Жить в мире глухих

Стэйси Кюсти

Можно найти так много причин, чтобы отправиться в дорожное путешествие до Нью-Йорка. Кевину Грину достался худший из вариантов – гибель матери. Его жизнь только начиналась, а он уже прошел через три круга ада: потеря слуха, развод родителей и утрата. Как не увязнуть в водовороте рефлексии и панических атак и перестать ненавидеть весь мир, предательски продолжающий крутиться?

Глава 5

«Кратер Алмазов, Арканзас»

Будучи автомехаником, мой отец не особо отличался креативным подходом к чему-либо. Его задачей было прибыть из пункта «А» в пункт «Б», именно поэтому, чтобы к концу поездки количество смертей не увеличилось вдвое, я решил проложить маршрут сам, учитывая достопримечательности, которые счел занимательными.

Мы родом из «Естественного штата», но несмотря на это, я ни разу не был в «Кратере алмазов». Это то самое место, где любой желающий может найти драгоценный камень и даже оставить его себе. Я слышал истории о нем с самого раннего возраста, но наша семья не особо-то отличалась духом авантюризма. На счету Гринов было три поездки: вылазка в горы, поездка с отцом на озеро и путешествие на пляж к родственникам во Флориде. Мы с отцом раньше часто ездили в лес, но эти времена безвозвратно исчезли так же, как и моя способность слышать.

С детства я мечтал, что найду самый большой камень и подарю его маме. Наверное, эта мысль была одной из основополагающих при выборе маршрута.

Заехав на автомагистраль US-71, мой отец в очередной раз выругался от того, что мы растягиваем суточную поездку в многодневную. Сентиментальность всегда была ему чужда, но порой он давал слабину.

Помню, как однажды я, будучи восьмилетним мальчишкой, решил забить гвоздь и, как ни странно, отбил себе пальцы на левой руке. Но, видимо, уже тогда я понимал, что никто не будет со мной сюсюкаться, и, не проронив единой слезы, встал и пошел за аптечкой. Тогда он впервые сказал, что гордится мной.

Поездка до пункта назначения занимает меньше трех часов, поэтому я старался наслаждаться каждой ее секундой, мне даже не хотелось моргать, чтоб ничего не упустить. Я высунулся из окна, словно пёс. Мои отросшие темные локоны развивались от Арканзасского ветра, я чувствовал единение с природой, которая бойко прорывалась сквозь любые преграды современного мира, не давая ему угаснуть в серости асфальта, кирпичей и стеклянных высоток. Эта зелень словно давала надежду на жизнь.

Проехав заповедник Уачита, мы уже были близки к цели, но обоюдно решили, что охотникам за алмазами необходимо подкрепиться для пущей продуктивности.

— Помнишь, как мы однажды после твоего спектакля в школе взяли столько тако, что все втроем не могли встать из-за стола в ресторане. Мы так долго сидели даже после того, как у нас забрали тарелки, что официант решил, будто мы ждем подходящего момента, чтоб смыться не заплатив, — поведал сквозь смех папа, — А мы всего лишь так объелись, что даже дышать было трудно.

— Мне кажется, что тогда я и влюбился в мексиканскую еду, — произнес вслух я, чтобы жестами не отвлекать отца от дороги.

— Решено? Тако? — спросил он.

Я одобряюще кивнул, и он свернул в ближайшем городке, чтоб сделать остановку на обед.

Словно по заказу мы тут же наткнулись на две мексиканские закусочные. Основываясь на примитивных критериях, мы выбрали ту, аромат которой первым прорвался к нашим обонятельным рецепторам, к тому же у них было полно свободных мест на парковке.

Мы вышли из машины чуть быстрее обычного, как бы утешая свои желудки скорым приближением трапезы.

Меню не удивляло разнообразием, поэтому выбирать долго не пришлось. Неосознанно пофлиртовав с официанткой, отец заказал нам обоим столько еды, как будто пытался наесться до самого Нью-Йорка.

Естественно, мы не съели и половину заказанного, сделав щедрое пожертвование местным бродячим собакам.

Возвращаясь к машине, я кинул взгляд на урну, которую оставил на пассажирском сидении, напомнив себе самому о том, что наша поездка носит вовсе не развлекательный характер.

Оставшееся время поездки я смотрел лишь на дорогу, а боковое зрение размывало все, что ее окружало, как будто бы я смотрел на это в быстрой перемотке.

Припарковавшись и вооружившись парой бутылок воды, мы отправились на поиски алмазов.

Если быть честным, то мои ожидания не были оправданы. Я представлял себе это место полным приключений и азарта, а в конечном итоге это все сводилось к кучке туристов, копающихся в камнях, словно дети в песочнице.

На протяжении полутора часов мы почти не разговаривали, пристально уставившись себе под ноги, в попытках найти заветный сверкающий камушек.

То ли от популярности места, то ли от возможности оставить камень себе, мы ничего не отыскали. Только самые обыкновенные булыжники. Правда, один из них по форме очень походил на Техас, поэтому я решил его оставить себе.

По дороге к отцу я прошел мимо семьи из трех человек. Это были бабушка, дедушка и их юный внук, который, казалось, заряжал своим энтузиазмом весь кратер, а своих родных молодил лет на двадцать.

Спустя пару минут я увидел, как мальчик, который очень неумело скрывал свою бурную радость, подбежал к дедушке и протянул ему что-то, скрывая от посторонних глаз. Через мгновенье дедушка встал на одно колено, что в его возрасте приравнивается к тройному сальто, особенно, учитывая тот факт, что земля была усыпана камнями, и протянул возлюбленной неказистый алмаз.

— Белла, ты выйдешь за меня? — очень четко произнес он.

— Я вышла за тебя пятьдесят лет назад, Билл, неужели память отшибло? Я надеялась, что это произойдет хотя бы лет через пять, — саркастично сострила она.

— Я хочу обновить наши клятвы, — не успел произнести он, как пожилая леди протянула ему руку, чтобы помочь встать, и поцеловала его в порозовевшую от смущения щеку. А радостный внук в то время с легкой гордостью за свою причастность к сюрпризу пританцовывал вокруг сладкой парочки.

Я почувствовал неописуемый прилив любви за то, что стал свидетелем такого события. И понял, что мне очень хочется ее с кем-то разделить. Переполненный чувствами я подбежал к отцу и крепко обнял, сомкнув руки в замок на его потертой кожаной куртке.

Спустя мгновение он отодвинул меня и с улыбкой показал маленький камень, который ознаменовал собой конец пребывания в Арканзасе и первую галочку в списке нашего дорожного путешествия.

Садясь в машину, я показал камень маме и зачем-то его поцеловал. Звучит, как глупое клише, но мне показалось это правильным. Теперь этот алмаз значил намного больше, чем пару минут назад, когда он лежал обезличенный среди миллионов похожих камней. Отныне это был подарок маме, который я буду беречь, но, увы, так и не смогу передать.

— Прости меня, — еле выговорил папа, повернувшись ко мне в машине.

— Ты о чем? Я рад, что ты нашел алмаз, — перебил его я.

— Я о том, что было утром. Просто мне тяжело смотреть на это. Я не верю, что это твоя мама, понимаешь?

— Папа…

— Меня не было, когда это случилось. И до того я тоже был далеко. И узнал я об этом только со второго звонка, потому что не хотел брать трубку уставший после работы. Я чувствую свою вину. Она сильно расклеилась в последнее время, сильнее, чем я. Я пытался лишь забыть все, уехал от вас, как будто вычеркнул прошлую жизнь. Но зачем? К чему это привело? — после этих слов у него начали наворачиваться слезы, — Я просто пытаюсь сказать, что я не хотел видеть прямо перед собой напоминание о том, что я все испортил. И за свой эгоизм и трусость я прошу прощения.

— Ты не трус, — пытался собраться с мыслями я, — никто в этом не виноват. Ни ты, ни я. Просто это случилось. И нам надо как-то пытаться продолжать жить, придумать новый смысл. И она подарила нам цель, пусть и краткосрочную, но четкую и выполнимую. Мы исполним ее мечту, и она побывает в Нью-Йорке, где мы и развеем ее прах.

— Ты так вырос, — сказал он, подкуривая сигарету, — не могу поверить, что теперь ты утешаешь меня.

— Иногда полезно ненадолго поменяться ролями, — ответил я.

— Ключевое слово — ненадолго, — с улыбкой возразил он, заводя машину.