Кир. История одной мести

Семен Злотников, 2015

История Кира, похищенного смертельно оскорбленной женщиной еще младенцем и выращенного в непримиримой ненависти к собственным родителям – невероятный симбиоз трагического по сути, и стёбового по исполнению. В романе «КИР. История одной мести», как в капле воды отразилось море событий второй половины двадцатого столетия. Как написал по поводу «КИРА» великий русский артист Сергей Юрский: «…Семен Злотников не перестает меня удивлять. Я люблю эту смесь жалости к бытию человеческому и жестокой иронии, а в «КИРЕ» еще запредельную смесь чувств и времен».

32.

Согласно, итак, её плану, на рудниках мне надлежало собрать миниатюрную атомную бомбу с хорошим тротиловым эквивалентом (урана просила она не жалеть и сыпать побольше!) и «жахнуть по-нашему» ею по ненавистным погубителям нашего несчастного отца и малолетних: Витовта, Люборта, Ольгерда, Жигимонта, Довъята, Товтила.

Определенно, она заявила, нам нужен Взрыв с большой буквы, а не маленькой.

То есть, мощности бомбы с привычной конвенциональной начинкой нам с нею уже было недостаточно…

Лично мне, сразу должен сказать, термоядерные фантазии матери моей показались — чрезмерными, что ли.

В пять лет я узнал из газет, на которых спал, о раздирающих душу трагедиях Хиросимы и Нагасаки.

Дети легче относятся к смерти, чем взрослые, это известно.

Однако ж, помню, меня потрясли описания одномоментной гибели в страшных пожарищах тысяч ни в чем неповинных детей, женщин и стариков.

При одной мысли об этой трагедии слезы душили меня.

Для мести, пожалуй, достаточно, думалось мне, и конвенционального заряда…

Сам Бог, прослезилась она, пробудился, когда оборвалась жизнь самого Иосифа Виссарионовича Сталина, и заменил мне смертную казнь каторгой на рудниках.

И сам Бог, повторила, послал нам старый портфель с чертежами атомной бомбы (найденный ею на чердаке нашего тринадцатиэтажного дома среди завалов строительного мусора, оставленного после ремонта крыши).

Божьи дела, прошептала она, демонстрируя сложенный ввосьмеро лист папиросной бумаги с подробнейшими текстовыми и графическими инструкциями по изготовлению миниатюрной атомной бомбы.

Вот когда пригодились мне тренинги по быстрой фиксации в памяти звуков и образов — будь то многофигурная художественная композиция Ильи Ефимовича Репина «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану», или подробные карты шоссейных и проселочных дорог от Москвы до Берлина, или седьмая блокадная симфония Дмитрия Дмитрия Шостаковича, которую мать моя очень ценила, и даже пробовала бормотать…

«Береги себя, Кир!» — напоследок шепнула она.

«Береги себя, Кир!» — звучит во мне до сих пор.

«Береги себя, Кир!» — слова, что забыть не могу…