Час Купидона. Часть II. Тщетные терзания любви

Робин Каэри

Эта история всколыхнула королевский двор в апреле 1654 года, оставив золотой след на заре эпохи Короля-Солнца. Загадка Часа Купидона разгадана, но так ли это? В Лувре далеко не всё явное есть настоящее, за блеском парадных галерей и под пылью старинных гобеленов скрывается множество тайн и секретов. Час Купидона, так что же это на самом деле – шутливый розыгрыш или мистика?Роман в трёх частях. Это вторая часть.

Пролог. Часть 2. История о «Песке времени»

Полночь. Середина февраля (за полтора месяца до основных событий) Тюильри. Большой зал

— Тихо вы! Если мы будем шуметь, то нас выставят вон.

— Да ладно. Никто ведь и не услышит. Во всём Тюильри обитателей всего человек десять наберётся.

— Да, да! И все спят в одном зале, чтобы на дровах экономить.

— Молчали бы, д'Орней! У вас в провинции понятия не имеют, что такое зал.

— Шевалье! Вы забываетесь!

— Тише! Успокойтесь, господа!

— Эй, кто-нибудь! Подставляйте блюдо — колбаски уже готовы! Где хлеб? И что там с вином — разогрели уже?

Пажи, собравшиеся в тесный кружок возле огромного камина, были заняты приготовлением нехитрого ужина после целого вечера работ в Большом зале дворца Тюильри. В течение нескольких часов они были заняты тем, что поменяли старые, полинявшие от времени и солнечного света, гардины, принесли и расставили невероятное количество стульев, табуретов и скамей для зрителей, а, кроме того, начистили до зеркального блеска паркетные полы. Такое необычное для воспитанников Королевского Корпуса Пажей времяпровождение было вменено им в качестве штрафного наказание за проступок, но, кроме того, оно было обусловлено и тем, что всё должно было сохраняться в строжайшей тайне. Никто, кроме пажей и за пределами самого Тюильри, не должен был знать, что у вдовствующей королевы Генриетты не было ни средств, ни расторопных помощников для приготовлений к музыкальному концерту с участием юной принцессы Генриетты Стюарт. Пажи были только рады этому неожиданному подарку судьбы, так как все, кто попал в Тюильри в тот день, были освобождены от несения караульной службы в Лувре в течение всего вечера и последующей ночи. А кроме того, из дворцового буфета в Лувре им доставили огромные корзинки с провизией и разрешили самим устроить маленькое ночное пиршество из колбас, окороков, холодного заливного, паштетов и сыров, с неимоверным количеством булочек и хлебцев. А с подачи папаши Лебодуэна, им перепала и целая корзинка с вином для подогрева со специями — особое угощение в обмен на деликатное молчание о причинах этого внезапного пиршества.

— Вот что я скажу вам, господа, — заговорил виконт де Кревье, со знанием дела вытирая пыль и срезая воск с горлышка одной из бутылок, прежде чем откупорить её. — Там, где подают отменное вино, — не всё ли равно ночуют хозяева в общем зале с прислугой или в отдельных покоях? Вино — вот мерило подлинного вкуса.

— Успеха может быть? — поправил его другой паж и показал на бутылку. — Или достатка. Вкусы-то разные.

— Ошибаетесь, господа! — вступил в разговор Гастон де Лоран и картинно подбоченился, опершись о резную колонну, украшавшую стену возле камина. — Вино здесь ни при чем. Его доставили из Лувра. Как и всё, что принесли в этих корзинах.

— А что, Лоран, — тут же поддел его один из тех пажей, кто держал наготове глиняную посудину для подогрева вина. — А вот сколько бутылок этого вина поставляют в ваш особняк на улице какой-то там возле ворот Сент-Оноре да прямиком из Лувра? А?

— То-то же! — подхватил эти слова откупоривший бутылку виконт де Кревье. — Вот и я говорю: вино может сказать о хозяевах больше, чем место, где они спят.

— Только не те, с кем они спят! — хохотнул кто-то у него за спиной. Де Кревье обернулся и смерил смельчака гневным взором с головы до пят.

— Эй! Попридержите языки, господа! Вы говорите о королеве, между прочим. И к тому же, о родной тётке нашего короля. Пусть она и в изгнании, но остаётся королевой Англии, — осадил весельчаков д’Орней и взял откупоренную бутылку из рук де Кревье.

— И дочерью короля Генриха Четвёртого, и сестрой короля Людовика Тринадцатого, — суровым тоном высказался тот.

— Да, да! Де Кревье, вы правы. Но не принимайте так близко к сердцу, — примирительным тоном ответил ему д’Орней. — Право слово, мы все здесь прекрасно знаем, где находимся и чьему гостеприимству обязаны.

— Как и то, кому мы обязаны этим штрафным наказанием, между прочим, — обронил всё тот же весельчак, стоявший у него за спиной.

— А что, де Кревье! — вспылил тот. — Вы что же, хотите сказать, что здесь все без вины виноватые, и один я злодей?

— Нет. Злодей — это слишком! Вам же просто не повезло — вот вы и попались, — возразил де Лоран, исполняющий обязанности старшего. — Скорее неудачник, а не злодей.

— А ну-ка, повторите! Вы что же, осмеливаетесь назвать меня неудачником?

Молодые люди приблизились вплотную и встали лицом к лицу, подбоченясь, и с вызовом смотрели друг к другу в глаза.

— Что вы там сказали про неудачника, Лоран? — грозно проговорил де Кревье. — А ну, повторите! А то я не расслышал. Де Беврон, сюда! Будете свидетелем.

— А вам не достаточно было услышать один раз? Может, вы не только неудачник, но и, — де Лоран не закончил свою речь, так как в колено ему упёрся плечом один из младших пажей, которые следили за тем, чтобы нанизанные на металлические прутья хлебцы и колбаски не подгорели над раскалёнными углями в камине.

— Осторожнее, Франсуа! Снимайте вон тот прут, который ближе всех к вам, — к нему присоединились ещё двое из младших пажей. Втроём они, сами того не заметив, создали стену между де Кревье и де Лораном, которые продолжали мерить друг друга яростными взглядами, явно настраиваясь на серьёзную ссору.

— Эй, малышня! — грубо окликнул распетушившийся де Лоран. — А ну, не лезьте под ноги!

— Не грубите, Лоран. Или в вашем провинциальном городишке настоящий дворянин от простолюдина отличается только громкостью своей похвальбы? — осадил его де Кревье и отступил назад, чтобы уступить место возле камина для Виллеруа и остальных пажей, занятых раскладкой поджаренных колбасок и хлеба на большие фарфоровые блюда.

— О! Да здесь уже всё готово! Можно начинать! — объявил де Беврон и, вместо того, чтобы разнять спорщиков, наклонился над блюдом с аппетитно пахнущей горкой колбасок. — Господа! Занимайте места. Садитесь в круг возле камина. Сюда! Расстелите вон те холстины. Не бойтесь, после уборки в этом зале вряд ли найдется столько пыли, чтобы испачкать даже белый батистовый платочек фрейлины.

— Ох, не уверен я в этом. Вряд ли де Кревье проявил столько же усердия, натирая воском паркет, сколько и… — скривил губы в усмешке де Лоран, не желая уступать.

— Послушайте, Гастон! Если вам непременно хочется задеть меня, так вы не стесняйтесь. Скажите напрямик! — возмутился де Кревье, но на этот раз между ним и де Лораном встал д'Орней.

— Остыньте! Не затевайте ссору, господа. Не здесь и не сейчас. Не забывайте — мы всё ещё находимся в карауле. А это значит, что мы — на службе её величества. И не важно, как мы заработали штрафное наказание, важно то, что мы выполнили всё с честью и на совесть.

— О, кто заговорил, — усмехнулся де Лоран. Но оба — и сам он, и де Кревье — последовали примеру остальных пажей и заняли места в кругу напротив огромного камина.

— Итак, я пущу блюда по кругу. Здесь на всех хватит. Кружки с подогретым вином пускайте с другой стороны, — д'Орней передал обжигающе горячую кружку в руки сидевшего рядом Виллеруа. — Пейте небольшими глотками. Не спешите.

— Ага… — с рассеянным видом сказал Франсуа, отхлебнул и тут же закашлялся от обдавшего его горячего пара и острых специй, которыми было приправлено подогретое вино. Кроме того, он не привык пить чистое вино, даже в подогретом виде. Ведь перед подачей к столу вино для таких недорослей, как он, смешивали с водой — примерно одну часть вина на четыре части воды — так что это была скорее подслащенная розовая вода, чем вино.

— А давайте рассказывать истории! — предложил кто-то из младших пажей.

Старшие для солидности поморщились и нахмурили лбы. Но ничего этого не было видно, так как кроме огня в камине, огромный зал был освещён всего несколькими свечами, горевшими в настенных канделябрах.

— Так. Начнём. Кто первый? — скомандовал д’Орней, взяв на себя роль распорядителя полуночного пиршества.

Не зная, о чём бы он мог рассказать, Франсуа напрягся в ожидании. Он не хотел оказаться первым, кого выберут в рассказчики, поэтому из-за этих опасений пропустил мимо себя блюдо с ломтиками поджаренного хлеба. Де Беврон, сидевший рядом, подтолкнул его под локоть, когда мимо поплыло и второе блюдо, на котором оставалась всего треть от горки поджаренных колбасок.

— Не зевайте, маркиз. А то всё съестное разберут.

— Давайте я расскажу! — вызвался один из младших пажей, юный Поль де Бовилье шевалье де Сент-Эньян, сын обер-камергера двора его величества.

— Только не снова про «Даму в красном»! Слышали уже, знаем, — пренебрежительно отозвались сразу несколько голосов, но д'Орней махнул им рукой, призывая к молчанию.

— Рассказывайте, шевалье! Нам интересно.

Франсуа молча жевал горячую колбаску, которая оказалась невероятно вкусной. Изредка он запивал её водой с лимоном из большой оловянной кружки, которую пустили по кругу. Историю про «Даму в красном» он слышал много раз и в разных вариациях, так что, увлёкшись едой, не боялся упустить какую-нибудь деталь из рассказа Поля. К тому же самый незабываемый вариант этой истории он уже услышал в исполнении одной из сестёр Манчини год назад во время полуденного пикника в Фонтенбло. Конечно же, у Поля де Сент-Эньяна рассказ был не менее впечатляющий. Особенно для новичков, которые впервые покинули родные дома, уехав из провинции, чтобы поступить на службу в Корпус Королевских Пажей.

— Ой, мамочки! Это что же, вот так встретит её кто-нибудь из нас и умрёт? — воскликнул один из новичков, когда Поль умолк на минуту, чтобы отпить лимонной воды. — А что же, если она ко мне явится?

— Тише! — нетерпеливо прикрикнули на паникёра.

— Не думаю, Грасьен, — изящным жестом вытерев мокрые губы платочком, ответил Поль. — Необходимо быть в Фонтенбло для того, чтобы встретить даму в красном. А мы служим в Лувре.

— Надо быть принцем королевской крови. Хотя бы герцогом, пэром Франции, на худой конец, — заявил де Лоран и усмехнулся. — Нам об этой даме тоже рассказывали. Да что там! У нас, в Лионе, своих историй полным-полно.

— Да, про «Деву в белом», например! Про ту, которая бродит по архиепископскому дворцу, — подсказал Виллеруа, знавший много историй о призраке «Девы в белом». Этот призрак нередко являлся в самом дворце, а также в старинных кварцевых пещерах, где бил подземный источник.

— О, как же! И как это я забыл, что у нас есть настоящий знаток, — язвительно огрызнулся Лоран, но тут же был зашикан остальными слушателями.

— Расскажите, маркиз! Расскажите! — потребовали старшие.

— Да, расскажите нам историю о призраке «Девы в белом»! — присоединились к ним те, кто помладше.

— Да, Франсуа, вы как-то обмолвились об этой истории в ночном карауле, — напомнил ему де Кревье. — Расскажите её всем.

Смутившись от неожиданного внимания к своей персоне, Франсуа с шумом отхлебнул воды и тут же едва не выплеснул всё на пол, получив от д'Орнея ощутимый удар по спине.

— Начинайте, дружище! Это точно будет интереснее, чем истории о домашних призраках в полуразрушенных развалинах некоторых фамильных владений! Внимание, слушаем Виллеруа!

Все собравшиеся без возражений откликнулись на этот призыв. И только Лоран демонстративно отвернулся в сторону и, насупившись, уставился в чёрный проём окна.

***

Яркая вспышка осветила на мгновение зал, выделив светом напряжённые лица слушателей, и Франсуа с удивлением заметил, что никто из слушателей не задремал.

— Ну, а дальше-то что? — спросил кто-то, но когда маркиз продолжил рассказ, то его голос заглушили яростные раскаты грома, грянувшего прямо над крышей дворца.

— Ой! — испуганно всхлипнул кто-то из младших.

Де Кревье поднялся и подошёл к камину, чтобы поворошить поленья.

— Не бойтесь. Это всего лишь гроза. Ничего страшного она не причинит, — успокоил малышей д’Орней.

— А у нас из-за грозы крыша сгорела. Центральная часть замка с тех пор так и осталась под открытым небом, — поделился бедой кто-то из пажей, и разговор перешёл к несчастьям, которые могла принести разбушевавшаяся стихия.

— Тихо! Дайте же Виллеруа закончить! — выкрикнул де Лоран и замахал руками.

— Да! Так и что там с этой дамой? С той девой в белом?

— Ну, она и теперь появляется. Только мало кто видит её, понятное дело, — Франсуа посмотрел на сидевших справа от него, потом повернулся влево. — Всё дело в том, что в те купальни в подземелье, которое находится под дворцом архиепископа, если и заглядывает кто-нибудь, так это святые отцы. А их призраки боятся вроде как.

— А зачем они туда ходят? Что такого в этих купальнях?

— Ну, это вроде горячей ванны, только в пещере, — объяснил Франсуа. — И для неё не нужно таскать воду из котла — она сама наполняется из горячего источника.

На самом деле он сам лишь однажды спускался в пещеры под дворцом архиепископа, и был рад, когда ему разрешили уйти оттуда задолго до того, как отец и дядюшка вволю напарились в горячем бассейне, выдолбленном прямо под сводами пещеры.

— А она вот так запросто является каждому? — спросил кто-то.

— Ну, — протянул Франсуа, пытаясь припомнить, видел ли кто из тех, кого он знал лично, призрак девы в белом. — Говорят, что это в определённое время происходит.

— Да. Для этого должен настать определённый час. Вот как в истории про «Песок времени», — со знанием дела пояснил д'Орней и пустил по кругу ещё одну кружку с подогретым вином.

— История про время? — переспросил его Франсуа. Эти слова запали в его сердце, и в задумчивости он рассеянно передал кружку дальше, оставшись погружённым в мысли о времени и о том, что могла открыть ему история д’Орнея.

— Я тут на днях слышал в одной таверне в Сент-Антуанском предместье историю о времени. Торговец рассказал её мне.

— Расскажите, д’Орней! Расскажите! — посыпались требования со всех сторон, и голос Виллеруа был одним из самых громких.

— Ну, хорошо! Правда, времени у нас немного. Скоро папаша Андрэ явится. Не оставят же нас здесь на всю ночь, — согласился д’Орней и протянул руку к свече, горевшей в плошке, стоящей в центре круга. — Итак, слушайте друзья. И внимательно. Ибо, если кто заснёт, когда рассказывают эту историю о времени, то человек этот рискует оказаться «пленником времени».

— Что? Как это? — послышались недоверчивые вопросы.

— Чепуха!

— Чепуха? — д'Орней усмехнулся и посмотрел на де Лорана. — А вы рискните. Попробуйте! Посмотрим потом.

Франсуа испуганно встрепенулся и выпрямился, расправив плечи. Он скрестил ноги, стараясь и виду не подать, что из последних сил сражается с подступающей сонливостью. Во-первых, ему было жизненно необходимо услышать историю о времени, ведь из неё он мог узнать то необходимое, чего ему не хватало для того, чтобы воплотить задуманное. А во-вторых, само по себе предупреждение о страшном наказании, грозившем уснувшему, напугало его не на шутку.

— «Песок времени». Эта история облетела все страны Востока и пересекла Персию, Индию и даже огромный, как целый континент, Китай. Она пронеслась над водами двух океанов, пересекла Ла-Манш, звучала в портовой таверне в Кале, а после попала в один из парижских трактиров.

— Ну и ну, а чем этот человек докажет, что история — не его выдумка? — скептично спросил Лоран и посмотрел на рассказчика.

— Ему и не нужно доказывать. Суть не в том, — не прерывая рассказа, парировал д’Орней. — Так вот, история о «Песке времени». Есть час в ночи — строго определённый момент — он наступает лишь однажды за ночь между глубокой ночью и сумерками рассвета. Если в этот час успеть остановить ход часов, то их время — всё время, которое эти часы должны отмерить — будет принадлежать тому, кто их остановил.

— Зачем же человеку столько времени? — спросил кто-то из мальчишек.

— А когда же этот самый час? В карауле стоять темно, разве разглядишь где-нибудь в приёмной королевы который уже час. Не поймёшь: сумерки или рассвет?

Д«Орней не спешил с ответами. Он взялся за горлышко бутылки, которую кто-то пустил по кругу, пока он рассказывал, и отпил несколько глотков кряду. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он взглянул на огонь в камине и загадочно улыбнулся. Его взгляд поднялся выше — к каминной полке, на которой между двумя старинными вазами с букетами из оранжерейных цветов мерно тикали механические часы швейцарской работы.

— Час Купидона, — произнёс он и с таинственным видом указал на часы. — Час Купидона между тремя и четырьмя часами. Проспите, и не видать вам власти над временем как своих ушей.

— Хм, подумаешь, — отозвался кто-то из старших.

— А я думал, что час Купидона — это когда любовник покидает согретое им гнёздышко, чтобы успеть сбежать, пока законный муж не заглянет в супружескую спальню, — рассмеялся де Кревье, видимо не хотевший, чтобы подумали, будто он всерьёз принял эту историю.

— Думайте что хотите, — ответил ему д'Орней. — А вот время само рассудит: кому оно будет служить, а кто послужит ему?

— Я сам выбираю, кому служить! — ответил на этот выпад де Кревье и встал, опершись о декоративную колонну, которая украшала нишу возле камина. — Вот получу полную аттестацию в корпусе и тотчас подам прошение в гвардейскую роту.

— Время вам не помешало бы, друг мой. Хотя оно помогает только тем, кто ценит его, — глубокомысленно произнёс де Беврон.

В это время, не обращая внимания на разгоравшийся спор, Франсуа погрузился в дремоту и увидел перед собой золотую статуэтку Купидона — ту самую, которая украшала часы в Большой Приёмной. Это видение ошеломило его своей реалистичностью. Ему даже показалось будто он увидел собственную руку, которая остановила золотые стрелки. Испугавшись, он резко вздрогнул и тут же пришёл в себя.

— Что с вами, маркиз? Неужто всё-таки задремали? — спросил его д'Орней и дружески потряс за плечо.

— Нет, я просто подумал, — смутился Франсуа и поделился своими мыслями. — А что же остановит часы? Ведь не всё так просто. В часах есть закрытый механизм. И он защищён. Просто так внутрь не заберёшься.

— И не надо, — с видом таинственного прорицателя ответил рассказчик. — Есть особый песок. Его называют «Песок времени». С его помощью можно остановить любые часы. И похитить время.

— Как это? — хор голосов выявил куда больший интерес к истории, и даже гремевшая где-то невдалеке гроза перестала пугать внимательных слушателей.

— Этот песок остановит время и поглотит его в себя, — продолжал д'Орней, не обращая внимания на возмущенные лица старших пажей.

— Поглощает? Но зачем это нужно? — удивился Франсуа.

— Так это затем, чтобы после передать его новому хозяину — тому, кто владеет этим песком.

— И где же взять этот песок? — неуверенно спросил Франсуа, опасаясь выдать свой интерес.

— Это необычный песок, маркиз, — войдя во вкус, д'Орней уже сочинял на ходу, и следует отметить, что экспромты давались ему гораздо лучше, чем заучивание скучных цитат из латинских трактатов. — Тот торговец поделился со мной волшебным песком. Точнее, я забрал себе горку песка, которую он рассыпал на столе во время нашего разговора. С тех пор я его не видел.

— Что? А песок что же? Пропал? — спросили его голоса вокруг.

— Да нет же. Торговца того. Его я больше не видел.

— А, — протянули одни. — Понятное дело, он живёт себе припеваючи. Небось, уйму времени успел наторговать. А что же песок? Покажете его нам?

— Он не здесь, — зевнув, ответил на это д’Орней. — Я храню его в специальном месте.

Не поддавшись голосу сомнения, как большинство его друзей, Франсуа твёрдо решил, что позаимствует часть волшебного песка у д'Орнея. Только так, чтобы никто не заметил. Час Купидона — а ведь это было похоже на то, что сама судьба решила свести его с человеком, знающим как захватить время. Ах, успеть бы!