Виноградники в цвете

Соня Орешниковая, 2023

У Эльги есть все. Квартира, машина, любимая работа, вот только в личной жизни постоянно происходит чехарда. То одно, то другое, Эльга так запуталась, что сама уже не знает, чего хочет. Тем более, ее подруги (обе психологи, а одна из них еще на картах гадает) хотят дать ей верные советы, да только еще больше усугубляют ситуацию. Так что же произошло у Эльги в прошлом? Комментарий Редакции: Этот драматичный любовный роман с красивым, звучным названием дает ответы на самые разные внутренние вопросы. Осталось лишь отыскать в себе смелость задать их собственному «Я»!

Глава 9

Когда пришла Сусанна, я была совсем кислая.

— Что случилось, красавица? — прищурив глаза, спросила она.

— Так.

— Нет, что-то не так, не обманывай меня.

— Ах, да! Я же забыла про твое цыганское чутье!

— Шутка веселая, а глаза грустные.

Мы взяли с Сусанной кофе.

— Ну? — требовательно спросила она. Я вздохнула.

— Меня Петраков приревновал.

— И что в этом плохого?

— Теперь собирается меня стеречь, а я категорически против.

— И?

— Может, проучить его?

— Как?

— Пусть сам окажется в глупой ситуации, посмотрю, как будет выкручиваться. Тогда он перестанет меня ревновать. Я уверена.

— А может, дать ему время, чтобы сам успокоился? Он у тебя, небось, рыбалку любит и машину в гараже чинить?

— Ну?

— Захочет уйти, — а ты ему — сцену ревности. Пару раз хватит, чтобы твой Петраков с тебя контроль снял.

— Я и сама так подумала.

— А чего грустишь? — не поняла Сусанна.

— Просто грустно, и все. Вот, хотела сегодня с тобой куда-нибудь в ресторан сходить, пропустить бокальчик вина, так ведь Петраков не даст! Не отвыкла я от свободы. Тяжело жить вдвоем. Одной удобнее.

— Удобнее, конечно, — кивнула Сусанна. — Пока. А потом, когда будешь мечтать приходить в дом, где тебя ждут, будешь приходить в пустую квартиру, тогда как?

— Ну… нет, ты права, Сусанна, я понимаю, но…

— И никаких «но»! Привыкнешь. Потом понимать не будешь, как могла раньше одна жить и в пустой квартире находиться.

— Это по собственному опыту? — поинтересовалась я.

— Почти. Бабушка рассказывала. Она так все умела описывать, будто ты сама это пережила!

— Понятно.

— Тогда не грусти. Лучше подумай, что ты сегодня приготовишь своему Петракову на ужин?

И до звонка мы с Сусанной обсуждали мое семейное меню.

А потом, поздно вечером, когда Петраков вкусно поужинал, исполнил свои супружеские обязанности и довольный, заснул невинным, глубоким сном младенца, я вышла на лоджию, закурила и позвонила Ирке.

— Да! — рявкнула она в трубку. — Казакова, на часы глядела?

— Ага. Одиннадцать. А твои сломались?

— Та — ак! Это что-то новенькое! Че случилось, лапа моя?

И я все рассказала Ирке. Про книжки. Про то, как Севастьянов у меня остался на ночь. Про то, как его увидел Петраков. Про то, как Петраков ревновал и интересовался суставом Севастьянова. Про то, что Севастьянов сказал мне за чашкой кофе.

— Мне это не нравится, Казакова, — сказала Ирка, на удивление, выслушав меня, ни разу не перебивая.

— Что именно-то, Ир? — осторожно спросила я.

— Все! Твой Максим Севастьянов мне не нравится!

— Почему? — искренне удивилась я.

— Мутный какой-то тип. Ты же ничего о нем не знаешь. Только то, о чем он тебе соизволил рассказать, да и то, правда ли, ложь ли?

— Ты конкретно о чем, Ир?

— Да вот о его травме. Петраков прав. Твой Севастьянов что, мутант? Плечо не может вылечить?

— Откуда я знаю! Может, просто не считает необходимым.

— Ты там проверь все же, Казакова, что за травма у твоего принца. Может, у него в самом деле протез?

— Прекрати, Ир! Еще тепло, у Макса машина, он ходит в одной футболке и его руки я отлично разглядела. Это не протезы, уверяю тебя!

— Да?

— Да! И ходит он, не прихрамывая!

— Но узнать все же нужно. Что там за травма у него такая?

— Вот, Ир, а ты недостатки в нем какие-то нелепые ищешь. Так вот же он — недостаток! Его травма.

— Тебе, значит, стали нравиться убогие?

— Не подражай Петракову!

— А ты тогда узнай, в чем дело. Может, у него протез вместо члена! Или одно яичко.

— Ир, не начинай!

— Ну, на худой конец, ой, прости, я не то имела в виду, — вдруг у парня одна почка.

— Ир, ну, не начинай, а!

— Ты сама позвонила, — парировала Ирка.

— Ир, да ты пойми, мне все равно, какая там у него травма! Пусть хоть одно яичко! Ясно одно, какая-то травма есть. Да и фиг бы с этим. Мне интересно другое. Нравлюсь ли я Севастьянову или я все это сама себе нафантазировала, а?

— А тебе что сказать?

— Правду!

— Не блажи. — Ирка чем-то захрустела. — То, что Севастьянов с тобой флиртовал, — это факт. Имеет место быть. Выложил тебе хоть и часть правды, но ведь выложил! А зачем ему о себе преподу рассказывать? Если только зачет получить? Но ведь он отлично учится. Потом, он сам вызвался тебе помочь с книгами, а ты ведь вежливо работала при этом кукушкой.

— Это как?

— Да так! О, сейчас десять, не поздно? О, уже одиннадцать, может, поздно! Так?

— Ну, как-то так.

— Вот! И потом, самое интересное, Севастьянов не ушел от тебя, а остался тебя стеречь. Просто рыцарь! А вот потом, после разговора за кофе, возможны вариации.

— Какие?

— Ну, например, ты права, и Севастьянов на время поссорился со своей подружкой. Может, приревновал ее. А тут появляется Петраков и Севастьянов понимает, что его подружка не виновата. Там тоже что-то подобное было, он ей не поверил и вот теперь, после, так сказать, наглядного примера, сокрушается. Ты там посмотри, может, у него девушка появится. Значит, старая зазноба, получившая индульгенцию. Это первый вариант. Второй. Возможно, Севастьянов хотел закрутить с тобой роман, но тут появляется твой фактический муж и Севастьянов шмыгает в кусты. И третий вариант — это два вышеперечисленных, соединенных воедино. Я ясно выражаюсь?

— Да ладно, я привыкла, я тебя поняла.

— Это главное.

— И что делать, Ир?

— Ничего. Жить с Петраковым.

— Я про Севастьянова.

— И с ним ничего делать не надо. Ты говоришь, он пригласил тебя на Хэллоуин?

— Ну…

— Загну, каралька выйдет…

— Что?

— Баранка! — рявкнула Ирка. — Короче, если твой Севастьянов напомнит тебе про Хэллоуин и девчонки у него не появится, то иди с ним в ресторан.

— Зачем?

— Ну, мать моя — женщина! — шумно вздохнула Ирка. — Он же тебе нравится. Вот и наслаждайся его обществом. Там видно будет.

— Ир, а если у него девчонка появится, а он все равно в ресторан пригласит?

— Ну и иди. У него девчонка, у тебя Петраков.

— А если не пригласит?

— Молчи.

— А если девчонки нет и не приглашает, Ир, тогда что?

— Ничего. Молчи. Значит, проехали.

— А может, что-то попросить помочь сделать…

— Зачем? Чтобы соблазнить?

— Ну… Может, он снова начнет флиртовать со мной, а там, глядишь…

— Что?

— Ну…

— Опять баранки гну! Ты с ним трахнуться, что ли, хочешь?

— Зачем ты так грубо, — обиделась я.

— Как есть! — рубанула Ирка.

— Ир, ты скажи, тогда как?

— А вот как будет, тогда позвони и покалякаем. Сейчас зачем зря трепаться?

— Да, ты права.

— Кстати, Казакова, а что, секс с Петраковым тебе не нравится?

— Да нет, нравится. Просто хочется чего-то феерического, что ли…

— Ну, дело поправимое. Ролевые игры, например.

— Это когда я переодеваюсь в медсестру, а он — типа раненый боец?

— Ну, типа того, — Ирка захохотала. — Ой, Казакова, блин, ты меня укатаешь!

— Ага, тебя укатаешь, — вздохнула я. — Нет, Ир, ну их на фиг, эти ролевые игры, не понимаю я их. Извращение какое-то.

— Почему? Измена без измены.

— Вот и я о том же.

— А тебе, значит, обязательно надо изменить в реале? — хохотнула Ирка.

— Да я не про то! Ну, оденется Петраков в военную форму, но ведь это все равно будет Петраков!

— А ты переодень его в суворовца, — снова захохотала Ирка. — Может, тогда твой Петраков и устроит феерию!

— Ты просто какая-то сексуально озабоченная! — фыркнула я.

— Я? Это я-то? — возмутилась Ирка. — Заметь, это не я тебе звоню на ночь глядя с рассказами про заезжего молодца! Делать тебе нечего! Похоже, Казакова, у тебя просто кризис среднего возраста.

— И что делать?

— Да сказала я уже тебе: ничего! Живи со своим Петраковым, а если с Севастьяновым роман закрутится, — крути на здоровье. Кстати, это действительно полезно для здоровья. Только шифруйся получше. В свете того, что ты мне нарассказывала о своем принце, твой Петраков смотрится выгоднее. Так что не пори горячку. Все у тебя нормально. И давай, покедова, мне спать пора.

— Ир! А ты знаешь, Севастьянов транскрибирует мне Песни Песней Соломона…

— И что? Это ты к чему? Как транскрибирует?

— Я учу студентов транскрипции, не забыла?

— А! Ну и что? Оригинальный, конечно, парень, а ты-то тут при чем?

— Ир, как ты не понимаешь, он же так соблазняет меня! И соблазняет откровенно! Я читаю и краснею. Так оригинально меня никто не добивался!

Я все подробно разъяснила Ирке. Она немного попыхтела в трубку.

— И как я должна отреагировать, блин, Казакова? Может, Севастьянов тебя соблазняет, а может, ему нравится Соломон. Откуда я знаю?

— Вот что ты за тетка злая! — обиделась я. Ирка довольно хрюкнула. — Меня Петраков теперь ревнует! — прошипела я, переводя тему. — Мне это не нравится.

— Ему тоже, надо думать. Да ты не переживай. Поревнует и успокоится. Ты, кстати, когда он на рыбалку соберется, с ним езжай.

— Зачем?

— Ему это не понравится и он даст тебе твою свободу в обмен на свою. Все, отбой, — и Ирка бросила трубку.

Когда я, наконец, легла, Петраков заворочался и недовольно спросил:

— С кем это ты так долго болтала?

Во! Поревнует и успокоится! Вон какой бдительный стал. Вроде бы крепко спал…

— Спи, Лева, я говорила с Иркой.

— О чем?

— О чем говорят женщины?

— О других мужчинах, — буркнул Петраков.

— Нет, о своих мужчинах.

— Что, жаловалась на меня?

— Мишутка, спи, иначе зайка сейчас рассердится и пойдет звонить Сусанне!

— О! А это кто такая? Почему не знаю?

— Ах, вот ты какой! А вдруг она тебе понравится? Не познакомлю! Она моложе меня.

— Что-то тебя на молоденьких переклинило, Казакова, у тебя, наверное, кризис среднего возраста.

— Не умничай! Кризис среднего возраста, насколько мне известно, наступает в тридцать лет. А мне двадцать семь, — фыркнула я.

— Скоро будет двадцать восемь, а там и до тридцатника недалеко, — напомнил Петраков. — И вообще… Кто сказал, что кризис среднего возраста наступает в тридцать? В тридцать наступает другой кризис. Возрастной рубеж и прочая фигня.

— Не умничай! — немного удивилась я. Хотя, чего удивляться? Ирка, кому хочешь, мозги прочистит. — И кто это у меня еще такой молоденький, как ты выражаешься?

— Да этот твой суворовец убогий. Мутант безрукий.

— Петраков, не городи огород! Этот суворовец вообще ни при чем.

— А Сусанна — это не его подружка? Он безрукий, а у нее имя страшное.

— Нормальное имя! — крикнула я.

— Так эта Сусанна — твоя студентка? Что она тебе помогала делать?

— Сусанна преподает психологию!

— О! Мало тебе этой своей чокнутой Ирки! Обзавелась психологами. А Сусанна, случайно, не психолог — сексопатолог?

— В институте это не проходят!

— А при чем тут институт? — хмыкнул Петраков.

— Я смотрю, ты весел и бодр, как морской лев!

— А ты рассердилась?

— Да! Зайка в бешенстве! — прошипела я. — Сейчас я устрою тебе кризис среднего возраста. Прямо сию минуту!

— Ну, так иди сюда!