Чернила цвета облаков

Тая Монс (2024)

Страшная болезнь погубила душу Тейлора. Каждый раз, просыпаясь в одиночестве, он думал о том, что в его жизни становится всё меньше смысла. Мотоцикл в гараже, старая потёртая гитара и непреодолимая тяга к жестокости — только они его и спасали, пока однажды в соседнем доме не поселилась она. Девушка, которая вскоре стала его экспериментом. Чего бы ему этого не стоило, он обязан перебороть недуг и избавиться от монстра в своей душе. Уничтожить в себе убийцу.

Глава 2. Естественный отбор

Насколько красивым должен быть человек, чтобы о нём говорил весь город? Не обязательно быть самым красивым. Достаточно убить пару десятков человек и оставить карту с символом мотылька. Жнец не раз был замечен на уличных камерах и каждый раз показывал средний палец людям, которые после просматривали видеозаписи. Полиции оставалось только нервно биться головой о стену и думать, куда же девается парень, который появляется на одной камере и исчезает на следующей.

— Нашли что-нибудь? — прохрипел новый шериф, только недавно приехавший в Миннесоту из Северной Дакоты. — Какое-нибудь интересное дело? — он отпил из чашки с кофе и откашлялся.

— Кое-что есть, но не уверена, что интересное… — помощница шерифа ненавидела своего начальника, как и свои короткие светло-русые волосы, которые её заставляли завязывать в слишком тугой хвост. — Очередная жертва нашего психопата-спасителя, — она отдала ему некоторые документы с фотографиями тела девушки и таинственного символа на оставленной рядом карте.

— Как он мне уже надоел… — шериф резко отобрал бумаги и, отойдя в сторону, принялся рассматривать изображения. — Жнец?! Этот психопат действительно называет себя Жнецом? Да кем он себя возомнил?

— Ну… — девушка откашлялась. — Наверное, собирателем душ.

Начальник бросил на неё хмурый взгляд, и она сделала вид, что занята работой. Мужчина снова принялся рассматривать документы, вглядываясь в одно единственное слово. Жнец.

— Кто же ты такой?..

Мысли смешались в неразборчивую кашу. Человек не должен быть так жесток. Он не должен расхаживать по ночному городу с ножом и колодой странных карт. И как он выбирает жертву? Что творится в его тёмной голове? Может, он запутался? Может, бродит по улицам города, ищет себе собеседников, но, натыкаясь на людей, не понимающих его слов, лишает их жизни?

Тейлор заходит в шумную аудиторию, бросив свой рюкзак на вторую парту и усаживаясь на третьей. Боковым зрением он уже видит взгляд странной девчонки, постоянно бегающей за ним по пятам. Её интерес к нему начинает вызывать лёгкое раздражение.

— Эй, замарашка, — крикнул кто-то язвительным тоном. — Я к тебе обращаюсь, Джули Беверли, — парень смазливой внешности, о котором говорила вся школа, сел на парту перед девчонкой, свесил ногу, и широко улыбнулся. Почему-то он посчитал, что будет весело дёрнуть девочку за волосы. — Тебе ведь нравится, когда тебя называют замарашкой? — он стянул с неё капюшон, и весь класс, наверное, впервые увидел Джули с непокрытой головой. Она всегда ходила то в шапке, то в капюшоне.

Тейлор обратил на них взгляд, но глаза не выражали ничего, кроме привычного для него холода и безразличия.

— Отстань, Крис. Пожалуйста… — тихо произнесла она, прижав к себе учебники, которые легко могут оказаться на полу.

— Пожа-алуйста, — повторил он, перекривляя её голос. — Умоляй меня.

Трудно поверить, что этот тёмно-русый парень — душа компании и самый весёлый парнишка школы. Многие считали, что его, наверное, богатые родители обеспечили ему хорошее будущее, а внешность — большое количество друзей. Но, если смотреть правде в глаза, не было в нём ничего особенного. Ни остроты ума, ни эрудиции, ни хобби, ни чувства стиля.

— Крис, ударь её, — крикнул кто-то ещё более отбитый.

— Она того не стоит, — улыбка с лица парня пропала, когда он увидел слёзы, навернувшиеся на глаза девчонки. — Что такое, Джули? Тебя кто-то обидел? — спросил он с наигранной жалостью.

Девушка подорвалась с места, собрав все свои вещи и резко подхватив рюкзак. Её силуэт скрылся за дверьми кабинета, выронив неприметный зелёный блокнот с чудаковатыми наклейками. Все засмеялись, провожая девочку взглядом, и не заметили вещицы, что выпала из её рюкзака.

Порой обида заглушает все остальные чувства. Мы не замечаем вещей, которые раньше привлекали всё наше внимание, и не замечаем то, как эти вещи становятся пустотой. Чокнутый парень тоже не отличался особой внимательность. Но почему-то вспомнил, как Джули старательно записывала что-то в этот самый блокнот. И это «что-то» явно было важнее лекций. Никто не смотрит таким грустным взглядом в обычную тетрадку, как это делала Джули.

Тейлор поднялся с места, подошёл к пустой парте первого ряда и взял в руки записную книжку.

— Мёрфи, что это у тебя? Замарашка потеряла? — Крис хотел подойти, но Тейлор посмотрел на него. Наверное, глупо звучит, да и выглядит не очень, когда один человек пугается взгляда другого. Но Крис был готов поклясться, что в это самый момент он чуть ли не подскочил на месте.

С какого момента ЕГО стали бояться? С того самого, как маленького черноволосого мальчика увидели с окровавленным ножом возле трупа собаки в школьном дворе? Все были в шоке до такой степени, что не могли позвать кого-то из взрослых. Мальчик улыбнулся, подошёл к девочке с блондинистыми волосами и, наклонив голову на бок, молча размазал кровь животного по её лицу. Она закричала… Все услышали лишь её крик, а вот Тейлор разобрал в нём слова. «Спасите! Спасите! Он убьёт меня!»

— Исчезни, — всё, что сказал брюнет назойливому одногруппнику.

Тот послушно отошёл на несколько шагов назад и нервно сглотнул.

— Да, действительно. Смотреть не на что, — нервно пожал он плечами и, так же нервно улыбаясь, вышел из кабинета вместе со своими дружками.

Пальцы Мёрфи быстрыми движениями открыли блокнот на середине, а карие глаза моментально стали поглощать информацию, написанную грустной одинокой девочкой.

«10 марта.

Сегодня мой мир перевернулся уже во второй раз. Я, наконец, увидела, как ты улыбаешься. Я не думаю, что ты такой, каким хочешь казаться. Пусть сегодня ты бросишь мне кучу грязных оскорблений, но я точно увижу твою улыбку снова. Я боюсь тебя. Я боюсь твоего взгляда, твоих чёрных как ночь волос, твоей татуировки и прекрасного шрама… Я боюсь твоей улыбки, боюсь всего тебя так же сильно, как желаю. Желаю тебя целиком и полностью».

«13 марта.

Родители бы сказали, что я грешна… Заставили бы снова идти в церковь и стоять на коленях перед иконой весь день. Что я сделала? Я подкинула ТВОЕЙ белокурой подружке записку от ТВОЕГО имени. Наверное, ты даже не заметил того, как она стала на тебя смотреть. Ты не заметил, как она стала обходить тебя стороной. Я должна извиниться… Из-за меня теперь о тебе ходят слухи. Но этого ты тоже не заметил. Как и меня».

«17 марта.

Ты красиво играешь на гитаре, Тейлор. Ты многие вещи делаешь красиво. Но я ненавижу тебя за то, как ты смотришь на меня. Твой взгляд такой осуждающий… Ты смотришь на меня так же, как и все ОНИ. Почему я стала противна даже для такого, как ты? Почему ты смотришь так именно на меня? Но это всё неважно… Знаешь, чего бы я хотела? Ты не поверишь. Посмеёшься. Но…»

На этих словах Джули отбирает у парня свой личный дневник и, пытаясь скрыть свои эмоции, разворачивается и хочет убежать обратно за дверь, где никто не увидит её слёз и трясущихся рук. Но она не успевает. Тейлор хватает её за запястье, резко разворачивая к себе. Его взгляд пронзает юную девушку насквозь. Она не думала, что реальность так сильно отличается от записок в блокноте. Этот парень намного ужаснее, когда от так близко. Он намного страшнее, когда крепко держит её за руку. Он намного прекраснее…

— Какая же ты жалкая, — сквозь зубы шипит мальчишка, точно змея, готовая вцепиться в глотку девушки. Четыре слова, пятнадцать букв, но сколько боли…

Джули невольно открывает рот, её глаза растерянно бегают по его лицу, а хрупкое сердце сжимается до размеров вишни. Его слова кажутся громкой и жестокой пощёчиной, открывшей глаза на правду. Он такой же, как Крис.

Его пальцы сильно пережимают вену на запястье, рука начинает неметь. Его нахмуренные брови, почти чёрные глаза, острые скулы и чуть поджатые губы — всё это заставляет бояться. Она вырывает из его хватки свою руку. Хотелось бы дать ему пощёчину, но это будет слишком рискованно для такого как он. Слишком смело для такой как она.

Девушка выбежала из кабинета, сжимая в руке свой блокнот. Слёзы покатились по щекам большим потоком. Никто не обращал на них внимания, как обычно люди игнорируют чужие проблемы, которые не стоят на уровне с собственными. Кто сказал, что слёзы — признак слабости? Наверняка, бесчувственный чурбан, которому никогда не приходилось по-настоящему страдать. Мир меняется, как и люди в нём. Каждый хочет быть лучше. Лучше, значит — холоднее? Если нет, то какими хотят стать люди? Менее восприимчивыми к боли? Разве это не холод?

ДЖУЛИ

Мой дом всегда мне не нравился. Здесь было много крика, много слёз и всего одна единственная улыбка. Андреа — моя тётя — всегда приносила сюда счастье даже больше, чем её сестра. Её теплые руки заменяли мне вечно неработающую батарею. Её забота заменяла мне вечно «не работающую» заботу матери. Каждую неделю мои родители зажигались желанием испытать что-то новое и бросали всё, что у них было на произвол судьбы. Работу, дом, имущество… Недавно я осознала, что этим имуществом была и я. Сегодня они уйдут в лес в поисках древнего заброшенного колодца, вокруг которого вьются легенды, завтра поедут на край штата к волшебным озёрам, чтобы потешить местный Дух леса и плодородия, а послезавтра окончательно сойдут с ума.

Их увлечения мне чужды, я часто остаюсь дома одна, но постоянно слышу странные звуки на первом этаже. Моя больная фантазия придумывает образы ужаснее многих монстров из фильмов ужасов. Кто бы мог подумать, что очередным монстром станет не какой-нибудь вампир или детёныш динозавра, а абсолютно обычный человек. Его не знает никто, но все о нём говорят. О нём не пишут нигде, кроме моего личного дневника. Что он успел прочитать? Как много тайн узнал? Почему так отреагировал?

«Какая же ты жалкая,» — единственные слова, которые я услышала от него в свой адрес.

Раздался стук в дверь, моё сердце застучало в такт ударам. Кто-то со стороны улицы не был настойчив, но долгая тишина заставила меня всю дрожать. Темнота ночи скрывала в себе самые ужасные тайны. Одна из них — высокий силуэт, который я мельком заметила во мраке за окном.

— Кто там? — я постаралась сказать это максимально строго.

— Ты ещё и трусиха, — голос показался раздражённым.

Моё сердце сжалось уже второй раз за день, а глаза снова захотели брызнуть слезами. Зачем он пришёл? Посмеяться? Поиздеваться?

Я робко повернула ключ и, открыв дверь, увидела его. Он стоял спиной ко мне, выпуская дым от сигареты и глядя на меня боковым зрением. Вечно тёмная одежда сейчас казалась ещё темнее, а один только его вид говорил о плохом настроении.

— Пойдём со мной, — сказал он словно совсем без эмоций.

— Куда?

— Тебе ведь плевать, верно? — в этот раз он не улыбнулся. — Главное, что со мной. Об этом ты писала второго марта?

Гадкий и жестокий. Он прорывал ямы на кладбище моих чувств и сжигал там все могилы. Больно, неприятно. Но пожар заменил собой солнце. И вот на кладбище снова светло.

Я делаю пару шагов вперёд и окунаюсь во мрачный мир. Ночь иногда кажется отдельной вселенной. Парень идёт куда-то в сторону домов, где появляется всё больше общественных заведений, кафешек и клубов. Я иду за ним, покорно опустив голову. Мне противно от себя и от того, как я зависима.

— Куда мы?

Он проигнорировал мой вопрос, будто совсем его не услышал. Мы подошли к невысокому зданию, куда обычно во время перекура заходят рабочие ближайших заведений, чтобы выпить горячую чашку кофе.

— Я думал, ты побоишься. Обычно домоседки и задротки вроде тебя предпочтут сериальчики вместо ночных прогулок.

— Прекрати. Пожалуйста.

Его слова стали меня злить и оскорблять. Я не думала, что он так груб. Тейлор казался мне очень тихим и загадочным, но никак не таким же, как Крис.

— Не нравится? — громко произнёс он эти слова и резко повернулся ко мне, сделав несколько больших шагов в мою сторону. Обезумевший взгляд напугал меня до чёртиков. Ощущение, будто его руки не раз смыкались на чьей-то хрупкой шее, и почувствовать их на своей мне очень не хотелось. — Ты, наверное, не думала, что я такой да? Мир не так ужасен, как тебе казалось. Он намного хуже. Я намного хуже, — он говорил слишком громко, продолжая идти на меня, пока я отходила назад, случайно очутившись в тёмном переулке у кафешки.

Спиной я почувствовала жуткий холод. Стена не давала мне пройти сквозь неё или хотя бы слиться с ней. Хотелось бы мне в этот момент стать хамелеоном и исчезнуть из поля зрения внезапно разозлившегося парня.

— Я ничего не думала…

— Конечно, не думала. Разве думающий человек станет писать о вещах, о которых даже понятия не имеет? — он опять нахмурил брови, его шрам при таком освещении был особенно заметен. Чёрные глаза… Такие строгие и пустые… Сколько раз они сводили людей с ума?

— Ты не должен был читать это.

— А ты не должна привлекать к себе моё внимание. Ты ведь хорошая девочка, Джули. Тебе нельзя связываться с такими как я, — он словами превратил меня в бесформенную лужицу, медленно растекающуюся по стенке. — Я бы хотел задушить тебя голыми руками. Как ты прошла естественный отбор? — он выплёвывал эти слова с диким отвращением. Но чем я его разозлила? Что я сделала не так? — Но, как ты заметила, я не прикасаюсь к тебе. Знаешь, почему?

Я отрицательно покачала головой, а парень вдруг изменился в лице. Его улыбка исчезла, взгляд вдруг стал оббегать моё лицо, иногда останавливаясь на губах. Тейлор приблизился ко мне так, что его дыхание я чувствовала кожей. Я невольно закусила губу, когда он наклонился к моей шее, подойдя максимально близко ко мне.

— Потому что ты мне противна… — прошептал он на самое ухо и буквально проткнул моё сердце. Он пробил его насквозь, размазал его по стенке и потушил об него сигарету. Он сделал это без эмоций, без угрызения совести, словно ему не впервые приходилось уничтожать людей изнутри.

Он продолжал дышать у моего уха, а потом медленно отстранился, но только на пару сантиметров, чтобы можно было видеть мои глаза.

— Девочка, которой не разрешают гулять после темноты… — он положил руку на мою шею, при этом не касаясь кожи. Его кончики пальцев зависли в воздухе в сантиметре от моего лица. «Ты мне противна», — прозвучал его голос в моей голове снова. — Ты ведь любишь меня, малышка Джули? Покажи мне свою любовь.

–…Что?

— Покажи мне. Я хочу увидеть, что это такое, — он резко и грубо положил свою руку мне на шею, притягивая моё лицо к себе и изучая взглядом каждый сантиметр моей кожи.

— Прекрати, пожалуйста…

— Я буду давить на твою слабость до тех пор, пока ты хотя бы не притворишься сильной. Ты ведь давно этого хотела. Вот он я. И что ты сделаешь? — его голос холодный, его тон напоминает мне скрежет стали. — Я всегда ненавидел таких как ты. Вы постоянно путаетесь под ногами. Вы бесполезнее, чем хомяки. Ноете от своей несчастной жизни тем, кому хуже в сто крат.

Мои глаза покрылись слезами. Я дрожала от страха, как осиновый лист, всё так же пытаясь слиться со стенкой. Дыхание превратилось в нервный стон. Ком в горле перекрывал мне воздух, кожа шеи горела от ЕГО прикосновения как от горячей кочерги.

В какой-то момент происходящее стало казаться чем-то нереальным. Невозможным. Искусственным. Я отчётливо слышала гудок в своей голове. Ещё несколько секунд, и раздастся голос: «На станцию «Отчаяние» прибывает поезд под номером 666. Будьте осторожны, двери не закроются. Будьте осторожны, цена билета — ваша жизнь». И я без возражений сажусь на пустое место, чувствую, как силы, в самом деле, покидают меня.

Последнее, что успеваю отчётливо уловить — выражение лица Тейлора, сменившееся на непонятливую хмурость. Он отпустил меня, позволяя рухнуть на колени. Учащённое дыхание, дрожь в руках… Скорость, с которой бьётся мое сердце, выше скорости всех «поездов». Это происходит не впервые.

— Класс… Что это? Паническая атака? В тебе вообще нет ничего от здорового человека, да?

Гул в ушах не даёт мне сосредоточиться, а головокружение размывает картинки. В какой-то момент я вовсе теряю связь с пространством. Руки хватаются за всё, до чего могу дотянуться: стену, мелкие камни на асфальте, бутылки, руки Тейлора, из любопытства, опустившегося передо мной на корточки.

На границе моего сознания я слышу звонок. Мёрфи тяжело вздыхает и достаёт сотовый из кармана. Я не вижу его выражения лица, но точно чувствую, что он раздражён. Дальше мой слух улавливает только обрывки фраз. «Тебе повезло», «продолжим позже», «это урок», «мне нужно…», «… Одной девчонке».

Глаза закрываются, я делаю последний вздох и засыпаю.