Выбор натуры. роман

Сергей Шикера

Бывший режиссер Андрей Сараев после двадцатилетнего перерыва вновь собирается снимать кино и сталкивается на этом пути с неожиданными препятствиями. При этом истинную цель своего возвращения к прежней профессии Сараев хранит до поры до времени в глубокой тайне.

XV

Поездка

В один из дней, вернувшись из магазина, он столкнулся на веранде с поджидавшей его Наташей. Судя по влажным пятнам на ситцевом халате и потемневшим волосам со свежими следами расчески, она только что выкупалась. От соседей по двору Сараеву было известно, что Наташа долгое время провела под Одессой среди последователей Порфирия Иванова, куда ее определили измученные постоянным пьянством и скандалами мать с сестрой. Там она и приобрела привычку обливаться водой по несколько раз на дню, но пить при этом не бросила, за что, по версии тех же соседей, и была оттуда изгнана. Сараев, бывало, поражался тому, как она в любой холод выходила с невысохшей еще головой в магазин и неторопливо, вразвалочку шла по улице в настежь распахнутом пальто поверх легкого платьица, выпятив широкую грудь и расставив полные короткие руки так, что на тротуаре с ней было не разойтись. Трезвая — она всегда была как будто чем-то озабочена, даже подавлена, стоило ей выпить — и она веселела, когда выпивала много — стервенела и начинала буянить.

— Демид сказал тебе пол помыть, — неожиданно сообщила Наташа. Глядела она при этом настороженно; большое полупрозрачное пятно на правой груди было почти целиком заполнено розовым соском.

— Когда это он успел? — спросил Сараев.

— Он приходил, тебя не было.

— Это он пошутил.

Наташа решительно замотала головой.

— Он деньги мне дал.

Кажется, она опасалась, что в случае отказа ей, может быть, придется их возвращать, и, чтобы ее успокоить, Сараев нехотя согласился. Наташа подхватила приготовленное ведро и пошла за ним.

Оставив сумку с продуктами на кухне, Сараев взял стопку сценариев и улегся в спальне.

Наташа, показывая рукой, рассказала о своих планах:

— Сначала здесь помою. Потом там. А потом кухню.

— Давай, — сказал Сараев.

Перекинув через себя рукописи, он повернулся к стене. Наташа шваркнула мокрую тряпку на пол и шумно завозила ею из стороны в сторону.

Из дремоты его вывел незнакомый женский голос. Он обернулся и увидел на пороге сестру Павла Убийволка.

— Извините, если разбудила, — сказала она.

— Нет, ничего. Скорее не дали заснуть.

Сараев сел и хотел опустить ноги, но, увидев, что тапочек нет, а пол еще мокрый, поджал их под себя.

За спиной гостьи появилась Наташа.

— Что, Наташа, всё? — спросил он.

— Демид еще сказал пыль вытереть.

— Ну, это в другой раз, иди, я сейчас занят.

— Завтра? — спросила Наташа.

— Может быть. Иди. Спасибо.

Наташа кивнула и ушла.

— Ваша домработница? — спросила сестра Убийволка.

— Нет. Соседка. Вы хотя бы сказали, как вас зовут.

— Анастасия.

— А Настя — можно?

— Можно.

— Может быть, сядете? Чаю хотите?

— Я к вам по поручению.

— Опять?

— А вы думали я просто так пришла?

— Ну, мало ли. Может быть, вам опять что-то неправильно нарисовали, надо помочь…

— Брат очень просит вас приехать.

— Сейчас?

— Да.

— Что-то случилось?

— Какое-то дело у него к вам. Сам он не может, заболел. Очень просил. Туда и обратно на такси.

Сараев почесал голову и вздохнул.

— Видите ли, Настя, по правде говоря, мы ведь с вашим братом не так уж близко знакомы… — начал он и тут вспомнил про бинокль. Вот же дернул его черт вести тогда Убийволка к себе домой! Можно было, конечно, прямо сейчас вернуть бинокль и отказаться от поездки, но как-то слишком уж грубо это выглядело бы.

Конец ознакомительного фрагмента.