Час Купидона. Часть II. Тщетные терзания любви

Робин Каэри

Эта история всколыхнула королевский двор в апреле 1654 года, оставив золотой след на заре эпохи Короля-Солнца. Загадка Часа Купидона разгадана, но так ли это? В Лувре далеко не всё явное есть настоящее, за блеском парадных галерей и под пылью старинных гобеленов скрывается множество тайн и секретов. Час Купидона, так что же это на самом деле – шутливый розыгрыш или мистика?Роман в трёх частях. Это вторая часть.

Глава 3. Заручиться помощью крёстной

Утро. Лувр. Комната герцогини де Ланнуа

Лёгкая дремота, как обычно, захватила мадам де Ланнуа за вязанием. На этот раз в её руках был кружевной воротничок — часть праздничного облачения для отправления службы во время особо торжественной мессы во дворцовой часовне. Аббат Жослен был одним из самых частых гостей в уютной комнате герцогини. Он обожал лечебные отвары из ромашки с мятой, которыми его потчевала почтенная дама, помимо пышных плюшечек, непременно украшавших собой столик у камина. За чашкой отвара святой отец любил поделиться рассуждениями о нравах и устоях, царивших при дворе, а более того, о новостях и самых свежих слухах, циркулировавших во дворце. Отвар ромашки был особенно хорош для печени отца Жослена, пошаливавшей вследствие излишеств и беспечного образа жизни в юные годы. Вот только пить этот отвар средь бела дня, тем более с утра, было чревато ввиду вызываемой им сонливости. Вот и опять, не сумев перебороть дремоту, окутавшую её после беседы с преподобным отцом Жосленом, мадам де Ланнуа уснула в своём кресле у камина с вязанием в руках. Она так и проспала бы до самого обеда, если бы верная камеристка не разбудила её, принеся на подносе бодрящий напиток из кофейных зёрен, который она приготовила для герцогини и для её следующего гостя, которого мадам ждала к полудню.

— И долго же я проспала, Мари? — спросила мадам де Ланнуа, тут же очнувшись от дрёмы, когда до её чуткого слуха донёсся тихий звон чашек и блюдец, расставляемых на столике.

— Всего-то с четверть часа, мадам. Я как раз успела заварить для вас кофейный напиток. Желаете добавить в него мёда для сладости?

— Нет. Но для маркиза, пожалуй, добавь. Две ложечки. Ему не нравится горечь кофе. Кстати, а он ещё не появлялся?

Мари сходила в соседнюю комнатку, где готовила отвар, и принесла маленькую глиняную баночку, перевязанную лентой.

— Нет, мадам. Маркиз ещё не появлялся. Хотя, может быть, он ждёт приглашения в приёмной? Мне посмотреть?

— Пожалуй, — кивнула мадам де Ланнуа. — Да, будь добра.

Осторожно, двумя пальцами она взяла горячую чашку и отпила небольшой глоток обжигающе-горячего напитка. Специи и травы, которыми был щедро приправлен кофейный напиток, тут же заставили сиять усталые глаза, ещё не утратившие блеска и живости. Мадам де Ланнуа улыбнулась, глядя на своё отражение в маленьком зеркальце, стоящем на узком столике у стены напротив.

— Он здесь, мадам! — Мари, сияя улыбкой, присела в коротком реверансе, прежде чем пропустить молодого человека, стоявшего на пороге. — Маркиз дю Плесси-Бельер, мадам!

Маркиз вошёл и, не останавливаясь на середине комнаты, как того требовали правила придворного этикета, сразу же подошёл к креслу герцогини.

— Моя дорогая крёстная! — он с улыбкой поклонился, чтобы почтительно поцеловать протянутую в приветственном жесте руку. — Я сразу же устремился к вам. Вот сразу же, как только получил вашу записку.

— Мой дорогой Франсуа-Анри, как же вы несносны! — мадам де Ланнуа укоризненно покачала головой. — Я только одно не пойму: вы сами-то верите в свою невинность, когда пытаетесь убедить меня? Да неужели вам потребовалось целое утро на то, чтобы примчаться с Королевской площади в Лувр? Если только вам не вздумалось прогуляться пешком, любуясь при этом садами и набережной? Ну будет, будет! Вы смущены, и этого достаточно. Не надо оправданий, мой дорогой. Присаживайтесь же, наконец. Вы уже завтракали? Надеюсь, что нет.

Улыбнувшись в ответ на упрёки, которые по большей мере были и в самом деле заслуженны им, маркиз воспользовался приглашением и сел в кресло напротив герцогини.

— Вы видите меня насквозь, дорогая крёстная, — с видом раскаявшегося семинариста и с сокрушённым видом произнёс Франсуа-Анри и взял чашку с горячим напитком из рук Мари, не преминув подмигнуть ей. Польщённая этим знаком внимания, девушка тут же расцвела в улыбке и чуть склонила хорошенькую головку в ответ на насмешливый прищур синих глаз.

— А вот вы явно недооцениваете мои скромные способности, мой дорогой Анрио, — мадам де Ланнуа заметила обращённый на её камеристку взгляд, и в уголках её губ залегли неглубокие морщинки снисходительной улыбки. — Но вы же неспроста не воспользовались моим приглашением, чтобы явиться во дворец тот час же, не так ли?

— Это гораздо вернее, чем вы думаете, мадам, — дю Плесси-Бельер попытался сделать первый глоток, но, обжегшись горячим паром, поморщился и вернул чашку на стол. — Дело в том, что сегодня у меня выдалось очень раннее утро, тётушка. Прежде, чем отправиться в Лувр, мне пришлось заехать в Марэ. Да, именно в Марэ. Мне понадобилась пара новых туфель для танцев. Так что ранним утром я навестил лавку лучшего мастера в Марэ, вместо того, чтобы дожидаться его у себя, как обычно к обеду. Туфли будут готовы уже к полудню. Мэтр Бальон клятвенно обещал, что их доставят не позднее, чем к обеду. Кстати, сюда. К вам. Надеюсь, вы отдадите распоряжение, чтобы туфли сразу же отнесли в покои его величества? Для меня. Ну вот! Я исповедался и чист душой. Могу ли я теперь рассчитывать на ваше великодушие и прощение, мадам? — в синих глазах маркиза плескалось озорство и веселье. — После Марэ я отправился прямиком во дворец. И заметьте, сегодня я приехал через Парадный двор и, не скрываясь ни от кого, прошёл через Главный вестибюль. Мне важно, дорогая тётушка, чтобы о том, что я нанёс вам визит, должны узнать все любители дворцовых сплетен. Но только об этом. А на самом деле мне предстоит показаться кое-где ещё, но менее заметно. И если вам доведётся увидеть меня в необычном месте и, самое главное, — в неожиданной роли — я бы хотел, чтобы вы не узнали меня вовсе, дорогая тётушка.

— Боже, какая таинственность, — прошептала мадам де Ланнуа и отпила несколько глотков кряду.

— Это очень важно!

— Не сомневаюсь, что это так, дорогой мой. Но не могли бы вы пояснить, что именно от меня требуется? И кстати, я надеюсь, вы не забыли, что и от вас кое-чего ожидают. Ведь я позвала вас именно за тем. Известно ли вам что-нибудь ещё, кроме того, о чём уже говорят в Лувре и даже в парижских предместьях?

— О нет, как можно! Я не забыл про отчёт для её величества. Ведь вы же передадите королеве рассказ о моих похождениях? — Франсуа-Анри последовал примеру крёстной и неторопливо маленькими глотками принялся отпивать кофейный напиток из миниатюрной фарфоровой чашки.

— Не рассчитывайте на большую аудиторию, мой дорогой. О ваших подвигах будем знать только я и сама королева. И в крайне сжатом пересказе, — герцогиня с улыбкой погрозила пальчиком своему крестнику. — Если, конечно же, её величество не пожелает услышать больше подробностей. Тогда вы можете рассчитывать на то, что я расскажу ей всё. Итак, маркиз! Что же вам удалось узнать о судьбе похищенных драгоценностей? И что известно о связи между грабителями и дворцовой прислугой? Удалось вам отследить хотя бы одну, даже самую незначительную ниточку, которая связывает грабителей с дворцом?

— Нет, тётушка, — маркиз не замедлил начать с ответов. — Насчёт связи грабителей с дворцом я пока ничего не выяснил. А вот о похищенных драгоценностях всплыло кое-что любопытное. Эти люди оказались куда умнее обычных парижских воришек. Видимо, они понимают, что первая же безделушка, которую они попытаются сбыть, продать то есть, наведёт на их след комиссаров из Шатле. Любой торговец краденым перепродаст эти сведения за куда более высокую и выгодную для него цену. Так что во всём Париже никто не слышал о драгоценностях из Лувра. И всё-таки я узнал, как они планируют сбывать добычу.

— И как же? — терпеливо выслушав это долгое вступление, спросила мадам де Ланнуа. Франсуа-Анри с довольным видом кивнул и, отпив ещё несколько глотков, перешёл к изложению добытых им сведений.

— Я выяснил, что существует некая договоренность между бандами парижских грабителей и торговцами. Эти торговцы весьма примечательный народ. Именно так — народ. Они из тех цыган, что промышляют мелочью, вроде дешёвых побрякушек, и кочуют из одного города в другой. Собственно под видом таких вот дешёвых бус — вроде чёток — они намерены вывезти из Парижа драгоценности, похищенные в Лувре.

Франсуа-Анри пошарил у себя за пазухой и достал свёрток из плотной замши. Он развернул его и поднял на свет нитку бус, похожих на те, которыми торгуют в ярмарочные и праздничные дни на Большом Рынке, что на Гревской площади, вместе амулетами, браслетиками и другими дешёвыми побрякушками.

— Но это же похоже на простые чётки! Что в них ценного? — воскликнула мадам де Ланнуа, разглядывая деревянные бусины длинного ряда чёток для молитв.

— Да. Именно так. И кто же заметит, что среди деревянных бусин затерялось несколько настоящих агатов? Ну как? А вот та подвеска — обратите-ка на неё внимание! — и он протянул нитку крёстной, указывая на три бусины, висевшие в самом низу рядом с подвеской. — Мутные камешки вроде бутылочного стекла. А вот теперь, если потереть их замшей, да хоть бы и перчаткой, то вы увидите, какой глубокий цвет может быть у настоящих рубинов.

— Боже мой, — прошептала герцогиня. — Это же рубины и агаты с пропавшего ожерелья, о котором говорила мадам де Навайль!

— Но не всё ожерелье целиком. Увы! На этой нитке бус всего несколько камней из пропавшего ожерелья. Остальные, по-видимому, были распределены в таких же бусах, — ответил маркиз и наконец вернулся к своему напитку, который успел остыть настолько, что его можно было выпить в несколько глотков, не опасаясь обжечь гортань.

— Так. Получается, что вам удалось проследить судьбу пропавших драгоценностей? Я могу доложить об этом королеве, не так ли, мой дорогой? — уточнила после короткой паузы мадам де Ланнуа, чтобы не выдавать желаемое за действительное. — И это только малая часть из всего?

Маркиз промолчал, ожидая пока Мари заберёт его чашку, а также и чашку своей госпожи. Она вышла всего на минуту в соседнюю комнату и вскоре вернулась с подносом, на котором красовался графин с вином, два невысоких бокала и скромный завтрак.

— Благодарю вас, — одарив девушку очаровательной улыбкой, маркиз поднялся и сам разлил вино по бокалам. Когда девушка, польщённая его вниманием, присела в реверансе и вышла, он протянул один из бокалов герцогине и, вернувшись в своё кресло, заговорил. — Да, мне известно, куда попадёт часть награбленного добра после того, как его вывезут из Парижа. В провинции есть местечко — один из старых заброшенных замков. В его подвалах находится нечто вроде хранилища. Там-то цыгане хранят всё скупленное в Париже украденное добро. Я думаю, что сами хозяева замка ничего не знают об этом тайнике. Возможно, что они из тех мятежников, которым пришлось бежать из страны после разгрома Фронды. А этот так называемый общий тайник и есть казна преступных банд, если так можно назвать его, он так и остался там же.

— Да, и это не королевская казна, я так полагаю, — произнесла мадам де Ланнуа, отпив маленький глоток из бокала.

— Не государственная казна — уж точно, — усмехнулся маркиз. — Её контролирует совет парижского воровского братства. Каждая банда в Париже и в предместьях обязана вносить в неё часть своей добычи. Это вроде налога.

— И кто может воспользоваться всем этим богатством?

— Никто. Эта казна, насколько я знаю, является залогом. Я имею в виду залогом союза, заключённого между бандами.

— Боже, как же всё сложно в этом мире! Даже у воров, — герцогиня с иронией подняла свой взор к потолку. — Хорошо, что эти люди не суют свои носы в политику.

— Как знать, — возразил маркиз, отпивая вино. — Они могут использовать эти богатства для подкупа. К примеру, купить голоса судей в Парижском парламенте или внимание стражей в одной из тюрем.

— Боже правый, — герцогиня перекрестилась и недоверчиво посмотрела на крестника. — Вы не шутите, мой дорогой?

— Нет. Не совсем. И я работаю над тем, чтобы разоблачить эти банды. Но прежде всего нужно отыскать то место, где находится их тайник, — со всей серьёзностью ответил ей Франсуа-Анри. — А заодно выяснить, с кем они связаны.

— В этой истории могут быть замешаны люди короны? — настороженно спросила мадам де Ланнуа.

— И да и нет. Быть может, что эти люди прибегают не только к подкупу, но не гнушаются и шантажом. Взять к примеру того молодого человека — лакея, которого нашли забитым до смерти в потайном коридоре.

— Ах да! Господь да упокоит душу несчастного! — прошептала мадам де Ланнуа и перекрестилась. — Его могли бы спасти. Если бы только они знали, какая опасность грозила ему.

— Увы, — произнёс Франсуа-Анри и с сожалением посмотрел на опечаленное лицо крёстной. — Кто мог подумать, что злодей будет готов на убийство своего подельника, лишь бы вырваться из ловушки? Скорее всего, убитый был из тех сообщников, кого шантажом заставили помочь ворам проникнуть во дворец с целью кражи. И как только эти негодяи заподозрили неладное, то избавились от него без колебаний.

— Как это ужасно. Скажите, мой дорогой, вы ведь не рискуете собой ради того, чтобы добыть эти сведения? Эти бусы, как они попали к вам? Вам ничто не грозит?

— О, мадам, — с лёгкой иронией произнёс Франсуа-Анри. — Когда я отправляюсь в Италию, где меня могут убить, если не по пути, то в сражении — вы благословляете меня в путь, нисколько не сомневаясь. А это, — он допил вино. — Я всего лишь порасспросил тут и там, сопоставил все полученные факты. И вот теперь…

— И теперь вы всего лишь знаете несколько больше, чем все комиссары Шатле и Консьержери. Все, вместе взятые, — с такой же иронией в голосе закончила за него мадам де Ланнуа.

— Но ведь негодяи не догадываются об этом, — возразил Франсуа-Анри, стараясь выглядеть как можно беспечнее.

— Я хочу поговорить с королевой о вас. Вам могут пожаловать придворную должность, мой дорогой. Таким образом у вас будет постоянный доступ в королевский дворец. И надёжная охрана.

— Надёжная шпага и крепкая рука оградят меня от любого нападения, — обиженным тоном ответил дю Плесси-Бельер.

— Несомненно. Но что там у вас о другом вопросе, — мадам де Ланнуа решила перевести тему беседы. — Удалось вам выяснить, кто ещё во дворце связан с похищениями? И не связано ли всё это с теми странными происшествиями с часами?

— На второй вопрос я могу ответить сразу же — нет.

Маркиз поднялся и зашагал по комнате, изредка бросая взгляд на часы, украшавшие каминную полку.

— Вы твёрдо уверены в этом? — положив к себе на колени корзинку с вязанием, спросила мадам де Ланнуа.

— Пока есть только предположение о том, кто может стоять за этими шутками с часами. Они связаны со старыми россказнями, слухами о былых временах. Но отнюдь не с кражами.

— И вы не хотите рассказать мне о своих предположениях? Я правильно вас поняла? — мадам де Ланнуа терпеливо продолжала расспросы, посматривая поверх вязания на то, как Франсуа-Анри отмерял шаг за шагом весь периметр комнаты, казавшейся от того чрезвычайно узкой и тесной.

— Дело в том, что это может касаться некоторых лиц, близких ко двору. Даже это я могу сказать под строжайшим секретом, дорогая крёстная.

— У вас есть конкретные подозрения, Франсуа-Анри? — мадам де Ланнуа строго посмотрела на маркиза, когда тот остановился посреди комнаты. — Вы же знаете, что мне вы можете рассказать обо всём. В этой комнате о ваших подозрениях услышу только я.

— И всё-таки, пока что я не могу сказать больше. Дело в том, что это не только мой личный секрет, дорогая тётушка, — избегая проницательного взгляда крёстной, ответил дю Плесси-Бельер.

— Значит, всё это и в самом деле слишком близко ко двору, — задумчиво произнесла мадам де Ланнуа. — Да, пожалуй, будет лучше оставить этот вопрос до поры до времени. Но скажите мне, дорогой Анрио: есть ли хоть малая надежда на то, что это закончится тихо? Без скандала, я имею в виду.

— Да. Есть, — немного подумав, ответил маркиз.

Герцогиня вздохнула и улыбнулась. Она уже догадывалась о том, насколько высоко тянулись ниточки происшествий с часами, и тоже считала, что произнесённые даже вполголоса и наедине подозрения могли бесповоротно разрушить чью-то репутацию, а может — саму жизнь.

***

— А что же ваша просьба ко мне, дорогой мой? Ведь не ради завтрака с кофейным напитком вы заглянули ко мне вместо того срочного дела, которое заставило вас отправиться в Марэ лично?

— Да. Хотя должен признаться — этот напиток изрядно бодрит меня. И ради него я бы заглядывал к вам по утрам чаще, — ответил с улыбкой Франсуа-Анри и вернулся к своему креслу. Но вместо того, чтобы сесть, он встал за спинкой кресла и опёрся на неё обеими руками.

— Итак мой дорогой? — мадам де Ланнуа снова оторвалась от вязания и устремила на него вопросительный взгляд.

— Сегодня мне предстоит сыграть одну роль, — заговорил он, напустив на себя таинственный вид.

— Как! Вас тоже пригласили танцевать в королевском балете? — удивление мадам де Ланнуа было неподдельным. — А когда же вы успеете разучить роль? Большая репетиция назначена на сегодня. После трёх часов, если я не ошибаюсь.

— Я совершенно ничего не знаю о сюжете, а о своей роли и подавно. Маэстро Люлли продемонстрирует для меня примерный рисунок танца в моей партии. Он объяснит мне основу сюжета. А моя партнёрша в дуэте, несомненно, поддержит меня на сцене, — дю Плесси-Бельер не удержался от лукавой улыбки. — Как если бы это был не я сам, а король!

— И кто же эта особа? — в прищуренных глазах герцогини блеснул интерес.

— Мадемуазель Манчини, — коротко ответил маркиз, с улыбкой предвкушения в прищуренных глазах.

— Которая? Подождите, Олимпия танцует с королём. Значит, это Мария? Или самая младшая — Ортанс? О нет, они слишком юны, чтобы участвовать в придворном балете. Но которая же из них?

— Олимпия, — маркиз произнёс это имя с коротким вздохом, не сумев подавить тёплое чувство, которое испытывал к ней.

— Вот как? — имя девушки или то, как оно было произнесено, но что-то явно ошеломило герцогиню, однако, в отличие от своего собеседника, она прекрасно владела собой и всего лишь уточнила:

— Но разве это не она танцует в дуэте с его величеством? Что-то произошло между ними? Неужели размолвка? Ох уж эти дети! Хотя они пережили столько всего — эти потрясения из-за мятежей, Фронды. Может быть, мы просто не заметили, когда все они успели повзрослеть.

— Нет, это не из-за размолвки, — как-то слишком резко, чтобы казаться незаинтересованным, возразил Франсуа-Анри. — Замена. Ведь это так называется, когда один танцор выступает вместо другого?

— Да, это так, — мадам де Ланнуа внимательно посмотрела на маркиза. Тот продолжал стоять за спинкой кресла, но опустил голову и спрятал её в ладонях, как будто скрываясь от строгого и проницательного взгляда.

— Ну вот. Так и есть, — проговорил он сквозь ладони. — Только об этой замене никто не должен догадаться. Никто. Ни на сцене, ни в зрительном зале.

— Но, мой дорогой, вас же узнают, стоит вам только выйти на сцену, — вполне резонно заметила герцогиня.

— Да. Но если я буду в костюме, в парике, в короне из перьев, да ещё и с густым слоем белил на лице, то меня вряд ли узнают.

— Всё может быть. Вы почти одного роста с его величеством. И схожего телосложения. Пожалуй, всё может получиться, — уже с меньшим сомнением проговорила герцогиня. — И всё же, король — танцор. А ваш опыт, мой дорогой, ограничен всего лишь участием в кордебалете. Уж извините, но мне кажется, что по части танцев вы не слишком преуспели. Пока ещё.

— Это справедливо, дорогая крёстная, — усмехнулся в ладони Франсуа-Анри. — Вот тут я и рассчитываю на помощь мадемуазель Манчини. Она возьмёт на себя основные движения в нашем дуэте. Зрители могут предположить, что у короля вывихнута лодыжка или растяжение. Да мало ли что случается на репетициях и на уроках танцев. Я буду выглядеть вполне убедительно.

— Но чем же я могу помочь вам в этом спектакле? — спросила герцогиня, вглядываясь в лицо маркиза в попытке отыскать его глаза в тени густых волос, упавших на лоб.

— Вы можете сделать очень многое, тётушка. Например, как бы исподволь шепните королеве что-нибудь вроде того: «Как хорош его величество в сценическом костюме!» Тогда и сама королева согласится с вами. А последовав её примеру — и все остальные зрители увидят под гримом, париком и экзотической короной из перьев именно Людовика, а не меня. Вовремя обронённая фраза; нечаянно пересказанный слух о незначительном растяжении лодыжки; замечание о лёгкой хромоте в походке короля — всё это поможет создать необходимое впечатление.

— Ох и выдумщик же вы! — усмехнулась герцогиня и покачала головой. — Это слишком похоже на заговор.

— А это вовсе не мои идеи, дорогая тётушка, — маркиз поднял голову и наконец улыбнулся. — Всё это придумал король. В этой истории я всего лишь исполнитель.

— И ваша роль, как я понимаю, не главная? Но зачем всё это понадобилось? — рассуждения мадам де Ланнуа прозвучали, скорее, как вопросы, но в её улыбке уже не было и тени упрёка.

— Мне кажется, что это будет нечто вроде дымовой завесы. Это нужно затем, чтобы во время репетиции разрешить проблему с часами. Возможно для того, чтобы устроить ловушку для вора. Но так, чтобы в случае, если подозрения короля подтвердятся, у него была бы возможность уберечь виновного от скандала.

— И это так необходимо его величеству?

— Абсолютно, — коротко ответил маркиз и бросил взгляд в сторону часов.

— То есть, — совсем тихо проговорила герцогиня. — Людовик уже догадался о том, кто замешан в этом деле?

— Возможно. Но боги, боги! Мне пора, мадам! Необходимо получить инструкции на уроке танцев у самого маэстро Люлли. А потом я должен успеть переодеться и загримироваться в покоях короля. Я рад, милая тётушка, что мне удалось заручиться вашей помощью! А теперь не позволите ли вы воспользоваться вон той дверцей за гобеленом? Той, с помощью которой можно пройти в потайной коридор и попасть в покои королевы.

— Ах Анрио, я бы хотела, чтобы вы никогда не знали об этих злосчастных коридорах. Если бы вы только догадывались, — мадам де Ланнуа подошла к старинному гобелену, украшавшему стену за изголовьем её постели. — Я со спокойной душой отправляю вас в Италию, потому что враги на дорогах и в сражениях — они перед вами. Вы знаете кто они, откуда ждать удар. А тут. Боже мой, ведь в этих коридорах с вами может произойти всё что угодно!

— Только не со мной, — с легкомысленной улыбкой ответил маркиз и поцеловал крёстную в щёку. — Вы же знаете, что я не погибну, пока не отыщу своё настоящее счастье. Мне это сама Чарелла предсказала! Но увы, это событие случится со мной ещё нескоро. А может быть, и вовсе никогда!

— Лучше бы так. Как бы я хотела, чтобы всё было иначе. Эти предсказания! Можете верить им. Но не доверяйте свою судьбу пустым обещаниям. И к тому же, счастье эфемерно, мой дорогой. Лучше живите свободным вовсе без него. И благослови вас бог, — герцогиня перекрестила его на дорогу и отперла потайную дверь.

— До встречи! — прежде чем скрыться в коридоре, Франсуа-Анри зажёг огарок свечи, которым снабдила его крёстная. — И не забудьте про мои туфли, прошу вас! Пришлите их с кем-нибудь, кому вы доверяете, в покои короля, — напомнил он напоследок.