Выбор натуры. роман

Сергей Шикера

Бывший режиссер Андрей Сараев после двадцатилетнего перерыва вновь собирается снимать кино и сталкивается на этом пути с неожиданными препятствиями. При этом истинную цель своего возвращения к прежней профессии Сараев хранит до поры до времени в глубокой тайне.

XII

Братья Сараевы

Из темноты (в коридоре за это время успела перегореть лампочка) вынырнул Прохор и, как-то блудливо заглядывая в глаза, покачал у Сараева перед лицом, держа сверху за горлышко, бутылкой коньяка. Что-то в нем было от тертого ловеласа, который наконец выбрал момент нанести очередной избраннице решающий визит, взять, как говорится, быка за рога. Ничего хорошего это не обещало.

— А кто от тебя вышел? — спросил он.

Сараев коротко, без подробностей, рассказал.

— Надо же. А сценарий ты почитай, там могут такие перлы обнаружиться!.. С другой стороны: может быть, это и есть те самые неподкупные герои, о которых я говорил? Я тогда не в меру разошелся, извини. Хотя этот вопрос для меня все равно остается неясным. Я имею в виду: что изменилось? Давай, неси рюмки.

Разливая (Сараев невольно отметил, что бутылка не полная, а запах коньяка в квартире появился еще до ее открытия), Прохор скороговоркой повторно извинился за последнюю встречу, что насторожило Сараева еще больше: его гость был не из тех, что раскаиваются или хотя бы признают свою неправоту.

— В общем, ходоки к тебе сегодня косяком. Потому что я ведь тоже, как ты наверное догадываешься, по делу. Давай, за встречу!

Опрокинув рюмку. Прохор упал грудью на сложенные на столе руки и, вытянув шею, радостно сказал:

— Рассказывай! Что там у тебя с кино? Только как на духу.

Сараев стал рассказывать, не переставая ни на минуту ощущать неловкость за взятый Прохором с порога столь ему несвойственный тон теплого дружеского участия, за его кое-как напяленную и не на те пуговицы застегнутую бодрую веселость. Прохор слушал, кивал и лучезарно поглядывал на Сараева.

— Давай повторим, и я тебя слегка огорошу. Или не слегка. Как получится, — сказал Прохор, не дослушав.

Выпив, он кашлянул в кулак и продолжил:

— Вот о чем я последнее время думал и что я тебе скажу: а почему бы нам с тобой вместе не поработать?

— У тебя тоже сценарий?

— Сценарий мы с тобой напишем, — отмахнулся Прохор. — Это я всё обдумал. Украинский заробитчанин в Москве. Как тебе такое? Материала выше крыши. У меня и источник под рукой. Такое хождение по мукам устроим — камни прослезятся. Пойдет на ура, гарантирую. Причем везде: и здесь, и на Западе. Да и в России — там любят, когда их лишний раз мордой в дерьмецо макнут. Еще и деньги на следующий фильм дадут. О, ляхов можно подключить, — он показал ладонью на приёмник, где тихую вечернюю музыку незаметно сменил польский проповедник. — Можно сделать отличное кассовое кино.

Сараев покачал головой.

— Нет. Я тут пас. Не умею ничего придумывать. А все, что ни придумываю, кажется отвратительным. Ты же знаешь. Хочешь — пиши. Только, сам понимаешь, гарантий я никаких дать не могу. Ну и мнение Вадима, конечно, тоже будет иметь значение.

— Вадим это кто?

— Продюсер.

— Ладно. С ним тоже сейчас разберемся. А теперь главное. Готов?

Сараев пожал плечами и поднялся, чтобы выключить приемник.

— Тебе нужен сорежиссер.

Сараев замер. От стыда по всему его телу мгновенно разлился жар, как после укола магнезии.

— Ну что, ну что, Андрюха? — захлопотал Прохор. — Ну чего тебя сразу так перекосило-то?

— Ты имеешь в виду: вместе снимать? — спросил Сараев, и ему стало тошно от мысли, что, кажется, и сегодня всё закончится скандалом.

— Да, я имею в виду вместе снимать! — передразнил Прохор. — А почему нет? Слушай, ну ты ведь честный человек. Ты вообще представлял себе, как ты встанешь за камеру? Сколько с тебя потов сойдет, прежде чем ты проблеешь: «Мотор». Тебе это, наверное, в кошмарах снится. Я ж тебя знаю. А в кино ты когда последний раз был? Не помнишь? А я постоянно держу руку на пульсе. Ну скажи, что я не прав. Короче говоря, я, если ты ещё не понял, твое единственное спасение. Главное, чтобы это понял ты. Назовемся братьями Сараевыми, если хочешь… Я думаю, если ты твердо поставишь своего Вадима перед фактом, он никуда не денется. Хочешь, я это сделаю? Ну что ты как девочка!.. Андрюха! — он вскочил, подошел, поймал ладонью затылок Сараева и притянул его голову к себе, так что они коснулись лбами. — Всё в наших руках! Есть и будет! Давай, звони, звони.

Сараев был в отчаянии. Дорого ему обходился его неосторожный визит к Прохору. Нет, неправильно. Тот визит как раз был очень кстати. Это был подарок судьбы, которым, будь он поумней, можно было бы сейчас прекрасно воспользоваться. После сцены в подворотне с метанием рюкзака он имел полное право не то что не слушать Прохора, а сразу же с порога дать ему от ворот поворот. Упустить такую прекрасную возможность! Да и сейчас еще не поздно задохнуться от возмущения: «Знаешь что, дорогой мой! А не пошел бы ты подальше! Как ты вообще мог…» Почему же он этого не делает?

На требование Прохора немедленно позвонить Вадиму Сараев только что-то промычал, но возражать не стал, подумав, что если Прохор решил, он всё равно отыщет номер Вадима, и даже найдет его самого. Он позвонил и передал телефон гостю. Тот вышел на кухню.

Положив локти на комод, Сараев склонил голову к приемнику, прижался лбом к его острому краю, и всё-таки слышал, как Прохор втолковывает Вадиму кто он такой и почему звонит с телефона Сараева. «Черпене быуо. Черпене ест. Черпене бендже…» — говорил по радио проповедник. Сараев сделал звук громче и принялся крутить ручку настройки.

Через несколько минут распаренный Прохор вышел из кухни и протянул ему трубку.

— Хочет с тобой поговорить, — сказал он и хлопнул Сараева по плечу.

Из трубки неслись шум, музыка, веселые женские крики.

«Алло». — «Андрей, вы?» — «Я». — «Извините, конечно, но что это всё значит? Какие еще сорежиссеры? Или я что-то не понял?» — «Это не моя инициатива…» — как можно тише произнес Сараев. «Надеюсь. В общем объясните ему — кто он там? — что он не по адресу, и точка». Вадим дал отбой.

— Ругается? — весело спросил Прохор. — Это ничего. Пусть пока привыкает к этой мысли. Надо бы еще проверить, кто он такой. Давай, за успех.

Перед уходом Прохор совсем уже вился как бес.

— Я тебе потом еще сообщу кое-что убедительное. Потом, — интриговал он и шутливо грозил из-за порога пальцем. — А откажешься — прокляну!

Укладываясь спать, Сараев думал, что сегодняшним днем это, похоже, не кончится и нервов ему Прохор еще попортит. И опять клял себя на чем свет стоит за то, что не воспользовался возможностью разорвать с ним отношения. Ну, ничего, слава Богу, есть Вадим.