметная, — ехидно заметила я. — Не уйдём.

— А кто сказал, что уходим? Может, я ищу укромное местечко, чтобы тебя выдать?

— Ага, ври больше.

— В отличие от тебя вру я мало. Если только вынудить.

Удивительно, но ответ я не нашла и надулась.

— Чего как воды в рот набрала? — спросил Глеб минут через пятнадцать. — Рассказывай, с кем успела потрещать. И что наболтала.

— А что я могла наболтать?

— Ничего, — усмехнулся он.

— Вот «ничего» и наболтала.

— А почему ты злишься, я не пойму? Злись на свою Соньку.

— Это не Соня, — заступилась я за подругу. — Она бы так со мной не поступила.

— Ну да. А я бы поступил. Да?

— Это ты сказал, а я не знаю, — присматриваясь к нему, я пожала плечами. Ухо он с лёгкостью вывернул: оно до сих пор пульсировало, а цвет стал синюшным. Вполне мог разнообразить жизнь, как и обещал.

— Зашибись. — Глеб взглянул на меня, покачал головой и умолк.

Мы выехали за город, а он всё молчал. Я ждала, что не выдержит и заговорит, но он не думал нарушать тишину. Пялился неотрывно вперёд, словно позабыл о моём присутствии. Совсем не джентльмен. Мне это надоело, я кашлянула и с неохотой рассказала о беседах. Отчего-то начала с Вадима и закончила типом с газеткой, хотя нужно было наоборот.

Трасса к тому времени сменилась просёлочной дорогой. А Глеб, судя по роже, крепко сцепил зубы. Я забеспокоилась, что у него может что-нибудь лопнуть или треснуть. Он немного побагровел. Причин сердиться на себя я вроде бы не создала. Чего пыжится не наорать?

Проехав ещё с километр, мы остановились. Вокруг чистое поле, поблизости ни души. Но если отойти от машины и спуститься по холму, выйдешь к неглубокой речушке. Это навело на кое-какие плохие мысли.

— Утопить меня решил? Учти, я буду сопротивляться. Выцарапаю тебе глаза, чтобы Соня всё поняла по бесстыжей морде.

— Глупостей не болтай, — поморщился он. — Утопишь тебя бесследно. Ты даже нырять толком не умеешь, сразу всплываешь.

Это оскорбление? Ладно. Я посоветовала себе не дурить.

— Хорошо, глупостей болтать не буду. Для чего мы здесь?

— Поговорить хочу.

— А у Сони, к примеру, нельзя?

— Нет. Нам бы в городе пока не появляться.

— Хорошо, — кивнула я. — Давай поговорим. — Но Глеб не торопился. — Ну? Я жду. О чём разговоры будем вести? О погоде или расскажешь о типе с газеткой? — С этим вопросом я лезла в третий раз. — Как хоть его зовут? Или это тайна?

— Не тайна. А зачем тебе имя?

— Просто. Зачем людям знать имена?

— Запала на его смазливую рожу, да?

От такого вопроса я растерялась на секунды. Дурак, что ли? Посмотрела на Рокотова, хлопая ресницами, а он вцепился взглядом в мои глаза.

— Запала? — переспросил.

Дурак. Но, признаться, ход мыслей мне понравился. Приятно ощущать ревность, а гневается он не впервые. Переживу.

Я потомилась какое-то время, потёрла ухо и вышла из машины, чтобы ненароком не выдать радость. Глебушка последовал за мной, что мне тоже пришлось по душе. Я спускалась к реке, ощущая, как он злится позади. Сердце билось часто, я замедлила шаг, зная, что он не обойдёт меня, так и будет плестись за спиной. Наверное, это издевательство над собой и над ним. Но так хотелось растянуть момент, и я поддалась искушению. Мне это нравилось, и те самые бабочки запорхали в животе.

Меня бросило в жар, когда Глеб позвал:

— Ева, ответь. Он тебе понравился?

Голос серьёзный, требовательный. Шутить было опасно, но я шла не спеша и улыбалась. Срывала колоски и старалась успокоить дыхание. А ноги были словно чужими, картинка перед глазами расплывалась. Секунда, и вдруг я оказалась прижата спиной к Глебу. Одной рукой он обнимал меня, а второй лез под подол плаща.

— Запала? — спросил вновь, но уже шёпотом, касаясь губами виска. Его ладонь была на моём бедре, нежно поглаживала и щипала. — Скажи правду. Не шути.

Стыдно, но я одурманилась. Откинулась головой ему на плечо, закрыла глаза. Глеб дышал мне в волосы. Казалось, время остановилось.

— Говори.

«Так не должно быть, — думалось мне, но неохотно. — Нельзя нас мучить. Его нужно остановить. Меня нужно остановить. Но так хорошо…»

— Говори, — вновь потребовал он. — Не играй со мной.

Я вцепилась в его пальцы, не позволяя ему проследовать выше. Не сейчас и не здесь. Не хочу так. Он тяжко вздохнул, целуя меня в лоб, а я внезапно спросила, но внезапно было для него:

— Есть чистая рубашка в машине? Хочу полежать на берегу. Принесёшь?

— А ты не убежишь?

— Куда я убегу, дурачок. Жду внизу.

— Хорошо, — сказал он и оттолкнул меня, что отрезвило.

Не знаю почему, но этот жест показался грубым. Мне сразу вспомнилось бесконечное число девушек, с которыми Глеб развлекался и будет развлекаться. Я просто очередная в списке. Где-то в середине, после любимой бани. А хотелось быть первой и единственной.

Я глядела на воду, сдерживая слёзы. Будь куда убежать, убежала бы, но некуда.

— Держи. — Глеб протянул мне рубашку, я взяла её, пряча глаза. Отвернулась, скинула плащ. — Что я там не видел? — усмехнулся он.

«Да, много у кого видел. Наверняка всё смешалось в голове».

— Может, что-то и не видел, — принялась я вредничать. — Два года прошло. Вдруг я пирсингом увлеклась или татуировками?

— А ты увлеклась?

— А ты не узнаешь.

Застегнув пуговицы, уселась на траву, сорвала очередной колосок и принялась его пожёвывать. Помедлив, Глеб устроился рядом.

— Что всё это значит?

— Что «это»? — удивилась я. Он погладил меня по колену.

— Мы заигрались. Нет?

— А разве мы играем?

— Снова выносишь мозг. Знаешь, я пару раз убивал тебя, — вздохнув, поделился он очень тихо. — Во сне. Было ужасно плохо, свет меркнул, но в тоже время спокойно. Нет тебя, и нет других мужчин рядом с тобой. Я бы даже назвал это освобождением.

Его пальцы больно впились в моё бедро.

— И я бы освободилась, — отодвигаясь, согласилась я. — От тебя. Всё же лучше, чем происходящее. И это не игра. Убери руку.

Мы просидели минут пять, пялясь друг на друга, пока я не добавила:

— Ничего не будет. Нас с тобой не будет. Мы не изменились.

— Всё-таки он тебе понравился, — Глеб теперь не спрашивал, он утверждал. Я хихикнула. Мужское самолюбие — вещь уязвимая, и мне хотелось задеть его за все обиды.

— Да, понравился. А что плохого? Но имя ты не назовёшь, верно? — Я вновь рассмеялась и стала рассуждать вслух: — Номер у меня есть. Мобильный, личный. Я могу просто позвонить. Но сам знаешь, мужчины тоже любят, когда их удивляют. А он скрытный и имя мне бы очень помогло.

И тут я заткнулась, на мгновение пожалев о сказанном, потому что в глазах Рокотова увидела тоску с такой тяжёлой усталостью, что эта усталость передалась мне. Но те два года он вряд ли провёл как монах. И я не остановила себя, весело поинтересовалась:

— А ты как поживал? Кольца, смотрю, нет. Не нашёл невесту? А выглядишь женихом.

Он вдруг приобнял меня за плечи, приблизил вплотную к себе. Признаться, я испугалась по-настоящему. Речка и никого кроме нас. Закатное солнце красиво отражалось на воде. Чем не место для любовной расправы?

Глеб разглядел в траве божью коровку, посадил её себе на палец и попросил меня:

— Загадай желание.

— Зачем?

— Загадай, загадай.

И я загадала. Сейчас оно было одно. Божья коровка улетела, а он щёлкнул меня по носу и усмехнулся как ни в чём не бывало:

Конец ознакомительного фрагмента.