Жить в мире глухих

Стэйси Кюсти

Можно найти так много причин, чтобы отправиться в дорожное путешествие до Нью-Йорка. Кевину Грину достался худший из вариантов – гибель матери. Его жизнь только начиналась, а он уже прошел через три круга ада: потеря слуха, развод родителей и утрата. Как не увязнуть в водовороте рефлексии и панических атак и перестать ненавидеть весь мир, предательски продолжающий крутиться?

© Стэйси Кюсти, 2022

ISBN 978-5-4498-7328-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Больше всего от трагедий страдают те люди, которые выстраивают свой мир отдельно от окружающего, считая, что их экосистема находится под полным контролем. И как только внешний мир вкалывает в этот «пузырь» дозу неподвластных им событий, начинается паника.

Можно пытаться изобрести антидот. Или пробурить второе отверстие, чтобы вывести их обратно. Но, кажется, самый логичный исход — покинуть его.

Глава 1

«Воспоминания»

Выстрел.

Тишина.

А так хотелось услышать треск движения крыльев, сказать папе: «В следующий раз» — и элегантно откосить, притворившись больным, или выдумать аллергию, противоречащую нахождению в лесу. Например, на деревья или, может, на траву. Есть ли вообще аллергия на траву?

— Чего стоишь, беги за птицей, — сквозь наполовину выкуренную сигарету пробормотал отец.

Все о чем я мог подумать — это то, что я теперь убийца. Превратить чью-то жизнь в историю казалось мне чудовищным торнадо, вымывающим человечность из моей души. Уже гудят вдали сирены, наверняка меня определят прямиком в Алькатрас, там мне и место.

В следующую секунду я уже лежал на колючей подушке из засохшей травы, а отец бил мне по щекам, не удосужившись даже стряхнуть пепел с уже истлевшей сигареты.

— Вот так и случился мой первый обморок, Миссис Купер, — сказал я школьной медсестре.

— Вообще-то на вопрос о том, были ли у тебя обмороки ранее, стоило ответить количеством раз и возрастом, — саркастично подметила она.

— Один раз в одиннадцать лет, — отрезал я.

На самом деле, я думаю, что Миссис Купер просто не так сильна в жестовом языке, поэтому попыталась колко замаскировать свое невежество, но выглядело это как солдат в синем камуфляже среди пустыни: не к месту и откровенно бросалось в глаза.

По дороге домой я прокручивал в сознании этот момент, произошедший минут тридцать назад, пытаясь вспомнить детали.

Ранее этим днем в кафетерии я, как обычно, отделял перец в салате от других овощей, ведь мама никак не может запомнить, что я его ненавижу. Но я не виню ее, после развода она стала особенно растерянной, порой это даже оказывалось угрозой для жизни. Например, как в тот раз, когда мы ехали по серпантину и она остановилась прямо перед обрывом, чтобы «очень вовремя» взглянуть на карту, а после забыла выкрутить руль в обратную сторону, и мы чуть не попали в мир Джона Леннона, Принцессы Дианы и Патрика Суэйзи. Однако рассеянность моей мамы дошла до такого уровня, что она перепутала тормоз с газом, и мы не сдвинулись с места, оставив бронь на том свете попылиться еще чуть-чуть.

Направляясь к мусорному контейнеру или, как я его называю, «кладбищу сладкого перца» я почувствовал чью-то руку на своем плече. Обернувшись, я увидел Кэрри. Рыжеволосую девушку с бальзамом для губ, пахнущим персиками, которую от меня беспощадно отделяли Джо и Кэмерон на уроках алгебры.

— Кевин, ты забыл, — с непривычки вслух заговорила она со мной.

Последовали извинения, но, конечно же, я прочел все по ее губам, а ручка, которую она протянула, не оставила никаких сомнений. Я поделился с ней на уроке, а потом «нечаянно» забыл попросить обратно.

Я улыбнулся и одобрительно кивнул ей.

Видимо, она настолько сильно чувствовала вину за этот мелкий инцидент, что у нее пошла кровь из носа. Тут-то я и повалился на пол, оказавшись в плену у кусочков болгарского перца, упавших из моего контейнера прямо на холодный кафель, к сожалению, ни капли не смягчив падение.

Вид крови не всегда вызывал у меня обмороки. Даже не знаю, как это работает. Да, мне неприятна ее тягучесть, то, как она обволакивает человеческую кожу, но в кабинете забора крови мне ни разу не плохело. Наверное, важен контекст.

На ступеньках у главного входа в школу мы еще раз пересеклись с Кэрри, но она даже не взглянула на меня. Может, не заметила, а может я показался ей чересчур чудаковатым из-за этого дурацкого обморока. Впрочем, молчание лучше отказа. Я знаю, каково жить в тишине. Я умею с ней работать.

Я сел на велик и окрыленный очередной встречей, закрутил педали, что есть силы. Каждый поворот я знал наизусть, каждый ухаб и каждую машину на парковке. Как же мне хочется покинуть этот город и открыть для себя что-то новое. Удивиться увиденному, заблудиться. Но здесь мама, а одну ее я оставлять не хочу. Да, мне, как выпускнику, уже давно пора было выбрать колледж, но этот момент я оттягиваю, как могу. Смешанные чувства.

Придя домой, я налил себе стакан ледяной воды и с каждым глотком вспоминал запах персиков, окутывающий тусклые уроки алгебры.

Там на кухне, перебирая стакан из одной окоченевшей руки в другую, я думал лишь о том, как слепо мог бы повиноваться Кэрри, будь она хоть немного заинтересована мной. Каким невероятно блаженным стал бы мир, в котором она меня замечает. Мы бы ходили за ручку, я бы фотографировал ее в заброшенном парке аттракционов, а она бы подтягивала меня по всем предметам. Да, я хорошо учусь, но ради нее завалил бы все тесты.

Я, к слову, далеко не новичок в делах сердечных, тому подтверждением является коллекция романтических комедий моей мамы, которые она смотрит со мной каждый вечер. Конечно, я не всегда рад смотреть на то, как она плачет, вылупив глаза на идеального главного героя, но я нахожу довольно интересным некоторые моменты. К примеру, знает ли рядовой школьник о том, что к дамам нужен индивидуальный подход? Ни одни «правила пикапа» не помогут тебе с двумя абсолютно разными личностями. Подтверждено не одним фильмом. Одни западают на мачо, другие — на ботанов. Одни любят тех, кому на них чихать, другие — безнадежных романтиков. Надеюсь, Кэрри из «других».

Взглянув на часы, я понял, что мои мечты могут ненароком привести к фатальной ошибке — встрече с мамой. После работы она особенно загружена, а сегодня медсестра наверняка позвонила ей и рассказала о случившемся, поэтому лучше всего прятаться уже сейчас.

Схватив французский багет, я сбежал по-английски. Прогулки на велосипеде и еда — это всё, что нужно такому отпетому хулигану, как я. Раньше в этот список входило прослушивание музыки, но, к сожалению, ушная инфекция отняла эту радость из моей жизни.

Мой дом находится рядом с парком, переехав через который, можно добраться до дороги, напрямую ведущей к реке. Путь занимает около часа. Несмотря на байкерский стаж, я всегда боялся не то, что ехать по дороге, вместо тротуара, а даже разгоняться. Поэтому, съезжая с гори, я перестаю крутить педали, притормаживаю и начинаю нашептывать молитвы, которые узнал за один день учебы в воскресной школе, в которую меня послали после «страшного диагноза».

Никогда не понимал религию. Я догадываюсь, что она создана быть эдакой подушкой безопасности для взрослых, которым уже поздно верить в Санту и единорогов, но всё же. Разве надежда не делает всё только хуже?

— Ехать с багетом в руке намного труднее, чем я думал, — решил я, и остановился посреди парка, дабы продолжить трапезу в более удобной позиции.

Несмотря на то, что вечер был ранним, парк был почти пуст. Возможно, кто-то еще на работе, а, может, я единственный не взглянул на прогноз погоды, в котором говорилось, что уже через секунду засверкают молнии. В тот момент лишние домыслы меня не сильно интересовали, поскольку я спешил к свободной лавочке, которая располагалась рядом с самыми восхитительно пахнущими цветами во всей округе.

У вас тоже бывают моменты, когда ты начинаешь верить, что счастье в мелочах? Хрустящий от свежести, а не от того, что мама забыла его выбросить неделю назад, багет, лёгкий солнечный свет, окутывающий природу и вдыхающий в неё новую жизнь, аромат цветов, название которых я всё никак не могу запомнить. Я действительно как будто понял все тайны человечества именно в это мгновение.

Но багет, как и всё хорошее, рано или поздно заканчивается, это и подтолкнуло меня поторопиться и добраться, наконец, до реки.

Пара рывков и я уже на светофоре. Машин намного больше, чем обычно, но ничто не способно отделить меня от триумфального глотка речного воздуха и возвращения домой с такой ухмылкой, будто мое имя решили выгравировать на аллее славы.

Я уже представил, как Опра берет у меня интервью и просит поделиться секретом того, как оторвать зад от дивана и совершить двухчасовую поездку на велосипеде.

Так много может произойти, пока ждешь окончание красного на светофоре.

Пара секунд способна вместить столько эмоций: безмятежность, радость, стыд, горе. Я повернул голову налево и понял, почему парк опустел. Машины скопились в одном месте, а между ними, как стая муравьев копошились прохожие. Наверное, не будь я глухим, сейчас я бы слышал самый громкий гул в своей жизни.

Толпа людей во главе с работниками скорой помощи слиплась в один большой сгусток, а лица их выражали грусть и тревогу. Мое же лицо в данный момент было белее облаков, которые как будто по щелчку успели сгуститься надо мной. Я прошел вглубь, придерживая велосипед, нехотя передвигающийся вслед за хозяином.

Я не знаю от чего злился больше: от того, что она перебежала дорогу в двадцати футах от светофора; или от того, что я не слышу ничего, кроме своего идиотского внутреннего голоса; или от того, что ни один из врачей не говорит на языке жестов. То ли по слезам, то ли по возрасту врачи поняли, что я ее сын, и позволили ехать с ними в больницу.

За все время мама ни разу не открыла глаза. Она умерла по дороге.

С тех пор прошло несколько месяцев. Похороны отец решил не устраивать. Мы исполнили ее желание, не к месту звучавшее на каждом ее дне рождении, и кремировали ее. Я тогда не поехал вместе с папой. В следующий раз после скорой, я видел ее уже в урне…

У мамы была мечта, которую она так и не успела осуществить: побывать в Нью-Йорке. Так и зародилось наше путешествие в «Город, который никогда не спит».