Муж Святой Героини

Сергей Элгрин, 2023

Пророчеством предсказано, что Святая Дева, избранная богами, победит Тёмного Владыку.Однако ни Владыка, ни его приближённые вовсе не желают такого исхода. Но как им спастись от Святой, если она неуничтожима: пока Пророчество не исполнится – Святая не может умереть!Одному из тёмных магов удалось найти способ – если не победить, то хотя бы выиграть время. Сражаясь со Святой, он смог лишить её памяти.Однако и сама Святая успела нанести ответный удар: запечатала его магию!И вот к концу боя Святая ничего не помнит о себе, а тёмный маг лишился магии. Чтобы не дать Святой случайно вернуть себе память или попасть к союзникам, тёмный маг в спешке сообщает ей, что он её муж, они – обычные люди, семейная пара. Святая верит ему – ведь он искусный манипулятор и отличный актёр.С этого начинается их совместная жизнь, а миссия тёмного мага переходит на новый уровень сложности.

Глава 8. Хекс

Утром мы расплатились с корчмарём, купили еды в дорогу и наняли одну из повозок, едущую в южном направлении. Кроме нас в повозку набилось ещё человек восемь — две семьи, тоже беглецы из Graen Wilat.

Повозка тронулась, она была довольно просторная — все пассажиры смогли в ней уместиться без неудобства и тесноты. В Империи, да и во всём остальном мире, уже несколько десятилетий как активно использовались многоместные повозки, совершающие большие поездки между крупными населёнными пунктами — дилижансы. На ночёвку они останавливаются в поселениях или на постоялых дворах, встреченных на пути, а днём время от времени совершают остановки возле придорожных трактиров, чтобы пассажиры и кучера могли перекусить, пополнить припасы, да и просто размять ноги и прогуляться. Иногда таких повозок было сразу несколько, они ехали группой, а также их сопровождала повозка с наёмниками, которые должны будут защищать в случае, если встретятся бандиты или дикие звери.

День был хмурый, небо серое, полно тяжёлых облаков, задувал холодный ветер. В воздухе пахло сыростью, и не трудно было догадаться, что вскоре должен пойти дождь. Настроение у всех пассажиров было мрачное, все сидели на своих местах с задумчивыми лицами и молчали. Немудрено — они беженцы, покинули родной город. Позади осталась их работа, накопления, дома, мирная привычная жизнь, друзья. Возможно, кто-то даже потерял родных.

Мы со Святой тоже хранили молчание и, вероятно, казались мрачными со стороны. Амнэлия прислонилась ко мне, положив голову на моё плечо, и в таком положении провела большую часть нашего пути. Она задумчиво смотрела наружу, на луга и холмы, полоски лесов и рощ, далёкие деревушки, мимо которых проезжала повозка, или рассматривала наших спутников. Неизвестно было, о чём она думала, пока таращилась на всё вокруг, какие мысли крутились в её голове…

Иногда она поднимала взгляд на меня. Я каким-то образом мог это чувствовать и потому тут же посылал взгляд в ответ. Наши глаза встречались, и Святая стеснительно улыбалась и отводила взгляд.

Я мог догадаться о том, что сейчас творится в её мыслях. Она подобна новорожденному ребёнку, только открывающему для себя новый, незнакомый мир. Вся её память о прошлой жизни отсутствует, девушка начала жить с того момента, когда очнулась на барной стойке вчера в Graen Wilat. И первый человек, которого она увидела, который заговорил с ней, и который объяснил ей кто она такая, что происходит вокруг и как устроен мир — это я.

Вчера у неё не было времени остановиться, подумать, собраться с мыслями — день был насыщен событиями и потрясениями. Но сегодня — другое дело. Сегодняшний день ленив и спокоен, и Святая могла позволить себе тихо предаться размышлениям, наблюдениям и попыткам осмыслить узнанное.

Я не чувствовал недоверчивости и подозрительности с её стороны. Процентов на девяносто я уверен в том, что она полностью мне доверяет и принимает всё, что я говорю, за чистую монету.

Повозка продолжала ехать по бескрайним просторам юго-восточных областей Империи, дорога была ухабистой, пассажиры внутри тряслись. Среди пассажиров были дети, некоторые из них начинали играть друг с другом, смеяться, спрашивать о чём-то родителей громким задорным голосом — но мрачные родители, находящиеся всё ещё под впечатлением от пережитого вчера, сердито шикали на них, обрывая всякую активность и веселье.

Ближе к полудню заморосил дождь. Ветер стал холоднее. Святая прижалась ко мне теснее и задрожала.

— Х-холодно, — проговорила она, стуча зубами.

Я приобнял её за плечи, крепко прижал к себе.

— Там в ящике лежат пледы! — крикнул кучер вглубь повозки, не оборачиваясь. — Кому холодно — возьмите их, укройтесь.

Я подошёл к ящику в дальнем углу повозки и достал тёплый шерстяной плед. Вернувшись к Святой, я сел рядом и укрыл одним пледом нас обоих.

— Так теплее? — спросил я.

— Да, хорошо, — прошептала она, поуютней устраиваясь у меня на плече, как на подушке.

В какой-то момент из-за пасмурной погоды, монотонного шума дождя, качки — Святая задремала. Среди припасов, что мы купили перед отъездом, у нас имелась выпивка. Я достал янтарного цвета напиток — корчмарский самогон — и принялся потягивать его прямо из бутылки. Обжигающая горло жидкость помогала немного согреться, а также отвлечься от грусти и тоски. В моём случае эти чувства были порождены вовсе не хмурой погодой — а тем, что я тоже пережил… в некотором смысле… свою личную трагедию в Graen Wilat. Святая запечатала мою магию. Каждый раз обращаясь к магии внутри себя, я натыкался на пустоту — подобную той, что ощущает человек, который трогает языком место, где недавно ещё был зуб, а теперь его нет. Эта пустота, это чувство утраты части своего тела, части себя — ужасно.

Весь день мы провели в пути, иногда останавливаясь возле придорожной корчмы. Я будил Святую, и мы вместе с остальными пассажирами покидали повозку и отправлялись в заведение. Внутри встречало тепло очага, запах деревянной отделки и древесных опилок, посыпанных на пол, аромат готовящихся блюд и алкогольных напитков. Мы согревались горячим обедом, выпивкой и теплом корчмы, а потом все вновь возвращались в повозку, и путь продолжался.

К вечеру повозка достигла населённого пункта, где все остановились на ночлег — благо, на всех хватило мест на постоялом дворе. Так закончился первый день нашего путешествия на юг.

На следующий день путь продолжился. Мы не надеялись проделать весь путь к южным областям на одной и той же повозке — когда эта достигла своего конечного пункта, одного крупного города на юго-восточной границе, мы пересели на другую.

Конечно, деньги в таком путешествии расходуются с сумасшедшей скоростью — нужно постоянно платить за постой в корчме, за проезд, за еду и выпивку… Но, благо, у меня, у Андаля, имелось достаточно денег в кошеле, чтобы мы могли продолжать наше путешествие более-менее комфортно.

Мы двигались вдоль границы, оставляя Graen Wilat и другие захваченные повстанцами и Храмом города всё дальше и дальше позади. Иногда в пути мы натыкались на занятые врагами населённые пункты — их было видно уже издалека: над городскими стенами в воздух поднимались струи дыма, свидетельствующие о пожарах, происходящих внутри. Ворота таких городов, как правило, были распахнуты настежь или выбиты, вокруг города можно увидеть шатры и отряды повстанческой и храмовой армии, а близлежащие придорожные корчмы и постоялые дворы были полны беженцев. Так наши попутчики постоянно сменялись — на место прежних мрачных людей, переживших трагедию во время атаки на их город, приходили новые, такие же мрачные, пережившие такую же трагедию. Менялись лишь города.

Святая становилась всё мрачней, наблюдая за этими людьми. Тень печали и бессильного гнева появлялась на её лице, когда она наблюдала очередной захваченный повстанцами и Храмом город, мимо которого, на почтительном — безопасном — расстоянии проезжала наша повозка.

— Какой ужас… — говорила Святая, глядя на разорённые города и груды трупов, которых захватчики вывозили за городские стены и сжигали на лугах и полях. — Какие ужасные, злые, дикие люди…

— Ты про храмовников и повстанцев? — спрашивал я.

— Да, — отвечала Святая. — Чего им не живётся спокойно? Зачем они это делают? Зачем нападают на города, убивают людей, всё вокруг разрушают и разоряют?! Сумасшедшие. Звери.

— Я же уже говорил — всё из-за религии. Храмовники ненавидят всех, кто не поклоняется их богам и не следует их доктрине. Они готовы убить всех «неверных» или с помощью насилия принудить отказаться от их верований.

— Бесноватые, фанатики. Хекс!

В последнее время Святая стала всё чаще ругаться, однако единственное бранное слово, которое она знала, было «хекс».

После каждого раза, когда это слово невольно вырывалось у неё, она смущённо смотрела на меня, как бы извиняясь, иногда даже слегка краснела. Это слово из одного из южных диалектов и довольно старое, его почти никто не употребляет сегодня. Оно грубое и означает кое-какие действия сексуального характера, поэтому не трудно понять, почему Святая каждый раз краснела и смущалась, произнося его в моём присутствии.

Вообще Святая, как оказалась, была довольно скромной, женственной и нежной дамой. Я не ожидал от неё такого. Она отводила взгляд, смущалась, стеснялась, а каждый раз, когда я проявлял галантность — подавал ей руку, пропускал вперёд — она заливалась краской.

То, что она вспомнила слово «хекс» могло быть тревожным звоночком. Как я говорил, Святая родом из деревушки или маленького городка из южных областей Империи — это слово тоже имеет южное происхождение, и почти нигде его не употребляют. Из чего можно сделать вывод, что это слово пришло из детства Святой, каким-то образом всплыло в её памяти. Не является ли это свидетельством того, что память может в любой момент вернуться?

Я тревожился, думая об этом. Однако кроме «хекса» ничего более к Святой не вернулось, и я мог лишь благодарить судьбу за это и просить богов, чтобы так дальше и оставалось.

Среди храмовников и даже повстанцев найдутся те, что знают Святую в лицо — и они смогут узнать её, если встретят, и меня это волновало. Я уговорил Святую прятать голову под капюшоном или скрывать нижнюю часть лица под шарфом — сославшись на то, что её красота будет провоцировать всяких негодяев на приставания. Святая поверила мне и послушалась. Серьёзно?! Это прозвучало для неё правдоподобно? Ей действительно верится в то, что она настолько красива?!

Мы провели в пути более трёх недель, пока, наконец, не достигли юго-восточной границы. Я решил, что мы уже порядочно отъехали от Graen Wilat, а также покинули зону, где многие пограничные города подверглись нападению Храма и повстанцев — так что можно уже и «бросить якорь». Первый же приличный город, решил я, станет нашей базой на ближайшее время.

Конечно, была и опасность в том, чтобы останавливаться на южной границе. Ведь Святая была родом с юга Империи, и эти места могли показаться ей знакомыми.

Я решил прощупать почву.

— Ты не узнаёшь эти места? — спросил я, когда мы уже достигли юго-восточной границы, и снаружи повозки проплывали залитые солнцем луга, поля, леса с жёлтой листвой на горизонте, деревушки на холмах, ветряные мельницы.

Она пожала плечами.

— Нет. А должна?

— Ты родом откуда-то из этой местности, — сказал я.

Она ответила:

— Ты никогда не рассказывал о моей семье, о моих родителях, не называл мою девичью фамилию. Впрочем, я никогда и не спрашивала. Расскажи мне сейчас, пожалуйста.

— Я мало что знаю, — сказал я со вздохом. — И ты сама не особо много мне рассказывала. Я знаю лишь, что в детстве люди из Храма похитили тебя — как и многих других детей, забрав из семьи.

— Правда?! — Святая аж подпрыгнула, услышав это, её брови взметнулись наверх.

Для неё это было шокирующим открытием.

Люди, которых она успела возненавидеть за все проведённые в нашем путешествии дни, люди, которых она презирала и считала источником зла и страданий — оказывается, имели к ней самое прямое отношение. Оказывается, они похитили её в детстве, разлучили с родителями!

Да, раньше я не рассказывал ничего подобного Святой — поэтому в тот момент когда она это впервые услышала, это прозвучало для неё как гром среди ясного неба. Вывалив на неё эту информацию, я, можно сказать, всё равно что окатил её ведром ледяной воды.

— Правда, — сказал я. — Может быть, ты припоминаешь что-то?

Она задумалась. Сейчас я не мог узнать как именно работала магия Tolgan Draiokh, стёршая память Святой. Я лишь знал, что Повелителю Магии как-то удалось обойти защиту Пророчества и атаковать память девушки, и это вмешательство в её разум не воспринималось Пророчеством как атака и угроза, поэтому оно никак не отреагировало. Это всё, что я знал, и сейчас я корил себя за то, что не вызнал в своё время больше. Впрочем, я же не мог тогда предположить, что лишусь магии в ходе сражения со Святой. В моём плане такого пункта не значилось!

Что же именно исчезло из памяти Святой? Только те воспоминания, которые указывают на то, что она Святая — или вообще все воспоминания из её жизни? Это важный вопрос, на который нужно найти ответ. Интуитивно я склоняюсь к тому, что верным является второй вариант, однако это неожиданно всплывшее «хекс» слегка пошатнуло мою уверенность.

— Ничего не могу вспомнить, — сказала Святая удручённо.

— Понятно, — вздохнул я и погладил её по голове.

— Хекс! — расстроенно выдала Святая, а потом, как уже повелось, быстро бросила на меня смущённый взгляд. — Извини.

Я проигнорировал это и сказал:

— В общем, храмовники похитили тебя, но тебе удалось сбежать. Ты оказалась в другом городе, вдали от семьи, и не могла вернуться назад. Тебе удалось найти работу служанки в одном богатом доме, и через несколько лет ты познакомилась со мной, когда я устроился на работу писцом в тот же дом. У нас завязались отношения, а через год мы поженились. Мне 23, а тебе, наверное, 20. Точнее я не могу сказать, да и ты сама не знаешь. Твоя девичья фамилия — Риван.

— Риван, — задумчиво повторила она, прислушиваясь к тому, как это звучит. — Амнэлия Риван.

— Да. Так тебя звали, когда мы с тобой познакомились.

Она взглянула на меня с удивлением.

— Получается, с самого детства, когда меня похитили, я так и не виделась с моими родителями и не искала способа вернуться домой?

Я пожал плечами.

(Да, история сколочена наспех, тяп-ляп, и имеет свои изъяны, я это осознаю — но что поделать!)

— Похоже на то, — ответил я.

— Странно…Неужели я никогда не хотела вернуться на родину и увидеться со своими родителями?

— Кажется, ты ни разу не заговаривала об этом. Я не знаю, по каким причинам ты не пыталась вернуться домой. Нужны были деньги для такой далёкой поездки, кроме того, одинокой женщине путешествовать опасно, к тому же очень юной. Ну и я не знаю какие отношения были у тебя с родителями. Может, они и сами были не против отдать тебя храмовникам?

— Надеюсь, мои родители не такие… — сказала мрачно она.

— Многие люди на окраинах Империи поддерживают Храм и его идеологию, — сказал я.

— Надеюсь, мои родители не такие, — настойчивей и суровей повторила Святая.

— В общем, если хочешь, мы позже поищем твоё родную деревушку и твою семью, — сказал я.

Святая схватила меня за руку и с надеждой заглянула в глаза.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ура! Да, я бы очень хотела, чтобы мы разыскали моих родителей!

Она обняла меня, преисполненная радостью.

Наше путешествие на юг подходило к концу — нам, наконец-то, попался более-менее приличный городок, в котором можно было остановиться и осесть. Что я и решил сделать.