Чернила цвета облаков

Тая Монс (2024)

Страшная болезнь погубила душу Тейлора. Каждый раз, просыпаясь в одиночестве, он думал о том, что в его жизни становится всё меньше смысла. Мотоцикл в гараже, старая потёртая гитара и непреодолимая тяга к жестокости — только они его и спасали, пока однажды в соседнем доме не поселилась она. Девушка, которая вскоре стала его экспериментом. Чего бы ему этого не стоило, он обязан перебороть недуг и избавиться от монстра в своей душе. Уничтожить в себе убийцу.

Глава 11. Танец мотыльков

ЭШЛИ

Приступ тошноты напомнил о том, что мой желудок всё ещё функционирует, а значит, всё остальное — тоже. Голова кружится. Я смутно помню, как меня били головой о стол, а потом тащили по полу куда-то к двери. Дальше пустота. Дальше меня не было. Но сейчас то я есть. А где я? Почему так темно и сыро? Я в прямом смысле не вижу ничего дальше своего носа. Я лежу на холодном зацементированном полу, подношу руку к шее и провожу пальцами ниже. Одежда не моя. На мне была рубашка, а теперь слишком мало ткани. Какой-то лифчик или топик, какие-то шорты и колготки в сеточку. Я ничего не вижу, только чувствую. Забавно. Все те же ощущения переживают девушки, без памяти влюблённые в идиотов. Они ничего не видят. Они чувствуют. Чувствуют то, что их потом убьёт. Надеюсь, ко мне это не относится.

— Вы чего тут застыли? Живо работать! — крикнул кто-то из темноты, находясь в другой комнате. Я чётко слышала, что мужчина был не рядом. Работать? Где я, чёрт возьми?

Я еле поднялась с пола, доковыляла до, наверное, стены и стала искать выключатель. Где-то же должен зажигаться свет. Я услышала звук, похожий на открывающуюся дверь. Луч света упал на пол и протянулся ко мне. В дверях стоял мужчина. Он еле вмещался в дверной проём, а потом позволил мне рассмотреть себя детальнее, включив свет.

— Ещё одна, — недовольно промычал он. — Забыла, где сцена?

Глаза жутко заболели. Я так привыкла к темноте, что мне было больно смотреть на лампочку. Мужчина толкнул меня в спину, открыл передо мной ещё одну дверь и вышвырнул туда, заставив пройти через какие-то красные шторы. Идти было тяжелее, чем открыть глаза. Теперь я ощущала, что на мне высокий каблук, и только теперь смогла увидеть, что на мне надето. Лучше бы не видела…

Вой публики я услышала сразу. Его я не могла ни с чем спутать, ведь так не могли кричать ни дети, пришедшие в кинотеатр, ни старушки, сидящие на креслах в театре. Это был клуб. Стрип-клуб. Рай для разврата, алкоголя и потерянных душ. Паника… Вот, что я почувствовала, услышав голоса. Сердце вновь упало в пятки, дыхание перехватило, но больнее всего было пережить воспоминания. Они сложились в один колючий ком, проникли в моё сердце и разбились там на сотни маленьких колючек, разбегаясь по венам и уничтожая моё тело целиком. Больно, холодно, обидно и мерзко. Я бегу обратно, врезаюсь в закрытую дверь и понимаю, что выхода нет.

Бегу к краю сцены, чтобы спрыгнуть оттуда, но меня останавливают мужские руки, так и норовящие дотронуться до меня. Мерзость. Я смотрю по сторонам. Стою я на круглой сцене, которая переходит в прямоугольный подиум, похожий на дорожку для моделей. По бокам от меня находятся похожие сцены, окружённые огоньками, где девушки вроде меня извиваются в разных позах, пытаясь удовлетворить всех разом.

— Танцуй! — кричат мне.

Я дрожу… Всё холодеет, я чувствую, как паника переходит все границы. К глазам подступают слёзы, и я безнадёжно сажусь на пол возле двери, обнимая себя руками и стараясь укрыться шторами, которые закрывают железную дверь. Слёзы… Который раз, вы, гадкие создания, пытаетесь выставить меня жалкой? Кто притащил меня сюда? Кто так хочет моих унижений? Кто снял с меня рубашку и, лапая моё тело, надел на меня эту ужасную форму?

— Танцуй! — снова кричат мне, и я чувствую пронзительную боль в спине. Плеть. Я помню это ощущение. Охранник, стоящий возле моей сцены, ударил меня плёткой, заставляя работать. — Ты никуда не уйдёшь, пока не заработаешь.

Снова удар. Мой крик вырывается, как и слёзы. Они текут по щекам, и я вспоминаю, как натягивала на лицо улыбку, танцуя на похожей сцене пару лет назад. Сейчас многое изменилось. Мой характер, моё тело, моя кожа. Она стала бледнее, обтягивая кости. Да, я ужасно похудела и теперь была чуть ли не таким же цветом, как мои волосы.

— Отпустите меня! — кричу, а потом вою от боли. Ещё один удар.

Ноги трясутся, я заставлю их себя поднять и выставляю руки в сторону, медленно шагая вперёд и опуская голову. Начинаю танцевать, чтобы они прекратили бить меня. Всё умолкает. Всё, кроме музыки. Всё, кроме звуков наливающегося алкоголя. Я смотрю в сторону звука и слышу, как умолкает и моё сердце. ОН. Это ОН. Чёртова змея. Чёртов Бермудский треугольник. Он смотрит на меня своими чёрными глазами, поднимает свой бокал коньяка или виски в стиле Ди Каприо, улыбается и прищуривает глаза, отпивая яду. Он сам яд. Тяжело убить того, кто убивает сам. Яд… Отрава. Тейлор Мёрфи.

Мои слёзы застывают на глазах, я делаю волну руками, надеясь, что это поможет мне потянуть время. Смотрю только на него, а он смотрит на меня. Моё тело теперь привлекает тебя больше, да, Мёрфи? Теперь, когда оно оголено, оно нравится тебе больше, чем мой разум? Закрываю глаза, надеясь, что исчезну из этого мира. Делаю круговое движение бедром и выставляю вперёд ногу. Плачу, но теперь намного тише. Или громче?.. Глаза жмурятся, руки дрожат. Всхлипы продолжаются. Всё от обиды. Я не могу так больше. Я не могу… Я хочу исчезнуть, забыться. Хочу свободы, тишины. Хочу держать в руках Арнольда и смотреть, как он недовольно будет мяукать, когда его шерсть станет мокрой от моих слёз. Как там говорили? Боль продолжается всего двенадцать минут, а остальное — лишь самовнушение? Покажите мне человека, который сказал это, и я задушу его этими самыми колготками в сетку.

Я вновь открываю глаза. Мёрфи всё ещё смотрит на меня, но теперь совсем по-другому. Он держит наполовину пустой стакан коньяка или виски, не пьёт его, а только сводит брови и качает головой, глядя на меня. Улыбается. Всё ещё издевается.

Смешно? Весело? Тебе нравится?

Я останавливаюсь, опускаю руки. С меня хватит. Моих унижений достаточно. Опускаю голову, чувствую, как мне ещё больше хочется реветь. Ноги уже начинают болеть из-за каблуков.

— Продолжай! — кричит мне охранник и замахивается плетью. Удар. Крик. Боль.

Я падаю на колени, сжимаю руки в кулаках и опускаю голову, чтобы волосы закрыли лицо. Снова слышу, как плеть разрезает воздух и ударяет по моей спине. Я вновь кричу. Кричат и зрители. Им нравится, а мне больно. Обычно так и бывает. Кто-то страдает, а кто-то на этом поднимает себе настроение. Убираю руки за шею, практически полностью ложась на пол, и готовлюсь к следующему удару. Мне еле хватает сил, чтобы поднять голову. Мёрфи теперь серьёзен. Не улыбается и, опираясь руками о сцену, упорно испепеляет меня взглядом. Нет, совсем не угрожая. Изучая. Как всегда. Изучая и молча спрашивая: «Почему ты сдалась так рано?»

Я слегка приподнимаюсь, подношу руку к губам и многозначительно размазываю по лицу свою помаду, а потом этой же рукой показываю ему средний палец. Улыбаюсь. Смотрю на него. Наблюдаю, как он холодно улыбается в ответ, а потом снова кричу от боли. Откуда на мне макияж? Да откуда я знаю? Наверное, оттуда же, откуда одежда и каблуки.

Становится как-то… пусто. Всё это жутко напоминает мне моё прошлое. Слёзы смывают с глаз тушь. Порезы от плети смывают кровью грязь со спины. Принося удовольствие другим, мы губим себя так, словно нас можно починить. Какие же мы идиоты.

Я поднимаю голову, на месте Тейлора вижу совсем другого парня. Оглядываюсь по сторонам и вижу, как Мёрфи отталкивает от себя какого-то мужика, чтобы подойти к охраннику. Он что-то говорит ему, и тот, внимательно выслушав парня, отходит в сторону. Мужчина делает всего несколько шагов, чтобы подойти к небольшому чёрному ларьку, который есть возле каждой сцены. Он заходит внутрь. Внезапно огоньки, окружающие мой подиум, гаснут. Девушки с соседних сцен смотрят на меня с завистью, а зрители, до этого окружавшие меня, начинают расходиться. Почти все. Почти…

— Пойдём со мной, — Тейлор подходит максимально близко к сцене и протягивает мне руку.

— Серьёзно? Ты смеешь звать меня куда-то?

— У тебя нет выбора.

— Я уйду отсюда только домой и только одна либо с Марти! — эти слова я говорю очень громко, перебив его предыдущую фразу. Это злит парня, но он только сдержанно улыбается одним краем губ и щурит глаза. Я заметила, что он делает это очень часто.

— Я купил твой приватный танец.

Именно в этот момент я забыла, как дышать. Мальчишка так хотел задушить меня в моём доме, но теперь задушил одной только фразой. Ядовитая улыбка, прожигающий взгляд… Всё в тебе так ужасно. Всё в тебе так душит меня. Всё слишком, слишком, слишком…

— Я отказываюсь. У меня есть на это право.

Охранник подошёл к нам и молча отдал Мёрфи плеть, а тот угрожающе намотал её на руку, гордо подняв голову

— Право? Ты действительно думаешь, что здесь это слово имеет хоть какой-то смысл? — он намотал плеть на обе руки и, закинув её мне на шею, притянул к себе, как собачку за поводок. — Постарайся меня не расстроить. Может быть, тогда я буду бить нежнее.

Затемнённая комната находилась в самой дальней части клуба, так что даже если мне взбредёт в голову кричать о помощи, меня всё равно никто не услышит. Никто не услышит. Никто не придёт. Никто…

— Зачем ты делаешь это? — мой вопрос растворился в воздухе, как и запах чего-то спиртного, что Тейлор взял с собой. — Что тебе нужно? — громче повторила я, когда мальчишка наконец сел на красный диванчик, проигнорировав предыдущий вопрос.

Я старалась дышать ровно, чтобы не показывать, как меня всю трясёт. Я старалась смотреть прямо ему в глаза, хоть так и хотелось осмотреть комнату и найти хоть что-то, чем можно ударить парня по голове. Но ничего кроме его бутылки пока не заметила.

— Я знаю, у тебя есть опыт. Ты можешь начинать. И никуда отсюда не уйдёшь, пока я не останусь доволен.

— Знал бы ты, как ты сейчас мерзко выглядишь, ублюдок, — на это он издевательски ухмыльнулся и отпил из стакана, другой рукой сжимая плеть, которую дал ему охранник. — Я отказываюсь.

И он снова проигнорировал это. Похоже, ему больше нравилось играться с жидкостью в стакане, которую он слегка взбалтывал.

— У тебя двадцать секунд, либо сценарий приведёт к очень печальной концовке.

Ноги вдруг слегка свело, а в голову ударила пронзительная боль. Наверное у меня лёгкое сотрясение после нападения стола на мою голову. Только сейчас до меня дошло, что тем горе-маньяком оказался сосед.

— Тебе конец, придурок. Считай, копы уже на твоём хвосте. Взлом с проникновением и избиение. А ещё принуждение сексуального характера.

Он улыбнулся… Так легко и беззаботно, словно кто-то нашёл его детские рисунки и похвалил за них. Только теперь он перевёл взгляд на меня и, поставив стакан на стол, поднялся и подошёл ближе.

— О-оу, какой я плохой мальчик. Мне так стыдно… — он жалостливо нахмурил брови и наклонил голову на бок, чуть нагнувшись перед моим лицом. — Наверное, я должен быть наказан, но… — парень краем плётки поднял моё лицо за подбородок, запрещая опускать взгляд. — Сегодня счёт в мою пользу.

Я смотрела ему точно в глаза и, стараясь не пялиться на шрам, разрезающий напополам его левую сторону лица, думала, что же может управлять им. Что это? Жажда чужих унижений? Для чего? Зачем?

Горячие слёзы вновь скопились в уголках глаз. Кажется, стоит мне только моргнуть, и одна из них покатится по щеке, в очередной раз показывая мою слабость.

— Ну-ну, прекрати, — прошептал Тейлор и улыбнулся, заметив мой жалкий вид, мои жалкие глаза и слёзы на них. — Ты слишком мила, когда плачешь. И слишком мила, когда задерживаешь дыхание… — теперь он медленно перевёл взгляд на мою шею. Теперь он смотрел точно так же, как тогда, когда между нами были одни только сантиметры. Теперь он хотел… — Сделай для меня кое-что, — продолжил он, не отрывая глаз от шеи. — Не дыши чуть дольше, чем обычно.

Парень закусил губу, и что-то в нём стало пугать меня ещё больше. Змея, змея, змея… Прысни ядом и убей. Прекрати душить меня. Прекрати делать вид, что не хочешь моей смерти.

А потом его желание исполнилось. Его рука уже второй раз зависла в воздухе в сантиметре от моей шеи. Стоило бы ударить его. Хотя бы попытаться… Но всё, что я смогла — замереть на месте так, словно кобра обвила своим телом мою ногу и хотела заползти мне под штанину. Паника смешалась со злостью. Его рука дрожала всё сильнее с каждой секундой. Чем дольше он держался, тем больше ему хотелось прикоснуться. И он сделал это. Он провёл пальцами от ключиц до подбородка, и дрожь в его руке прекратилась. Показалось ли мне это странным? Ещё бы. Странным, пугающим и непонятным. На месте его прикосновений кожа словно охладела. Что есть страх, если не ожидание смерти? Что есть смерть, если не пучина страха и пугающей невесомости?

— Кто твой хозяин, Мотылёк? — томно спросил он, а его лёгкие и пока ещё нежные прикосновения перешли на новый этап. Он медленно схватил меня за шею, но не душил, а словно заставлял предвкушать грядущее удушье. — Кому ты принадлежишь?

Он не грубил. Пугал, но страх этот был мне не знаком ранее. Гипноз… Да, это был именно он. Иллюзия того, что ты беззащитен. Но действительно ли это всего лишь иллюзия?

— Что ты несёшь? — я покачала головой, но парень явно ждал не этого ответа. Я поняла это по тому, что он чуть сильнее надавил на горло, но всё ещё не душил.

— Я хочу знать, чья ты. Ты явно не свободна. У свободных людей не такой мёртвый взгляд, — наконец он перевёл свой взор на мои глаза и чуть нахмурился. — Я надеюсь, ты не такая глупая, чтобы подумать, мол я говорю об отношениях.

Кожу спины до сих пор обжигало огнём. Кровь сочилась из открытых ран. Понятия не имею, насколько всё серьёзно, но мне жутко больно даже дышать.

— Ты правда не понимаешь, что тебе конец? — выдавила я сквозь еле натянутую улыбку. — Марти узнает об этом и уничтожит тебя. Уничтожит всё, что ты имеешь.

Его взгляд изменился. Я бы не сказала, что он испугался. Скорее снова разочаровался, ведь всё, что он сделал — глубоко вздохнул и отпустил мою шею, потеряв в ней и во мне интерес.

— Марти, Марти… Снова Марти? Почему ты не вспоминаешь о нём, когда тебе ничего от него не нужно?

— Я не скажу больше ни слова, пока ты не дашь мне позвонить.

Знаю, это было требовательно и дерзко, но, думаю, у меня есть право на один звонок, учитывая, что меня насильно затащили в это логово ночных бабочек и… мотыльков.

— Это тебе не нужно. Твой полосатик уже едет сюда. Он знает, что ты здесь и знает, во что ты одета.

— Ты…

— Да. Ты же не думала, что это только ради твоих слёз? Ну, по большей части ради них, но…

Я поверить не могу, что у всего этого ночного кошмара всё ещё намечается продолжение. Какие ещё сюрпризы преподнесёт мне сегодняшний день?

Злость во мне кипела, как лава в вулкане. Я уже не знаю, куда деть эмоции, которые вызывал во мне этот мерзавец. Одно я знала точно. Я не успокоюсь, пока он не получит по заслугам. И сейчас я тоже успокаиваться не собиралась. Я оттолкнула от себя парня и схватила бутылку того самого коньяка, который он принёс с собой. Сильно сжав горлышко, я хотела ударить бутылкой Тейлора и, клянусь, хотела разбить ему голову. Хотела, чтобы его кровь пролилась на пол. Плевать, чем мне придётся за это заплатить. Я хотела его страданий.

Только я ухватилась за своё оружие, как парень резко потянул меня за руку, а потом ударил мою голову о ближайшую стену. Бутылка выпала из моих рук, разбилась о пол. Затем и я рухнула на колени, которые в миг порезались о стёкла только что рассыпавшиеся по полу. Пол окрасился кровью. Не кровью Тейлора, как я хотела, а моей. Какая же ты жалкая, Эшли… Особенно сейчас, когда стоишь на окровавленных коленях в костюме проститутки и опираешься о стену так, словно она поможет тебе не рассыпаться на части.

Я села на пол, облокотившись спиной о стену, и обняла колени, уткнувшись в них лицом. Мне казалось, что сейчас Мёрфи возьмёт плеть и будет добивать моё измученное тело, пытаясь добраться до ещё более измученной души и сердца. А вообще странно, что люди думают, мол мы можем чувствовать только благодаря куску мяса, который качает кровь по телу. Сердце? Серьёзно? Моя боль идёт не из него. Она намного глубже. Там, куда не добраться ни плетью, ни осколками бутылки от коньяка.

— И что? Стало легче? — хриплым и тихим голосом спросил он.

Да, знаешь, мне легче. Легче от того, что я сижу в луже своей крови, а не на твоих коленях. Легче от того, что сжимаю кулаки, а не твои плечи, пока пытаюсь удовлетворить тебя танцем, что ты купил. И мне легче от того, что я кусаю свои губы, а не терплю твой язык в своём рту. Пошёл ты к чёрту, Мёрфи. Пошёл ты, ублюдок…

Он бросил на пол что-то звонкое, и я тут же подняла взгляд. На полу лежали ключи от моего дома, которыми, судя по всему, он открыл мою входную дверь этой ночью. Парень смотрел на меня с какой-то жалостью. Нет, совсем не с той, с какой смотрят на маленького котёнка, которого хочется забрать домой. Он смотрел с жалостью, потому что я была жалкой. Я была котёнком, которого хотелось утопить.

Тейлор достал из кармана ещё одни ключи и открыл ими дверь, запирающую эту комнату. Он оставил её открытой, наверное, для меня. А может, просто чтобы проветрить комнату, которая пропахла моей кровью и слезами.

ОТ АВТОРА

Ночью всегда происходит всё самое интересное. Приходят откровенные мысли, а свежий воздух толкает на отчаянные поступки. Ночь — хорошее время суток, но, похоже, не сегодня.

Русоволосый парень стоял в метрах тридцати от клуба, с которым его разделяла проезжая часть. Он стоял среди деревьев и наблюдал за тем, как дверь в здание открылась. Оттуда вышел высокий брюнет в кожаной чёрной куртке, такого же цвета джинсах и серой футболке. Шаркая подошвой, он отошёл в сторону на пару шагов и зажёг сигарету. Именно этого «чёрного» курильщика ждал русоволосый парень. Он взял телефон, сделал фотографию и продолжил наблюдать. Дверь вновь открылась, но уже намного громче. Оттуда вышла Эшли, но этого имени парень не знал. Он просто видел светловолосую девушку, обмотанную какой-то тряпкой. Сложилось впечатление, что на ней нет ничего, кроме этой серой помятой ткани. Эшли Фрай гневно посмотрела в сторону Тейлора, но тут же отвернулась. Она не хотела смотреть на него ни секундой дольше.

— Надеюсь, именно ты станешь следующей жертвой Жнеца! — крикнула она, не оборачиваясь в его сторону и всё больше отдаляясь от клуба.

Парень улыбнулся и бросил только загадочное «всё может быть». Эшли произнесла те слова и даже не догадывалась, что Мёрфи уже давным-давно был им убит. Первой жертвой Тейлора стал он сам. Его тело, его рассудок и душа. Всё было уничтожено Жнецом, который вырвался из его сердца и желал уничтожить сердца всех вокруг.

К обочине подъехала серебристая Ferrari и остановилась возле блондинки. Девушка увидела её, но прошла мимо, а авто стало преследовать её задним ходом. Кто-то из салона кричал ей, бросал ругательства и заставлял сесть внутрь. За всем этим наблюдало всего двое человек. Мрачный курильщик, что так и не собирался отводить взгляда и прекращать пускать дым, и русоволосый пока ещё никому не известный парень, чей силуэт — единственное, что можно было разглядеть.

Всё же Эшли сдалась. Она села внутрь, до даже тогда крик не прекратился. Машина тронулась с места, умчалась вдаль, а курильщик выбросил сигарету и, с опаской обернувшись по сторонам, пошёл в другом направлении. За ним же пошёл и наш шпион. Путь был долгий, но не такой долгий, как сегодняшняя ночь. Дорога была тёмной, но не такой тёмной, как силуэт куда-то торопящегося брюнета. Он оборачивался несколько раз, но почему-то не обратил внимания на русоволосого. Не заметил. В самом ли деле?

Тейлор завернул за угол. Странно, ведь там был тупик. Крис остановился, когда понял, что что-то тут не так. Мёрфи не мог просто так пойти туда. Может, заметил его? А может, там тайный проход?

Он остановился, сел на корточки возле стены дома, облокотившись о неё спиной, и ждал. Он не знал, чего конкретно ждал. Тейлор вызывал у него жуткую дрожь в коленях, но при этом и немое восхищение. Глупо восхищаться тем, кто пугает тебя, но разве не глупо и вовсе кем-то восхищаться? Ведь ты никогда сам не станешь лучше, пока будешь с открытым от восторга ртом смотреть на своего кумира. Хорошо, если он станет твоей мотивацией для работы над собой, а если нет? Если нет?..

Крис нервно хрустел пальцами и думал о том, как можно заговорить со странным одноклассником, ведь унижать Джули было проще, чем это… Это был жуткий интерес и зависть. Парень привык, что все реагируют на унижения с его стороны. Они плачут, убегают, прячутся в туалете.

Они, но не Тейлор. Тейлор не они. Тейлор другой. Но почему?

Казалось, несколько минут длятся, как вечность. Крис поднялся с земли, сделал несколько нервных кругов вокруг себя и остановился. Может, там действительно потайной ход? Он обернулся в сторону переулка, но длинная улица была пуста. Только какой-то мужик в чёрном капюшоне только что завернул за угол в конце улицы. Парень закусил губу, медленно подошёл к повороту и выглянул из-за стены. Пустота. Просто тупик, пара мусорных контейнеров и ещё большая каменная стена, которую можно было перелезть только с грохотом, ведь пришлось бы залезть на мусорный контейнер. Вдруг Крис замер. Что-то холодное ударило в голову, будто мозг наконец включился и стал создавать вибрации. Он вдруг вспомнил того мужика, которого видел в конце улицы.

— Чёрт тебя побрал, Мёрфи… — выругался русоволосый и со злостью пнул контейнер. А потом он побежал. Так быстро, как не бегал никогда. Желание стать похожим на чокнутого парнишку с третьей парты было сильнее желания поспать.

Тёмная улица закончилась на повороте, а дальше дорогу освещала луна. Вот только свет её сейчас был бесполезен, как и днём. Если днём всё освещало ясное солнце, то сейчас всё было ясно и без него. Всё ясно… Крис опоздал. Здесь никого уже не было. Никого, кроме тупой бесполезной луны.

Что есть отчаяние, если не утерянная надежда? Оно крадётся медленно, и Вы замечаете его только тогда, когда вокруг Вас уже давно ничего не осталось. Не осталось ни Вас, ни ваших желаний, стремлений. Каково от этого? Холодно? Чувствуете?

Крис был в отчаянии, но странно даже говорить это вслух, ведь никто никогда не видел, чтобы король насмешек и издевательств шёл по городу с опущенной от разочарования головой. Падший король своего падшего королевства. Ангелы, упавшие с неба, становятся дьяволами, а что насчёт королей? Кем они становятся? Пеплом? Или их душа заточается в корону, упавшую с их головы?

Громкий звук раздался где-то в метрах тридцати от парня. Такой же звук он слышал, когда ударил ногой о мусорный контейнер. Крис рванул туда и теперь совсем не боялся быть замечены. Он остановился у очередного тупика и замер. Что-то ужасное происходило на его глазах, но к этому он был готов. Парень в чёрном капюшоне склонился над чем-то, издалека напоминающим человеческое тело. Вот только лицо этого «чего-то» было изуродовано сотнями порезов от ножа и кровью, растекающейся под, наверное, головой.

— Твою ж мать… — не смог сдержаться Крис, когда парень в капюшоне сделал резкий взмах руки, а тело под ним издало странный кряхтящий звук. «Капюшон» замер. Он явно не ожидал гостей и уже точно знал, чью ещё кровь придётся пролить.

— Я знал, что это ты! — радостно воскликнул Крис. Со стороны выглядело жутко, но он и правда улыбался, держа перед собой камеру. — Я знал, что именно ты Жнец! Я был прав.

Чёрный силуэт обернулся, но ничего, кроме как тёмных глаз, Крис увидеть не мог. На парне была чёрная маска, скрывающая рот и нос. Ещё — капюшон, не дающий рассмотреть цвет волос. Крис опустил камеру, а улыбка стала медленно спадало с лица. Даже шрама не было видно. Или его там и нет?..

— Мёрфи, это же ты, да? Скажи хоть что-то, а то я сейчас в штаны наложу. Реально стрёмно.

Парень в капюшоне сделал угрожающий шаг в его сторону, но русоволосый тут же продолжил:

— Нет, нет, нет! — пригрозил он пальцем, напугано выпучив глаза. — Я только что заснял всё на камеру и поставил видео на таймер. Если ты убьёшь меня, то оно автоматически опубликуется через два дня, — Крис выразительно достал телефон и включил фон для разблокировки, где была строка для ввода. — Телефон под паролем. Тебе никак его не взломать.

Парень в чёрном напряжённо нахмурил брови и сжал кулаки, а Крис, заметивший это, снова продолжил:

— Брось, я никому не скажу. Я давно знал, но не сказал. Более того… Я бы хотел стать твоим напарником или вроде того, — на это убийца ухмыльнулся, что было только слышно и видно по глазам. — Да-да, звучит не очень, но… Почему нет? Мой отец работает в полиции, так что я смогу сделать что-то для тебя. Конечно, не смогу оправдать все твои убийства, но хоть что-то. Что попросишь.

«Капюшон» внимательно слушал и при этом оценивал мальчишку взглядом. Неужели такой жалкий сопляк смог найти, чем его шантажировать? Может, действительно стоит быть аккуратнее?

— И да, ты не мог бы уже снять маску? А то я ведь не пошутил про обделанные штаны.

На это парень задумался, но спустя пару секунд снял с себя капюшон и расстегнул толстовку, не снимая повязки на лице. Теперь открылся вид и на растрёпанные чёрные волосы, и на шрам, и на серую футболку, которую Тейлор не стал переодевать. Крис выдохнул, но бояться меньше не стал.

— Всё, что угодно? — голос Мёрфи заставил одноклассника вздрогнуть.

— Д-да… Абсолютно. Только скажи, что, — ухмыльнулся он. Защитная реакция. — Да и потом… Зачем бы я стал подвергать себя опасности, говорить о том, что я всё знаю? Это ведь риск. Я же вижу, что ты хочешь меня замочить, — на это Тейлор покачал головой в стороны, прищурив один глаз, мол, ну, есть немного. — И зачем мне делать это, если я не настроен серьёзно?

— Ты же придурок.

— Ну, может, и поэтому. Не суть! И да, ты уж прости, но я не удалю видео. Это будет моей гарантией, что я останусь жив. Просто буду откладывать таймер на неделю вперёд.

Крис наконец убрал в карман телефон, на котором на самом деле не было никакого видео. Блеф. Обман. Качественная ложь.

Тейлор стал подходить к парню, а русоволосый на это напугано сделал пару шагов назад.

— Говоришь, напарником хочешь стать? — спросил Жнец и хитро улыбнулся. Он не собирался соглашаться, но желание поиздеваться над одноклассником всё не пропадало.

Брюнет указал рукой на переулок, из тьмы которого только что вышел. Он указал на труп. На тело парня, изрезанного до смерти. Он приказал поднять мертвеца и бросить его в мусорный контейнер, чтобы его не нашли с первыми же лучами солнца. Крис брезгливо поморщился и глубоко вздохнул. Уже хотелось вернуть время назад и молча пройти этот переулок, не завязывая диалога с психопатом. Зачем он это сделал? Это стало хоть какой-то надеждой на то, что в следующий раз не его тело будет гнить в подобном переулке в такой ужасной позе и с таким удачным запахом. Надежда… Прекрасное чувство или просто шаг к отчаянию?