Жить в мире глухих

Стэйси Кюсти

Можно найти так много причин, чтобы отправиться в дорожное путешествие до Нью-Йорка. Кевину Грину достался худший из вариантов – гибель матери. Его жизнь только начиналась, а он уже прошел через три круга ада: потеря слуха, развод родителей и утрата. Как не увязнуть в водовороте рефлексии и панических атак и перестать ненавидеть весь мир, предательски продолжающий крутиться?

Глава 3

«Ночь перед отъездом»

Мой отец, как типичный обладатель кризиса среднего возраста, обзавелся спортивной двухместной машиной. Невозможность лечь на заднем сидении и провести эти дни поездки в покое не давала мне уснуть.

Все это время прах мамы стоял на полке, покорно дожидаясь, пока отцу позволят взять отпуск. Постоянные ссоры подливали масла в огонь, он несколько раз пытался меня убедить в том, что бессмысленно ехать в Нью-Йорк — она и так мертва и дорожное путешествие не увеличит ее шансы на счастливую загробную жизнь.

Правда ведь интересно, как сильно люди могут отталкивать друг друга, учитывая, что ранее были на редкость близки. Почему так случается? Некогда любящие становятся чужими, столкнувшись с преградой на пути. Я прекрасно знаю, что в разводе виноват не я. Беседы с онлайн-психологом, кажется, вырезали это на коре моего головного мозга, что явно вызовет недоумение патологоанатомов при вскрытии. Но шутки в сторону.

Решив, что самоистязание не лучшее снотворное, я решил прибегнуть к недавно открытому для себя действенному способу.

Сразу после кремации я начал курить. Хотя вид пепла ежедневно напоминал мне о смерти, я нашел что-то умиротворяющее в процессе. Мысль о том, что я заблуждаюсь никак меня не трогала. Знаю, что довольно эгоистично приближать свою смерть таким нелогичным образом. Наверное, отчасти виноваты фильмы. Именно они учат тому, что лучшими успокоительными являются: мороженое, кофе и сигареты. Но раз уж я решил уснуть, то вариант с кофе отпадает. К тому же, как бы иронично это не звучало, пинта моего любимого мороженого стоит дороже пачки сигарет. Получается, сам Господь подталкивает меня к этому долгосрочному суициду.

Я сменил шорты на джинсы, более подходящие для ночной погоды, схватил на ходу поддельные документы и мысленно уже сел на поезд Стресс-Мальборо.

Около полуночи я вышел из дома.

С тех пор я больше ни разу не садился на велосипед, даже придумал себе игру. Каждый раз, закуривая сигарету, я тушил ее об этот злосчастный кусок железа. На сидении не осталось и дюйма уцелевшего от всевластного пламени, а вся рама покрылась черными пятнами, напоминающими незажившие пулевые ранения.

Малость поскользнувшись на нашем газоне, я ступил на тротуар и пошел, резко отряхивая куски травы, прилипшие к некогда любимым кроссовкам.

Я люблю ночь, время, когда даже на улицах есть шанс побыть наедине с самим собой. Как будто ставишь все чужие жизни на паузу, чтобы оказаться единственным человеком на планете.

Проезжающая мимо машина нарушила мои права на эксклюзивные отношения с Землей, и я продолжил свой путь, прикрывая глаза от резкой перемены освещения.

Старенький пикап остановился рядом, и водитель привлек мое внимание руками, размахивая ими будто на рок-концерте. Я предположил, что единственное, что могло оправдать его энтузиазм — это тот факт, что он уже несколько раз безуспешно окликнул меня ранее. Раз не знает о моей глухоте, значит, чужак.

Я махнул ему рукой, чтоб ехал дальше. В последнее время меня отторгало идти на контакт с людьми, тем более с незнакомцами, первая встреча с которыми всегда начиналась с неловкого распознавания ими моей болезни.

Вдруг он вышел из машины и резко зашагал в мою сторону, я схватил ключи из кармана покрепче, вспоминая уроки самообороны подручными средствами.

— Можно воспользоваться зажигалкой? — отчетливо прочитал я по его губам, благодаря тому, что он предусмотрительно оставил фары машины зажженными.

Я и не заметил, что все это время крутил зажигалку пальцами левой руки, а у этого джентльмена, видимо, очень хорошее зрение. Либо очень долгая никотиновая ломка.

— Ты мне зажигалку, а я тебе сигарету, — сказал он очень медленно, видимо, чтобы я разобрал каждую букву.

— Давайте, — ответил я, протягивая зажигалку, ожидая заветные пять минут самоуничтожения в ответ.

Он, видимо, сразу понял, что я не немой, поскольку его лицо не отражало ни капли недоумения, когда прозвучал мой голос.

Мы стояли и курили вместе, облокотившись на капот его машины. Как же странно, встретив всего минуту назад человека, уже спокойно стоять рядом с ним и делить на двоих одну привычку. Не знаю что такого особенного в машинах, но даже рядом с ней чувствуешь себя каким-то более властным. Как будто купил билет в свободу и можешь отправиться куда пожелаешь в любую секунду.

— Интересно, куда он едет? — задумался я.

— До свидания, — сказал он, улыбнувшись мне.

— Стойте! — выкрикнул я, протягивая зажигалку, — Мне все равно в супермаркет, убью двух зайцев.

— Ты хороший парень, я бы подвёз тебя, но мне в другую сторону. Будь осторожен.

Я проводил взглядом отдаляющуюся машину и задумался стоит ли идти до магазина.

Отец никогда не отличался заинтересованностью в моей жизни. Даже не знал, что у меня есть велосипед, не говоря уже о том, чтобы заметить отметины на нём. Но одно я знаю точно, он никогда не поощрял курение и стыдился своей вредной привычки. Он бы не простил себя, узнав о том, что я пошел по его стопам.

Решив не возвращаться обратно, я все-таки пошел к супермаркету.

Я не отличаюсь тягой к сладкоедению, но всегда любил в магазинах полки с конфетами. Эти разноцветные коробочки по одному доллару привлекают своей яркостью, и ты чувствуешь себя поглощенным в радугу.

— Привет, — сказал продавец на языке жестов.

Я махнул ему в ответ и зашагал в конфетный отдел, словно холостяк в Атлантик-Сити, нацеленный потратить каждый цент своих денег.

Я начал жадно хватать пачки со сладостями, думая о том, что они будут для меня отвлечением от жажды табака и защитой от нравоучений отца в ближайшие дни. После пятой пачки я решил остановиться.

Думаю, продавец решил, что у меня расстройство пищевого поведения, и поэтому не стал как обычно придумывать шутки, основанные на покупках.

На кассе я обвел глазами изгибы пачки Мальборо, а затем взглянул на стенд с зажигалками, но не поддался желанию. Выходя из магазина, я все-таки в последний раз оглянулся.

— Одну сейчас, четыре в машине, — решил я, на ходу открывая пачку мармелада в виде рыбок.

Я взглянул наверх, в надежде увидеть звезды, но небо было предательски черным. Даже луна была этой нелепой формы: когда уже не похожа на месяц и еще не стала полностью круглой.

И вот я снова один, если не считать сладости за компанию, хотя в последнее время они мне стали ближе кого-либо из людей.

Мне стало казаться, что найти друга — это лотерея, которую можно выиграть либо в очень юном возрасте, а потом пронести эту дружбу сквозь года, держась лишь за память о счастливом детстве, либо на «закате» лет, когда твое мировоззрение уже сформировалось и совпадает с теми, кто тебя окружает. Все отношения, начавшиеся в школе, спортивной секции, университете или работе, остаются в той локации, где и зародились, и умирают при выходе на следующей остановке жизни.

Я закончил школу несколько недель назад и с тех пор не говорил ни с одним из тех, кто так трепетно рисовал мне мотивирующие плакаты, после смерти матери.

Конфета выпала изо рта, мне как будто заблокировали дыхание. Я остановился, все сладости выпали из моих рук на тротуар, но гравитация не разрушила стопку коробок, и конструкция упала единой башней. Попытался сделать вдох, но безуспешно. Ненадолго растерявшись, я все-таки сделал глубокий глоток воздуха и выдохнул.

Я будто пережил все заново: велосипед, светофор, толпа и она…

Похоже, я переоценил себя, надеясь, что смогу даже с самим собой, внутри якобы безопасного места под названием «сознание», обсудить это событие.

Я вновь посмотрел наверх, где по-прежнему не было ни намека на звезды, но на сей раз я надеялся увидеть не их.

Демонстративно ударив себя слегка вспотевшими ладошками по щекам, я схватил коробки и поспешил домой.

В этот раз мимо меня не проехало ни одной машины и путь освещали лишь фонари. Мои кроссовки насквозь промокли от распрыскивателей, поливавших траву по ночам, и я переключился на бег, чтобы скорее добраться до дома и, наконец, уснуть.

Я уже десять раз пожалел о том, что не взял сигареты, но решил, что это во мне говорит тяга к никотину. Символично пнув велосипед, стоявший около крыльца, я зашел домой.