Чистый воздух

Артём Сергеевич Евсеев, 2016

Будущее. Жизнь идет своим чередом, пока однажды не происходит катастрофа, угрожающая жизни всего человечества. Эзра – один из немногих, кто выжил. Чтобы спасти себя и близких, ему предстоит выяснить, что именно произошло и кто за этим стоит. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Глава 1

2099 год. В воздухе витает дух мятежа — напряженная обстановка в преддверии чего-то масштабного. Стычки на улицах перерастают в массовое недовольство. Народ бастует против всего, что можно. В головах граждан хаос — они не знают, чего хотят. Получая нечто, они требуют чего-то еще. Правительство слабеет с каждым днем — кажется вот-вот и начнется революция. История показывает, что реформирование слабее революции из-за ее мирного перестроения общества, однако революция — это жестокость, насилие, бесчестие. Пацифистов мало — я один из них.

Несмотря на то, что сейчас конец двадцать первого века и по всем законам рационализма страна должна жить в мире и спокойствии, общество не научилось дипломатичности в общении друг с другом. В головах отнюдь не больше мыслей, чем про потребности, а изредка легкой героичности. Встретить на улице ироничного человека — редкость. Все настолько серьезно настроены на государственный переворот, что не задумываются, если не они, то их дети будут страдать от гражданской войны. Революционеры так сильно стремятся изменить положение дел, что пока что не успели придумать замену существующего строя. Даже звучит парадоксально, а уж как выглядит! Внутренняя политика слаба — никто этого не отрицает. Но стоит ли проливать кровь и тратить время на смену власти?

Несмотря на то, что на главных площадях всех городов догорающей России проходят забастовки за смену власти, обостренная ситуация не мешает людям работать, так что все заведения открыты.

Я получил только школьное образование и на данный момент нигде не работаю и ничем особенно не занимаюсь, однако почти каждый день по общей договоренности со своей сестрой Келли сопровождаю ее — обычно в университет, как, например, сегодня. Наши родители разбились в автокатастрофе в 2095 году, когда мне было 19, а сестре 18 лет. Прадед был знаменитым писателем, признанным мастером пера, и по достоинству считается лучшим прозаиком двадцать первого века. Своим трудом он сделал целое состояние, которое до сих пор переходит по наследству. Сейчас я и моя сестра — единственные владельцы этого наследства, которое оставлено нам родителями, а им — нашим прадедом.

Келли тяжело переживает смерть родных, поэтому просит меня чаще быть с ней. Мы поддерживаем друг друга как можем. Она — хороший собеседник, поэтому с ней никогда не скучно.

Мы живем в той части города, в которой проживает богатый слой общества. Негодующие мятежники недовольны тем, что между бедным и богатым слоями общества такая социальная пропасть. Что же я могу поделать? Отдать им свое имущество и стать таким же, как они? А может пойти бастовать? Да ни за что! Я далек от восстаний. Мне по душе жить полной жизнью — как говориться, настрадаться всегда успею.

Наш дом, то есть мой и моей сестры, считается самым красивым во всем жилом районе. Он представляет собой смесь двух трудно совместимых архитектурных стилей — классицизма и кубизма. Пилястры на фасаде, статуя аполлона, возвышающаяся на небольшом пьедестале, сделанная на заказ умелым скульптором, геометризированные формы, фрески в интерьере здания и последние новаторские решения, которые вынесли такое понятие, как эргономичность, на новый уровень. Гараж открывается, как только камера, выходящая на улицу, фиксирует номер моего раритетного автомобиля Bentley Continental GT далекого 2017 года выпуска с 8-ступенчатой коробкой передач. Система видеонаблюдения работает настолько хорошо, что, как только любой прохожий хотя бы подходит к дому, срабатывает датчик, который уведомляет меня о незнакомце. По сути, дом представляет собой крепость.

13 июля, поставив автомобиль в гараж, мы с сестрой зашли в дом. Келли пошла на кухню, а я — в музыкальную комнату — наслаждаться прекрасными звуками ушедших времен. Включив плеер проигрывать список любимых песен, я лег на кровать, поднес колонки ближе к ушам и принялся набивать такт под любимые мелодии.

Сквозь музыку до меня дошел зов сестры, идти есть, только во второй раз. Выключив музыку, я докатился до кухни на скейтборде, отдавая дань своей матери, которая очень любила кататься на досках и привила мне свой интерес. Должен признаться, я катаюсь неплохо — в двенадцатилетнем возрасте завоевал первое место и забрал кубок по первенству региона среди подростков до шестнадцати лет.

Налив себе в стакан колы, я выпил ее, а также съел две пачки чипсов. Обеда вреднее нужно хорошенько поискать, за что меня часто ругает Келли.

— Как будто есть больше нечего. — Упрекнула меня сестра.

Келли знает, что я прожигаю свою жизнь и потворствую лени, но ничего не может с этим сделать. Так же, как и я, она считает, что смысла жизни нет, а это означает, что нет правых и неправых, есть только жертвы эволюции. Диктующие свой порядок на ступень ниже остальных, потому что не уважают других. Я смотрю сквозь правила, наблюдая за обществом с высоты птичьего полета, и чту только те традиции, которые избранны интуицией. Мне не нравится ни читать, ни творить, — любой может заслуженно назвать меня потребителем. Не создавая никаких планов на будущее, я не притворяюсь, что делаю нечто полезное. По-моему, это лучше, чем жить в иллюзиях.

По телевизору шел специальный выпуск городских новостей, в которых говорилось, что митингующих перевалило за три тысячи человек. Сейчас в Чебоксарах проживает чуть больше миллиона человек. Вышедшие протестовать составляют менее одной тысячной доли от всего населения, но, так или иначе, это первые волнения народной массы. Я незамедлительно переключил телевизионный канал, так как мне не хочется терять ни минуты на чужие переживания. На другом канале тоже шли новости, но с акцентом на внешнюю политику. Передавалось, что в разных уголках планеты с полок специализированных магазинов стали исчезать противогазы — их покупают с невероятной расторопностью.

— У нас есть целых три противогаза. — Заметил я и улыбнулся.

— Надеюсь, они нам не понадобятся. — Серьезно сказала Келли.

Я бы сказал, что моя сестра умна не по годам. Именно она отвечает за хозяйственно-материальную базу нашей семьи. Мне не приходится нести ответственность ни за что, кроме наших жизней — когда наши родители погибли, я взял сестру за руку и пообещал, во что бы то ни стало, оберегать ее от несчастий.

Выключив телевизор, я поинтересовался, чем Келли собирается заниматься.

— Может быть, съездим в бассейн, поплаваем? — Предложила она.

— Хорошо. — Согласился я незамедлительно.

Мы взяли вещи и поехали в спортивный комплекс. На улице слышались революционные выкрики — пришлось включить музыку, чтобы ограничить себя от бесполезного негатива. Доезжая до пункта назначения, мы заметили, что проезд закрыт — пришлось искать парковочное место. Припарковавшись возле старого многоэтажного дома, похожего на общежитие, мы вышли из автомобиля. До спортивного центра оставалось пройти около ста метров. Зайдя за поворот, и проходя через узкий проход, заваленный камнями, Келли предупредила меня:

— Не споткнись!

— Ты тоже! — Ответил я.

Мы вошли в здание — на радость там было тихо, спокойно. Купив билеты, которые стоят дороже, чем в любых других спортивных центрах города, мы прошли по своим раздевалкам.

Душевые, как и шкафчики, были в отличном состоянии. Настенная плитка имела рисунок волн, а навесной потолок из пластиковых панелей переливался темно-синими и бежевыми оттенками. Сняв одежду и надев плавки, я ополоснулся под легким душем и прошел в пятидесятиметровый бассейн с двенадцатью дорожками. В руках у меня болтались плавательные очки.

Я подошел к своей любимой боковой дорожке, надел очки, залез на бортик и нырнул в воду рыбкой. Вода была холоднее, нежели обычно. Я вынырнул и увидел Келли, которая вышла из раздевалки. Пловцов почти не было, поэтому каждый занимал отдельную дорожку. Келли показала мне кулак с оттопыренным большим пальцем, подразумевая, что у нее все отлично. Я кивнул и начал свой маленький заплыв. Обычно я плавал минут сорок без остановки, так и сегодня не хотел нарушать обычай. В одну сторону я плыл брассом, а в другую — кролем, таким образом, меньше уставал, давая мышцам попеременную нагрузку. Подплывая к одной стороне, я делал кувырок под водой и, отталкиваясь от стенки, менял направление движения, то есть сохранял выбранную скорость и не терял лишних секунд на поворот. Что делала Келли, я не заметил — наверное, как всегда, не торопясь проплывала свои пятьсот метров.

Закончив свой заплыв, я вышел из бассейна, убедившись, что Келли это заметила и тоже начала выходить. Зайдя в раздевалку, стал принимать контрастный душ. Помывшись, как следует, я оделся, высушил волосы феном и вышел в холл. Ожидая Келли, мне захотелось купить колу из автомата. Я очень падок на этот напиток, видимо, из-за листьев коки. Мои руки сами вынули мелочь из кармана и положили в автомат — газировка тут же упала в корзину. Открыв ее, я сел в кресло, сделал глоток и уставился в телевизор, по которому шла научная передача. В ней обсуждали самые разные темы, а в данный момент центром внимания были карлики. Ведущий предоставил слово главному инженеру одной из фирм, занимающихся инновационными разработками в области генных модификаций. Он говорил, что его группа ученых на пороге открытия «лекарства», которое поможет карликам стать нормальными людьми с полноценной жизнью. Вполне обнадеживающе, если иметь в виду тот факт, что большинство из представителей этого меньшинства, привыкли к своему телу и не хотят изменений. Если говорить в общем, то это вполне перспективное научное направление. Успех в работе ребятам!

Келли вышла из раздевалки, а я допил колу и выкинул пустую бутылку в мусорное ведро. Встав с кресла, мое уставшее тело поплелось за сестрой.

— Ты выглядишь утомившимся, — подметила Келли, — все в порядке?

— Да, все отлично. Просто слегка подустал.

Мы вышли из спортивного центра. На улице начало смеркаться. Летнее солнце медленно заходило за горизонт. Я посмотрел на часы и обнаружил, что они остановились.

— Вот неудача. — Досадно пробормотал я.

— Что случилось?

— Батарейка на часах села. Нужно ее заменить.

— Приедем домой — заменишь.

— Мне нужно было встретиться с друзьями. — Сказал я и вспомнил, что забыл сказать о своих планах на вечер сестре. — Я договорился на восемь часов вечера встретиться с Дарреллом и Андерсеном в баре «Святой Августин», который открылся совсем недавно неким бизнесменом-богохульником.

Посмотрев на свои наручные часы, Келли подсказала мне сколько времени.

— Полвосьмого. Ты успеваешь.

— Отлично! — Обрадовался я.

— Сначала довези меня до дома.

— Конечно. Без проблем.

Мы подошли к автомобилю и сели в него. Я кинул сумки на заднее сидение и завел машину. Переключив коробку передач с автомата на ручной режим и вдавив педаль газа, мой Bentley взъяренный, как будто ему дали пинка под капот, чуть не взлетел. Преодолев временной отрезок в десять минут, мы подъехали к дому. Высадив Келли и пообещав скоро вернуться, я направился в «Святой Августин». Андерсен и Даррелл уже должны были быть там.

Поставив автомобиль на свободное парковочное место у бара, я зашел внутрь. В зале играл неоджаз — новый вид джаза, характеризующийся невероятной быстротой мелодии и ритма — аккомпанемент могли составлять любые гитары. Я прошел к барной стойке и попросил налить самого дорогого содика — русского виски, которое обрело мировую популярность своим изысканным вкусом и неповторимым ароматом в 2070-х годах — Вечерио, которое производилось на заводах западноуральской зоны и имеющий запах земли, дуба и легкой дымки. Бармен достал бутылку с верхней полки и налил в специальный стакан под содик. Я взял свое Вечерио и повернулся к подиуму, на котором музыканты играли популярную песню «Вернись, мой дьявол», представляющая собой эталон жанра неоджаза.

— Вернись, — пели они, — вернись, мой дьявол, забери меня с собой,

Не прощай мои грехи, пусть умру я молодой.

Я весь мир переверну, докажу свою вину.

Прелюбодействовал стократ, и в ад попасть я только рад!

Я заметил, как в бар зашли мои друзья. Мы радостно поприветствовали друг друга, после чего они заказали себе выпивку. Андерсен решил обойтись крепким пивом, а Даррелл взял абсент. Музыканты продолжали играть на сцене, а мы прошли к столику и начали общаться.

— Какие новости, друзья? — Спросил я.

— Я решил жениться. — Ответил Андерсен.

Мы с Дарреллом посмотрели друг на друга в недоумении и уставились на нашего друга.

— Как это? — Поинтересовался я.

— На ком? — Задал уточняющий вопрос Даррелл.

Загвоздка в том, что Андерсен ни с кем даже не встречался, по крайней мере, нам не говорил о тайной пассии.

— Это Милона. Вы ее видели на Рождестве. Она пришла в красном платье.

Мы с Дарреллом еще раз пересеклись взглядами, потому нам было тяжело внести в рамки то, что говорил наш друг. Вообще он открытый человек, а здесь сумел скрыть тот факт, что у него была девушка на протяжении полугода.

— Почему ты нам не сказал? — Осведомился я.

— Во-первых, я не думал, что мы и вправду встречаемся, а во-вторых, я не хотел сглазить.

— Ты веришь в сглаз? — Спросил Даррелл, посмеиваясь. — Андерсен, конец двадцать первого века — пора приходить в себя после двух тысячелетий веры в пустое место. Неужели смотря на всех заблуждающихся фанатиков, тебе хочется быть одним из них?

— Так или иначе, простите, что ничего вам не говорил. Вы — мои лучшие друзья и я допустил промах, промолчав о новой девушке. — Извинился Андерсен перед нами.

Я похлопал его по плечу и пожелал счастья в браке, хотя сам считаю, что брак — суррогат любви.

— Знаете, что мне вчера сказала Барбара? — Спросил нас Даррелл.

Барбара — его очередная любовница.

— Ну? — Поинтересовался я.

— Вся в гневе, бушуя, она сболтнула, чтоб я сдох. Представляете?

— Это за что тебя так? — Спросил Андерсен.

— Она случайно увидела, как я целовался с другой девушкой.

— И как ты отреагировал? — Полюбопытствовал я.

— Ответил, что не дождётся. Вот скотина, да?!

Мы с Андерсеном промолчали, поняв, что лучше не лезть в любовные дела друга. Даррелл — сторонник полигамии, однако своим барышням об этом говорит не всегда.

Я решил перевести тему разговора и осведомился у Андерсена:

— Сколько лет ты уже работаешь на станции?

На радиовещании он получает неплохие деньги, как я думаю благодаря тому, что стал достаточно известным в городе вследствие непрерывного труда на протяжении нескольких лет.

— Окончив школу в 2089 году, я сразу пошел туда. — Ответил Андерсен. — Получается, около десяти лет. А что?

— Зачем ты так долго работаешь? Нуждаешься в деньгах?

— В какой-то степени.

— Сколько тебе надо? — Спросил я на полном серьезе.

— Каждый раз как выпьешь, ты предлагаешь поддержать меня финансово. Однако забываешь, что я тебе повторяю из раза в раз — меня устраивает созданный мною мир: работа — по будням, отдых — по выходным.

— Кажется, у тебя закончилась выпивка. — Начал на что-то намекать Даррелл, поглядывая в мою сторону.

Я понял, что случайно начал обостренную для них тему, но почему-то не хотел уходить от ее обсуждения. Мне не нравилось устройство существующего общества: отдых за работу. По-моему, это давно устаревшее мировоззрение. Почти все могут делать машины — век кибернетики, все-таки. Так зачем людям нужно работать? Одно дело — для себя, но другое — ради денег. Я против такого расклада.

— Даррелл, сколько ты заработал за июнь?

— Где-то сто тысяч рублей.

Притом, что буханка хлеба стоит пятьдесят рублей, зарплата Даррелла среднестатистическая. Он — автомеханик, а они работают не покладая рук, но не могут получить свыше определенной суммы, так как им просто не хватает часов в сутках. Кстати, мой редкий автомобиль нашел и технически оснастил именно Даррелл.

— Заканчивай, Эзра. Мы не хотим ни слова слышать о работе. — Заявили они оба. — Мы же не говорим, откуда у тебя такое странное имя.

— Оно понравилось родителям. Вот меня так и назвали. — Начал я обороняться и понял, что задел их за живое, раз они решили атаковать.

— Почему именно так? — Поинтересовался Даррелл.

— Отец сказал, что только потому, что это имя понравилось им, не в честь кого-то и, тем более, не из-за иудейского первосвященника.

Образовался пробел в разговоре — я обнаружил, что сцена пуста и музыка играет в колонках. Мне захотелось пропустить стопку водки.

— Я сейчас подойду. — Пояснил я друзьям и направился к барной стойке.

Своим кивком они показали то, что поняли меня. Пока я дошел до бармена, протрезвел и понял, что слегка обидел друзей.

— Хорошо, что они не такие уж и гордые. — Пробурчал я. — Подойду и попрошу прощения. Вот только выпью.

Я посмотрел на настенные часы и натолкнулся на мысль «сесть в автомобиль и уехать», но услышал голос бармена, который прозвучал, как напев бога Диониса и его Вакханок, влекущих меня напиться:

— Вам налить что-нибудь?

Я хотел сказать «да» так же, как и «нет». В этот момент я услышал крики на улице.

Друзья подбежали ко мне, и мы вместе вышли из бара. Фонари еле освещали улицу. То, что я увидел, взбудоражило мое воображение.

Люди в страхе неслись в разные стороны, как угорелые. Чтобы выяснить, по какой причине они паникуют, я попытался остановить несколько человек перед тем, как один пробегавший мимо прояснил ситуацию — через пару минут промчится некая газовая волна с западной стороны.

— Откуда ты это знаешь? — Спросил я его.

— Меня предупредил московский знакомый. — Крикнул он издалека, убегая прочь.

— Нас кто-то атаковал? — Вопрошал Даррелл.

— Это террористы? — Пытался услышать ответ Андерсен.

Я понял, что если воспринимать слова пробегавшего за правду, то мне нужно действовать, не медля ни секунды. Отчеканив «все в мою машину», я запрыгнул в автомобиль и убедился, что друзья рядом. 12-цилиндровый двигатель Bentley мощностью шестьсот лошадиных сил зашумел на всю округу и слился с криками перепуганных людей. Что есть мочи, я повел машину в свою крепость.

— Хоть бы Келли была дома, и с ней все было в порядке. — Думал я.

Прошло две минуты — я боялся, что не успею спасти себя и сестру. Обезумевшие люди выбегали на автомобильную дорогу, и мы стали свидетелями, как молодую девушку на высокой скорости сбил внедорожник и поехал дальше. Я хотел ей помочь, но понимал, что, по всей вероятности, она мертва. Пробираясь на машине сквозь толпу, наконец, я выехал на открытую дорогу и понесся с максимальной скоростью. Подъехав к дому, я выскочил из машины, не закрыв переднюю дверь, и стремительно помчался в убежище. В моей голове промелькнула мысль: «А что если стены и окна не помогут? Вдруг они пропустят газ?» Я понял, что не смогу спасти своих друзей.

Мы забежали в дом, я захлопнул дверь и увидел, стоящую передо мной Келли. Выдохнув, я почувствовал облегчение. Сестра вопросительно смотрела на меня и не понимала, что происходит.

— Ты не в курсе? — Поинтересовался я второпях.

— Нет. — Ответила Келли. — Что стряслось?

Я забежал в кладовую и взял три имеющихся противогаза.

— Одному не хватит. — Горько промолвил я вполголоса.

Андерсен и Даррелл понимали, что два противогаза достаются мне и моей сестре, а один они делят между собой.

— Скорее! — Крикнул я, услышав шум. — Времени нет.

Я кинул Андерсену оставшийся противогаз. Он начал покрывать им свою голову, не спросив друга, не против ли тот. Келли надела индивидуальный фильтрующий противогаз, и я успокоился, после чего напялил на себя свой.

Год назад мне довелось купить эти средства защиты прямо с предприятия, занимающимся их разработкой. Приобрел, не задумываясь, что когда-нибудь понадобятся, а теперь они готовы покорно мне служить. Три раздобытых противогаза, имеющие такие преимущества, как ударопрочное смотровое стекло, присасывающийся материал, предотвращающий попадание вредных веществ внутрь противогаза, клапанно-переговорное устройство, обеспечивающую разборчивость речи — усовершенствованные модификации боевых противогазов, предназначенные для военных, находящихся в неблагоприятных условиях. Основным достоинством данных средств защиты является наличие фильтра, который не требует замены.

Не каждый гражданский может позволить себе иметь такой образец. Мне же помогла девушка, с которой я встречался на протяжении двух лет. Она была старше меня лет на десять. Отец девушки — важная шишка — устроил ее работать в предприятии, которое занимается военными исследованиями. На тот момент, когда я купил три противогаза, она со мной встречалась, поэтому мне не составило проблем уломать ее пойти на сознательное правонарушение. После того, как я расстался с ней, девушка стала побаиваться, что я расскажу кому-либо об ее преступлении, ведь она совершила незаконное действие, которое карается строгим наказанием, как минимум, увольнением. Вспоминая сейчас, удивляюсь, на что девица была готова пойти ради любви! Как-то я даже заставил ее торговать запрещенными видами наркотиков, но это уже другая тема…

Даррелл не разделил мнения Андерсена и кинулся отбирать средство защиты. Я заметил, что волна идет не с запада, как сказал пробегавший, а с востока. Она выглядела, как цунами из газа зеленого цвета высотой до неба, шириной во весь простор и непроглядной толщиной. Я и Келли забежали в кладовую, оставив Даррелла и Андерсена бороться за жизнь. Не успев закрыть тонкую дверь, я почувствовал, как волна ударила по нашему дому. Стены тряслись около десяти секунд, после чего наступила тревожная тишина.

Подумав, что все закончилось, я вышел и увидел, что Андерсен и Даррелл неподвижно лежат на полу, а из их носов вытекает кровь. Противогаз был порван и уединенно валялся в стороне. Мои друзья не решили, кому жить, а кому умереть, в результате чего оба погибли. Желание Барбары сбылось.

Обнаружив, что некоторые окна разбиты ударной волной, я задумался:

— Скорее всего, газовая волна двигалась со скоростью звука. Тогда она должна идти на спад, а это, значит, атака имеет ограниченный масштаб.

Тут я услышал приближающуюся вторую волну с западной стороны и мгновенно сообразил, что устроившие омницид просчитали длительность каждой из волн и запускали их в разных местах.

Только Келли вышла из кладовки, как я затолкнул ее обратно, предупредив о том, что надвигается вторая атака. Волна ударила немного слабее предыдущей. Как она закончилась, я вышел из комнаты и, подождав несколько минут, осознал, что теперь мы с Келли, скорее всего, одни во всем городе — вряд ли кто-то помимо нас успел надеть противогазы и выжить.

Друзья, революционеры, карлики, все общество в целом и по отдельности — жизни всех людей имели такую ценность, и в одно мгновение их будущее пропало. У меня же появилось много вопросов, один из которых — как теперь жить?

Глава 2

— Эзра, ты в порядке? — Справилась о моем здоровье Келли.

Сначала я пожал плечами, потому что был смутен, но немного отойдя, сказал, что не пострадал. Несмотря на то, что мы были в противогазах, я отлично различал звуки — маска не закрывала уши, что позволяло полноценно использовать органы слуха. Вокруг была глушь, только легкий ночной ветер напевал грустную мелодию.

— Пойдем отсюда? — Спросил я Келли.

— Куда?

— В город — искать герметичный отсек с вентиляцией и атмосферным шлюзом.

— А как же наше семейное гнездо? — Поинтересовалась она, окидывая взглядом испорченный интерьер, отливающий лунным блеском.

— Мы сюда еще вернемся. Но сейчас нужно думать о выживании.

Мы вышли на улицу, чтобы осмотреться в поисках кого-нибудь. Кричать не было смысла — если кто-то и был жив, то, должно быть, прятался в непроницаемом пристанище. Наша же крепость смотрелась, как решето: все окна были выбиты. Лунный свет был предельно ярким, так что нам открывался хороший обзор на местность. Экстерьер дома неслабо потрепался, но портики стояли на месте, а статуя Аполлона уцелела — можно сделать вывод, что сила волн была значительной, чтобы выбить все окна, но не больше того. Взглянув на линию электропередач, я заметил, что, в среднем, одна из пяти опор лежит на земле, так же, как и висячие обрывки оголенных проводов.

— Не подходи туда! — Сказал я сестре, показав рукой на наэлектризованный грунт.

Она стояла на одном месте, как вкопанная, и смотрела на наш дом, не обращая на меня внимание. Я понял, что ее лучше сейчас не трогать — сама все понимает.

Если не брать во внимание тот факт, что произошла газовая атака и то, что после нее разрушилась некоторая часть города, ничего не изменилось. На первый взгляд, окружающий мир имел все те же свойства: голубизну неба, зелень растений, твердость асфальта. Я бы мог принять все произошедшее, саркастично отшутившись, но будучи в противогазе и не допуская попадания в легкие ядовитого вещества, мне было не до валяния дурака — нужно бороться за существование!

Келли взяла меня за руку и сказала слова, которые я никогда не забуду: «Если мы умрем, то уже не будем ни о чем жалеть, но если переживем этот апокалипсис, то будем счастливее всех тех, кого больше нет в живых». Я не сказал ни слова, проглотив сказанное.

Мы подошли к автомобилю, сели в него и медленно поехали к центру города, обдумывая план действий. Нашей главной задачей было создание здорового микроклимата, то есть обеспечение таких условий жизни, при которых бы отравленный воздух постоянно фильтровался.

— Долго с противогазом мы не протянем. — Начал я мозговой штурм. — Мы просто-напросто не сможем питаться.

— Допустим, мы задержали дыхание и сняли противогаз, чтобы положить в рот кусок мяса. — Продолжила Келли. — В этот момент мы нарушили герметичность средства защиты, и, надевая его обратно, мы занесем под маску хотя бы частицу яда, витающей в загрязненной атмосфере и тогда нас ждет участь Андерсена и Даррелла. Что же нам делать?

— Главное не снимай его, и будь аккуратна. Делай все, чтобы не допустить попадание токсина в легкие!

— Собака! — Воскликнула Келли.

— Не ругайся. — Хотел я ее успокоить и понял, что она что-то увидела.

— Тормози. Я хочу посмотреть, как она себя чувствует.

Я тотчас остановился и отметил, что не стоит выходить из машины в целях безопасности. Перед машиной и вправду шел пес. На вид он ощущал лишь поверхностную отстраненность от случившегося, но не более того. В его поведении не было ничего странного. По просьбе сестры, я переключил свет фар с дальнего на ближний, чтобы собака лишний раз не нервничала.

— Она здорова. — Подметила Келли.

— Может и мы будем чувствовать себя изумительно?

Мне не терпелось снять чертов противогаз. Внутри все запотело, а уж нос-то как чесался!

— Даже не думай! — Остановила она меня. — Сам подумай, она была беззащитна против газового удара, а сейчас спокойно разгуливает рядом с нами. Отрава на нее не действует.

— Вот оно как! — Слегка разозлился я. — Значит, террористы или кто бы то ни был, придумали такой химически активный элемент, который действует исключительно на человека. Превратиться бы сейчас в волка.

— Или в иволгу. — Улыбнулась Келли и тут же приуныла. Существующий порядок вещей ее не устраивал.

Пес потерялся из виду, я включил фары дальнего света, и мы поехали дальше. Оставленные автомобили выглядели одинокими, как никогда. Проезжая мимо трупов, Келли отворачивалась от них, пытаясь не замечать. Отвратительное зрелище. Не каждому под силу принять все факты и не терять надежду. Сестре, например, хотелось плакать — я подсознательно ощущал напряжение ее слезного протока. Сохраняя контроль над собой, мы стали искать ответ на вопрос «где безопасное место?» и Келли выпалила:

— В университете!

— Где ты учишься? — Уточнил я. — Корпус медицинского факультета?

— Почти. Позади него есть научно-исследовательская лаборатория, в которой есть герметичный отсек с возможностью поддержания стабильной циркуляции чистого воздуха.

— Едем туда!

Во мне появилась капля веры в могучесть плана.

Небось, чудаковато мы смотрелись в противогазах, разъезжая по пустынному городу на Bentley, но не стоит нас строго судить — ситуация была из ряда вон выходящей.

Подъехав к указанному Келли зданию, я заглушил двигатель, и мы оба вышли из автомобиля. Она указала пальцем на одноэтажное, вытянутое вдоль дороги здание, которое выглядело так, будто его только что построили и сдали в эксплуатацию. Келли пояснила, что нам нужно пройти в подвал, мол, там мы найдем спасение.

Мой желудок начал урчать: то ли болел от съеденного и выпитого, то ли просил новой порции. Сухость в горле заставляла чаще задумываться о кока-коле.

Мы осторожно зашли внутрь и попытались включить свет, однако он упорно не включался. Перепугавшись до чертиков и подумав об одном и том же — вдруг, провода повредились — мы выбежали обратно на улицу, осмотрелись, но не обнаружили видимых неполадок.

— Похоже, лампа накаливания перегорела. — Предположил я.

— Я сейчас. — Сказала Келли и удалилась так, что я ее не видел.

— Куда ты пропала? — Начал я кричать и понял, что сестра меня не услышит.

Не успев разволноваться, Келли вернулась с лампочкой в руках и попросила меня пройти с ней. Я придержал ей дверь, когда она заходила внутрь судьбоносного укрытия, после чего закрыл проем. Светя мобильными телефонами, мы аккуратно заменили старую лампу новой, после чего свет облил небольшое помещение.

— Это тамбур, — внесла ясность Келли, — а за этой герметичной дверью, — она несильно ударила по химически стойкой створке, — атмосферный шлюз. Следуй за мной.

Открыв указанную дверь без особых усилий, мы прошли внутрь и включили генератор, который мгновенно подал ток на вентиляционную установку. В этот момент я ощутил себя в безопасности. Убедившись, что сообщение между зонами с разным газовым составом атмосферы закрыто по обе стороны, Келли запустила очистку воздуха, которая длилась две минуты. Настенный датчик дал нам понять, что можно снимать противогазы. Я первым отозвался опробовать действие фильтрующей установки.

— Постой. — Сказала Келли.

— Не волнуйся. Я уверен, что все сработало.

Бережно сняв противогаз, я медленно сделал вдох и принялся ждать изменений в организме. Ничего не менялось.

— Снимай. — Изъяснился я. — Здесь обеззаражено.

Келли повторила за мной те же действия. От восторга мы обнялись — для нас находка этого укрытия давала огромный шанс на выживание.

— Давай откроем дверь в лабораторию. — Высказалась Келли. — Нам нужно превратить ее внутреннее убранство в более-менее приемлемые условия проживания.

Мы отворили дверь и, побродив по помещениям, выяснили, что лаборатория состоит из нескольких разделенных комнат, предназначенных для разных экспериментов. В отделенных изоляцией отсеках находилось новое оборудование разного назначения: от исследования природных свойств материалов до изучения структуры ДНК. Покрытия и перекрытия во всех помещениях были белого цвета. Применения большинства машин и инструментов, находящихся в комнатах, я не знал — на вид обычный высокоинтеллектуальный экспериментальный центр. К моему удивлению, я наткнулся не только на несколько работающих холодильников, но и на стиральную машину, стоящую рядом с душевой кабиной с горячим водоснабжением. Не вдаваясь в подробности того, как устроены системы вентиляции, кондиционирования, отопления, водо — и электроснабжения — принципы их работы меня не волновали: главное, что работают — я прилег на медицинскую кушетку, закинул руки за голову и закрыл глаза. Первая важная задача была решена.

Мой покой прервала Келли, окликнув меня.

— Я хочу есть.

А я и забыл на минуту о том, что человеку, чтобы существовать, необходимо чем-то питаться, желательно съестным.

— Как думаешь, еда заражена? — Спросила сестра.

— Надеюсь, что нет. В противном случае, наши судьбы обречены на погибель. Однако не следует верить мне на слово — мы обязаны преодолевать любые преграды.

Мои предположения веяли оптимизмом, который был заразителен — Келли успокоилась.

— Я схожу в ближайший супермаркет, а ты оставайся здесь — отдохни. Тебе нужно беречь силы.

— Хорошо. — Ответила Келли. — Через сколько ты придешь?

— Жди два часа. Если через этот интервал времени меня здесь не будет, значит, что-то произошло.

Попрощавшись с сестрой, я вышел на улицу, предприняв ряд процедур, обеспечивающих безопасность мне и Келли. Оказавшись в непредвиденных обстоятельствах, меня будто парализовало, так как в этот трудный период, я разлучился с родной сестрой, хоть и ненадолго. Едва подумав об опасности, которая не давала спокойствия и не допускала размеренных движений, мой разум затуманился. Справившись с наплывом плохих мыслей, я двинулся вдоль по проезду.

Хорошо, что я был в противогазе и не чувствовал запах трупов с подветренной стороны. Тел было так много, что по моим примерным подсчетам мне пришлось бы их перетаскивать с улицы в близлежащие дома несколько месяцев, а если закапывать — несколько лет. За людей, которые не успели заглушить свои автомобили, время сделает работу и посадит аккумуляторы.

Тучи сгустились и только изредка горевшие лампы освещали мой путь. Я понял, что неподалеку находится кафе «Ланти» — это ресторан-кафе, в котором я часто проводил время. В нем был хороший сервис, свободный доступ в интернет и вкусная еда. Бывало, я брал ноутбук и приезжал туда на весь день.

Пройдя приличное расстояние от убежища, я завернул за переулок, чтобы зайти внутрь кафе и попал в кромешную тьму — уличные фонари не горели, почти ничего не было видно. По памяти я зашел в «Ланти» и включил свет, который немного погодя замерцал. На меня нахлынули прекрасные воспоминания минувших дней — я осознал, что больше никогда не почувствую вкус фирменного яблочного пирога, ролла с курицей и утонченного кофе. Подойдя к буфету, я набрал попавшуюся еду в самый вместительный пакет, который нашел. Затем я подступил к автомату с напитками, непосредственно разбил стекло и положил в пакет столько бутылок колы, сколько вмещалось.

Осмотрев ресторан, я приметил, что туда можно вернуться за очередной провизией, а также увидел стоящего в углу робота последнего поколения — Robot JM-200. Его серийное производство началось буквально пару лет назад. Он рассчитан на эксплуатацию в разнообразных целях и оценивается в семнадцать миллионов рублей. Я решил проверить его работоспособность, нажав кнопку «пуск» на его запястье. JM-200 спросил меня, приняв угодливую позу — наклонился чуть вперед и прижал руки по швам:

— Чем могу помочь?

Он отличался от предыдущих версий Robot JM быстродействием и высокой функциональностью. Убрав слова при включении, вроде «hello» и «ciao», производители сэкономили секунды на ненужные приветствия и подчеркнули услужливость машины ее расторопным вопросом. JM-200 питался азотом, который находится в атмосфере. Внешний вид робота напоминал человеческий: голова, туловище, две руки и две ноги. Его специально сделали подобно человеку, чтобы людям было проще с ним контактировать.

— Пока ничем. Но ты еще сослужишь мне службу. — Сказал я андроиду.

Выключив его, я вышел из ресторана и направился в укрытие. По пути я обнаружил лежащий велосипед. Не став рисковать во избежание несчастного исхода — дырявого противогаза — я пропустил помысел сесть на двухколесный транспорт и быстро доехать до нового дома. Вместо этого я пошел так же, как пришел, и стал строить догадки о крупномасштабном нападении.

Мои соображения появлялись под началом дедукции: люди погибли — заслуга яда, собака жива — значит, токсин действует только на человека. Таким же образом, я наткнулся на мысль, что атака была террористической. Тогда моим основным предметом размышления на досуге после рефлексий стало суждение: зачем террористы совершили злой умысел?

Это была не катастрофа, я понял из того, что нахлынули две волны с разных сторон, да, к тому же, по новостям передавали, что с полок специализированных магазинов исчезли противогазы. Отсюда следует, что это был теракт.

Как я заметил сквозь ночь, выживших нет. А это означает, что в постапокалиптическую эру вступит лишь крошечный процент населения. Об этом преждевременно рассуждать, но не рано строить предположения. Глобальная была катастрофа или точечная я не знаю, но интуиция подсказывает, что вряд ли найдется место на планете, докуда газовая волна не дошла. Из каких побуждений исходили террористы можно лишь предполагать. Мне кажется, они решили уничтожить ненужных им людей из-за ненадобности. Такой образ мышления зародился еще в позапрошлом веке, но был реализован только этой ночью.

Я дошел до пристанища и услышал раскаты грозы. Обратив взор на небо, моему вниманию предстали густые тучи, закрывшие все звезды. Вот-вот и дождь потесниться с отравленным воздухом, заполняя всю атмосферу. Зайдя внутрь и очистив воздух в шлюзе, я снял противогаз и прошел в отсек, который начал называть жилым, так как его назначение изменилось с момента нашего въезда. Я увидел, как сестра улыбается — она была рада, что я вернулся.

— Я принес круассаны с клубничной начинкой, бисквиты и… — Начал я, но Келли меня перебила.

— Мне все равно, что ты принес. Главное, что съедобное. Я ужасно проголодалась.

Она взяла пакет с кушаньем и принялась трапезничать. Понимая, что успешно завершил миссию, я с довольным лицом утащил кусок пирога и бутылку колы. Сев на приметившую кушетку и привалившись к стене, решил поговорить с набитым ртом.

— На улице много трупов, ты сама видела. — Чавкая, сказал я. — Как думаешь, стоит мне их убрать хотя бы около нашего убежища?

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

— Наша задача, имеющая высший приоритет — не допускать повреждение противогаза, ты сам говорил. Так зачем лишний раз рисковать?

Келли была права — мне не стоит допускать повышение вероятности неудачного исхода даже на один или два процента. Я решил прислушаться к ее словам.

— Что будем делать? — Спросил я у сестры.

Мне хотелось услышать ее мнение за неимением своего. Так или иначе, она умнее меня. Ведь я учился только в школе и на своих ошибках. Она же заканчивала высшее учебное заведение и набиралась опыта отовсюду. Вот только жаль, что не успела получить заветный диплом, церемония вручения которого была запланирована на приближающееся воскресенье, то есть на пятнадцатое июля. Хотя кому сейчас важно имеет ли человек корочку о полученном образовании?

— Для начала давай выспимся, а потом поглядим. — Ответила Келли.

Я кивнул в знак согласия. Мы набили животы тем, что было и легли спать на разные кушетки: я — на медицинскую, Келли — на косметологическую. К сожалению, мягкие кровати с ортопедическими подушками отсутствовали. Не знаю, как сестра, но я спал, как младенец и, проснувшись, был полон сил.

Встав с так называемой постели, я нашел Келли спящей. Сходив в туалет, начал гадать какая сейчас часть суток; чутье, которое никогда меня не подводило, подсказывало, утро. Позавтракав йогуртом, оставшимся со вчерашнего дня, я застал Келли проснувшейся.

— Доброе утро! — Поприветствовал я ее бодрым тоном.

Она осмотрела комнату. По лицу было видно, что сон подлечил ее психику. Келли вспомнила события минувшего дня и промямлила:

— Доброе, Эзра.

Я сказал, что в пакете осталась бутылка холодного чая. Келли взяла ее и сделала несколько глотков.

— Как себя чувствуешь? — Справился я об ее здоровье.

— Спина побаливает — из-за неудобной кушетки.

— Как спала?

— Полночи дремала, размышляя о том, что нам делать.

Ее голос был серьезней обычного.

— Надумала что-нибудь? — Спросил я из любопытства.

— Нам нужно поискать других людей. Вдруг кто-то выжил. Может они знают больше нас.

Я был не против ее задумки. Все равно нам нужно было забивать отрезки времени — не томится же в ожидании вестей, сидя в заточении, как узники.

После того, как Келли привела себя в порядок, мы надели противогазы и отправились в намеченное путешествие по городу.

— Будь осторожен! — Эмоционально выразила Келли свое волнение за мою жизнь.

— Береги себя! — Ответил я взаимностью, и мы двинулись.

Оказавшись на улице, мы бросили взгляд на небольшие лужи, по которым было видно, что палящее солнце испарило большую часть дождевой воды, пролитой ночью. По местоположению ближайшей к нам звезды я определил, что сейчас утро, а не день. Который раз чутье не подвело меня.

— Как считаешь, воздух очистился от невидимого смертоносного газа? — Спросила меня Келли.

— Мы можем это выяснить, сделав вдох. — Пояснил я и рискнул представить, что воздух чист.

— Не глупи. — Упрекнула меня сестра, и я ощутил на себе ее укоризненный взгляд из-под противогаза.

Я не стал спорить с Келли и проигнорировал разыгравшуюся фантазию.

Сев в автомобиль, я завел его голосовым паролем, после чего сказал сестре, что бак с горючим пуст — нужно заехать на бензозаправку. Мой Bentley — автомобиль давно ушедшего поколения, так что «питается» только нефтяным топливом. В настоящее же время, подавляющее большинство автомобилей заправляется исключительно эко-дизелем. Сколько же произошло изменений за отведенное человечеством время, особенно в последнее столетие — век инноваций! Дисплеев научили гнуться и рваться, не теряя работоспособности, простейшими гаджетами можно управлять из любых точек планеты, а любой орган, кроме мозга, можно поменять на механический и электронный, превратив человека в киборга.

Мы подъехали к одной из восьми колонок заправочной станции и заглушили машину. Я вышел из автомобиля, вставил пистолет в бензобак и зафиксировал спусковой рычаг. Пока бензин заполнял бак до указанного мной максимально допускаемого уровня — шести литров, я прошелся по заправочным колонкам и увидел, как стая воронов клевала безжизненные тела убитых газом людей, приехавших пополнить бензобаки своих автомобилей. В прошлом занятые своими делами люди теперь корм для голодных птиц. Жалкое зрелище.

Не подходя близко к трупам, я приметил в бензоколонках большие запасы горючего и мысленно взял заправку на заметку, так как в нее еще можно будет заехать, чтобы «накормить» свой автомобиль.

Вынув пистолет из бака, я сел обратно в машину. Келли сидела с закрытыми глазами, чтобы случайно не посмотреть на воронов, лакомящихся человеческим мясом. Не медля, мы отъехали с заправки, держа курс на центр города.

Погода была располагающей к непринужденной езде, однако хаотично расположенные транспортные средства на дорогах и валяющиеся человеческие трупы заставляли меня изрядно поусердствовать — объезжать тела. Чем ближе мы подъезжали к главной части города, тем чаще встречались мертвецы. Остановившись у гостиницы «Риверпорт», который был назван в связи с непосредственным расположением близ речного порта, я вышел из автомобиля, предварительно заглушив его двигатель. Келли осталась внутри машины.

Было достаточно тихо: едва слышался шум воды, а издалека доносилось рычание собак — недоставало звучание человеческого голоса. Приглядевшись, я заметил диких псов, поедающих мертвечину. Запрыгнув обратно в автомобиль, я сказал сестре, что здесь находится рискованно, указав на собак, как на объекты, представляющие опасность. Заведя автомобиль, я двинулся в случайно выбранном направлении.

— Куда ехать? — Спросил я.

— Давай в супермаркет.

Солнце так нагрело воздух, что я весь вспотел. Снимать одежду не решился, во избежание повреждения герметизации своего противогаза.

Мы заехали в подземную парковку торгового центра. Свет благополучно горел — значит, он есть и во всем центре. Оставив автомобиль, мы пошли в супермаркет. Проигнорировав существование лифта, поднялись на первый этаж на эскалаторе.

В центре было полным полно трупов и крови. Чтобы их не видеть, Келли запрыгнула в покупательскую тележку, и я повез ее по огромному продуктовому магазину. Мы брали все, что хотели: фрукты, овощи, мясо, напитки — нас никто не ограничивал. Тележка быстро наполнялась, и сестре пришлось вылезти с нее.

Набрав еды, мы вышли из магазина. Мне захотелось послушать музыку. Я зашел в музыкальный центр, расположенный на одном этаже с супермаркетом. Подключив выбранные наушники к случайному плееру, заиграла знакомая песня альтернативного жанра. Она называлась «Беги, пока можешь». Я стал подпевать играющей рок-группе и притопывать ногой:

— Старайся, спотыкайся, плачь.

Страдай, но любви не проси.

Откуда столько неудач

Не знаю я — пойми, прости.

Беги, пока можешь,

Живи, пока жизнь идет:

Почувствуй свою кожу,

Вкуси запретный плод.

Дослушав припев, я снял наушники и услышал, как Келли просит меня поехать в убежище — она сильно проголодалась. Оставив аудиоустройства, я подошел к сестре, после чего мы вместе спустились на нулевой этаж с нагруженной тележкой.

Переместив продукты в багажник автомобиля, я повез Келли домой. Приехав на место, мы перенесли все необходимое из автомобиля внутрь лаборатории. Приняв необходимые меры по уничтожению вредных веществ из шлюза, Келли и я сняли противогазы и почувствовали ужасный запах, исходящий от нас, в особенности от одежды. Современные стиральные машины умеют стирать, выжимать и высушивать одежду за несколько минут, так что, пока мы по очереди принимали душ, наши вещи будто обновились.

Приободрившись после контрастного душа, я подошел к продуктам и заметил, что Келли, помывшаяся до меня, ест земляничное мороженое и расплылась в улыбке, несмотря на весь хаос, творящийся за пределами дома. Мне тоже захотелось замороженной сладости, и из предоставленных передо мною вариантов я выбрал вафельный рожок. Сев в небольшом отдалении от сестры, я решил у нее поинтересоваться, знает ли она другие места в городе, где могут быть шлюзы. Келли призадумалась и воскликнула:

— В республиканской больнице должна быть лаборатория!

— Может, там прячутся уцелевшие?

— Вполне возможно. — Ответила моя сестра.

— Нам следует это выяснить.

Плотно поев, мы утилизировали собравшийся мусор в контейнере, который перерабатывает все виды отходов в закрытом цикле, без остатка. Немного передохнув, мы снова вышли на дорогу. Перед тем, как поехать в больницу, мне пришла в голову идея: было бы неплохо обзавестись предметами самообороны.

— Сначала съездим за оружием, которое можно носить с собой. Мало ли что может произойти. — Изрек я.

— Я только за, лишь бы все было хорошо.

Ее слова напомнили мне детский период жизни, когда мама впервые повела меня в зоопарк. Будучи пятилетним мальчиком, я был поражен разнообразием животного мира. Мы проходили мимо отделов орнитологии, земноводных, копытных и, наконец, дошли до млекопитающих. Проходя у вольера с амурским тигром, я попросил маму остановиться у него подольше, потому что услышал, что животное сейчас будут кормить. Мне стало страшно, но интересно, что дадут хищнику. Мама взяла меня за руку, и я почувствовал ее поддержку. Один из работников зоопарка сказал нам, что тигр будет обедать барсуком, и показал маленького представителя семейства куньих. Я взглянул в глазки зверька и по мне пробежали мурашки — как можно совершить такое зло, отдав на съедение красивое животное?! С возрастом я стал толерантным к тому, кто и что ест, однако, тогда я неистовствовал.

— Не смейте этого делать! — Вскричал я.

— Почему? — Спросил меня работник зоопарка.

— Мне его жалко.

Держа в руках махонького зверька, он начал мне объяснять, как устроен мир:

— Ты знаешь, что сам барсук предпочитает животную пищу, например, мышей, ящериц, лягушек?

Я не желал его слушать и добивался своей цели.

— Прошу вас, оставьте зверька в покое. — Твердил я.

Мама ничего не говорила, и я ощущал содействие ее молчанием.

— Ты хочешь, чтобы тигр умер с голода? — Спросил работник.

— Нет.

— Но ты хочешь, чтобы я отпустил барсука на волю?

— Да, лишь бы с ним все было хорошо.

Работник зоопарка ушел с барсуком в руках, оставив тигра без обеда. Я так обрадовался спасению маленького создания, что не сразу заметил, недовольство детей, стоящих рядом — их лишили увеселительного зрелища.

Подъехав к оружейному супермаркету, я и Келли вышли из машины. Погода была по-настоящему летней: безоблачное небо, слабый ветерок. Солнце стояло в зените. Зайдя в магазин, я взял два пистолета девятимиллиметрового калибра, вмещающие по четырнадцать патронов центрального воспламенения.

В старших классах школьников учат, как обращаться с оружием. Однако мне было важно знать, помнит ли сестра, чему ее учили.

— Ты умеешь им пользоваться? — Спросил я Келли перед тем, как дать ей в руки пистолет.

— Да. Ничего сложного. — Ответила она.

Я отдал Келли ее пистолет, а также ручной фонарь.

— Может пригодиться. — Пояснил сестре, указывая на фонарик.

Засунув в свои карманы несколько пачек патронов и собственный переносной источник света, я вышел из магазина.

— Говори куда ехать. — Сказал я сестре, держа наготове в руке заряженный пистолет.

Келли брала с меня пример, ведь мы не знали насколько адекватных людей можно встретить и какие животные могут к нам приблизиться, поэтому предпочитали быть вооруженными и готовыми ответить боем. Мой пацифизм испарялся, как дым.

— Вниз по проспекту. — Изрекла она.

Сев в автомобиль, мы спрятали пистолеты и фонарики в бардачок. Патроны я положил туда же.

— Включайся. — Приказал я автомобилю, запустив его голосом, и переключил коробку передач в автоматический режим, чтобы дать рукам меньше работы.

— Даже не помню, когда последний раз был в больницах. — Сказал я сестре. — Поэтому и не знаю, где они находятся.

— Ничего страшного. Просто следуй моим директивам. На перекрестке поверни налево.

Мы подъехали к республиканской больнице.

— Заезжай на тротуар. — Сказала Келли, опасаясь, что может произойти непредвиденная ситуация, и нам придется делать ноги.

Проехав по газону, я приблизился к лестничной площадке массивного здания, насколько это было возможно. На улице не было ни единого проявления признаков жизни. Мы вышли из машины, взяв пистолеты и фонарики. Поднявшись по высокой лестнице, нам предстала картина скопления бездыханных человеческих тел у парадного входа в больницу. Похоже, что волна настигла людей, пока они были в давке. Осторожно переступив через трупы, мы с Келли зашли в здание. Внутри была кромешная тьма — нам пришлось включить ручные фонари.

Глава 3

Я нашел рубильник и включил генератор — лампы стали испускать яркий свет. Мы выключили фонари — они уже были не нужны. Келли окликнула меня и показала на железную дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен»:

— Там шлюз.

Мы прошли к герметизируемому сооружению и открыли его. Зайдя в обеззараживающий отсек и закрыв за собой дверь, мы поняли, что открыв следующую дверь, можем встретить выживших. Келли включила программу очистки воздуха в шлюзе, но, когда система сделала свое дело, мы не решились снимать противогазы. Я отворил следующую дверь, и первым оказался в комнате жизнеобеспечения — Келли шла прямо за мной.

— Выпустишь меня? — Спросил чей-то женский голос.

Не заметив никого, мы поняли, что альт донесся из соседнего помещения, пластиковая дверь в которую была распахнута. Я поднес указательный палец к губам, дав сестре понять, что не надо шуметь, и, на всякий случай приподнял пистолет.

Перешагнув порог, мы увидели женщину, привязанную веревкой к вертикально расположенной стальной балке. Увидев нас, она привстала, прислоняясь к стене, — на ее лице четко выделялось удивление. Женщина казалась вполне здоровой, однако от бечевки на ее запястьях появились ссадины, а под глазами выделялись мешки. На взгляд она представлялась худощавой пятидесятилетней интеллигенткой.

Мы стояли, как вкопанные, не зная, что делать. Я решил поинтересоваться:

— Кто вас привязал?

— Мой муж. — Кратко ответила она.

— За что? — Справилась моя сестра.

— Он бывает не в себе. — Сказала женщина и тут же осведомилась, зачем нам противогазы внутри отсека.

— Вы не знаете, что произошло? — Задал я встречный вопрос.

— Намекаете на газ, убивающий людей?

Мы с Келли промолчали.

— Вы оставили дверь открытой, намереваясь меня убить? — Спросила женщина и я усмотрел в ее глазах надежду на утвердительный ответ. Мне показалось это странным.

— Нет. — Ответила сестра.

— А зачем вам пистолеты?

— Не важно. — Отреагировал я.

Вместо удивления на ее лице стало проглядываться недовольство.

— Как вы здесь вообще оказались? — Потребовала она.

— Не важно. — Повторил я и спросил. — Вы можете представлять для нас опасность?

— Нет. — Кратко ответила она, донесся до меня, что у нее нет мотивов вредить нам. — Пожалуйста, освободите меня.

Келли была не против того, чтобы я выполнил просьбу уцелевшей. Хоть незнакомка и смотрелась чудаковато, мне не хотелось оставлять ее помирать с голода, — вдруг никто сюда не вернется. Я аккуратно развязал женщине руки, пока Келли держала ее на мушке. Она взяла противогаз, лежащий на полке поодаль от нас, и сказала, что ей нужно идти.

— Куда? — Поинтересовался я.

— Мне нужно кое с чем покончить. — Пояснила она, надев фильтрующий противогаз.

— Вы не хотите найти мужа? — Спросила моя сестра.

Немного подумав, она выпалила:

— Какое вам дело? У вас своих забот мало? Не лезьте в мою жизнь!

Мы с Келли промолчали. Чувствовалось, что незнакомке хочется поскорее с нами расстаться. Все вместе мы зашли в шлюз. Я еле успел запереть дверь в отсек жизнеобеспечения, как женщина торопливо нарушила герметичность шлюза. Оказавшись на улице, она побежала от нас в сторону залива, который находился немного ниже по улице, — даже не попрощалась. Я хотел было ее остановить, но Келли сказала, что для нас двоих лучше оставить женщину в покое, и мы пошли к Bentley. Удалившись от нас на приличное расстояние, незнакомка исчезла из виду. Сев в автомобиль и поехав за женщиной, сестра задала мне риторический вопрос:

— Что с ней не так?

— У нее явно не все дома.

— Как думаешь, что с чем она хотела покончить?

— Даже не знаю, что может быть важнее выживания в данных условиях.

Подъехав к мосту, я остановил машину, потому что увидел, как спасенная нами женщина стоит на заграждении.

— Я же говорил, что у нее сдвиг по фазе. — Сказал я сестре.

Мы не успели выйти из автомобиля, как сумасшедшая сняла противогаз, кинула его прочь и прыгнула с моста.

— Боже мой! — Закричала Келли.

Подбежав к заграждению, мы увидели, как женщина, пролетевшая сорок метров, неподвижно лежит на асфальтовой дорожке и истекает кровью. Оставив машину, мы побежали к ней, спускаясь с моста по лестнице. Келли оставила свой пистолет в автомобиле, мой же был при себе.

Подбежав к женщине, мы убедились, что она мертва, проверив пульс, биение которого отсутствовало.

— Зачем она совершила суицид? — Риторически спросила Келли.

Я воспринял ее вопрос серьезно и ответил:

— Она хотела кое с чем покончить и сделала это. Для нее важнее выживания, лишь его прекращение.

Келли отвернулась от свежего трупа в сторону маленького леса, простирающегося возле залива, и кого-то увидела.

— Смотри! — Воскликнула она. — Там кто-то прячется.

Я перевел взгляд с самоубийцы на березняк и увидел выходящего из-за деревьев мужчину в изолирующем противогазе. Я выставил пистолет перед собой, давая незнакомцу понять, что лучше держаться от меня и моей сестры на расстоянии.

— Не глупи, парень, я безоружен. — Сказал он.

Из-за маски его баритон был едва слышен.

— Я предупреждаю, если вы выкинете нечто угрожающее нашим жизням, я за себя не ручаюсь. — Уведомил я его.

Мужчина медленно подошел к женщине, прыгнувшей с моста, и поцеловал ее в лоб. Я опустил пистолет. Келли спросила мужчину:

— Вы были знакомы?

Он пояснил, что это была его жена.

— Она сама спрыгнула с моста. — Начала объясняться моя сестра, как мужчина прервал ее.

— Я видел.

— Почему она так поступила? — Поинтересовался я.

— У нас с ней было пятеро взрослых детей и три внучки, — мы жили дружной семьей. В день, когда началось заражение воздуха, мы потеряли все потомство. Вы отпустили ее?

— Мы кивнули.

— На кой черт вы это сделали? Впрочем, какая разница? Ее уже не вернуть.

Мужчина взял ее на руки и отнес в лес.

— Как думаешь, стоит с ним связываться? — Спросила меня Келли, пока его не было рядом.

— Мне интересно, что он знает. — Ответил я. — После того, как мы это выясним, от него можно будет отстать. Как думаешь?

— Хорошо.

Мужчина вернулся к нам в хорошем расположении духа и представился:

— Меня зовут Эдгар.

Демонстрируя благонамеренность, он протянул мне руку. Сжав ее и назвав свое имя, я поддержал его добрую волю. Келли сделала то же самое. Эдгар попросил прощение за то, что мы встретились при таких неприятных обстоятельствах. Я предложил нам подняться к моему автомобилю. Он был не против этого.

Мужчина показался мне большим, но безобидным. У него не было торчащего из-под футболки живота, как у беременной гориллы, просто имел большую кость и представлял собой чистый эндоморфный тип телосложения. Из его слов я понял, что он нас и пальцем не тронет. Пока мы шли к моему автомобилю, он задал нам вопрос: у вас есть пристанище?

— Да. — Ответила Келли. — Но, если честно, мы вам пока не доверяем.

— Поймите, мы в одной лодке. Как видите в городе почти никого не осталось.

— Видели кого-нибудь в живых помимо нас? — Поинтересовался я.

— Нет. — Ответил он.

— Выжили только вы и ваша жена?

— Да. Но теперь и ее нет.

— Что случилось с остальными у входа в больницу?

— Узнав о том, что на город движется волна ядовитого газа, все побежали в комнату жизнеобеспечения. Произошла давка — каждый хотел спасти свою шкуру. Как раз после того, как я и моя жена надели спасительные маски, прошел террористический акт. Все вокруг погибли.

— Где были ваши дети? — Спросила Келли.

— После того, как мы спаслись, жена захотела убедиться, что с детьми все в порядке. Последний раз бы видели их всех вместе в кафе. Они праздновали именины. Мы были православными, теперь даже не знаю кто я по вероисповеданию.

— Почему вы не были с детьми?

— Вместе с женой я работал в больнице.

Мы дошли до моей машины. Я попросил Келли на пару слов. Отойдя в сторонку, мы обсудили, что делать с Эдгаром. В итоге решили, что можно взять его с собой. Подойдя к новому знакомому, я предупредил его:

— Если я замечу вас буйным — пеняйте на себя.

— Без проблем. — Сказал Эдгар, после чего я пригласил его сесть в автомобиль.

Пристанище в республиканской больнице выглядело, мягко говоря, убого, поэтому мы решили поехать в наше с сестрой убежище. По дороге домой Эдгар сказал, что работал психиатром, как и его умершая жена, и был законопослушным гражданином. Он пояснил, что закона больше нет, однако мораль умереть не может. Приехав, мы вышли из машины и направились внутрь убежища. Келли, также, как и я, захватила с собой свой пистолет. Пройдя шлюз, мы все сняли противогазы. Я заметил, что у Эдгара были поседевшие длинные волосы и высокий лоб.

— Располагайтесь, как дома. — Сказала Келли Эдгару, выражая любезность.

— Спасибо. — Поблагодарил он ее.

— Надо бы подкрепиться. — Выразил я желание поесть.

Взяв из холодильника пиццу и разогрев их в микроволновой печи, раздал всем по куску. Пожелав друг другу приятного аппетита, мы принялись есть. Время близилось к вечеру.

— Зачем вы развязали мою жену? — Из любопытства спросил Эдгар.

— Она сказала, что ее муж, то есть вы, — вспыльчив, поэтому и привязал ее к балке, разозлившись на что-то.

— Даже будучи свихнувшейся, он вас обвела вокруг пальца. Не принимайте близко к сердцу. Говорить вздор так, чтобы все слушали и верили на слово, было ее отличительной чертой.

— А какая ваша отличительная черта? — Поддержала разговор Келли.

— Я не умею лгать. — Ответил он и засмущался.

Уж не думал я, что люди солидного возраста, могут смущаться перед молодежью. Либо Эдгар и вправду был олицетворением пожилого Иисуса Христа, в которого, как он сам признался, верил до глубины души, либо ему нет равных в актерском искусстве. То, что мужчина привязал свою жену к балке и оставил одну во время апокалипсиса, наводит на мысль, что он поступил плохо. Однако был ли у него выбор? Если он хотел оставить сошедшую с ума жену в живых, ему нужно было принимать радикальные меры, — что Эдгар и сделал. Понять его поступок можно, но стоит ли? Мы с Келли решили рискнуть, поверив в его историю.

После того, как все сели за стол и стали есть, я рассказал, что вчера ночью приметил в кафе «Ланти» робота JM-200, и было бы неплохо его сегодня оттуда забрать. Он бы сгодился для работы в убежище. Эдгар, как и моя сестра, поддержали мою идею.

— Как вы считаете, — обратился я к мужчине, — зачем террористы это сделали?

— Я бы переформулировал вопрос: не зачем, а когда? Почему именно вчера — не раньше и не позже?

Келли улыбнулась — ей нравилась манера общения старика: я бы не сказал, что он ровесник своей пятидесятилетней жены, на вид ему лет семьдесят, просто хорошо сохранился.

— И почему же? — Спросила Келли.

— Земля бы выдержала нас еще какое-то время, но, в конце концов, загнулась бы. Сами посудите: экологически чистое топливо, высокотехнологичная переработка мусора и отходов, не оставляющая за собой ничего, — все это лишь передняя сторона медали. Но посмотрите на оборотную, например, на Сербию. Эта страна отстает от других европейских стран лет на сто. Ручная работа во всех сферах производства, слабая медицина, старые технологии — все это результат дефицита денег, который является следствием отсутствия ресурсов, а, значит, отсутствия предложений импорта. В Африке и Южной Америке таких стран еще больше. Все вместе они эксплуатируют оставшиеся ресурсы в собственных целях, загрязняя, тем самым, воздух, воду и почву, и уничтожая места обитания животных и растений. Не мне вам рассказывать, — сами это прекрасно знаете!

Он сделал паузу, отпив из кружки чая, и продолжил:

— Мир создан так, что всем приходится выживать. Так называемый естественный отбор. Люди — не боги, поэтому не могут справиться с законами, заложенными природой. Даже в наше время со всеми развитыми технологиями, мы питаемся, испражняемся и спим, — и ничего не можем с этим поделать. Плюс ко всему этому, нам необходимы специальные условия для существования: определенные температура, влажность, давление. Люди всегда стремились возвыситься, сначала над животными, затем друг перед другом, не понимая, что особо ничем не отличаются от всех существ. Ну, не жалки ли мы?

— Не все высокомерны. — Ответила Келли.

— Теперь это уже не важно. Возвысившиеся, избранные — или как их еще можно назвать? — превзошли всех своим эгоцентризмом, очистив планету от заселившей ее и беспощадно эксплуатирующей «швали».

— А как же дети? В чем они виноваты? — Удивилась Келли.

— Погибло большое количество ни в чем неповинных людей, например, моя семья.

— Да уж. — Отрезала Келли, согласившись с мнением Эдгара.

Утолив жажду и набив желудок оставшейся в холодильнике едой, мы собрались в путь — за JM-200. На улице мы продолжили дискутировать, направляясь пешком за роботом, — в мою машину он бы не влез, так как мой Bentley представляет собой спортивное купе, нежели мини-вэн.

— Вы упомянули, что верили в бога. — Обратился я к Эдгару. — Что же получается, вы теперь не верите?

— Больше не вижу смысла. Самые близкие мне люди мертвы — я жил ради них и что теперь? Если это был судный день, то зачем всевышний пощадил меня? Если же это сделали люди, то почему бог не спас хотя бы моих внучек? В любом случае, я разочарован в нем. Церкви — порталы божьи — больше не будут принимать мучеников и грешников, приходящих на исповедь.

Я заметил, как у старика начали вытекать слезы, и решил поддержать его, переведя тему.

— Недостатков случившегося ни счесть. — Начал я. — Но как вы сами сказали, есть и плюсы.

— Само собой есть, однако прискорбно, что мои родственники не увидят их. Возьмем забастовки, которые в последние дни стали принимать разрушительный характер — бунтари устраивали на главной площади погромы, вели себя, как анархисты. Посмотрите, где они теперь вместе со своими стремлениями — лежат мертвыми на той же на той же площади. Вспомните про сплетников, которые всем твердили, что существует всемирный заговор, — что же теперь? Нет ни этих людей, ни правительства вообще — заговоры потеряли всякий смысл. Больше нет смысла никому ничего доказывать.

— Вы рады, что больше не надо работать? — Спросил я Эдгара.

У меня было такое ощущение, что я веду допрос. Мне же было приятно узнать мнение пожилого человека. Мне казалось, что он немало повидал за свою жизнь.

— Как и в прошлом, чтобы жить, мне придется работать. Вот только теперь не так часто, как раньше.

Мы зашли в кафе «Ланти». Взяв на себя роль лидера, я велел Келли набрать еды, которую можно съесть, не отравившись, а Эдгару — ждать, пока я включу робота. Нажав на «пуск» и услышав желаемое «чем могу помочь?», я спросил JM-200:

— Сколько ты можешь прослужить?

В машины его поколения была заложена программа, которая сама анализировала и регулировала состояние робота. Мне не создавалось никаких проблем в обращении с ним — лишь задавать вопросы и требовать результат — он выполнял все, что мог, а иногда даже превосходил свои возможности.

— Приблизительно пять лет. — Ответил JM-200.

Так как он создан, как саморегулирующая система, то за ним не нужно ухаживать: заряжать, смазывать детали — будучи включенным, робот все делает самостоятельно.

— Ну и находка! — Воскликнул Эдгар. — Когда я родился о таких даже не мечтали.

— А в каком году вы родились?

— В 2033.

Я быстро подсчитал в уме, что ему шестьдесят восемь лет, — почти угадал.

— Зато вы пережили не только свое поколение, но и последующие. — Сказанул я.

— Для меня это не предмет для гордости, скорее — для разочарования.

— Простите его за резкость. Он часто говорит, не задумываясь. — Извинилась за меня перед Эдгаром Келли.

— Следуй за мной. — Приказал я JM-200.

— Непременно. — Ответил он и пошел человеческой походкой.

Если бы я был инопланетянином и приземлился на Землю, то не нашел бы различия между человеком и роботом. Уж чертовски они похожи на людей: и внешностью, и поведением, — хвала инженерам-разработчикам!

Как только Келли закончила набирать пригодные продукты, мы дружно вышли на улицу, и пошли в убежище. Я пробежался чуть вперед, чтобы проверить исправность робота, — он побежал за мной. Его манера бега выглядела такой нелепой, что я рассмеялся. Остановившись и подождав остальных, обратил внимание на птиц, напевающих приятный мотив под закат неугасаемого солнца. Догнав меня, Келли сказала, что хочет нарвать с клумбы цветов. Сорвав несколько азалий, сестра приободрилась. По ней было видно, что психически она неплохо переносит апокалипсис.

Если брать меня и ее в отдельности, то мы, кроме друзей, никого не потеряли. С того момента, как наши родители разбились в автокатастрофе, мы остались совсем одни. Больше у нас родных и не было. Будучи совершеннолетними, нас, не отправили в детский дом или не отдали под опеку. Лишившись родителей, мы утратили их былую поддержку — пришлось стать более ответственным. Нам довелось справляться со всеми проблемами и невзгодами в одиночку, и теперь перед нами стоит важнейшая задача — выжить в условиях, непригодных для жизни.

Дойдя до дома и успешно пройдя требования безопасности, мы занялись каждый своими делами. Эдгар взял себе дальнюю комнату и стал там приводить себя в порядок. Келли засунула цветы в небольшой сосуд, предварительно налив в него воды. Я же сел на кушетку и давал роботу разные распоряжения, для начала предписав навести чистоту в комнате. Жизнь налаживалась.

Сделав свои дела и приготовившись ко сну, я дал указание JM-200 следить за порядком в убежище. Лежа на кушетке, я чувствовал себя расслаблено, будто в нирване. Мне захотелось описать свое состояние — я начал тихо говорить.

— Все люди куда-то спешили, но зачем? Какой был смысл их канители? Они погибли — я остался. Сейчас мне ничего не хочется — приятное чувство, интереснее всех остальных. Оно помогает осознать бытие. Начинаю понимать медитирующих йогов, сидящих в позе лотоса. Звуки отдалены, все, как на заднем плане. Я могу сделать столько дел, но ничего не хочется. Голова не хочет больше отображать информацию.

Я заснул. Мне было на удивление хорошо. Я будто ощущал биение сердца Земли, которая радовалась тому, что ей больше не навредят себялюбивые людишки со своими корыстными целями. Забывшись, я пролежал на одном боку около восьми часов. Меня разбудила Келли. Проснувшись, я почувствовал, как левая щека затекла.

— Что случилось? — Спросил я ее.

— Мы с Эдгаром наткнулись на одну мысль. — Пояснила она. — Ты должен ее услышать.

— Вы вообще спали? — Поинтересовался я.

— Да. — Ответила сестра. — Но не это сейчас важно.

Я встал с кушетки, и мы прошли на кухню. JM-200 налил мне чашку кофе. Он, точно послушный пес, только умнее во много раз, выполнял команды хозяев — в данный момент меня. Эдгар сидел за столом и завтракал шоколадными шариками с молоком. Келли присела на офисный стул напротив старика. Я предпочел постоять у стены рядом с сестрой.

— Ну, рассказывайте, что вам пришло в голову? — Начал я беседу, и Эдгар выдал:

–Я скажу напрямик: нам нужно съездить к зданию парламента, а также прочесать основные достопримечательности города.

— Зачем? — Спросил я.

— Мы должны натолкнуться на выживших. — Сказал Эдгар с необычайной уверенностью.

— Они могут быть везде, — пояснил я, — нужно просто быть в годном противогазе.

— Прошло больше суток после того, как воздух отравили, — заметил старик. — Если даже кто-то и успел надеть средство защиты, он сейчас молит умершего бога о глотке воды. Окончательно сдавшись, он снимет противогаз и напьется, однако, вдохнув воздух — погибнет. Мало, кто успел попасть в убежища на случай газовой атаки.

— Мало кто о них вообще знает. — Включилась в разговор Келли. — О них никто не распространялся. Конец света вечно откладывали на потом.

— Откуда вы знаете, что в здании парламента есть убежище на случай химической атаки? — Полюбопытствовал я.

— Моя дочь работала там — она и рассказала о его существовании. — Ответил Эдгар.

— Когда выдвигаемся? — Спросил я, выражая свою поддержку.

— Когда ты поешь. — Улыбнулась Келли.

Я не люблю много есть по утрам — ничего особо не лезет в желудок, который сужается за ночь, — так что, съев банан, я был готов выступать в путь. Проверив в порядке ли противогазы, мы надели их. Я и Келли взяли пистолеты.

— Вам бы тоже не помешало иметь при себе оружие. — Сказал я Эдгару, вертя в руке пистолет.

— Мне не надо. — Ответил он. — Я не боюсь умереть.

Мы по очереди стали выходить в шлюзовой отсек.

— Остаешься за главного в доме. — Бросил я JM-200, закрывая входную дверь.

— Само собой. — Откликнулся он.

Выйдя на улицу, я заметил, что тучи сгущаются, а деревья сильно колыхаются — намечается шторм.

— Садимся в автомобиль. — Сказал я. — И не выходим без видимых на то причин.

Заведя машину, я направился к зданию парламента. Эдгар начал рассуждать о том, что приходило ему в голову — его вдохновляла обстановка: движение трех одиноких душ посреди лежавших повсюду тел.

— Все жили, не задумываясь, что умрут: прыгали по головам других ради более высокого социального статуса. Больше нет ни конкуренции, ни денег, ни правительства — только великий рок и беспристрастная справедливость. Начинать жить или умирать — выбор за теми, кто остался в живых.

Эдгар напоминал мне старого философа, который знает все о жизни. Наверное, он и был мудрецом, по крайней мере, хорошим оратором, который умеет заинтересовать слушателей.

Доехав до пункта назначения, я остановил машину неподалеку от входа — чтобы подобраться поближе, пришлось бы потревожить умерших. Мне не хотелось делать это понапрасну. Не заметив ничего подозрительного, все вышли из автомобиля. Я и Келли не выпускали из рук оружие.

Дождь все еще не начинался. Взглянув на залив, я заметил прозрачную дымку — это был туман, стелющийся над водой. В округе была поражающая тишина — все животные попрятались, предчувствуя раскаты грома и разряды молнии.

Зайдя внутрь здания парламента, я спросил Эдгара:

— Вы знаете куда идти?

— Нет, но догадываюсь. — Ответил он и повел нас вниз по винтовой лестнице, которую освещали настенные лампы.

Самому зданию больше ста лет. В 2078 году оно было реконструировано с расчетом на то, что прослужит еще столько же. Правительство вложило в него кучу средств, экономя в таких сферах, как образование и медицина. Многие были недовольны тем, что государство бездумной тратит деньги.

Спустившись до самого низа, мы увидели железную дверь с табличкой «бункер».

— Похоже, мы нашли еще одно убежище. — Улыбнулась Келли.

— Будь осторожна, здесь могут быть люди. — Сказал я с полной серьезностью. — Мы не знаем, в каком они состоянии. Будь готова ко всему.

Она кивнула. Я открыл дверь и понял, что впереди атмосферный шлюз. Осмотревшись, сказал:

— Здесь безопасно, проходите.

Я чувствовал, как у меня трясутся руки. Жизнь показалась мне дорога, как никогда.

Пройдя очистку воздуха, мы были готовы зайти внутрь. Эдгар захотел снять противогаз, как я его окликнул:

— Лучше не надо. Мало ли что.

— Хорошо. — Ответил он, поняв ситуацию.

— Я — первый. — Сказал я и открыл дверь в жилой отсек.

Не успев зайти, я услышал мужской голос:

— Без резких движений!

Глава 4

Я понял, что попался. Не желая подвергать себя риску, медленно вошел в помещение. Передо мной стояло двое мужчин — здоровый бугай средних лет и хиляк-подросток. Оба были в противогазах. Эдгар и Келли стояли позади меня, не зная, что делать — они пока не показывались неизвестным.

— Положи пушку на землю. — Сказал здоровяк. Я сделал то, что он попросил.

–Теперь пригласи остальных внутрь.

Удивившись тому, как он узнал, что я — не один, выполнил его требование. Чувствовалось, что все нервничают — один лишь бугай сохранял невозмутимое спокойствие.

— Оружие на пол. — Приказал он моей сестре, увидев ее.

— Вы тоже. — Сказал бугай старику, предостерегаясь.

— Я безоружен. — Ответил старик на его обращение.

Хиляк, опустив дробовик и стянув с себя противогаз, сказал своего другу:

— Это выжившие. Они нам не враги.

— Да. Мы вам не враги! — Вскрикнула Келли.

Бугай прислушался к напарнику, снял противогаз и повесил винтовку на плечо. Я и Келли одновременно выдохнули.

— Простите, что пришлось заставить вас волноваться. Можете поднять свои пистолеты. — Сказал на удивление хладнокровный здоровяк.

Мы с Келли подняли оружие и положили на стоящий возле нас стол в знак дружелюбия. Я освободился от противогаза — за мной повторили Эдгар и Келли.

— Зовите меня Брамс. — Представил хиляк себя, а затем и своего товарища, разряжая обстановку. — А это мой друг на конец света — Флобер. На самом деле у него есть какое-то имя, но он не против такого прозвища — оно ему к лицу.

После того, как мы представились, Брамс пригласил всех присесть на стулья для разговора. Все присели за стол и для начала я решил узнать кто они такие.

— Почему вы в армейской форме? — Спросил я Флобера.

— Потому что я военный и был на службе, когда произошел теракт. — Ответил он.

Разговор начинал клеиться.

— Как вы выжили? — Задал я им вопрос.

— Эзра, а я тебя где-то видел. — Выдал Брамс, пытаясь отчаянно что-то вспомнить.

— Возможно. — Сказал я.

— Ты бывал в арткафе Dirty times? — Спросил парень.

— Редко туда заходил. — Ответил я.

— Там я тебя и видел. — Выпалил он. — Значит, ты из наших?

— А кто «ваши»? — Поинтересовался я.

— Спрошу по-другому: ты — наркоман?

— Нет. А ты?

— Разве по мне не видно? — Задал он риторический вопрос.

— Немного. — Отметил я, особо не задумываясь, и повторил изначальный вопрос. — Так как вы здесь оказались?

Его друг — военный дипломат и мастер по внештатным ситуациям — сидел с каменным лицом, предоставляя слово Брамсу.

— Друг, по сути, мы должны бы уже быть мертвы, как и все вокруг. Однако судьба предоставила нам шанс умереть по своему желанию. Я предпочитаю сдохнуть от передозировки. А ты?

Он в очередной раз ушел в сторону от вопроса — даже Флобер улыбнулся. Несмотря на то, что Брамс казался тощим, у него было много энергии — это было видно по тому, как он постоянно что-то делал: раскачивался на стуле, теребил волосы, вертел карандашом.

— Я предпочитаю алкоголь и сигареты, и то не слишком часто. — Ответил я.

— Даже коноплю не куришь? Она же законна. — Удивился наркоман.

— Только по праздникам. — Улыбнулся я. Мне нравилась его манера разговора — такая свободная, открытая. Болтливость с лихвой покрывала его исхудалость.

— Сколько тебе лет, Келли? — Поинтересовался Брамс.

— Двадцать два года. — Ответила она.

— А мне двадцать. — Подмигнул паренек. — У нас небольшая разница.

— Так как вы выжили? — Уже который раз спросил я.

— Ах да, забыл. — Брамс почесал голову и начал рассказ. — Дело было так. Я закинулся дозой прямо на улице и через дорогу обратил внимание на подъехавший большой фургон. Из него повылезало человек двенадцать — вооруженных до зубов и экипированных, как ратные черти. Они забежали в здание парламента, пробегая мимо трех молодых людей, побежавших в мою сторону. Тут я почувствовал, как наркотик начал действовать: меня настигла эйфория. Я направился к парадному входу — мне захотелось спросить, что происходит.

— Ты что, свихнулся? — Перебила его Келли, хлопая глазами.

— Учитывай, что я был под действием наркотиков и не контролировал свои поступки. Я подошел к водителю фургона и спросил, почему он припарковался в неположенном для этого месте. Он лишь засмеялся в ответ. Я подвалил к входу и встал у парадной двери, как ни в чем неприкаянный. Внутри здания слышались выстрелы и крики. Зазвонил мой телефон — я взял трубку. На телефонной линии была тишина. Я положил мобильник в карман и захныкал. Мне стало грустно за то, что никто не хотел со мной разговаривать. Внезапно, весь город взревел — люди принялись метаться из стороны в сторону, как обезумевшие. Я подумал, что у меня галлюцинации, но все происходило на самом деле. Вооруженные люди выбежали из здания, запрыгнули в фургон и укатили восвояси. Они сделали вид, что не заметили меня. Через несколько секунд подбежал Флобер и спросил, почему я стою и ничего не делаю. Я ответил, что наблюдаю, как мир сходит с ума. Он взял меня за шкирку и потащил внутрь здания — в бункер. Там, где мы сейчас.

Брамс закончил говорить — видимо, у него пересохло в горле. Он встал из-за стола и, поинтересовавшись, кто хочет газировку, удалился.

— Его история правдива? — Спросила Келли Флобера.

— По крайней мере, та часть, где я присутствую. — Заметил он. — В момент атаки Брамс находился в наркотическом опьянении и не мог сказать ничего толкового.

— Что произошло дальше? — Вопросил я.

— Я закрыл шлюзовой отсек изнутри и стал ждать, пока парень придет в нормальное состояние. Пока ждал, принялся готовиться к худшему: нашел противогазы, проверил работоспособность систем безопасности бункера.

— Как вы оказались у здания правительства? — Поинтересовалась Келли.

— Я возвращался домой после командировки. Проходя неподалеку от здания парламента — услышал, как кто-то закричал во весь голос, что на город движется волна с ядовитым газом. Я знал, что рядом находится бункер на случай нештатных ситуаций, так как сам принимал участие в его проектировании.

Вернулся Брамс и раздал каждому по освежительному напитку.

— Расскажи что-нибудь повеселее. — Сказал он, усевшись на стуле.

— Мне интересно узнать, что было дальше. — Заметил я.

— Все люди стали бежать в разные стороны. Мало кто знал о существовании бункера под парламентом, так как он был рассчитан на пятнадцать человек — первых лиц республики. Когда я подбегал к зданию, то увидел уезжавший большой скоростной грузовик, а у входа встретил Брамса.

— Да, я был тогда под кайфом. — Подчеркнул парень-наркоман.

— Это мы уже поняли. — Сказала Келли.

— А чем вы занимались после того, как Брамс пришел в себя? — Поинтересовался я.

— Протрезвев, он рассказал мне то же, что и вам. — Начал Флобер, отпил газированного напитка из бутылки и продолжил. — Мы надели противогазы, и пошли искать выживших, но никого не нашли. Осмотрев здание парламента изнутри — просмотрели почти все коридоры и зал заседания, после чего не видели смысла в поисках живых — обнаружили тела главы республики и его первых заместителей. Вот только было видно, что умерли они не от газа, а от пуль. Выйдя на улице, поразились количеству трупов — особенно на главной площади. Я понимал, что в зданиях умерших еще больше — ведь большинство успело спрятаться. Мы весь день искали спасшихся, но никого не нашли.

— Эпоха, когда человек был господствующим видом на планете, исчезла. — Заговорил Эдгар.

— Ты что такое говоришь, дед? — Насупившись, выпалил Брамс.

Никто не понял упрека парня. Старик спросил:

— Прости, не понял?

— Как же ты можешь утверждать, что человек будет пресмыкаться перед другим видом? Где же твоя объективность? — Вопрошал Брамс. Все к нему прислушались, даже мудрый Эдгар стал восхищаться глубиной мысли юноши.

— Ты думаешь, что у человечества есть будущее? — Полюбопытствовал старик, желая узнать мнение парня.

— До тех пор, пока жив хоть один человек. — Отметил парень.

— Откуда у тебя такая проницательность? — Спросил его Эдгар. На лице старика было написано удивление, будто он никогда не встречал таких людей, как сидящий перед ним наркоман.

— Просто не парюсь. — Ответил Брамс. — Понимаешь, о чем я говорю? О полной расслабленности. Мой разум витает в стороне — я как бы смотрю на мир от третьего лица. Вот только пьяным в стельку эта способность теряется.

— Чем ты занимался до того, как здесь оказался? — Поинтересовался я у парня.

— Доставал левой рукой правое ухо. — Сказал Брамс и засмеялся.

— Ты где-нибудь учился? — Спросил я.

— Поступил в университет на философский факультет. Преподаватели медленные, как овцеводы, студенты глупые, как мартышки — в общем, училось легко, но скучно, поэтому я стал пробовать наркотики. Получая стипендию, тратил деньги не на еду, а на дурь. И не подумайте, что я жалею, о том, что подсел, наоборот, я рад, что не живу вашими жизнями, потому что мир прост до безобразия.

Он напоминал мне отшельника, скитавшегося по просторам дикого запада в поисках смысла жизни.

Все допили напитки и выкинули банки в мусорное ведро. Флобер поинтересовался у нас:

— Расскажите, как вы здесь оказались?

— Искали уцелевших. — Ответил я. — Эдгар подсказал, что здесь есть бункер. Вот мы и здесь.

— Как вы спаслись? — Спросил здоровяк.

— Я и Келли успели надеть противогазы. После атаки мы переселились в убежище, похожее на это. Затем наткнулись на Эдгара.

— Вы должны знать, что находиться здесь рискованно. — Оповестил нас Флобер. — Я думаю, что террористы убили первых лиц республики с целью уничтожения власти, как таковой. Они наверняка знают об этом бункере и могут появиться здесь в любую минуту.

— Почему вы тогда еще не ушли отсюда? — Спросила Келли из любопытства.

— Нам было некуда идти. — Перебил Брамс Флобера, который хотел что-то сказать. — Теперь, видимо, есть.

— Тогда пойдемте же, скорее! — Воскликнула Келли.

— Мы не можем прятаться вечно. — Сказал парень. — Нам нужно избавиться от них.

— Как же вы хотите это сделать? — Поинтересовался я.

— Поначалу мы планировали ждать их здесь и встретить, как вас. Однако у меня появился план немного лучше. — Заявил Брамс.

— И какой же? — Спросил его Флобер, который, как и мы не понимал, на что намекает юноша.

— Давайте рассуждать логически. Террористы убили людей, используя газ, волна которого была невероятных размеров.

— Их было две. — Отметил я.

— Даже так?! — Удивился Брамс. — Отсюда следует, что теракт был, как минимум, на всю страну, а, скорее всего, даже планетарного масштаба, потому что не видно ни летающих самолетов, ни ездящих автомобилей, ни одного ходячего человека, знающего, что происходит.

— Так какой у тебя план? — Спросила Келли.

— Мы заберемся на самое высокое здание в городе и осмотримся — небось найдем выживших, а может и соучастников преступления. В последнем случае, мы проследим их и нападем, когда они не будут этого ожидать.

— На «Соколиный глаз»? — Поинтересовался я. С высочайшим зданием у меня ассоциировался лишь этот был пятидесятиэтажный офисный центр.

— Да. На первый небоскреб в республике. — Сказал Брамс.

— Я за! — Воскликнул Эдгар. Несмотря на то, что он был стар, в его душе еще горела свеча задора и приключений.

Все поддержали идею парня.

— Когда выдвигаемся? — Спросил я.

— Сейчас — не будем терять времени. — Ответил Флобер и встал из-за стола.

— На улице намечался шторм. Лучше подождать до завтра. — Предупредил я.

— Я устал ждать. — Выразил Брамс свои чувства, встав со стула. — Вы, как хотите, а я не могу здесь сидеть и ничего не предпринимать.

Наркоман был холериком — он постоянно был в возбужденном состоянии — из-за этого и подсел на иглу.

— Я с тобой. — Выразил Флобер свою готовность следовать за Брамсом.

Я посмотрел на Келли и Эдгара: они кивнули, выражая решимость помочь новым друзьям.

— Мы с вами. — Сказал я Брамсу и Флоберу.

— Тогда прошу всех надеть противогазы — а то на улице стоит ужасная вонь. — Улыбнулся парень-наркоман.

После того, как все по очереди справили нужду, мы дружно вышли на улицу. Моросил дождь.

— И где же твоя буря? — Спросил меня Брамс.

— Как видишь, уже прошла. — Ответил я, показывая в сторону грозовых облаков, которые уходили вдаль.

— Давайте прокатимся на этом внедорожнике? — Предложил Флобер, подойдя к первому попавшемуся автомобилю и заведя его двигатель.

— Мы с Келли поеду на Bentley. — Выразил я наше предпочтение.

— Как хочешь. — Сказал Брамс, не поинтересовавшись моей машиной, и спросил Эдгара, — дед, ты с кем?

— С вами. — Ответил старик, сев во внедорожник

— Увидимся у «Соколиного глаза». — Сказал я, сел с Келли в Bentley и поехал вверх по дороге. Остальные ехали прямо за мной — Флобер сидел за рулем.

Пока я ехал по магистрали, иногда проезжая по трамвайным путям, вспомнил момент из прошлого. В начале лета этого года я часто засиживался в центральном парке. Мне хотелось ходить туда по единственной причине — замедлять ход жизни. Там я сидел на скамейке, катался на колесе обозрения, наблюдал за движущимся миром. Сейчас же я куда-то тороплюсь, спешу, выживаю. Страшно предположить, что будет через месяц.

Добравшись до «Соколиного глаза», мы с Келли подождали других членов нашей группировки уцелевших. По пути она не проронила ни слова — была очень сосредоточена. Это качество в ней проявляется, когда она стремится чего-то добиться любыми путями. Все вместе мы зашли в небоскреб, и подошли к лифту. Брамс нажал на кнопку вызова, и мы увидели, как двери открылись. Все выдохнули — подъемная машина работает (не придется идти пешком) — и поехали на последний этаж. Оказавшись на верхотуре, мы подошли к закрытой смотровой площадке. Флобер достал из большой сумки, которую он прихватил с собой, бинокли последнего поколения.

— Откуда ты их взял? — Поинтересовался я.

— В предыдущие дни, колеся по городу, заезжал в магазины и брал, что хотел. — Сказал он.

Все взяли по ручному оптическому прибору и уставились в окна. Серое небо и поволока потихоньку ушли, и процесс поиска людей упростился — город был, как на ладони. Мы определились, кто за каким участком будет следить. Все наблюдали, не смыкая глаза ни на секунду.

День заканчивался, и мы, досмотрев закат, поняли, что сегодняшние поиски остались безуспешными. Собрав бинокли, Флобер сказал:

— Нам нужны силы, чтобы держать город под надзором. Завтра вернемся сюда снова, а пока надо подкрепиться и поспать.

Будучи уставшими, все поддержали его предложение. Спустившись к автомобилям, мы стали решать, куда поехать на ночевку. Я предложил всем поехать ко мне, так как не хотел подвергать никого опасности. Никто не стал отказываться, и сев в те же автомобили, на которых приехали сюда, двинулись в наше с Келли убежище. Работая сплоченно, мы стали коллективом, и я чувствовал ответственность не только за себя и сестру, но и за всю команду.

Подъехав к корпусу медицинского факультета, я поставил машину — Флобер сделал то же самое. В ночной темноте и безмятежной окружающей обстановке, мы подошли к нашему с Келли пристанищу. Я спустился в тамбур и, включив свет, пригласил всех пройти в шлюзовой отсек. Пройдя систему очистки воздуха, мы оказались в преобразившемся помещении — таким его сделал JM-200, превратив лабораторию в жилище.

— Где откопал это чудо? — Спросил меня Брамс.

— Встретил в «Ланти», неподалеку отсюда. — Ответил я.

— Удачная находка! — Воскликнул парень.

— Чувствуйте себя, как дома. — Сказал я всем. — Робот к вашим услугам.

Все поблагодарили меня за предоставленный уют, и начали заниматься своими делами — Флобер сразу пошел спать, Брамс и Эдгар ушли в самую дальнюю комнату, обсуждая какую-то выбранную тему. Келли и я остались на кухне, чтобы поесть перед сном.

— Ты в порядке? — Справился я у Келли.

— Да. — Ответила она и спросила. — Как думаешь, завтра мы найдем выживших?

— Будем надеяться. — Сказал я.

Поев, я велел JM-200 помыть посуду и прибраться на столе. Мы с Келли направились готовиться ко сну, как услышали взрыв хохота в дальней комнате. Нам стало интересно, что там происходит. Открыв дверь, мы улицезрели Эдгара и Брамса, сидящих на кровати, на которой были рассыпаны таблетки белого, красного и синего цветов. Оба находились в состоянии наркотического опьянения.

— Вы что тут делаете? — Спросил нас Брамс.

— Я хотел задать вам тот же вопрос. — Ответил я.

— Мы закинулись эмоцем. Разве по нам не видно? — Сказал паренек и снова засмеялся.

Эмоц — наркотик, который по эффекту очень психоделичен. Согласно Конвенции с 2063 года он не является объектом международного контроля. Этот психостимулятор обладает весьма сильным воздействием на мозг человека, активируя лишь участки, отвечающие за радость и смех: префронтальную кору и гиппокамп.

— Ты тоже принял таблетку? — Спросил я Эдгара.

— Да, и не одну. — Осклабился он.

— Зачем? — Поинтересовалась Келли и старик ответил:

— Я больше не верю в бога, а, значит, могу делать все, что захочу. Верно, Брамс?

Юноша сделал усилие, чтобы предотвратить громкий смех, но у него не получилось. Старику снова попала смешинка в рот, и он предался власти безудержного веселья.

— Откуда у тебя эти эмоц? — Поинтересовался я у Брамса.

— Кустарным методом. — Выпалил парень в перерывах потехи. — Для этого не обязательно быть искусным химиком или фармакологом.

— Хочешь попробовать? — Спросил я сестру, шутя.

— Нет. — Ответила Келли, и пояснила. — Мне дорога своя жизнь.

— Не шумите сильно. Мы пошли спать. — Сказал я Эдгару и Брамсу, но они меня не уже не слышали, как будто находившись в другом измерении.

Закрыв дверь в их комнату, мы с Келли пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по кроватям. JM-200 стоял подле меня в ожидании новых приказов, выполнив заданную работу.

— Отдыхай, — отрезал я ему, воодушевив, — осталось несколько часов до новых дел.

— Спасибо. Жду не дождусь. — Ответил робот.

Я закрыл глаза и, сквозь доносившийся гомерический смех из дальней комнаты, медленно заснул.

Проснувшись, как и все, в районе семи утра, привел себя в порядок и был готов выдвигаться в путь. Брамс и Эдгар выглядели на удивление бодрыми. Казалось, что они и не принимали наркотики.

— Как вы себя чувствуете? — Справился я у них.

— Прекрасно! — Ответил Брамс.

— Вы помните, чем занимались прошлой ночью? — Спросила их Келли.

— Вы, наверное, думаете, что мы должны быть в удрученном состоянии после бессонной ночи. — Однако эти таблетки обладают поразительным свойством — они помогают быстро восстановиться даже после самых тяжелых физических нагрузок.

— Удивительно, до чего же очарователен этот мир. — Сказал Эдгар, восхищаясь новым днем.

— Как он может так говорить после всего случившегося? Ведь он потерял своих самых близких людей? — Недоумевая, вопрошала меня шепотом Келли так, чтобы никто больше не услышал.

— Эдгар обрел счастье в момент уныния. Это редкий, но оправдывающий себя случай. — Шепнул я сестре на ухо.

Набравшись сил, мы выдвинулись в путь. Перед уходом из убежища, я дал JM-200 мелкие хозяйственные поручения, Келли съела последний шоколадный батончик, а Брамс начал крутить самокрутку своими руками. Надев противогазы и выйдя на улицу, мы с Келли сели в Bentley, а остальные, как и в предыдущий день, залезли во внедорожник. Двинувшись к небоскребу «Соколиный глаз», я обратил внимание на то, какой была хорошей погода. Не чувствовалось ни холода, ни жары — было нейтрально приятно. Безоблачное небо ласкало глаз — я понимал, что благодаря ясной погоде и нашим биноклям со смотровой площадки будет видно абсолютно все, включая пробегающего муравья и пролетающей трясогузки.

Доехав до пункта назначения, мы вышли из автомобилей и поднялись на верхний этаж — город был, как на ладони. Не прерывая наблюдения, мы непринужденно общались.

— Как думаете, что будет с городом? — Начал с нами полемизировать Брамс.

— Если мы не будем следить за его состоянием, природа возьмет свое. — Высказал я свое мнение.

— Скорее всего, так и будет. — Поддержала меня Келли.

Вдруг я заметил три мотоцикла, движущихся по тридцать второй улице. Я немедленно выпалил:

— Я вижу людей!

— Где? — Спросила меня Келли с безмерным удивлением.

— Смотрите на тридцать вторую. — Пояснил я.

Все тут же стали следить за движением подозрительных объектов. Через несколько секунд Флобер предположил, что это террористы.

— Как ты это понял? — Поинтересовался Брамс, предвкушая встречу с незнакомцами.

— Их экипировка не похожа на гражданскую. — Ответил Флобер и спросил у паренька. — Ты припоминаешь этих ребят?

— Нет. Я ведь был под кайфом. — Отрезал Брамс.

— Однако ты помнишь, что и как происходило? — Уточнила Келли.

— Таково действие наркотика. — Ответил наркоман.

Трое мотоциклистов остановились у крупнейшего в городе торгового центра «Астатиум», располагавшееся всего в двух кварталах от нас, оставили средства передвижения у входа и зашли внутрь.

— Что будем делать? — Поинтересовался я.

— Поедем к ним и разузнаем, кто они такие. — Предложила Келли.

— Они нас расстреляют на месте. — Сказал Брамс.

— Что же ты предлагаешь? — Спросил я.

— Будем придерживаться изначального плана и проследим, куда они поедут. — Сказал паренек. Его мысли казались свежими и рациональными. — Застанем их врасплох.

— Для начала подъедем к ним, пока они в здании. Кто-то должен остаться здесь и предупреждать нас в случае опасности. — Сказал Флобер и достал из сумки две рации. — Кто останется?

— Дед, ты останешься? — Спросил его Брамс.

— Нет. Я с вами. — Отреагировал Эдгар.

— Мы с Келли останемся. — Сообщил я команде. Флобер вручил мне рацию и спросил:

— Умеешь пользоваться?

— Да. Ничего сложного. — Ответил я.

Трое смельчаков собрались и вышли в путь. Флобер снял винтовку с предохранителя, а Брамс — дробовик. Эдгар отказался взять мой пистолет, прокомментировав свой отказ:

— Я же говорил, что не боюсь смерти, несмотря на то, что только начал вкушать все ее радости.

— Может ты останешься с нами? — Спросила его Келли.

— Нет. Мне хочется участвовать в облаве. — Ответил он, заходя за Брамсом и Флобером в лифт.

— Удачи вам! — Пожелала им Келли перед тем, как двери закрылись.

— Теперь мы снова одни. — Сказал я сестре.

Мы подошли к окнам и принялись наблюдать за происходящим. Я следил за террористами, а Келли — за нашей командой. Мы были сосредоточены, как хирурги во время проведения операций.

— Флобер сел за руль, Брамс — рядом с ним, а Эдгар — на заднее сиденье. Они отъехали от здания. — Сказала Келли.

— Те люди еще в здании. Возможно, наши ребята успеют их перехватить. — Подумал я вслух.

— Что вам видно? — Спросил меня Брамс по рации.

— Ничего. Все спокойно. — Ответил я. — Что будете делать?

— Посмотрим по ситуации. Скорее всего, попробуем незаметно напасть. — Изъяснился Брамс.

Внедорожник подъехал к торцу «Астатиума» и остановился. Ребята медленно вышли из автомобиля.

— Их не видно. — Сказал я по рации.

— Понял. Будем ждать. Заходить в здание опасно. — Ответил мне Брамс.

— Будьте аккуратны! — Воскликнула Келли в рацию, выражая свое переживание за них.

— Не беспокойся, малышка. — Сказал Брамс, перейдя на шепот. — Мы с тобой еще увидимся, я тебе обещаю.

Келли промолчала и засмущалась. Я не стал ничего говорить — у сестры своя личная жизнь, невзирая на то, что сейчас не до любовных отношений.

Трое облавщиков потихоньку подошли к углу торгового центра, затем таким же темпом добрались до главного входа и засели в засаду, принявшись ждать предполагаемых террористов.

Через несколько мы с Келли заметили, как мотоциклисты вышли из «Астатиума». Было видно, что они не подозревают о том, что за ними ведется слежка — вели себя раскованно и непринужденно. Флобер и Брамс держали их на прицеле и выжидали удобный момент, чтобы напасть. Наша группировка не хотела рисковать и делать предупредительные выстрелы. Флобер доверился своему чутью, которое говорило, что на мушке террористы, и выпустил пулю в незакрытое бронежилетом место ближайшего мотоциклиста. Тот рухнул на землю, корчась в агонии. Пока оставшиеся преступники взводили курки, Флобер выстрелил в голову другого. Оный мгновенно умер. Последний преступник успел сделать случайный выстрел из пистолета в нашу сторону, но пуля прошла мимо. Брамс выстрелил ему в плечелучевую мышцу. В результате вынужденной рефлексии мускулов, оружие террориста отлетело в сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.