Под слезами Бостона. Дьявол не спит

Таша Мисник (2023)

Серена вечно в бегах: от призраков прошлого, от близости, от самой себя. Никто не знает ее тайну, и вряд ли Серена решится доверить ее хоть кому-то. Эзра потерял то, что ему было дороже всего, и запер свое сердце на замок. Он больше не чувствует боли. В его мире нет места слабости. Однажды жизнь сталкивает этих двоих. Они похожи больше, чем кажется, и оттого возненавидели друг друга с первой секунды знакомства. Станет ли эта встреча спасением или же ознаменует начало конца? Первая часть чувственной и обжигающей серии «Под слезами Бостона».

Глава 4. Улыбка искреннего счастья

Эзра

Идиотка.

Мелкая, наглая самоуверенная идиотка, которая возомнила себя центром вселенной и думает, что может помы-кать мной, указывать мне, что делать.

Не угадала. Высажу ее прямо здесь и плевать я хотел, что она просит.

— Поехали! Быстрее! — выкрикивает она и на мгновение поднимает на меня свои синие глаза. Глаза, в которых сейчас, кроме страха, нет больше ничего. Ни язвительности, ни иронии, ни издевки. Только безумный страх непонятно чего. Широкие зрачки разрастаются и перекрывают глубокий синий цвет радужек, а слезы подступают раньше, чем она успевает отвести взгляд.

Не понимаю сам, как вдавливаю педаль газа в пол и гоню с этого места, забивая на светофоры. Смотрю на дорогу, но вижу только ее взгляд, полный ужаса. Тот самый, который видел десять лет назад в глазах совсем другой. Тот самый, который надеялся больше никогда в своей жизни не встретить. Но я увидел, и что-то щелкнуло. Где-то внутри. И, мать твою, я вдавил эту чертову педаль. Я разогнал стрелку спидометра. Я полетел быстрее, хоть она этого не просила, но продолжала дрожать, согнувшись на соседнем кресле, пока я не выехал в другой район Бостона.

Не знаю и, скорее всего, никогда не узнаю причину ее испуга, я даже не спрошу, но понимаю, что должен увезти ее подальше.

Мы молчим несколько кварталов. Молчим всю дорогу до моего бара. Она не смотрит на меня. Я не смотрю на нее, но чувствую, как колотится ее тело, хоть она и пытается это скрывать.

— Я клялась, что больше не переступлю порог этого бара, — выдает она, как только я паркуюсь на «своем» месте. Голос вибрирует, но я не должен заострять на этом внимание. Ей это не нужно. А мне и подавно.

— А я тебя внутрь и не приглашал. Выметайся, Панда. Ты и так отняла у меня слишком много времени.

Она смотрит на меня, так уверенно теперь и совсем бесстрашно, как будто несколько минут назад вовсе не тряслась под приборной панелью моей тачки, выпрямляет спину и прежде, чем коснуться ручки, говорит:

— Спасибо, Эзра.

Вытягивает с заднего сиденья чехол с гитарой и выходит раньше, чем я успеваю захлопнуть открывшийся от изумления рот. Куда она пошла — не знаю. Да и плевать я хотел. Нечего мне делать, как захламлять мозг разными сумасшедшими идиотками. Надеюсь, она последует моему совету и обратится к психиатру. С такими психическими расстройствами, как у нее, долго не живут.

— Что-то ты рано, — встречает меня Стенли в пустом помещении, попивая кофе за барной стойкой.

— Непредвиденные обстоятельства. — Я усаживаюсь напротив и сбрасываю куртку на соседний стул. — Кофе. И покрепче.

— Ты хоть спал?

— Два часа.

— Оно и видно. Выглядишь, как обдолбанный хиппи.

— Ты себя видела?

— А я думала, у нас любовь, — театрально вздыхает она. — А ты, оказывается, мудак, Эзра.

Усмехаюсь и запускаю руку в волосы. Я действительно не заметил, как устал. А сегодня еще куча важных дел. Эта Панда высосала из меня последний заряд энергии. Какой-то энергетический вампир, а не девушка.

Стен протягивает мне кофе, который, надеюсь, взбодрит меня, и я делаю первый глоток.

— Серена?! — внезапно взвизгивает Стенли, и глоток идет не в то горло. Я кашляю, а брызги от кофе летят на барную стойку.

— Чего орешь?! — Но Стенли не обращает на меня внимания — оно все сосредоточено на той, которая застыла в дверях бара, смотря прямо на меня.

— Пошел дождь, — шепчет Панда, не решаясь сделать шаг. — И мне надо выпить.

— Не такие уж и сильные у тебя клятвы. — Я разворачиваюсь к ней и распрямляюсь на стуле. — Помнится, недавно ты говорила, что ни за что не переступишь порог моего бара.

— Просто сделаю вид, что тебя здесь нет.

Она шагает внутрь и уверенно движется к барной стойке в своем чудаковатом белом полушубке из альпака и все с тем же мокрым чехлом в руках, садится через стул от меня и бросает шубу поверх моей куртки, а гитару фиксирует между рейками стойки.

— Не поняла. Когда это вы двое успели пообщаться? — хмурится Стенли, а я не отрываю глаз от черноволосой нахалки.

Куда подевался страх, который я отчетливо видел? Я видел. Клянусь, он трепыхался в ее глазах. Я знаю, что это был именно страх, испуг, от которого она желала бежать. Я не мог ошибиться. Но теперь я смотрю на нее и снова вижу ту самоуверенную гадину, с которой познакомился меньше суток назад. Которая бесит до безумия одним своим высокомерным видом.

— Эзра, я тебя спрашиваю. — Стен толкает меня через барную стойку, желая получить ответ. — Неужели ты соизволил выполнить мою просьбу?

— Какую просьбу? — Взгляд Панды фокусируется на мне, как будто именно я должен разъяснить ей идиотское предположение Стенли.

— Я пыталась уговорить Эзру взять тебя в штат. — Лицо Стен озаряет самая яркая улыбка. Ставлю стольник, что она уже начинает клеить черноволосую мисс Бестактность.

— О нет, спасибо, я пас, — та громко цокает языком.

— А тебе никто и не предлагал вакансию, — проясняю я. — Стенли не начальник отдела кадров. Здесь им являюсь я. И скорее из моей задницы выскочит северный олень, чем я добровольно устрою тебя в свой бар.

Одним глотком осушаю чашку с кофе и подрываюсь со стула.

— И не дай бог я узнаю, что эта мелкая хамка не заплатила за свою выпивку. — Я выдергиваю куртку из-под белой несуразной шубы, отчего та скатывается на пол. — Уволю. — Мечу злобный взгляд на не менее злобное лицо Стенли и, громко вышагивая, покидаю бар.

— Стерва. — Я хлопаю дверцей «Шевроле» и ударяю по рулю.

Сам не знаю, какого хрена так завелся из-за какой-то девки. Давно я не испытывал подобного бешенства, от которого трясется каждый натянутый нерв. Как ей это удается? Как один человек способен с первой встречи взорвать внутри фонтан раздражения?

— К черту ее. — Завожу мотор тачки, а в голове невольно возникают ее испуганные синие глаза.

Что ее так напугало?

— Да плевать! — снова психую и давлю педаль газа.

Нужно успокоиться. Нужно перевести дух. Вечером важная встреча, а я еще не подготовил весь материал. И вместо того, чтобы концентрироваться на деле, я распыляюсь на какую-то бестолковую девку, трачу на нее драгоценное время и нервы. Больше этого не повторится.

Не замечаю, как снова превышаю скорость и, если бы не телефонный звонок, я бы точно пролетел на красный.

— Привет, Эзра.

— Да, пап, привет. У вас все в порядке?

— Да. Едем с Бостоном есть пиццу.

— Сколько раз я тебе говорил, что пицца для десятилетнего пацана — паршивый обед?

— Попробуй переубеди в этом нашего всезнайку.

— Ты постоянно ведешься на его провокации.

— На то я и дед, — мы одновременно усмехаемся, и я заметно успокаиваюсь, разжимая пальцы, до этого напряженно стискивавшие руль.

— Какие планы на вечер?

— Ты не приедешь?

— Нет. Много дел. Забери Бостона к себе. Он и так ночевал сегодня один.

— Эзра…

— Не читай мне нотации. Мне хватает этого мелкого засранца.

— И прекрати его так называть.

— С тобой он окончательно изнежится.

— Ладно… Будь осторожен, сын. — Сколько бы лет мне ни было, после этой фразы внутри все на мгновение стынет.

— До завтра. Заеду к вечеру. И не корми Бостона одной лишь пиццей.

Папа тепло усмехается, и я отключаю вызов, незаметно для себя подъезжая к дому. Чтобы успеть выполнить заказ вовремя, мне необходима тишина. Поэтому лучше, если Бостон останется у отца, пока я не закрою все пробелы.

Времени в обрез, и, только переступив порог квартиры, я сразу же утыкаюсь в компьютер до позднего вечера. Ужин проходит мимо меня, как и душ. Но я успеваю закончить все вовремя, еще до звонка Фрэнка. Он же — О́дин⁴, который больше нарушения сроков, ненавидит только стручковую фасоль.

— Я ждал твоего звонка, — я уверенно отвечаю на вызов.

— Раз ждал, значит, все готово?

— А как иначе?

— За это я тебя и люблю, Эзра Нот. Всегда все четко по графику, — вязкая хрипотца в голосе напоминает о том, что Одину уже перевалило за семьдесят, но он не намерен ограничивать себя в никотине. — В десять.

— Я помню.

— Не подведи меня.

— Разве хоть раз подводил?

Один удовлетворенно хмыкает прежде, чем в динамике раздаются отрывистые гудки. У меня всегда все четко по графику, а у него — четко по делу, без единого лишнего слова. За это его и полюбил я.

А еще за то, что образумил бестолкового восемнадцатилетнего юнца Эзру и поверил в него, когда тот остался совсем один на два затянувшихся года по ту сторону законопослушного Бостона, взирая на синее небо сквозь кованую решетку. Прошло десять лет, а я чувствую благодарность по сей день, как будто увидел Одина, сидящего на соседней койке камеры, только вчера. Не будь его там, кто знает, что бы я представлял из себя сейчас.

Ровно в десять порывистый морской ветер лезет под кожаную куртку и настойчиво пытается выгнать меня из порта. Я бы и сам сейчас с удовольствием сидел в баре и согревался стопкой виски, а не стыл до костей под шум бушующих волн, но я связан обязательствами. Жаль, заказчик оказался не таким пунктуальным, как Один. Уверен, за это он с него стрясет несколько лишних штук.

— Мистер Нот? — Я оборачиваюсь на свою фамилию и встречаюсь взглядом с высоким худощавым мужчиной в плотном черном пальто до колена. Его лицо по скулы скрыто оттопыренным воротником, а редкие, прилизанные кверху пряди волос уже успел растрепать ветер.

— Мистер Финч. — Я остаюсь неподвижным.

— Спасибо, что выдернули меня сюда лично, — его слова сочатся сарказмом, но мне глубоко плевать, даже если он вылезет из шкуры вон. У меня есть то, ради чего он бы сиганул даже в залив Массачусетс. — Нельзя было обойтись встречей с моим доверенным лицом?

— Нельзя. Условия сделки помните?

— Предельно, — хмыкает он. — Поэтому я и здесь.

— Меньше слов.

— Узнаю замашки Одина. — В бликах дальних фонарей, показывающих свои макушки над башнями грузовых контейнеров, едва замечаю кроткую улыбку Финча.

— Ближе к делу.

— Последняя часть оговоренной суммы при мне. Предыдущая — отправлена на ваш счет около трех часов назад. Можете проверить.

— Уже проверил.

— Тогда вы и Один должны были остаться довольны.

— Останемся, когда получим всю сумму.

— Покажите материал.

Вытаскиваю из внутреннего кармана куртки конверт и протягиваю его Финчу. Тот ожидаемо заглядывает в него и вскидывает брови.

— Это все?

— Поверьте, там даже больше, чем вы ожидали получить.

Улыбка растягивает впалые щеки Финча, и он сует конверт в карман пальто.

— Приятно было иметь с вами дело, мистер Нот. — Он ответно кладет мне в руку пластиковую карту на несколько тысяч долларов.

— Всего доброго. — Я дергаю уголками губ и тут же возвращаю их в первоначальное положение.

Финч разворачивается и уходит, придерживая края пальто, которые разлетаются от порывов студеного ветра, а мне безумно хочется закурить. И как только его силуэт скрывается между рядами жестяных контейнеров, я опираюсь спиной на один из них и зажимаю между зубов сигарету.

Я устал.

Прикрываю глаза и тяну, пока легкие не расширяются до предела. А потом выдыхаю и обретаю долгожданное спокойствие. Ветер усиливается. Волны усерднее крошат пирс. Без пяти минут зимний ливень, осточертевший до смерти.

Я затягиваюсь еще, продавливая фильтр губами, и слышу какой-то странный звук. Настолько странный в этих местах, что приходится открыть глаза. Делаю последнюю затяжку и выбрасываю окурок в лужу.

— Мне кажется, или у меня начались галлюцинации? — Я поднимаю ворот куртки и иду на звук, кажется, музыки.

Миную несколько высоких контейнеров, прохожу лабиринт из наваленного металлолома и все отчетливее слышу бренчание струн. И голос. Женский голос, который доносится до меня с порывами завывающего ветра.

— Твою мать, Эзра, ты точно чокнулся. Надеюсь, это не та самая русалка, которая своим пением завораживает мужчин.

Я останавливаюсь за стеной последнего железного контейнера, который отделяет меня от обладательницы чарующего голоса. И я не брежу. И не схожу с ума. Кто-то действительно поет, и сейчас я смогу в этом убедиться.

Это не усталость. И не злоупотребление алкоголем, Эзра. Однозначно.

Ловлю последние слова незнакомой песни и уверенно выхожу из-за угла, оставаясь в тени высоких контейнеров. Девушка дергается, замечая мой силуэт, и прижимает к груди гитару. С глупостью этой девицы может сравниться только…

— Этого не может быть… — вырывается изо рта, когда на ее лицо падает свет фонаря. Я машинально делаю шаг вперед и выхожу из тени.

— Ты одержимый, маниакальный психопат. — Ее пальцы разжимают гриф гитары, а плечи заметно опускаются в первоначальное расслабленное положение.

— И это мне говорит та, кто сидит ночью в одиночестве посреди порта в лютую стужу? Я, конечно, знал, что у тебя есть психические отклонения, но чтобы настолько…

— И это мне говорит тот, кто шляется ночью в одиночестве посреди порта в лютую стужу! Я, конечно, знала, что у тебя налицо все признаки шизофрении, но чтобы настолько!..

И как я мог забыть, до какой степени эта девка невыносима? Полминуты с ней — и я уже готов сжечь яростью обитель местных бездомных пьянчуг.

— Какого черта ты тут делаешь, Панда?

— Какого черта ты следишь за мной, идиот? — Серена злобно сдвигает брови и не сводит с меня глаз. Черные длинные волосы хлещут ее по лицу, но она даже не придерживает их рукой и не убирает со щек.

— Ты… Просто… Да мать твою! — Мне не хватает слов. Не хватает мыслей, чтобы высказать ей все, что она вызывает во мне одним лишь своим самоуверенным видом.

Сидит тут, одна, в порту, ночью, и чувствует себя абсолютно комфортно, когда любая другая не ступила бы сюда ни ногой. Бренчит на гитаре в дикий ветер, когда кто угодно сидел бы дома. Даже я бы лучше сейчас лежал в постели, чем ошивался здесь.

Что у этой сумасшедшей в голове?

— А ты сегодня максимально красноречив. — Серена кладет гитару на дряхлый диван, который я только сейчас замечаю под ней, и смотрит на меня под тусклым светом мигающего фонаря. — Следил за мной? Признайся.

— Прибереги фантазии для ночи. — Я подхожу ближе, но остаюсь стоять напротив нее. — Что ты тут делаешь?

— А ты что тут делаешь?

— Мы пошли по кругу? — спрашиваю я, и она разводит руками, явно не собираясь сдаваться первой. Ладно. — Я гулял.

— А я пела.

— Я же говорил: сумасшедшая.

— А я говорила: кретин.

Ее лицо непроницаемо. Широкие черные брови давят на глаза, потому что Серена не перестает хмуриться. Пряди волос лезут в лицо, но она старается не реагировать, и я смеюсь. Я просто заливаюсь смехом от ее напускной надменности. А потом смеется и она. Смеется вслед за мной. Смеется вместе со мной. А я замираю, потому что ее пухлые губы растягивают щеки и черные родинки на каждой из них, которые я раньше не замечал. Серена улыбается, а я на мгновение глохну, как когда-то раньше, и не могу перестать смотреть на ее лицо.

— Эзра, почему ты всегда такой серьезный? — Она взлохмачивает мои волосы и хлопает крышкой ноутбука на моих коленях. — Давай, твой очередной сверхгениальный код подождет. Побудь с нами. Ну хоть немножечко. Пожа-а-а-луйста, — улыбается она, и этого достаточно, чтобы я отложил ноутбук на стол. — Вот и славно. Без тебя тут скучно.

— А со мной весело?

— Всегда весело. — Она усаживается рядом, и ее длинные белокурые локоны щекочут мне локти, но я не дергаюсь.

— Не сочиняй, — влезает Шейн. — Он тот еще зануда. Дальше своего компьютера ничего не видит.

— Он просто гений, не завидуй, Шейн. — Она льнет к моему плечу и обвивает руками мою руку.

— Ладно-ладно, ты права, мой старший брат — гений. А я — всего лишь его жалкое подобие, — демонстративно дуется Шейн, чтобы переключить ее внимание на себя.

— Перестань. — На миг ее лицо приобретает серьезность. — Вы совершенно разные. И совершенно прекрасные братья. Любая девушка будет счастлива с каждым из вас.

— Не хочешь проверить? — наконец решаюсь вклиниться я.

Она заливается звонким смехом и утыкается лбом мне в грудь, а ее длинные волосы падают мне на колени. Мягкие ладони упираются в плечи, а она продолжает смеяться, как будто я пошутил не хуже Джорджа Карлина ⁵ .

Такой я запомнил ее на всю жизнь. Такой она засела в сознании. Именно такой веселой и прекрасной осталась в моей памяти Джейд Мур.

Примечания

4

Один — верховный бог в германо-скандинавской мифологии, отец и предводитель асов, сын Бора и Бестлы, внук Бури. Мудрец и шаман, знаток рун и сказов (саг), царь-жрец, колдун-воин, бог войны и победы, покровитель военной аристократии, хозяин Вальхаллы и повелитель валькирий.

5

Джордж Карлин — американский стендап-комик, актер, писатель, сценарист, продюсер, обладатель четырёх премий «Грэмми» и премии Марка Твена.