Щепотка яда на любовь

Тина Каверина (2022)

— Ты что опять вытворяешь? — нахмурилась я и для профилактики ударила Глеба по бедру.– Отправляю тебя домой. К жениху, — поймав меня за запястье, ответил он. И так гаденько усмехнулся: — Жених-то правда есть?– Правда! — Врать я умею на зависть.– Вот и славно! Спала с ним, значит?– Разумеется, спала. А как иначе?– Ну и дура!– А ты бабник!– Кровопийца!– Обманщик!– Убил бы, — уже тише пригрозил он. — Снова.***Бывший возлюбленный как-то пригрозил, что убьёт меня, попадись я ему на глаза. Впечатляющие слова, согласитесь? Вот и я так решила и уехала из родного города на целых два года. О возвращении не помышляла, но вернуться всё же пришлось.Подруга вляпалась в очередную криминальную историю, я примчалась и (о ужас!) тоже оказалась втянута во что-то преступное. По неизвестной причине крутым парням города вдруг понадобилась я. Одной мне с ними не справиться, помочь по иронии может только бывший.

Глава 4

Платье улетело на пол. Я повернулась и, пока Глеб игрался и любовался моим прозрачным бельём, дёрнула его рубашку. Пара пуговиц оторвались, другие пришлось расстёгивать. Пальцы не слушались, в нетерпении он сам порвал рубашку. Я рассмеялась, так меня забавила его спешка.

— Хочу тебя, — шептал он. — Хочу ласкать тебя.

Нет, точно не откажусь. Умеет он это дело.

Я вытянулась на постели, демонстрируя готовность, теперь он рассмеялся и поцеловал меня, что было с радостью принято. Потом мы избавили его от брюк и обоих от всего остального. Веселились, словно не готовились поубивать друг друга в ресторане.

Странно, да? Тоже так думаю.

Его руки блуждали по моему телу, сжимали, гладили. Губы целовали горячо и везде. Разок мы финишировали, и я сказала: «Давай ещё», — определённо думала известным местом. И мы пошли на второй круг. Вот только в самый ответственный момент, самый замечательный момент, Глеб возьми и спроси:

— Выйдешь за меня?

Увлечённая делом, я притворилась, что не слышу, но он повторил:

— Выходи за меня, Ева.

— Потом. Всё потом, — простонала я. — Не останавливайся.

Только Глеб заладил, хотя сам с трудом дышал:

— Выходи за меня… Стань моей… женой… — Я вновь прикинулась глухой, что его не устроило. — Ева… Прекрати дурачиться!

Упрямство мне не занимать, а ему, как выяснилось, настойчивости и силы воли. Глеб застыл, и я застыла с открытым ртом. Одарила его и себя заключительным стоном, только уже не наслаждения, а разочарования. Ногой я всё ещё обвивала любимого, руками крепко держалась за его плечи. Душа противилась отпускать.

Ну почему именно сейчас? Мог бы через минуту.

— Почему ты опять молчишь? — посуровел он.

В этот момент я прикидывала, хочу ли стать той самой женой, подозревающей мужа во всём, следящей и проверяющей телефон. Выходило, что нет. А другого замужнего пути я не видела.

Он бабник и единственной мне не быть, с чем я давно почти смирилась. Так зачем бередить раны? Наши отношения — это гавань ожидания настоящей любви. То есть просто пшик. Вот и всё.

Где-то надо это записать и повторять каждый день.

— Если снова начнёшь головой мотать, я за себя не ручаюсь, — предупредил он. Я естественно не замотала. — Снова нет? — Я кивнула. — Да? — засомневался он. Мне пришлось замотать бестолковой головушкой. — Я ни хрена тебя не понимаю! — заорал Глеб. А я не понимала, чего он пристал ко мне с вопросом, когда я голая лежу под ним. — Скажи нормально!

— Нет! Не выйду! — со слезами заорала я в ответ.

— Ей-богу, убью, — заявил он с чувством и слез с меня.

Наблюдая, как я сползаю с кровати и натягиваю джины, он вроде бы что-то хотел сказать, но не сказал. А я шмыгала носом, руки тряслись и одевалась я не очень элегантно.

И стоило начинать, если удовольствие получено, но не в полном объёме? Всё-таки мерзавец.

Рыдала я, кстати, именно по этой причине, не из-за угроз. Надев свитер и подхватив сумку, обернулась. Глеб сидел по-прежнему голый, взгляд непонимающий.

— Значит, всё? — спросил он. Я пожала плечами, не зная, что ответить. Он заметно помрачнел: — Правда не гожусь?

— Мы оба друг другу не годимся.

— Что за бред? Ева, я тебя не понимаю.

— Мы не будем счастливы в браке.

— Ты издеваешься? Или дразнишь? Тогда давай, добавь банальное: дело не во мне. Хотя чую, это не так.

— Не так, — с кивком согласилась я. — Конечно в тебе.

Он какое-то время молча смотрел на меня. Уставший и недовольный.

— Дело в той официантке? Мы же обсуждали это раньше, даже смеялись. Ты одна у меня.

Я вновь пожала плечами:

— Это раньше, а сейчас — не смешно. Тебя не изменить, и меня тоже.

— Я опять ни хрена не понял. А ну-ка присядь ко мне, — махнул он рукой.

— Нет, — замотала я головой.

— Если ещё раз сделаешь это… Только попробуй ещё раз!

— Не сяду, а головой буду мотать сколько угодно, — голос дрожал, реветь хотелось громче, но головой трясти я всё же не рискнула. — Я пойду, ладно? Давай не будем мучить друг друга.

— Ты всё-таки издеваешься.

— Я пойду, — повторила я и попятилась к двери.

— Стоять! Ты серьёзно это говоришь? Не шутишь? — Он наконец потянулся за брюками, в прихожей поймал меня, взяв за руку. — Ева, не дури. У тебя кто-то есть? Скажи прямо, пока сам прошу. Если узнаю не от тебя, будет поздно.

Взаимное недопонимание. Так можно назвать случившееся с нами.

— Жена из меня никудышная, — пояснила я. Данный вывод сделала из мыслей, что баб из его окружения мне не вывести. Где они, там нервная я. А оно мне надо? — Давай оставим всё как прежде? — Я поглаживала его по груди, наивно надеясь, что Глеб согласится. — Ты приходишь-уходишь, я прихожу-ухожу. Зачем усложнять?

— Зачем? — вытаращился он. — Я семью хочу. Я люблю тебя. Ты, конечно, меня удивила. Замуж зову, а ты нос воротишь. Я противен тебе? Настолько плох? В любовники гожусь, а в мужья нет? Или как понимать?

Я закрыла глаза, пытаясь почувствовать радость от услышанного, но не почувствовала. Будет влюблённый мужчина брать номера других женщин? То-то и оно.

— Долго молчать надумала? Ты из меня всю душу вытрясла.

И он из меня. Распинаться перед ним не хотелось. Унижаться и втаптывать себя в грязь, когда провинился он — ни за что. Я вот поверю, а потом он бросит меня и потребует развод. Лучше я сама его брошу и прямо сейчас.

Похлопав его по плечу, сказала:

— Муж из тебя тоже никудышный. Это правда. Мы друг другу не подходим. А теперь дай пройти. Надоел хуже редьки, — и взмахнула рукой. На счастье, он посторонился и застыл. Я переступила порог, но от обиды чёрт дёрнул бросить через плечо: — Прости, выбор действительно есть получше. Всё было прекрасно, но… Сердце хоть и свободно, тебе его никогда не занять.

Признание в нелюбви вывело Глеба из оцепенения.

— Ты что несёшь? Совсем оборзела?

— Нет, прозрела. Ты не самый удачный вариант.

Он схватил меня за шиворот, притянул к груди, я зажмурилась, уверенная, что теперь точно получу, но он лишь прошипел на ухо:

— Неудачный вариант, говоришь? Никого любить ты не способна. Разве что себя. И вместо сердца у тебя чёрная дыра. Уезжай… Уезжай пока можешь, чтобы я не видел тебя и не слышал. И не вздумай вернуться. Заявишься — не поздоровится. Жизни не дам.

— Убьёшь?

— Потом убью.