Чудо-чадо и чудовище

Татьяна Любимая, 2021

Маленькая девочка решила помочь мужчине с уродским шрамом на лице стать красивым. Ну и что, что у него есть невеста? Ну и что, что у ее мамы есть жених? Ну и что, что они, оказывается, работают в одной компании? Вот поцелует красавица чудовище и он тоже станет симпатичным. А на помощь позовем золотую рыбку, аленький цветочек и всех-всех родственников!

Глава 1. Страшно было?

— Елена —

— Дядя, ты чудовище?

Вопрос пятилетней девочки полетел мимо меня за столик позади.

С замершим сердцем оборачиваюсь посмотреть на того, кого моя дочь окрестила чудовищем. За соседним столиком нашего любимого кафе обедает жареным стейком и салатом мужчина лет тридцати. Сидит ко мне боком, поэтому виден только его профиль.

Волосы черные, аккуратно уложенные, темные густые брови, красивая линия губ, нос прямой. Деловой костюм темно–синего цвета, голубая рубашка, расстегнутая сверху на две пуговицы, стильные часы на руках.

Довольно–таки симпатичный. Раньше я его здесь не видела. Интересно, почему чудовище?

Мужчина поперхнулся, закашлял в кулак. Дочь тут же спрыгнула со стульчика, подбежала к незнакомцу и заботливо похлопала его по спине, участливо заглядывая в глаза. Вряд ли ее легкие шлепки помогли ему, но кашлять он перестал. Покряхтел еще немного, смахнул что-то с ресниц, а потом уставился на Маринку мокрыми от кашля глазами. Ресницы у него красивые — густые, темно–коричневые. Шоколадные, как назвала бы их цвет моя дочь.

— Почему это я чудовище? — спросил он ее красивым мягким баритоном.

— Ты на себя в зеркало смотрел? — дочь уперла руки в боки: допрос с пристрастием только начался. Держись, мужик.

— Кхм, смотрел.

— Страшно было?

Мужчина поднес ко рту кулак, снова кашляя, пряча тем самым смех. Только грудь начала ходуном ходить от с трудом сдерживаемых приступов хохота.

Прокашлявшись просмеявшись, он повернул в мою сторону удивленные глаза с немым вопросом в них — откуда такое чудо–чадо взялось?

Так вот почему дочь задала тот провокационный вопрос — скрытая от меня половина лица мужчины испещрена глубокими шрамами. Они еще не побелели от времени, а потому пугают багровыми бороздами, неконтролируемо бестактно притягивая все внимание на себя.

Маринка моя заметила эти жуткие шрамы и, нисколько не стесняясь, спросила мужчину в лоб:

— Дядя, ты чудовище?

А теперь он смотрит на меня примерно с таким же текстом в глазах и ждет ответа.

Я, смутившись и густо покраснев от стыда за Маринку, пожимаю плечами. С моей дочерью бесполезно разговаривать о тактичности. Проще не мешать, чем отвечать на миллиарды вопросов почему нельзя задавать людям провокационные, местами ранящие их вопросы. А Маринкины вопросы в данный момент могли ударить по больному — все-таки шрамы жуткие и вряд ли этот мужчина чувствует себя комфортно, нося их на себе. Может, он не приступы хохота прятал в кулак, а плача?

Шрамы действительно портят лицо нашего соседа. Пугают. В первое мгновение хочется убежать от него и забыть. Я думаю, этот мужчина и сам знает, какой производит эффект на окружающих, когда посещает людные места. Обедает вон стейком и салатом, игнорируя косые взгляды и шепотки других посетителей. Привык, наверное. С другой стороны, не сидеть же дома один на один со своим отражением, чтобы не травмировать чужую психику?

— Мариночка, у тебя мороженое тает.

Я всеми силами стараюсь спасти свою репутацию образцовой матери, репутацию моей непоседы и возможное несварение постороннего человека, который попал под обстрел каверзными вопросами белокурой малявки. Еще и в кафе как назло полно народу — время обеденное, все столики заняты. И мне кажется (надеюсь, только кажется), что все посетители снизили голоса на несколько тонов — подслушивают разговор Марины и этого странного мужчины.

— А мороженое твое любимое — клубничное и фисташковое, — использую последний шанс призвать дочь к благоразумию. — Скоро нагреется.

Даже перспектива есть не мороженое, а теплую пенку от него не вернула мне Марину.

— Так что, страшно? — не отстает настырная девочка от мужчины.

— Немного страшно. А что? — с растущим интересом разглядывает он мою кнопку с двумя пшеничными косичками и в джинсовом сарафанчике. Голову склонил набок и ждет очередные перлы от моей дочери.

— Ты не переживай. Это только поначалу ты страшный. А если приглядеться — то вполне себе ничего мужик.

Господи, откуда моя дочь знает такие выражения? Не из садика же? Неужели подслушивала дамские разговоры в салоне красоты, что недавно посещала моя мама, Маринкина бабушка? Как она может оценивать мужика в свои пять с небольшим лет?

— Спасибо за комплимент.

Я еще ниже склонила голову к тарелке, желая провалиться сквозь землю от этого позора. Жаль, совсем недавно сделала каре — длины волос теперь не хватает спрятаться от пристального взгляда допрашиваемого. Зато могу разглядеть все шоколадные крошки в своем мороженом и даже сосчитать их. Раз, два, три…

— Кхм, кхм! — Нарочито громко прозвучало со стороны соседнего столика. Пришлось поднять глаза, делая самое невинное выражение лица. — Ваше чудо? — спрашивает сосед по столику, обращаясь ко мне. Но мне очень хочется оглянуться, и убедиться, что он разговаривает не со мной.

— Наше, наше, — уверенно отвечает за меня Маринка.

Стоит моя кроха, вся такая деловая, выпятив животик. Выставила одну ножку вперед, уперев руки в бока, и пристально рассматривает мужчину. Ему пришлось отвести от меня взгляд и снова обратить внимание на девочку. Мне показалось, что он даже растерялся от ее взгляда.

— А я знаю, что сделать, чтобы ты снова стал красивым, — заявляет, прищурившись, Марина, склонив голову набок, копируя чудовище.

Как думаешь, прокатит?

— А я знаю, что сделать, чтобы ты снова стал красивым, — заявляет, прищурившись, Марина, склонив голову набок, копируя чудовище.

— Марина! — одергиваю девочку, так как она переходит все границы.

Я горю со стыда за ее поведение, уже готова схватить ее за руку и силой утащить из кафе, наплевав на самое вкусное мороженое в городе. Ах, да, надо еще не забыть извиниться перед чудовищем мужчиной. Боюсь представить, что он подумал обо мне как о матери — не умею воспитывать дочь — однозначно. Вон какие красноречивые взгляды кидает этот «красавчик» то на меня, то на девочку.

И зачем я забрала дочь из детского сада так рано? Пришли бы сюда как обычно в субботу. А теперь про субботний ритуал придется забыть на какое-то время. Стыдно будет смотреть в глаза персоналу и завсегдатаев этого заведения после того, что учудила моя кнопка. И в кого она у меня такая?

— Марина! — снова требовательно зову ее за наш столик, вкладывая максимально властные нотки в голос, но мужчина вдруг выставляет ладонь, жестом показывая, чтобы я не мешала им с Маринкой общаться.

Я замираю на полуслове. И вообще в какой–то момент начинаю чувствовать себя лишней, пока эти двое — моя дочь и незнакомец со шрамами в пол-лица — миленько так общаются. Зато я успеваю заметить на безымянном пальце отсутствие кольца. Понимаю, что это ничего не значит, многие занятые мужики не носят обручалку под разными предлогами. Тут же одергиваю себя. Какое мне дело занят этот мужчина или нет? Я же за него замуж не собираюсь!

— Хм, и что же? — все больше увлекается разговором с девчушкой сосед по столику.

Марина подпрыгивает и почти ложится на стол животиком, чтобы стать ближе к своему собеседнику и сказать ему на ухо великую тайну. Две пшеничные косички плюхнулись со спины на стол. Как раз на то место, где несколько секунд назад стояла тарелка с салатом. К счастью, чудовище предусмотрительно отодвинул еду в сторону, едва втянулся в разговор с несносной девчонкой.

Он тоже нагнулся к девочке, чтобы услышать то, что она хочет ему таинственно нашептать на ухо.

— Тебя должна поцеловать красавица, — громким шепотом говорит дочь.

Такое ощущение, что все посетители кафе уставились на нас и, замерев, тоже внимательно слушают самый великий секрет вселенной. Кажется, уши у всех присутствующих превратились в локаторы и развернулись в сторону загадочного голоса малявки.

А коза моя сказала и спрыгнула со стола. Сложила руки на груди и смотрит теперь на мужчину — ждет реакции.

— Ага, сначала поцелуй, а потом женись, — чуть насмешливо реагирует тот.

— Боишься? — щурится дочь.

— Не то чтобы очень…

— Не бойся, это не страшно, — машет рукой Маринка.

— Откуда ты знаешь? — не сдается чудовище.

— Бабуля сказала.

— М-м, — мужчина пару секунд задумчиво смотрит на Марину. — Поцелуй, говоришь?

— Ага, — расплывается от уха до уха широкой улыбкой моя малявка.

— Что ж. Я готов. Целуй.

И тыкает пальцем в середину щеки. Наклоняется к Маришке, подставляя ей красивую часть лица для поцелуя.

— Ты что? — возмущается дочь, тараща на него глазенки. — Я же маленькая! Я могу поцеловать только Сеньку из своей группы. Тебя должна поцеловать взрослая красавица.

Мужчина медленно выпрямляется, также медленно крутит вокруг головой — осматривает посетителей кафе.

Некоторые девушки мгновенно склонились над тарелками, кто-то отвернулся, а кто-то с любопытством следит за нашей троицей, не обращая внимания на свое чадо. И только парни хихикают и переглядываются со своими половинками в ожидании выбора чудовища.

Собеседник дочери останавливает заинтересованный взгляд на мне, быстро осматривает с ног до головы и снова наклоняется к Маринке. Говорит ей, но я-то слышу! И не только я!

— И все? Тогда я сейчас попрошу твою маму меня поцеловать. Как думаешь, прокатит?

Только не это! Нет! Нет! Нет!!!

— С моей мамой точно не прокатит. Хотя-я…

Тут Маринка сама оглядывается на меня и, придирчиво не торопясь, осматривает, оценивает. Вслед за ней и товарищ этот тоже снова на меня уставился, более дотошно изучая, выгнув дугой бровь. Зеркалю ему гнутые брови. Еще не хватало, чтобы меня разглядывали как помидоры на рынке. Как бы пальцем потыкать не надумали.

Краснея пуще прежнего от такого внимания, стараясь не смотреть на чудовище, я расширяю глаза, показывая дочери, что так не делается, и она переходит все границы. Ох, чую, всыплю я ей дома! Не физически, конечно, но серьезный разговор и наказание ей точно светит. Так, что бы придумать? Точно, лишу ее чтения любимых книжек на ночь. А еще оставлю на неделю без мороженого. Ни одного не куплю. Даже малюсенького шарика. И бабуле накажу. И в субботу сюда не придем. Точно!

— Ну… можешь попробовать, — как бы уступая, дает разрешение дочь.

«Ой, коза! Ну держись!»

Ее новому «другу» повторять не надо. В одно мгновение он встает со своего места. Ого, а он тот еще шкафчик: помимо широких плеч, сильных рук, крепкой шеи, что я заметила с первого взгляда, у него оказался еще и высокий рост и красивое сложение.

В один широкий шаг мужчина преодолевает короткое расстояние между нашими столиками, врывается в мою зону комфорта и…

— Можно? — звучит совсем близко.

Я не успеваю пикнуть, как он обхватывает мое лицо двумя огромными теплыми ладонями, поднимает его и впивается своими губами в мой рот…