Мой самый близкий враг

Татьяна Зинина, 2020

Когда-то я считала, что не умею ненавидеть. Когда-то у меня был уникальный дар рисовать живые картины. Но потом в моей жизни появился Лирден Ремерди, и всё рухнуло. С тех пор мы не виделись семь лет и совершенно неожиданно встретились на последнем курсе магического университета. Думаете, повзрослели, поумнели, готовы забыть прошлые ссоры? Как бы не так! Нет, теперь между нами всё стало ещё хуже. И всё же ради возвращения дара я была готова закончить нашу войну если не миром, то капитуляцией своего врага. Но точно никак не ожидала, что вместо избалованного мажора обнаружу совсем другого человека… которому сама буду готова сдаться.

Глава 3. Судьбоносный договор

Первые две недели учёбы пролетели для меня, как один день. Я быстро влилась в привычный график, умудряясь успевать всё: и учиться, и выполнять обязанности старосты факультета, и за младшими курсами присматривать, и пришлым боевикам помогать.

Кстати, они оказались вежливыми, тактичными ребятами. По пустякам меня не тревожили, глупостей не спрашивали, паломничество в мою комнату не устраивали. Собирали вопросы за день, а вечером ко мне приходил кто-то один и просто записывал мои ответы на видео своего фонапа.

В основном их интересовали особенности устройства жизни в нашем универе, негласные правила, традиции, обычаи. Где лучше заказать форму, можно ли готовить в спальнях, как получить дополнительную комнату для тех, кто не может жить вместе. И так далее и тому подобное. Нет, они бы и сами могли со всем этим справиться, но с моими советами у них получалось проще и с первого раза.

Ещё я не сразу заметила, что ко мне так и не пришёл никто с шестого курса. Не знаю, была ли причина такого бойкота в Лирдене или парни просто решили справляться сами. Но я всё равно решила, что виноват именно мой давний недруг.

Сам Лир делал вид, что меня не знает. Нет, даже не так — что я пустое место. Он смотрел сквозь меня, будто я была совершенно прозрачной. А вместе с ним — и все парни из его группы. Даже здоровяк Хуч, который пытался напоить меня в клубе, проходил мимо с таким лицом, словно никогда раньше со мной не сталкивался.

С одной стороны, такое положение вещей меня вполне устраивало, но с другой — дико бесило. Потому что я сама часто ловила себя на том, что высматриваю черноволосую макушку Лирдена в толпе, будто бы случайно бросаю взгляд на расписание его группы, и что хуже всего — я снова начала рисовать.

Вот именно за таким занятием этим вечером меня и застала Милана.

— Ух ты! — воскликнула она прямо над моим ухом. — Это же тот парень… как его…

— Нет, — резко ответила я, захлопнула альбом с очередным карандашным портретом и обернулась к Миле.

Обычно мне удавалось убрать рисунки раньше, чем она успевала их рассмотреть, но сегодня я слишком задумалась и пропустила её возвращение с факультатива по долгарскому языку.

— Покажи, Дайри, — взмолилась подруга, а в глазах сияли огоньки любопытства. — Ты же так редко рисуешь. А я всегда говорила, что у тебя настоящий талант. Парень же как живой получился.

— Не получился, — проговорила, убрав альбом за спину. — Это всё каракули. Глупости.

— Не прибедняйся. Он там как собственное карандашное отражение.

— Нет. — Я посмотрела ей в глаза, обречённо вздохнула и всё-таки протянула свои каракули. — Смотри.

Мила вцепилась в мои работы, как в величайшее сокровище. Медленно перелистывала страницы, рассматривала каждый неудачный портрет Лирдена, и её глаза становились всё больше и всё удивлённее. А остановившись на сегодняшнем незаконченном рисунке, она подняла на меня взгляд и сочувственно покачала головой.

— Ты влюбилась?

— В него?! — воскликнула я, искренне возмутившись. — Да ни за какие богатства! Я с этим козлом вообще ничего общего иметь не желаю. Тут другое. Мил…

Ну вот и что теперь говорить? Правду? А если она звучит как диагноз психиатра?

И всё же решила попытаться объяснить. Пусть лучше считает меня сумасшедшей, чем влюблённой в Лирдена Ремерди!

— Я его как первый раз увидела, так меня скрутило желанием передать его суть на холсте, — озвучила я своё признание. — Поймать его душу и отразить в портрете. И до той встречи это никогда не было для меня проблемой. Я рисовала — как дышала. А знакомство с этим парнем стало началом конца.

Да, другому человеку сложно понять всю сложность моего странного мышления, но Мила старалась. Она единственная знала, что я хорошо рисую. И всегда недоумевала, почему не даю раскрыться таланту. И вот сейчас ответ лежал в её руках, пусть и звучал очень странно.

— Понимаешь, это как рыть яму и на половине пути наткнуться на огромную каменную плиту, — пыталась найти я достойную аналогию. — Вот Лирден — моя плита. Преграда, закрывшая дальнейший путь. Это словно помешательство. Мой дар пропал. Я всё ещё могу рисовать, но мои картины выходят неправильными, пустыми. Лишёнными души. Теперь лучше всего у меня получаются портреты Лирдена. Но даже они — все фальшивые.

Схватила альбом, открыла первый попавшийся лист — там Лир сидел на подоконнике и с мечтательным видом смотрел на проплывающие по небу облака.

— Красиво, — оценила Милена.

— Фальшиво, — заявила я. — Это — не Лирден. Это какой-то незнакомый человек с его лицом. Они все — не он.

Листая рисунок за рисунком, я всё больше разочаровывалась в самой себе. Глупая, зачем снова взялась за эту гиблую затею, ведь давно поняла, что ничего не выйдет. Зареклась же рисовать, а стоило встретиться с этим козлом, меня снова накрыло знакомым нестерпимым творческим зудом.

— Значит, вы знакомы давно? — сложила один к одному Милана. — Но не ладите.

— Мы друг друга терпеть не можем, — призналась я, снова закрыв альбом и убрав подальше в шкаф. — Только не спрашивай почему. История долгая, и рассказывать о многих моментах я просто не имею права. Скажу одно — он далеко не хороший человек. И ещё тогда в его душе было много тьмы, но я каким-то чудом увидела в ней проблески света.

— А сейчас? — Подруга села на свою кровать и слушала меня с искренним интересом.

— Я ничего не вижу, — призналась, опустив взгляд. — Больше не вижу чужие души. Совсем их не чувствую. Та встреча с ним закрыла мой дар. Запечатала. Не знаю, как это произошло. Но… с тех пор я почти не рисую.

— Знаешь, а мне он плохим не показался. О нём отзываются очень хорошо. Да и пост старосты факультета абы кому не доверили бы, — поделилась мыслями Милана. — Возможно, вам, наоборот, стоит помириться? Простить друг другу прошлые обиды?

Я подняла на неё взгляд и уверенно ответила:

— Нет. Если бы не выверты моего дара, я бы о нём даже не думала. Но… сама видишь.

— Слушай, может, тебе к целителям душ или к хорошему психологу? Уж больно это похоже на навязчивую идею.

— Нет! — отрезала я. — Сама справлюсь. А если не справлюсь, значит, так тому и быть.

И, отвернувшись, активировала экран фонапа, на котором мигал знак нового сообщения.

Мне писал заместитель ректора по учебной работе. Сообщал, что завтра после третьего занятия назначено заседание совета старост шестого курса.

О чём же я подумала, прочитав послание? Может, об отчётах по успеваемости моей группы, о двух девочках, которые так и не приехали и за чьё отсутствие мне завтра придётся оправдываться? Может, о тех вопросах, что желает обсудить с нами руководство универа?

О нет! Первой моей мыслью была глупейшая радость, что завтра на собрании будет Лирден, и игнорировать меня там он уже не сможет.

Кажется, мне на самом деле пора лечиться.

— Это невыносимо! — простонала я, падая лицом в подушку. — Всевидящий, я схожу с ума!

Подруга сочувственно вздохнула. Некоторое время в комнате было тихо, а потом Мила вдруг спросила:

— Дайри, а что мешает тебе увидеть его душу? Как ты вообще раньше их видела?

— Мне нужно было разрешение на рисунок с натуры. И время. Дальше включался дар, и всё само собой получалось.

— Так уговори его тебе попозировать, — озвучила очевидное Милана.

— Знаешь, куда он меня в прошлый раз послал? — усмехнулась, приподнявшись на локте. — Лучше тебе не знать. Я пообещала самой себе, что больше не обращусь к нему с этим вопросом, никогда. И вообще, давай о чём-нибудь другом, — перешла я в наступление. — Ты поговорила с теми парнями?

Мила сразу поняла, кого имею в виду, и по скисшему взгляду всё стало ясно без слов.

— С Райсом поговорила, — всё же ответила она. — Сказала, что всё в клубе было ошибкой, а он извинялся за то, что напоил меня. В общем, решили забыть о случившемся.

— Он же тебе нравился. И вот так просто забыть? Это он предложил?

— Я. — Мила отошла к нашему длинному письменному столу и принялась выкладывать из сумки тетради.

На улице стояла не по-осеннему жаркая погода, поэтому окно было постоянно открыто. Сейчас сквозь него в комнату влетал свежий ветерок, шевелил милые синие занавески в белый горох, играл тёмными волосами задумчивой, грустной Миланы. И где-то в глубинах моей души родилась искра желания изобразить её такой… но быстро потухла. Как всегда.

— Почему ты это сделала? — не удержалась я от вопроса.

— Поняла, что мне он больше не интересен.

— Значит, тебе нравится кто-то другой?

— Да, — не стала скрывать она. — Тот… второй. Но я даже имени его не знаю. Зато вижу, как он иногда на меня смотрит. А как только замечает моё внимание, прячет взгляд. Делает вид, будто случайно глянул в мою сторону. — И заинтересованно добавила: — Кстати, он часто с твоим Лирденом ходит.

Этот тон я знала прекрасно. Именно им Мила уговаривала меня пойти в тот клуб.

— Что ты задумала? — спросила я, уже заранее зная, что ответ мне не понравится.

— Дайри, — она подошла ближе и села на мою кровать, — Дайришенька. Вы же завтра встретитесь. Попроси его передать тому парню, что я сожалею, что всё было глупостью, и… что я бы хотела встретиться с ним, чтобы…

— Чтобы что?.. — ехидно переспросила я. — Продолжить начатое? Да?

— Нет!

— А зачем? Что мне сказать? Что ты желаешь лично оправдаться? Так подойди сама и скажи. Зачем этот детский сад устраивать? Или пить и целоваться с двумя парнями сразу — ты взрослая, а нести ответственность за свои поступки — нет?

— И это говорит мне человек, у которого явные проблемы с головой на фоне юношеской влюблённости в плохого парня?! — с лёгкой дозой яда выпалила подруга. — Будешь учить меня смелости? Самой же слабо признаться Лирдену, что у тебя крышу на нём повернуло.

— Не повернуло! Это всё дар выпендривается! — возмутилась я от таких выводов.

— Да? Так иди к нему и скажи правду. Попроси помочь! Или слабо́?! Конечно, Дайриса у нас сильная и смелая только в том, что не касается её напрямую!

— Да меня просто и так всё устраивает! — бросила я, отвернувшись.

Мила фыркнула, легко толкнула меня в плечо и предложила куда более миролюбивым тоном:

— Давай уговор. Ты попросишь Лирдена тебе попозировать, а я сама подойду и поговорю с тем… незнакомцем.

— Нет уж, давай ты с этим незнакомцем полноценный роман закрутишь, — заявила я, исключительно из чувства противоречия. Знала же, что Мила в трезвом состоянии на подобное никогда не решится. — Со свиданиями, поцелуями и постелью. И вот тогда, обещаю, я пойду с просьбой к Лиру. Готова на такие условия?

— Это нечестно! — возмутилась Мила, правда, в её глазах появился незнакомый ранее азарт. И вдруг она огорошила меня неожиданным ответом: — Но я согласна. Только каждый шаг мы будем делать одновременно. Ты налаживаешь контакт, я знакомлюсь. Ты миришься и заводишь дружеское общение с Лиром, я завязываю отношения со своим незнакомцем. И вот когда мы с ним решим перейти черту постели, ты во что бы то ни стало, любыми способами добьёшься согласия Лирдена тебе позировать. Думаю, это поможет тебе справиться с твоим помешательством.

— Нет никакого помешательства! — я даже подскочила на ноги. — Это происки капризного дара!

— Называй как хочешь, — пожала плечами подруга. — Но я недоговорила. Позировать… обнажённым!

— Да ты с ума сошла! — рассмеялась я. — Милана. Не узнаю тебя. Откуда такие похабные мысли?

— Тогда это будет почти равносильный договор, — рассудительным тоном продолжила Мила. — Заметь, тебе придётся просто рисовать голого парня. А мне… предстоит куда более серьёзный шаг.

— И ты пойдёшь на такое?! — не поверила я своим ушам. — Это не шутка?

— Не шутка. — Мила тоже поднялась на ноги и встала напротив меня. — Дайри, это нужно нам обеим. Я иначе просто не решусь. А ради твоего психического здоровья, наоборот, готова на многое. Ты же сама со своим недугом не справишься, ты его даже не признаёшь. А так и мне поможешь, и себе.

— Я не хочу с ним мириться! Он… ты даже не представляешь, что он сделал! — выпалила, всплеснув руками.

— Тогда найди иной способ его уговорить. Главное, чтобы вы общались, и в итоге он согласился позировать тебе обнажённым. Подумай, это же вполне реально. Что ты, в конце концов, теряешь?

— Гордость, — буркнула я.

— Глупость, — поправила Мила. — А вот получить можешь немало. И мне заодно поможешь. Ну что… согласна?

Я посмотрела ей в глаза, где теперь отражались так нужные Милане решительность и вера, и всё-таки кивнула.

— То есть ты подтверждаешь условия сделки? — деловым тоном осведомилась она.

— Подтверждаю.

— В таком случае, — она замолчала, вывела пальцем в воздухе руну закрепления и с хитрым видом сказала слово-активатор: — Эмферс!

И лишь глядя, как вспыхивает созданный Милой символ, как вокруг нас рассыпается магия, я окончательно осознала, что совершила по-настоящему фатальную ошибку.

— Зачем магическое подтверждение?! — взвыла, схватившись за голову. — Ведь теперь ни ты, ни я не сможем нарушить условия. Ты хоть представляешь, какой будет отдача, если что-то пойдёт не так? В лучшем случае мы на неделю в лазарет загремим! Мила! А в худшем эта магия нас просто убьёт!

— Зато теперь точно сожжены все мосты, — сказала она с самодовольным видом. — К тому же мы не оговаривали чёткие сроки. Спешить некуда. Я торопить события не собираюсь, но первый этап уговора всё же стоит начать осуществлять как можно скорее.

Сказав это, она быстро сбежала в ванную. А я упала на кровать и закрыла ладонями лицо.

Всевидящий, вот это меня занесло! Так вляпаться в неприятности на пустом месте далеко не каждый сможет. И что теперь делать?

А ответ предельно прост — выполнять условия договора. Потому что в противном случае всё закончится очень печально.