Под слезами Бостона. Часть 1

Таша Мисник, 2023

За свои двадцать два года Серена Аленкастри успела разочароваться в людях и потерять веру в любовь. С детства ее преследовали только боль, жестокость и предательство. И монстр, от которого ей удалось однажды сбежать. Серена: «Я нашла укрытие, но даже не подозревала, что это логово самого дьявола».Десять лет назад Эзра Нот похоронил прошлое вместе со своим сердцем. Теперь он не чувствует боли. Теперь он самый настоящий дьявол в человеческом обличье. Жестокий, бездушный и холодный. Его мир покрыт тайнами, там нет места любви. Эзра не рад незнакомкам в его жизни. А самой смелой и дерзкой он покажет, что такое ад.Эзра: «Она хуже всех, кого я когда-либо встречал. Она наглая мелкая лгунья. Так и напрашивается на хорошую порку. И я тот, кто преподаст ей урок».

Глава 6. Аппарат абонента желает быть недоступен

Эзра

Смена ее настроений еще больше подтверждает, что у этой девушки серьезные проблемы с головой. Секунду назад она смеялась вместе со мной, а теперь смотрит так, будто вот-вот разревется.

«Этого мне еще не хватало».

Нужно что-то сказать. Прервать эту неловкую паузу, которая, если затянется еще на секунду, то прорвет плотину, сдерживающую ее слезы. А я не нанимался смотрителем за пандами, которые переворачивают этих неуклюжих животных при каждом неверном падении.

«Думай, Эзра, думай. С хрена ли ты застыл и пялишься в эти синие глаза? В них нет ничего сверхъестественного».

— Ну так… — рот открывается, чтобы выпустить несвязный поток слов, но Панда глушит мою попытку заговорить на корню.

— Не нужна мне твоя жалость, — заявляет она, складывая руки на груди, а в испуганных до этого момента глазах зарождается буря.

— Размечталась. С чего мне тебя жалеть? Ты вроде бы не инвалид и не пушистый щеночек из приюта, — усмехаюсь и откидываюсь на спинку стула.

— Зачем тогда предлагаешь мне работу? — как обычно, хмурится она. — Я ведь тебя раздражаю всем видом.

— И не только видом, — прищуриваюсь и еще раз осматриваю худощавую черноволосую девицу в белом свитере оверсайз.

Выражение лица слишком суровое для двадцати двухлетней девушки. В таком возрасте обычно смеются без умолку и строят гла́зки каждому встречному плейбою, а не грозно глядят исподлобья под напряжением широких бровей. В двадцать два красотки измазывают свои молодые лица косметикой, чтобы сиять еще ярче в свете ночных софитов, а не исключают из ежедневного списка дел такое понятие, как макияж. В эти годы стройные девицы не упускают шанса подчеркнуть каждый изгиб точеной фигуры, а не прячут прекрасные формы под грудой пышных складок поношенного свитера. К возрасту Серены каждая уже сменила сотню стрижек. Сделала «каре», когда ее бросил парень или перекрасила волосы в фиолетовый цвет, чтоб заявить миру о своей неординарности, или хотя бы обкорнала челку, но не оставила нетронутым скат черных волос, достающих до поясницы.

С ней все не так. Начиная с внешности, заканчивая скверным характером, от которого со временем сбежит любой мужик. Но эти до безумия синие, как пучина океана, глаза, подчеркнутые сверху ровными бровями, а снизу двумя симметричными черными родинками, не дают оторвать от нее взгляд. И почему-то, чем сильнее она хмурит миловидное лицо, тем сильнее улыбаюсь я.

— Ну? И чего застыл? — бурчит она, и я только сейчас понимаю, что все это время внаглую пялился на нее. — Снова пришел в не себя от моего вида и погрузился в медитацию, чтоб не сорваться?

— Видимо, придется все-таки взять пару уроков, если буду вынужден видеть тебя в баре каждый день, — она хмыкает и недовольно отводит взгляд. — Не парься. Я не делаю это из-за того, что твоя история разжалобила меня. Не разжалобила. Я видел и не такое, — она плавно возвращает внимание от окна ко мне. — Просто не хочу, чтобы Стенли выедала мне мозг каждый день, пока твоя смольная башка не начнет мелькать у нее за барной стойкой. Лучше я дам тебе шанс сейчас и оставлю нетронутым запас нервных клеток. В наше время это большая роскошь, знаешь ли.

— Значит, месяц стажировки? — неуверенно протягивает она.

— Назовем это так. На зарплате испытательный срок не отразится. Чаевые, что заработаешь, твои.

— Звучит слишком сладко.

— Если узнаю, что грубишь клиентам или сливаешь, как Стен, мой алкоголь — вычту из твоих денег.

— А вот это уже больше похоже на тебя, — фыркает, но следом улыбается она.

— Говоришь так, будто хорошо меня знаешь. Слишком легкомысленно с твоей стороны, Панда. Имей в виду, я буду следить за тобой в оба, — опираюсь на локти, придвигаюсь к ней через стол и складываю перед собой руки в замок.

— Хорошо, Эзра, — она повторяет мои действия и замирает только, когда между наших лиц остается пара дюймов. — А в те ночи, когда будешь отключаться за барной стойкой, не забудь преждевременно настроить камеры.

Она улыбается одними уголками губ и смотрит так, будто одержала победу, но, увы, она не знает, на кого посмела оголить свои едва прорезавшиеся клыки.

— Если бы ты так сильно не бесила меня, я бы уже давно нашел достойное применение твоему острому языку. И, поверь, речь сейчас не о полемике.

Синие глаза расширяются и вспыхивают напротив моих глаз, и я ликую. Не ожидал, что такую дерзкую девицу можно смутить единственной сальной фразой. Мне даже не потребовался второй раунд, как ее щеки покрылись румянцем.

— Не переживай, — проговариваю возле самого ее уха, а она отчетливо задерживает дыхание. — Ты не в моем вкусе. Можешь расслабиться и начать уже, наконец, дышать.

Так же, как придвинулся к ней, отстраняюсь обратно к спинке стула и тянусь за своей курткой, разглядывая и восторгаясь каждой толикой ее растерянности. Я бы наблюдал и дальше за переливанием алых щек в приглушенном свете ламп, но наш зрительный контакт прерывает звонок моего телефона.

— Поехали. У меня куча дел, — поднимаюсь и натягиваю куртку, попутно сбрасывая пятый вызов от Рэйчел. — Тебя отвезти домой или куда-то еще?

— Домой.

Серена облачается в шубу, стараясь не смотреть в мою сторону. Должен признаться, я думал, что заткнуть эту девчонку будет гораздо сложнее. Видимо, вся ее дерзость — лишь маска, а по факту, она, как и все они, тает от пары пошлых слов, прошептанных на ухо. Главное — подобрать верный момент и тональность.

Всю дорогу в машине она молчит. И даже не пытается нарочно взбесить меня. Лишь смотрит в окно, пряча нос в лоскутах своего искусственного альпака, и накручивает на пальцы длинный ворс шубы в районе груди. Удивительная выдержка, как и удивительно частый мой взгляд в ее сторону.

Мы доезжаем до Норт-Энд за минут пятнадцать. И это не тот прекрасный кусочек «Маленькой Италии», который привыкли показывать туристам в роликах на Youtube. Те узкие улочки колониального периода я прошерстил еще в свои двадцать три под руку с парой красивых и не самых принципиальных мисс. Нас же занесло на какую-то чертову окраину. Видимо, когда в прошлый раз я подкидывал ее до дома, мозг был слишком занят усмирением раздражения от ее компании, что я даже не заметил, куда забрел.

— Ты точно живешь здесь?

— А у тебя точно нет провалов в памяти? — агрессивно реагирует она, отстегивая ремень безопасности.

— Ну наконец-то, — сталкиваюсь с ее вопросительным взглядом. — Я уже подумал, что вместе с пиццей ты проглотила и язык.

— Спасибо за… Все, Эзра, — она перетягивает гитару с заднего сидения к себе на ноги. — Как всегда, было неприятно пообщаться.

— Взаимно, Панда.

Она закатывает глаза и делает шаг из салона Шевроле, но резко возвращается обратно.

— Да что, мать твою, за «Панда» такая?! — шипит прямо мне в лицо. — И откуда она взялась? Меня Серена зовут. И хватит ржать.

И я действительно умолкаю, но не перестаю улыбаться. Она такая забавная.

— Ты видела себя в зеркало? — вскидываю одну бровь и демонстративно оглядываю ее по пояс.

— Мне сейчас станет плевать, что ты оказал великую честь и довез меня до дома, и я отвешу тебе хорошую такую пощечину. Синяк проявится от щеки до самого глаза. Гарантирую.

— Когда хотят бить — бьют, а не предупреждают. Запомни на будущее. Но сейчас это будет лишним, поверь. Я не хотел тебя оскорбить.

— А что ты хотел сделать? — еще больше злится она.

— Объясниться, как ни странно, — улавливаю долю заинтересованности в ее глазах и продолжаю: — Твоя огромная мохнатая белая шуба в контрасте с угольного цвета волосами, да еще и со спины, вызвали во мне в ту ночь именно такую ассоциацию, Панда.

— И все? — теперь пришла ее очередь вскидывать брови.

— А ты чего ожидала?

— Какой-нибудь новой порции насмешки.

— А это разве не смешно?

— На уровне начальной школы, может быть, и да, — не успеваю даже скрипнуть челюстью, как она выбирается из машины на улицу. — Бессонной ночи, Эзра, — ехидно улыбается, развернувшись вполоборота.

— И сладких кошмаров, Серена, — растягиваю самую широкую улыбку специально для нее.

Она уже выпрямляется и вот-вот захлопнет дверцу, а я, наконец, свободно вздохну, но какой-то черт дергает ее заглянуть обратно в салон.

— И, кстати… — Серена встает коленями на пассажирское сидение, упирается руками возле моего бедра и буквально касается губами уха, заставляя меня оцепенеть под жаром ее дыхания. — Татуированные алкоголики с дешевыми шутками тоже не в моем вкусе. Так что, ты был прав, мы отлично сработаемся.

Ее длинные волосы щекочут мне щеку, и я в кои-то веки теряю дар речи, а она, не собираясь дожидаться ответа, покидает мою тачку и аккуратно хлопает дверцей.

А я уже списал ее со счетов. Уже повесил на нее клеймо среднестатистической «простушки». И теперь не понимаю, злюсь или все-таки улыбаюсь от того, что она превзошла мои ожидания.

К реальности меня возвращает звонок телефона, и на этот раз, слава богам, не от Рэйчел.

— О́дин, привет, — с лица стирается отпечаток недавней улыбки, и оно приобретает серьезное, обыденное выражение.

— Все прошло хорошо?

— Как нельзя лучше.

— Молодец, сынок, — хрипит и откашливается, а я терпеливо жду, пока он продолжит. — Нужно встретиться завтра.

— Но…

— Знаю, что обещал тебе выходной. Но дело срочное. Поступил важный заказ. Мне нужно понимать, справишься ли ты.

— Я всегда справляюсь.

— А я всегда поощряю твою самоуверенность и качество выполненной работы, но на этот заказ тебе стоит взглянуть до того, как я поставлю под ним свою подпись. Я должен быть уверен. Скажу так… Это другой уровень.

— Понял. Завтра к обеду буду у тебя.

— Всего доброго, Эзра.

О́дин отключает вызов, а я тянусь за сигаретой в левый внутренний карман куртки. Не выкурю — отрублюсь за рулем. Без сна вторые сутки. И я очень устал. И должен тратить единственное свободное воскресенье не на сына, который обязательно отметит мою очередную оплошность в своем блокноте, без записи в котором и так знаю, что я хреновый отец. Но у меня нет выбора. Каждый мой шаг, каждое новое дело — только для них: Бостона и отца — единственных, кто когда-то удержал и до сих пор держит меня в этом мире.

Не успеваю завести мотор Шевроле, как тишину салона разрывает новый телефонный звонок. И в этот раз, даже с закрытыми глазами, готов поставить стольник, что это Рэйчел. Откидываюсь на спинку сидения, опускаю веки и отвечаю на вызов:

— Да, Берч.

— Ты запомнил мою фамилию? Приятно.

— У меня все в порядке с памятью. А вот у тебя, кажется, нет.

— О чем ты?

— Сколько раз я говорил тебе, не обрывать мне телефон бесконечными звонками? Если я не отвечаю, значит, я занят!

— Не злись, Эзра. Я просто хотела распланировать вечер.

— Распланировала?

— Ну… Как сказать… — по ту сторону явно лыбится она. — Придумала для тебя кое-что… Интересное.

— Отложим на другой раз.

— Ты не приедешь? — досада в ее голосе сочится даже сквозь динамик. Но какая мне разница.

— Нет. Спи сладко.

Этот звонок отключаю я и вместе с клубом сизого дыма выдыхаю в салон Шевроле дозу усталости, из-за которой (убеждаю себя) не еду сейчас прямиком к Рэйчел Берч. И пусть там я получу отменный минет, массаж, секс, неважно в какой последовательности и в каких пропорциях, я не хочу. Даже невольно вырисованный в сознании образ ее на коленях между моих ног не заставляет сегодня зашевелиться хоть чему-то в штанах. Сексуальная поза Берч покидает голову через секунду, а на смену ей мигом приходит пара черных родинок под синими угрюмыми глазами.

«Татуированные алкоголики с дешевыми шутками тоже не в моем вкусе», — усмехаюсь сам себе и завожу мотор. — Так я и поверил, Панда. Так и поверил.

Выжимаю педаль газа, все еще удерживая на губах слабую улыбку, и выворачиваю руль по направлению к своему дому.

Нужно бы заскочить в бар и помочь Стенли с закрытием, но, уверен, сегодня она справится и без меня (ей не впервой). А мне нужно упорядочить мысли и выспаться. Что-то в голосе О́дина смутило меня. Что-то, чего за все десять лет нашего сотрудничества не слышал в его интонации. И это точно не к добру. Но накручивать себя — не в моих правилах, поэтому день завершается по обыденному графику: душ, стакан ви́ски и мысленное «Спокойной ночи, Джейд» перед тем, как сомкнуть глаза в холодной постели.