Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

Павел Шилов, 2021

Мир на пороге глобальных изменений. Прошлое снова и снова продолжает напоминать о себе. Противостояние спецслужб разных стран близится к своему пику, где тонкая грань между предательством и верностью своей Родине, стирается под неизбежностью компромиссов и душевными терзаниями главных героев. Таинственный Синдикат готовится нанести сокрушительный удар и установить Новый Мировой Порядок. Оккультные общества продолжают искусно привлекать в свои ряды, затерявшихся на дорогах жизни людей, манипулируя их сознанием с помощью откровенной лжи. Счастье и любовь в этом мире кажется особой Благодатью, но смогут ли герои найти её, или впереди их ждут новые испытания?! Судьба снова ломится в их дверь…

Глава 1

Пригород Рима

Говард остановил запись на смартфоне, выключив диктофон, и убрал его в карман тактических брюк. Запах могильной сырости ударил ему в нос, словно нашатырь, дающий возможность не провалиться в беспамятство при потере сознания после ранения.

Там среди городских развалин, где за каждым углом поджидала очередь или замаскированный фугас, набитый до отказа разномастными поражающими элементами, валялись оторванные конечности и сохли лужи крови на цементном полу. Ценности этого мира имеют разные контрасты, а на войне яркие краски смешиваются с тёмными, образую серость и грязь.

Льюис вытащил из кармана брюк пачку сигарет и, достав одну, жадно сжал её губами. Он неотрывно смотрел на истекавшего кровью отца Джакомо и чиркнул зажигалкой. Несколько жадных затяжек табачного дыма, слегка отрезвили его разум и охладили пыл.

Люди проигрывают в своей жизни намного больше, чем обретают! С этим было бы глупо поспорить, но факт того, что сердце Говарда ещё билось и он оставался на этой грешной земле, теплили в нём надежду на что-то лучшее. Фортуна дарила ему жизнь, хотя порой выжить было гораздо сложнее, чем пасть смертью «героя», про которых говорят политики, призывая следовать их примеру, добавляя при этом яркие эпитеты и определения.

Льюис сделал ещё несколько затяжек и, выпустив изо рта табачный дым, бросил окурок в металлическое ведро с небольшим количеством воды, стоявшее в углу напротив генератора. Яркие лучи вечернего солнца пробивались сквозь щели заколоченных окон и падали на пыльный пол. Впереди было лето. Время короткой жизни, среди многоликости природного разнообразия!

Говард зажмурил на мгновение глаза, почувствовав в затылке пронизывающую боль, и тут же положил правую ладонь на рукоять пистолета. В следующее мгновение он выхватил «SIG-Sauer» из пластиковой кобуры на ремне и указательный палец соскользнул со спусковой скобы на спусковой крючок. Раздалось несколько выстрелов и гильзы брякнули о половые доски.

Льюис открыл глаза и посмотрел на безжизненное тело святого отца. Пули сорокового калибра нашпиговали его грудь свинцом. Это была мгновенная смерть! Возможно, лучший подарок, который только мог сделать для отца Джакомо Говард.

Он сунул пистолет обратно в кобуру, почувствовав на лбу проступившие капли холодного пота, и тут же стёр их рукавом боевой рубашки. Тишина своим густым туманом окутала пространство, словно, собираясь сыграть заунывную мелодию на скрипке рукой великого маэстро Паганини. Кудесник смычка и жертва договора с силами зла, давшими ему всё, что только можно было пожелать. Языки бездельников и завистников способны проклясть каждого, кто чего-то добивается в жизни упорным трудом. Таким людям проще злословить, чем признаться в собственной никчемности!

Льюис не умел жалеть! Эта черта была чужда для него! Как можно было быть снисходительным к кому-нибудь или чему-нибудь, если даже к себе он этого не применял?! «Чем меньше слабостей, тем больше совершенства!» — подобная философия не могла иметь роскошь снисхождения.

Сердце в груди Говарда продолжало отбивать барабанную дробь, добавляя тем самым пульсацию в висках и сонной артерии. Боль в затылке продолжала нарастать, сводя с ума воспоминаниями и размытыми лицами силуэтов.

Цена мудрости всегда и во все времена имела наивысшее значение! Призрачный замок Мунсалвешь, увиденный рыцарем Персивалем в конце своего пути, стал лишь немым подтверждением этих слов.

Чудовищно хотелось пить. Льюис бросил короткий взгляд на безжизненное тело святого отца и пнул мыском ботинка металлический столик на колёсиках.

Он прошёл в большую комнату, более походившую на гостиную, где из мебели были только стол, пара рассохшихся стульев, полуразвалившийся шкаф с отломанной дверцей и старый дырявый диван с торчащими из него пружинами. Стиль мебели напоминал типичную мечту какого-нибудь хиппи из 60–70х годов XX века. Судьбу этих людей решило время, как и всё в этом мире! Наркотики, алкоголь, антисанитария и инфекции, сжиравшие иммунитет, уничтожили их, оставив от них лишь небольшой след в истории.

Говард был привычен к спартанским обстановкам, а умение смеяться над собой — это лучшее, что человек может сделать для себя!

Отец приучил Льюиса к минимализму в быту, стараясь вырастить из него настоящего воина. Что же касается науки войны, типа «Сунь Цзы», то Льюис, будучи подростком, уже понимал, что эти средневековые понятия очень устарели и требовали пересмотра и переоценки.

Говард подошёл к столу и взял в руку пластиковую бутылочку с минеральной водой. Он отвинтил крышку и сделал несколько больших жадных глотков, чувствуя, что никак не может напиться. Солёный привкус оставлял приятные вкусовые ощущения, а горсть лекарств, отправленная в рот с большим количеством жидкости, попала в желудок. Психотропные препараты возвращали Льюиса в рабочее состояние, возвращая из параллельной реальности, где он продолжал блуждать среди потерянного и непрожитого! Жизнь Говарда упрямо катилась в тот самый сумрачный лес, где оставалась лишь выжженная земля и опалённые деревья. Зловещая тропа вела к берегу реки, где ждал заполненный падшими душами паром…

Сумасшествие — это нечто странное и неопределённое, ведь каждый сходит с ума по-своему! Безумие Льюиса было в поиске истины, чей след всё время исчезал между строк огромной книги жизни.

Учащённое дыхание и сердцебиение стали потихоньку стабилизироваться, как и боль в затылке, заставлявшая Говарда время от времени сжимать зубы.

Льюис сел на старый диван, с торчавшими в двух местах пружинами, и откинул голову назад, ощущая лёгкость и благодатную тишину.

Он поднял с пола бутылку с лондонским джином, стоявшую рядом с обшарпанной ножкой дивана и, свинтив крышку, сделал несколько небольших глотков. Крепкий спиртной напиток высушил ротовую полость, оставив лишь привкус ягод можжевельника на пересохших губах.

Говард встал с дивана и, поставив бутылку на стол, где лежали разные вещи, стёр рукавом боевой рубашки капельки пота на лбу.

Льюис скинул с себя бронежилет, бросив его на диван, и подошёл к шкафу, рядом с которым стояла лопата. Он с отвращением схватил её за ручку, понимая, что копание могилы занятие не по его духу. Нет, Говард никогда не боялся запачкать собственные руки, ведь «грязь» к «грязи» не пристаёт!

Он вышел из дома, пнув ногой входную дверь, чей скрип напряг его слух. Желание смазать петли прерывалось в тот же момент, когда инстинкт самосохранения требовал использовать всё возможное для обеспечения собственной безопасности. Датчики движения, понатыканные в радиусе от 20 до 40 метров от дома, были электроникой, а полностью ей доверять было бы опрометчивым поступком.

Льюис вышел на свежий воздух под лучи вечернего солнца, частично слепившего его глаза. Говард зашёл за дом и, отступив порядка пары метров от небольшого цоколя, выложенного из булыжников, воткнул штык лопаты в сухую окаменевшую землю. В его памяти тут же всплыли воспоминания о Тунисе и той свалке, где пришлось провести около месяца, наблюдая за дельцами, любящими торговать списанным оружием, так и не дошедшем до утилизации.

Льюис с остервенением копал могилу, стараясь при этом не думать ни о чём, почти так же, как люди погружаются в своё хобби, когда что-то мастерят или собирают из мелких деталей.

Говард выбросил из ямы лопату и, отдёрнув прилипшую к спине от пота рубашку, принялся вылезать из будущей «усыпальницы».

Он вставил в рот сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. Льюис выпустил изо рта табачный дым и снова сделал глубокую затяжку. Вечернее солнце готовилось к очередному закату.

Говард затушил окурок пальцами левой руки и бросил его в металлическое ведро с небольшим количеством песка, стоявшее рядом с внедорожником. Он с трудом сглотнул небольшой остаток вязкой слюны во рту и направился в дом.

Ночь была уже совсем близко, и Льюис знал, что скоро придут те самые голоса, что без устали терзали его сознание, рассказывая ему о своих вечных снах и несбывшихся мечтах. По сравнению с ними Говард был счастливым человеком, чья жизнь продолжалась вопреки всему!

Льюис зашёл в дом и прошёл в кладовку, где тусклая лампочка, освещала безжизненное тело отца Джакомо, застывшее в положение сидя. Он вытащил из кармана брюк на бедре выкидной нож и нажал на кнопку выброса лезвия. Воронёное лезвие разрезало липкую ленту на руках и ногах святого отца и тело брякнулось о пол. Скрипучие половицы издали свой характерный приветственный возглас и замолчали.

— Вот дерьмо! — выругался себе под нос Говард, схватил труп за ноги, и развернув его на грязном полу, потащил к только что выкопанной могиле.

Небрежным толчком ноги, тело отца Джакомо свалилось в яму, а характерный земельный аромат вонзился в обоняние Льюиса.

Говард воткнул штык лопаты в земляной холмик и принялся закидывать труп грунтом.

Он резко сплюнул на сухую землю и вернулся в дом, где бросил рядом со шкафом лопату. По его бритой голове текли струйки горячего пота после «праведных» земельных работ и Говард без сил плюхнулся на старый диван. Лёгкий ветерок проникал в гостиную через разбитые окна и становилось немного легче дышать. Суетный мир похож на разломные ставни! Они ещё болтаются, но уверены, что живы!

Гостиную освещали несколько небольших прожекторов, установленных на полу. Светодиодные лампочки давали нужный объём освещения, чтобы контролировать пространство и исключали темноту в тех местах, где можно было спрятаться. Льюис всегда был готов к появлению непрошенных гостей, для которых у него хватало «деликатесов» для их угощения.

Говард встал с дивана и подошёл к столу. Он присел на рассохшийся стул, издавший характерный звуковой протест. Липкая лента, порой, творит чудеса, а много липкой ленты способно склеить целый мир, или хотя бы обычный шкаф. Льюис пододвинул поближе к себе стакан и откупорил пробку на бутылке с виски. Купаж солодовых спиртов издал специфический аромат, от которого порой хотелось блевать, но пыльный стакан не стал обозначать свой протест.

Льюис сделал два больших глотка и добавил себе ещё «бленда» в стеклянный сосуд, найденный на чердаке, как и кучу других бесполезных вещей от бывших хозяев.

Он открыл ноутбук, чья связь осуществлялась с помощью небольшой спутниковой антенны, развёрнутой на втором этаже вместе с другим оборудованием для стабилизации сигнала, и ввёл пароль доступа в операционную систему. Старый рассохшийся стул своим бесподобным ощущением чем-то напоминал ему цинковый ящик из-под патронов, от которого задница либо мёрзла, либо работал эффект сковороды, хорошенько пригретой палящим солнцем.

На экране ноутбука появился «рабочий стол» с множеством ярлычков и иконок для запуска разных программ. Разнообразие цветовой гаммы на экране резало уставшие глаза, но отдыхать было ещё не время.

Льюис потёр покрасневшие глаза и вошёл в поисковую систему, а также в базу данных МИ-6, ставшая последним подарком человека, чей жизненный путь закончился очень трагически на глазах Говарда.

Вспоминать проклятый всеми и всем Исламабад, ему сейчас не хотелось, но смерть агентов под прикрытием происходит слишком часто, а их спасение превращается в утопию. Прошлое — не исчезает! Оно просто даёт возможность исчезнуть нам!

Льюис быстро набрал в поисковой строке имя кардинала Дженнаро де Флюи и принялся ждать ответа, облокотившись спиной на спинку стула.

— Вот, чёртова мебель! — с досадой произнёс Говард, почувствовав небольшое шатание и скрип под собой. Он вернул взгляд на экран ноутбука, где уже в его распоряжении была информация, основанная на источниках МИ-6 и прочих спецслужб. С экрана на него смотрело фото кардинала де Флюи, чей орлиный нос, глубоко посаженые карие глаза, классическая короткая мужская стрижка чёрных волос, тонкие узкие губы и тяжёлый подбородок давали поразмыслить над святостью данного слуги Господа. Благостности в его лице точно нельзя было найти, но в наше такое странное время это вполне нормально!

Льюис продолжил просматривать досье кардинала, которое не смогло его чем-то удивить. Кухню «Святого Престола» Говард за последнее время изучил хорошо, но большинство информации было поверхностной и обрывистой, приправленной в данном салате веточкой розмарина в виде слухов. Как известно, дыма без огня не бывает, а значит, даже данный спорный вид информации или дезинформации можно было использовать в собственных интересах.

Корни кардинала Дженнаро де Флюи происходили из Франции. Его отец, чистокровный француз, Филипп де Флюи был далёк от Господа, но очень близок к калабрийскому обществу, чей устав подразумевал легендарную «омерту». Ндрангета — неплохие ребята, только очень темпераментные и любители перейти все возможные грани. Калабрийская мафия — это отдельная субкультура, где расстаться с жизнью так же просто, как и затушить окурок в пепельнице. Филипп де Флюи, как владелец небольшого банка в Марселе участвовал в отмывание грязных денег, которые огромной прибылью текли от наркоторговли, уходя на время в Банк Ватикана, а оттуда возвращались уже «чистыми», но снятыми с процентом. Схема была настолько проверенная, что о ней, конечно же, было известно, но слишком высокие покровители берегли данную золотую жилу, получая с неё свою часть прибыли. Мать — итальянка, чьё настоящее имя было неизвестно. Симона де Флюи появилась как-то внезапно, словно, свалилась с неба. Предположения же были у всех одинаковые. Скорее всего, она была дочерью одного из крупных представителей Ндрангеты. Сорок восемь лет для кардинала считался возраст достаточно юный, впрочем, в этом аспекте Дженнаро де Флюи был не одинок. Времена менялись и у всего теперь имелся свой ценник. Происхождение из ордена Иезуитов добавляли необходимую деталь для столь быстрого продвижения в иерархии «Святого Престола». С этим монашеским орденом всегда было связано множество тайн и слухов, рождавшихся порой, как грибы после тёплого летнего дождя. Однако, настоящие секреты там всегда умели хранить, ревностно оберегая их от внешних и внутренних угроз и прочих посягательств. Ватикан всегда был похож на красивую конфету в шикарной обёртке: дорогой швейцарский шоколад, а внутри жёсткий и горький леденец, о которой не просто можно сломать зубы, но и отравиться, почувствовав внезапно слабый аромат миндаля.

Всё дальнейшее досье не добавляло никаких изюминок, скорее, было слишком типовое, чем, имеющее какаю-то значимую деталь. Связи в среде финансистов и Банка Ватикана были для него естественным аспектом, как и дружба с теневыми «коллекционерами», чья помощь в любой момент могла стать бесценной и незаменимой. Охрана из нескольких швейцарских гвардейцев в строгих чёрных костюмах и бронированный автомобиль представительского класса для «слуги Господа» были обыденной опцией.

Льюис продолжил просматривать досье, остановившись на имуществе семьи де Флюи и её членах. В списке числились лишь племянник по отцовской линии: Ксавье де Флюи и его жена с детьми. Сам он продолжил дело своего деда, возглавив банк и несколько его новых отделений, перешедших к нему по наследству. Выбора у него не было, ведь семейное дело кто-то должен продолжать и стать банкиром. Связи в среде финансовых институтов Европы у него были в кармане, отошедшие так же по наследству, как и банк. Что же касалось его жены, то о ней было слишком мало информации: только имя Фьорэлла, чьи корни происходили из Калабрии и её профессиональное отношение к музыке в виде прекрасного владения скрипкой.

Вилла семьи де Флюи находилась рядом с Тиволи, одним из самых живописных предместий «Вечного города», где легко можно было погрузиться во времена эпохи Возрождения. Дворцы, фонтаны, роскошные виллы, другая архитектура, имевшая свой колорит, и большое количество туристов, тем более в последние дни уходящей весны.

Говард понимал, что на вилле племянника кардинала, скорее всего, достаточно охраны и в её квалификации и профессионализме можно было не сомневаться.

Он оторвал взгляд уставших покрасневших глаз от экрана ноутбука и обхватил правой рукой бутылку с виски, где ещё булькало немного крепкого спиртного пойла. Назвать это дерьмо благородным напитком, было бы кощунством по отношению к истинному односолодовому виски. Льюис откупорил пробку и, поймав обонянием отвратительный аромат, швырнул бутылку о стену. Звон разбитого стекла ударил по его слуху и осколки разлетелись по пыльному и грязному полу.

Говард взял бутылку с минеральной водой из упаковки, стоявшей под столом, и отвинтил крышку.

Чувство сильной жажды заставляло жадно пить воду, хотя Льюис понимал, что делать этого не стоит. Обманчивые ощущения искажали некоторые потребности организма. Говард понимал, что старость — это по большей части совсем не возраст, а состояние души и собственного организма, который изо дня в день продолжает слабеть. Физические проявления в виде пониженной активности и быстрой утомляемости, не так действуют на человека, как отмирающие нервы.

Сумрачные тени, витавшие в этом заброшенном доме, неустанно продолжали мучить Льюиса. Нет, он их не боялся, понимая, что они существуют лишь в его голове, а предать их забвению невозможно, ведь, тогда подобным образом придётся поступить и с самим собой!

Говард принимал всё это, как наказание и одновременно помощь тех сил, о сущностях которых знал не так много. Порой, достаточно понимать, что это всего лишь безликие силуэты собственного чувства вины. Таблетки помогают забыться, но не решают проблемы. Человек сам должен сделать первый шаг в эту бездну, где узкий мостик окутан густым туманом. Здесь нужно просто слепо верить и ничего не анализировать! За любой чертой кроется надежда! Человек может принимать её или отрицать, но это не изменит его судьбы.

Льюис выпил половину бутылки минеральной воды и поставил её на стол рядом с ноутбуком. Он открыл чертежи виллы и картинку со спутника.

Веки Льюиса тяжелели, не смотря на адреналин, чей высокий уровень до сих пор сохранялся в его крови. Ему казалось, что ещё немного и он провалится в царство снов, где забвение и усталость дополняют тревоги и гулкие голоса, продолжающие звенеть среди пустоты.

— Чёртова мебель! — чуть слышно выругался Говард, когда рассохшийся стул снова издал скрип. Он чуть опёрся на спинку и потёр ладонями мокрое от холодного пота лицо.

Просторы шотландских полей виделись ему среди грязи обшарпанных стен гостиной, строгие стройные горы, находили свой обрыв, облизываемый холодной морской водой.

Сквозь годы Льюис слышал голос отца, звавший его к себе, чтобы продолжить очередной поход. Искажённые оттенки, разломанные кусочки мозаики и тишина, сквозь которую чуть было слышно тысячеголосое эхо.

Зелёная лужайка заднего дворика отчего дома в Лондоне была привычнее Говарду, как и приветственный лай радостного пса, встречавшего своего маленького хозяина. Такую верность и преданность Говард больше не встречал в своей жизни.

Легкая заунывная музыка смычком пробежала по натянутым струнам скрипки, и звонкий альт добавил звона и мелодичности музыкальным инструментам. Штраус, Вивальди, Моцарт — бесподобные композиторы и исполнители! Их имена и музыка были великолепны и загадочны. Музыка во все времена открывала людские души и старалась их изменить. Всё проходит и наступает тишина!

Говард открыл глаза и вернул свой взгляд на экран ноутбука, продолжив изучать виллу племянника кардинала.

Стрелки наручных тактических часов перевалили за девять вечера, а цифры на небольшом участке циферблата напомнили, что сегодня пятница.

Время не умеет остановиться и подождать людей, когда они будут готовы для очередного важного шага в своей жизни. Его миссия состоит в том, чтобы продолжать отсчёт, хладнокровно пробегая по ярко-белым делениям. Быть всегда к чему-либо готовым: это опыт и сила духа, а их нельзя потерять!

Льюис встал со стула, чувствуя слабость и ломоту в теле. Ноги подкашивались, а в голове стоял туман. Свет светодиодных прожекторов резал глаза, заставляя их слезиться и напоминая о важности полноценного сна для организма.

Говард ухмыльнулся сам себе и подошёл к медицинскому чемоданчику, лежавшему на ящике из толстого пластика. Он поднял крышку и достал из ячейки шприц-тюбик. Льюис снял зубами колпачок с иглы, выплюнув его в пластиковое ведро с использованными расходниками медицинского назначения. Он вколол иглу себе в дельтовидную мышцу на левой руке и произвёл инъекцию. В шприце-тюбике находился препарат военного назначения, позволявший организму работать на «полную катушку».

Силы появлялись буквально из неоткуда, однако, побочные действия подобных препаратов были крайне вредны для здоровья, но это никогда не волновало командующий состав. Для них всегда был важен результат, а потери всегда имеют место быть! Выживают сильнейшие — таков закон природы и оспаривать его точно никто и никогда не собирался!

Льюис постепенно почувствовал прилив сил. Однако, стать одним из атлантов, державших на себе небо, он не собирался!

Говард закрепил на себе бронежилет и зафиксировал с помощью велкро разгрузочную панель с подсумками, которую принялся заполнять запасными магазинами для пистолета-пулемёта «HK MP-7 PDW». Фастексы издали чуть слышные щелчки. Парочка гранат в подсумках на камербандах никогда не были лишними, особенно, когда точно не можешь знать о всех возможных «сюрпризах».

Льюис взял с металлического стеллажа пистолет-пулемёт и пристегнул карабин одноточечного ружейного ремня, перекинутого через плечо, к антабке. Он накинул на себя ветровку, частично спрятав под ней «HK MP-7 PDW», и вышел из импровизированной «оружейки», оборудованной на скорую руку. В шутку это пристанище можно было назвать «Замок забвения», где живут пустота и потерянные мечты.

Льюис зарядил в рукоять пистолета-пулемёта магазин на сорок патронов и потянул на себя ручку затвора, дослав патрон в патронник.

Шмыгнув носом, он почувствовал, что вот-вот чихнёт от обилия пыли и грязи вокруг. Уборка — никогда не являлась для Говарда страстью или жизненной необходимость! Он просто предпочитал не грязнить там, где временно находился.

Льюис часто вспоминал регулярные рейды и спецоперации в пустыне по уничтожению лагерей террористов. Ночные перестрелки, леденящий ночной холод, брызги крови на лице и приборе ночного видения, лихорадочно сжатая пистолетная рукоять штурмовой винтовки и всегда лёгкое отрывистое нажатие на спусковой крючок. В таких местах никогда нельзя было расслабляться даже на сотую долю секунды, а крики раненных сослуживцев, только лишний раз подтверждали этот факт. Все эти воспоминания изо дня в день бередили душевные незаживающие раны Говарда. Он знал, что боль никогда не утихнет: сердце будет ныть, а где-то в параллельной реальности будет проносится его не пережитая жизнь.

Льюис вытащил из кобуры на ремне «SIG-Sauer» и сменил в нём полупустой магазин на полный. Проверив работу тактического подствольного фонарика и стробоскопа, он вернул пистолет в кобуру.

Мысли в его голове продолжали сменяться одна на другую. Он резко выдохнул и вышел из дома. Руки в тактических перчатках цепко сжали навесной замок до характерного щелчка.

Говард вытащил из пачки сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. Выпустив изо рта табачный дым, ему снова показалось, что всё это он уже где-то видел. Частое ощущение «дежа-вю» оставалось с ним неразделимым единым целом.

Льюис подошёл к своему внедорожнику, потянул на себя дверную ручку и залез на водительское кресло. В салоне царила духота, способная свести с ума кого угодно. Он запустил двигатель и включил климат-контроль.

Раздумья по поводу существования в природе термина «демократия», параллельно вызывали у него необъяснимую ассоциацию в виде субстанции из серной кислоты, уксуса и дешёвого клубнично-ванильного сиропа, которым можно красить забор. Всё красиво, вкусно, сладко, но при этом ты быстро и мучительно умираешь, не понимая, зачем в итоге нужно было жрать эту дрянь!

Говард опустил рычаг стояночного тормоза и ударил по газам. Щебень выскочил из-под колёс, разлетевшись в разные стороны, а внедорожник выполнил разворот. Он выехал на грунтовку, наслаждаясь опускающимся вечерним солнцем на линию горизонта. Жара в этих краях всегда частично напоминала о шедевре средневековой литературы великого Данте Алигьери. Однако, даже в «Аду» есть свои плюсы, ведь там не бывает скучно!

Габаритные огни «Фольксвагена» резко вспыхнули, «паучками» упав на грунтовую дорогу, и автомобиль вырулил на трассу.

Льюис продолжал размышлять над тем, что могло ждать его на вилле. Он полностью осознавал все риски штурмовой акция, которую собирался провести на голом экспромте и чистой импровизации. В сумасшествии есть свои плюсы, а девиз SAS только подкреплял существование подобного диагноза. «Кто рискует — побеждает»! Это была чистая правда, но игра с судьбой в «русскую рулетку» очень сильно разнится с благоразумием и чувством самосохранения.

Правая нога Говарда втопила педаль газа в пол и внедорожник пошёл на обгон здоровой фуры с прицепом. Грузоперевозки — это не только «чистый» бизнес, но и куча серых схем, изобилующих всяческой контрабандой и трафиком запрещённых веществ и предметов. Льюис не был «ангелом» и с удовольствие пользовался данными знаниями, чтобы доставать необходимые для себя вещи.

Динамики стереосистемы разрывали жёсткие басы «альтернативы», напоминая Говарду о давно ушедших годах юности и молодости.

До Тиволи оставалось совсем немного, а красивый закат переходил в ночь. Абсурдность собственной борьбы за справедливость не тяготила Льюиса. Столкновения и конфронтация с людьми, обладавшими властью, стали для него смыслом жизни, в которой он пытался искупить свои многочисленные грехи перед Господом и простыми людьми.

Говард съехал с трассы, пролетев на предельно допустимой скорости пост карабинеров, учивших «мажорного» водителя спротбайка «Дукатти» морали и уважению к остальным участникам движения.

Мотоцикл был для Льюиса неким символом свободы, хотя он его никогда не имел, но пару раз брал прокатиться у своего сослуживца. Тогда, в те несколько лет проведённых в тренировочном центре в Херефорде, судьба давала Говарду шанс немного побыть самим собой и не думать о том, что его ждёт дальше на дорогах жизни.

«Прошлое — это не хорошо и не плохо. Прошлое — это то, что у нас есть!» — слова инструктора в очередной раз зазвучали в его голове, отдавая звоном громких эпитетов, где сарказм перемежался с неподдельной житейской мудростью.

Льюис бросил взгляд на навигатор, напоминавший о том, что до прибытия на место остаётся совсем немного. Он сжал левой рукой рулевое колесо в кожаной оплётке и закурил очередную сигарету, чтобы немного снять нервное напряжение. Пальцы правой руки коснулись контроллера стереосистемы и салон автомобиля погрузился в тишину.

Вилла Ксавье де Флюи была совсем рядом. Внезапно в голове Льюиса всплыла фигура координатора спецопераций из МИ-6, очень любившего расписывать все миссии до сотой доли секунды, не имев при этом никакого оперативного опыта. Он ему в общем-то был и не нужен, ведь, его эго преобладало везде и во всём. Родной дед, состоявший в палете лордов, был для него хорошим подспорьем в быстром и успешном подъёме по карьерной лестнице. Рабочий день у таких «профессионалов» состоит из утреннего чая с молоком в просторном кабинете с люксовой мебелью, дневной рутины в виде изучения различных материалов и подбора кадров для выполнения тех или иных миссий. Вечером он может прополоскать рот ста граммами выдержанного односолодового виски, параллельно читая личную почту и мессенджеры, а потом сесть в служебный автомобиль представительского класса и направится домой, просматривая в это время на смартфоне в записи матчи Английской премьер-лиги.

Говард плавно затормозил, припарковавшись рядом с кустарниками на небольшой дорожке. До виллы было порядка ста метров без особой возможности где-либо укрыться. Наличие инфракрасных камер наблюдения рядом с виллой и на периметре можно считать обыденностью в наше время. Коптеры были более сложной проблемой, но и тут всё выглядело не так безнадёжно.

Льюис опустил дверное стекло и заглушил двигатель. Он взял в правую руку бинокль, лежавший на переднем сидение и поднёс его к глазам. Режим ночного видения моментально заработал и Говард стал просматривать местность более тщательно. Множество кустарников в виде живой изгороди с композициями из выложенных камней дополняли мощёные брусчаткой дорожки, создавая единую художественную композицию. Этакая эстетика с функцией покрытия в виде снайперского огня, без возможности от него укрыться. Фонарные столбики с камерами наблюдения шли, как «приятное» дополнение. Вилла напоминала цитадель, которая могла бы пережить достаточно долгую осаду. Стиль архитектурного исполнения в духе позднего ренессанса хорошо вписывался в единый образ Тиволи, где преобладало изобилие даже для самых искушённых ценителей различных изысков.

Он положил бинокль обратно на переднее сиденье и в очередной раз услышал напоминания прекрасного женского голоса о том, что он не доехал до указанного места. Чарующий тембр вместе с мягким произношением на итальянском языке, напомнил Льюису одну сочную «волонтёрку» с Катании, которую когда-то он подцепил случайно в центре города. Её формы раскрывали истинную красоту темпераментных южанок, а загадочный взгляд карих глаз и аромат цитруса от чёрных длинных локонов разжигали страсть и воображение. Молодость — это не только физическое состояние и возраст, это ещё и душа, жаждущая новых острых впечатлений.

Говард взял в руки с переднего сиденья планшет и тут же графическим паролем разблокировал экран. Он запустил приложение синхронизации и получения удалённого доступа к системе безопасности виллы.

Рабочее «окно» развернулось на экране планшета и высветились бегущие строки с беспорядочным набором цифр и символов. Приложение взломало систему безопасности и Льюиса получил доступ к камерам наблюдения и датчикам движения.

Несколько глотков минеральной воды из бутылки избавили Говарда от чудовищной жажды, а мозг стал прикидывать возможный маршрут для проникновения на виллу.

Льюис вытащил из бардачка бафф и натянул его на голову, скрыв этим от лишних глаз нижнюю часть своего лица. Он провёл сопряжение со своим смартфоном, перекинув удалённое управление с планшета на более компактное устройство, и окончательно собрался с духом.

Небольшой холодок в очередной раз пробежал по его позвоночнику и импульсом ударил в затылок, заставив Говарда сжать зубы. Снова и снова природа напоминала ему, что старение организма и хронические боли очень скоро превратят его в слабого и беспомощного человека.

Льюис вылез из машины и подошёл к багажнику, где привод плавно поднимал дверцу вверх. Сняв с себя ветровку, он бросил её на цинк с патронами и запасной канистрой с бензином, мысленно дорабатывая последние штрихи своего проникновения на виллу.

Бронешлем из арамидного волокна плотно сел на голову Говарда, на шрауде которого был закреплён прибор ночного видения. Он подкрутил регулировочное «колёсико» на затылке, чтобы шлем не болтался, как рычаг механической коробки передач на каком-нибудь старом трабанте. Указательный палец правой руки коснулся кнопки включения коллиматорного прицела на пистолете-пулемёте, а левая ладонь продолжала навинчивать на ствол глушитель.

Ноющая боль в голове и необъяснимое чувство вины не собирались исчезать в неизвестности и продолжали мучить своего хозяина.

Потерять — гораздо проще, чем обрести, а обрести сложнее, когда знаешь сущность людей!

Льюис нажал кнопку закрытия багажной и, пробежав небольшое расстояние, перемахнул через кустарник, приземлившись на правое колено. Впереди был небольшой марафон по преодолению открытого участка местности до охраняемого периметра. Говард вытащил из административного подсумка смартфон и выбрал самый подходящий ему маршрут до каменной стены. Он заложил в настройки удалённого доступа минимально возможный тайм-аут в виде помех на сигнале камер наблюдения и начал движение.

Быстрое перемещение в пригнувшемся состоянии от кустарника к кустарнику с преодолением препятствий в виде небольших изгородей, как растительного происхождения, так и выложенных из камня, настойчиво напоминали ему о том, что он уже не молод. Частичная одышка и пульсация в районе мозжечка, переходящая к вискам, конечно же не добавляли ему оптимизма, но и принимать подобные проявления близко к сердцу было бы откровенной глупостью! Льюис не мог знать, где и когда истечёт последнее мгновение его жизни и переживать по этому поводу тоже было на грани идиотизма, которым он пока, к счастью, не страдал.

Говард подбежал к выложенной из камня стене и, спустившись на корточки, прислонился к ней спиной. Ночная темнота, словно тёплая ладонь матери, проскользила по его щеке, оставив ощущение дыхания ангела-хранителя, старавшегося никогда не опаздывать к нему на помощь. Объяснить этот факт Льюис не мог, стараясь жить здесь и сейчас. Он медленно встал на ноги и в двойном прыжке зацепился за край стены.

Льюис тут же подтянулся и перемахнул высокую преграду, приземлившись на сочный зелёный газон. Его взгляд упал на красивую небольшую постройку, выполненную в португальском стиле с частичной облицовкой и белой штукатуркой с бледно-оранжевой черепичной крышей. Рядом тянулась узкая мощёная дорожка с редкими столбиками освещения в шахматном порядке.

Он снял пистолет-пулемёт с предохранителя, переведя переводчик огня на одиночные выстрелы, и стремительным быстрым шагом добрался до постройки. Прильнувшись спиной к стене, Говард стал вслушиваться в безмолвие, прекрасно понимая, что подобные мгновения, имеют очень большое значение.

Глубоко вдохнув, Льюис ощутил аромат конского навоза и характерные непарнокопытным звуки. Нечто похожее ему приходилось нюхать на виллах у шейхов в Эмиратах, Катаре, Эр-Рияде и, конечно же, в лагерях террористов в Аравийской пустыне, куда временами заглядывали различные эмиссары в ожидании «показательных выступлений». Полевые командиры боевиков, а также главы террористических ячеек любовались на «воинов Аллаха», подготовленных головорезами из легендарной «Black Water».

В этой жизни очень много противоположностей, противоречий и антагонистов, но объяснить себе, кто же он был на самом деле: «плохой» или «хороший», не имело никакой возможности.

Говард осторожно продвигался к сквозному проходу конюшни, вдыхая стойкие ароматы сена и отборного дерьма.

Он замер и прислонился левым плечом к стене. Говард вытащил из кармана тактических брюк небольшое зеркальце в стальной оправе и увидел силуэт охранника в строгом костюме тёмного цвета со светлой сорочкой. На лаковые туфли падал тусклый свет лампы, создавая сероватый отблеск посреди стриженой лужайки.

Убрав зеркальце, Льюис вернул пистолет-пулемёт «HK MP-7 PDW» на предохранитель. Плавным движением руки ладонь в тактической перчатке обхватила рукоять боевого ножа и резко выдернула воронёный клинок из пластиковых ножен, расположенных на левом камербанде.

Тихо вынырнув из-за угла, Говард просочился в проход конюшни и в тот же момент резко пригнулся. Охранник был близко, но расстояние для разящей атаки, оказалось слишком большое.

Льюис сжал в левой ладони рукоять обоюдоострого ножа и в следующую секунду оказался заложником заржавших от волнения лошадей.

Сгруппировавшись, он сделал кувырок в сторону и очутился в чистом стойле. Этот факт можно было воспринять, как удачу или просто приятный бонус, но в итоге не имеет никакого значения: умирать с запахом дерьма от своей одежды или нет!

Волнительное ржание лошадей в стойлах не прекращалось, что вызвало настороженность у охранника, остановившегося на мощёной дорожке.

Льюис прижался к металлической перегородке и тихими шагами остановился у перекладины заграждения.

Чуть слышные шаги охранника выдавал стук каблуков туфель о кафельный пол конюшни. Бдительный секьюрити внимательно осматривался по сторонам, всматриваясь в разволнованные морды лошадей.

— Чёртов садовник! — резко выругался охранник. — Опять нажрался, козёл вонючий! Когда этого кретина хозяин выгонит?! — со злобой в интонации, особо не стесняясь эпитетов и формулировок, добавил он.

Внезапная тишина охватила конюшню, хотя никаких видимых предпосылок к этому не было.

Охранник обернулся и поднял левую руку, где в рукаве должна была находится часть гарнитуры рации.

Льюис понимал, что риск нарваться на пулю был слишком велик, ведь, скорее всего, его обнаружили, но бдительный секьюрити не собирался играть в «Рэмбо», рискуя быть убитым, а решил просто вызвать группу быстрого реагирования.

Чуть дотронувшись поверхностью бронешлема о металлическую перегородку, Говард бросил из кармана пару монет на кафель сквозного прохода, что заставило охранника опустить левую руку и потянуться к пистолету в плечевой кобуре.

Медлить или выжидать чего-либо ещё, не имело никакого смысла! Льюис умело воспользовался несколькими секундами своего преимущества и, очутившись за спиной секьюрити, схватил его за подбородок и вогнал лезвие ножа в район ствола головного мозга.

Резкий едва слышный всхлип и тело охранника обмякло, оказавшись в цепком объятие Говарда.

Не вытаскивая лезвие из смертельной раны, Льюис затащил убитого в стойло и сбросил на чистый кафель в углу. Он вытер окровавленное лезвие о пиджак секьюрити и сунул боевой нож обратно в пластиковые ножны на левом камербанде модульного бронежилета.

Волнение у лошадей возобновилось и Говард поспешил немедленно «свалить» из конюшни. Едкий запах каких-то удобрений или средства от вредителей пощипывал Льюису в носу, настойчиво заставляя его чихнуть. Бафф — это не распиратор ил противогаз, а всего лишь тонкая синтетическая ткань, хорошо пропускающая воздух. Поэтому требовать от данного аксессуара невозможного, может только конченый идиот!

Говард пригнулся и возобновил движение по выбранному им маршруту. В голову неустанно лезли воспоминания, возвращавшие его в Конго, где закон, в прямом смысле этого слова, одна большая «условность», как и во множестве других стран Центральной Африки. Это всегда был сложный регион, где террористы легко могли устроить атаку с применением нервнопаралитического газа, уносившую жизни не только местных жителей, но и тех, кто пытался им помочь. Льюис прекрасно знал, что эта «помощь» — одна большая мистификация, ведь в подобных условиях можно с лёгкостью проводить любые исследования вакцин и препаратов неясного назначения. ВОЗ и Красный крест всегда придерживались своих интересов, ведь, бескорыстно в этом мире, практически, ничего не делается!

Белая пена, застывшая на уголке рта, трясущиеся в конвульсиях тела, лихорадка и множество других проявлений агонии, оставались в памяти Говарда.

Атака зарядами гранатомётов, грохот пулемёта, установленного в кузове ржавого пикапа, осколки, летящие в разные стороны после взрыва, и шальные пули, свистящие над головой; всё это и есть настоящая Африка. Тишина в тех местах живёт лишь в глубине джунглей, где лунный свет струится на листья деревьев и высокую траву, а звуки ночных хищников щекочут нервы.

Льюис двигался вглубь виллы, перепрыгивая через коротко постриженные кустарники. Он прильнул к невысокой декоративной изгороди и вытащил из подсумка на модульном бронежилете небольшой монокль. Говард быстро оценил обстановку, руководствуясь, как своим разумом, так и инстинктом самосохранения. Для него было не секретом, что время поджимало и нехватку одного из охранников скоро заметят и пошлют поисковую группу, которая едва ли будет вооружена лишь пистолетами в лёгких бронежилетах скрытого ношения.

Территория у дома была окутана ночной темнотой, а трели поющих птиц, живших где-то на ветках многочисленных деревьев виллы, воспевали красоту и роскошь, царившую повсюду.

Каменные мостики через небольшие декоративные водоёмчики, альпийские горки, клумбы с цветами и две беседки, выполненные из дерева и окрашенные белой краской; на всё это великолепие можно было смотреть бесконечно. Одним словом, дизайнер хорошо знал свою работу и точно не остался без внушительного гонорара.

Архитектурный комплекс представлял из себя дом средних размеров, два гаража и несколько хозяйственных построек, где оригинальные дизайнерские решения добавляли вилле уюта. Каменные стены были местами выложены дорогой плиткой работы португальских мастеров, дополнявшую авторские флористические решения, исполненные в виде кованых креплений для горшков с вьющимися растениями. Домик для охраны находился чуть в стороне от основного комплекса, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Говард перевёл взгляд на площадку у парадного входа в дом, где круговое движение, украшал фонтан с амурчиками. Рядом стояли несколько припаркованных машин и одна из них была чёрным «Мерседесом» представительского класса с номерами Ватикана.

Охрана спокойно прогуливалась у фонтана и парадного входа, двери которого были открыты настежь. На крыше и балкончиках никого не было, что вызывало у Льюиса двойственное чувство и объяснить его он не мог. Опыт — вообще нельзя объяснить! Им просто пользуются, а не размышляют над целесообразностью того или иного!

Говард убрал монокль в подсумок на модульном бронежилете и опустил ПНВ на глаза. Его левая рука вытащила из подсумка на камербанде ЭМИ-гранату и, плавно выдернув чеку, он метнул её на расстояние порядка двадцати пяти метров. Раздался небольшой шум и свето-поглощающие частицы разлетелись в разные стороны. Освещение тут же замигало и потухло. Льюис схватился правой рукой за пистолетную рукоять «HK MP-7 PDW» и, перемахнув за каменную изгородь, стал двигаться к площадке с круговым движением, где стояли ещё две машины, помимо «Мерседеса» кардинала.

Охранники озадаченно переключили своё внимание на освещение, которое помигивало чуть заметным светом, как при перегрузке электросети.

Говард расчётливо воспользовался лёгким замешательством секьюрити и прошмыгнул мимо площадки с фонтаном и автомобилями. Кустарник помог ему остаться полностью незаметным и приблизиться к запасному входу в дом, где поблизости находилась беседка посреди небольшой лужайки, окружённой кустарником и узенькими декоративными дорожками.

Охранники озадаченно продолжали смотреть на освещение, сопротивлявшееся с нестабильностью электросети. Легкое недоумение и настороженность овладели ими, но не застали их врасплох.

— Гвидо! Что с освещением? Его коротит. Проверь электрощит и возьми с собой Зденека. Не нравится мне всё это.

— Здесь не только с электросетью проблемы. Камеры наблюдения так же глючат.

— Будьте осторожны! Внимание, всем охранникам! Запрашиваю немедленно статус!

Говард слышал переговоры настороженных секьюрити. Ещё немного и они всё поймут и обнаружат мёртвого коллегу в конюшне. Время не просто поджимало, а оно буквально сгорало подобно спичке. Его левая рука вытащила из подсумка на камербанде ещё одну ЭМИ-гранату и, выдернув чеку, Льюис метнул её в район запасного входа. Освещение стало сильно мигать и в итоге почти полностью затухло. Камеры видеонаблюдения, как и датчики движения, на время перестали работать.

Оторвав правое колено от газона, Говард в пригнувшемся состояние стремительно ринулся к запасному входу, украшенному декоративной лепниной в виде витиеватого узора. Его сердце билось всё сильнее и сильней. Адреналин, подобно наркотику, затмевал разум, оставляя Льюису лишь его собственный инстинкт. Стоило ли использовать ЭМИ-гранаты при взломанной системе безопасности и установленном «тайм-ауте» для камер, вопрос был сложным. Говард всегда настороженно относился к любой технике и, как человек из XX века, больше доверял тому, что не имело электронных мозгов.

Сбитое дыхание немного выровнялось и Льюис замер перед запасным входом, где внезапным «сюрпризом» оказался вышедший прямо на него охранник.

Инстинкт Говарда в виде характерных рефлексов без лишних раздумий дал телу возможность избавиться от противника. Удар костяшками пальцев в кадык и локтем в район челюсти, заставили секьюрити всхлипнуть и захрипеть. Добавив охраннику локтем по позвоночнику, Льюис окончательно подавил сопротивления оппонента, повалившегося на мощёную площадку рядом с каменными ступенями.

Подобно стремительному потоку холодного ручья воды в горах, Говард проник в дом и, вытащив из пластиковой кобуры на ремне пистолет «SIG-Sauer P-226» с глушителем, резким движением большого пальца, взвёл курок. Руки в стрелковых перчатках сжали пистолетную рукоять, а указательный палец правой руки лёг на спусковой крючок.

Сердце Льюиса замерло, и он снова почувствовал, что начинает жить. Это было подобно наркотику, отравлявшему организм и срывавшему голову, вызывая при этом чувство эйфории. Описать это невозможно! Это нужно ощутить каждой клеткой своего организма, где живут противоречия и наши страхи.

Оказавшись в небольшом холле, Говард остановился среди «развилки» в виде небольших коридоров, ведущих в разные стороны, а прямо на него смотрела массивная деревянная лестница с резными балясинами.

Принимать решения в этой жизни всегда не так просто, особенно когда времени не больше пары секунд.

Он быстро вбежал на лестницу и преодолел все ступени на одном дыхание. Завернув в коридор, Льюис осторожными шагами стал двигаться к просторному залу. Его руки продолжали сжимать рукоять пистолета, готового к стрельбе в любой момент, а сосредоточенный взгляд контролировал обстановку.

Появление в конце коридора двух встревоженных охранников с пистолетами и фонарями в руках, не стало для Говарда сюрпризом. Мысленно он уже видел, чем заканчивались их судьбы, но всегда помнил, что в этом мире есть место собственным, порой, фатальным ошибкам.

Льюис ускорил шаг и, прыгнув вперёд ногами, проскользил по дорогому паркету на левом колене. Указательный палец правой руки несколько раз выжал спуск, а лязг стали затвора возвестил о прогремевших выстрелах, звук которых частично поглотил глушитель. Пули сорокового калибра разорвали шею одному охраннику, а другому нашпиговали грудь разорвав пакетную броню жилета скрытого ношения. Кровь из сонной артерии фонтаном брызнула в сторону и тело распласталось на полу. Другой охранник повалился на небольшой столик с журналами и соскользнул на паркет.

Вскочив на ноги, Говард бросил взгляд на журнал комиксов о Бэтмене, соскользнувшего с поверхности журнального столика, осознавая при этом, что здесь могут быть дети. Возможно, он уже был стар для подобной работы, но у жизни на всё всегда оставалась своя точка зрения.

Льюис оказался в центре зала, где в стороне стоял рояль и небольшой подиум с мягкими стульями. Там всегда во время светских приёмов играл маленький оркестр музыку: Моцарта, Вивальди, Штрауса. Едва ли столь прекрасные мелодии могли изменить гостей тех раутов, ведь её, как правило, никто не слушал. Время классической музыки проходило, а взамен на сценах всё чаще оказывались непонятные разукрашенные «обезьяны» в обтягивающем прикиде.

Звук быстрых шагов в разных коридорах оторвал Говарда от коротких мыслей и он, вскинув «SIG-Sauer», прыгнул двумя ногами вперёд. Льюис скользнул по паркету и очутился под роялем, где удобно расположился, лёжа на спине.

Его сосредоточенный взгляд поймал на мушку пистолета два коридора и застыл в ожидание противника, чьи шаги были уже совсем рядом.

Указательный палец правой руки скользнул со спусковой скобы на спусковой крючок и раздалось несколько выстрелов. Лязг воронёной стали затвора и пули со стальными сердечниками сбили охранника с ног, раздробив коленные чашечки и разорвав мениски.

Противник распластался на паркете и из его руки выскользнул фонарик, покатившийся к стене.

Говард снова выжал спуск пистолета и оборвал, зарождавшийся крик охранника. Из пробитой пулей головы вытекало мозговое вещество вперемешку с кровью, и отблеск луны в этой мутной луже, оставил на душе Льюиса очередную царапину. Он понимал, что рано или поздно придёт и его время! Смерть — неизбежна!

Выкатившись из-под рояля, Льюис встал на колено и поймал на мушку очередного секьюрити, сразив его упреждающим огнём. Гильза взмыла вверх и, брякнувшись о паркет, покатилась в сторону. Пуля навылет пробила правое запястье охранника и из его руки выпал «Glock 17».

Секьюрити рефлекторно, находясь под действием адреналина, направил луч светодиодного фонарика туда, откуда прилетел свинец, но Говард успел увернуться от «паучка» яркого света.

Указательный палец правой руки выжал спуск, и пуля сорокового калибра пробила охраннику стопу. «SIG-Sauer» встал на затворную задержку, возвестив Льюису о том, что магазин пистолета пуст. Как всегда, нечто подобное случалось не в самый удобный момент, но к этому Говард был готов всегда.

Резким ударом левого локтя в район лица противника, Льюис свернул ему нос откуда в разные стороны брызнула кровь. Секьюрити всхлипнул и свалился на колени перед своим неизвестным врагом.

Говард схватил кистью левой руки противника за горло и сжал, чтобы охранник не смог ничего выкрикнуть.

Быстро сменив одной рукой в пистолете пустой магазин на полный, он плавно нажал на рычаг сброса затворной задержки и перевёл свой взгляд на переполненное ужасом окровавленное лицо секьюрити.

— Хватит дрожать, как селёдка, после вылова! Отведи меня к своему хозяину! Живо! — подняв охранника за горло и поставив насколько это было возможно на ноги, жёстким, но при этом спокойным голосом произнёс Льюис.

Металл глушителя впился секьюрити в мокрую от пота кожу лба и Говард схватил своего оппонента за ворот пиджака.

— Хорошо, — чуть дрожащим голосом промямлил охранник и, превозмогая ужасную боль в раненной стопе и стараясь не задохнуться от заливающий кровью рот, повёл Льюиса вперёд.

Экскурсия по второму этажу дома продолжалась. Говард мимолётным взглядом оценил убранство интерьеров. Картины и скульптуры удачно сочетались с изяществом гобеленов. Небольшие скульптуры подчёркивали утончённость остального мелкого антиквариата, включая старинные часы разных эпох.

Льюис понимал, что при тревоге большая часть охраны направится туда, где в этот момент находится хозяин. Для этого не нужно быть оракулом или провидцем, достаточно просто хорошо знать своё ремесло.

Охранник, чувствовавший уткнутый в затылок металл глушителя, хромая и истекая кровью, вывел Говарда в столовую, где его гарантированно ожидал большой «сюрприз» в виде стволов телохранителей банкира и швейцарских гвардейцев, охранявших кардинала де Флюи.

— Отпусти его немедленно, мать твою!!! Бросай оружие! Подкрепление, где вы, чёрт вас дери?! — слова главы охраны банкира сыпались, как пули из стрелявшего пулемёта, раскалявшие ствол.

— Отпустите меня! Я не хочу умирать! — захлёбываясь в собственной крови и частично даваясь ей, коротко промолвил охранник, продолжая оставаться у незнакомца в заложниках.

— Бросай оружие!!!

На мгновение Льюиса посетило ощущение, будто, время замерло, а где-то на другой стороне в параллельной Вселенной живут: чудеса, счастье и покой. Там нет одиночества и боли, а смерти никогда не было и не будет!

Говард выпустил из левой руки отворот пиджака своего заложника, еле державшегося на ногах от пробитой пулей ступни и, отпрыгнув в сторону, оказался за кадкой с декоративной пальмой. Он выдернул чеку из свето-шумовой гранаты и, вытащив её из подсумка, отпустил предохранительную скобу. Мягким, но резким движением левая рука бросила гранату в скопление охраны, а в ответ в сторону Льюиса посыпались выстрелы.

Яркая вспышка ослепила охрану и банкира и швейцарских гвардейцев, а оглушающий звон ударил противнику по слуху.

Говард сделал кувырок в сторону, очутившись рядом с парадной лестницей, по которой на помощь спешило подкрепление.

Левая рука вытащила из подсумка модульного бронежилета на левом камербанде осколочную гранту, а указательный палец правой руки вырвал чеку. Предохранительная скоба отлетела в сторону, и Льюис «ласково и с трепетом» покатил гранату по мраморной лестнице.

Раздался взрыв, поглотивший сопротивление группы быстрого реагирования, сменившийся на крики, хрипы и стоны.

Говард схватился за пистолет-пулемёт, висевший на одноточечном ружейном ремне, и, вскочив на ноги, пригнувшись вошёл в столовую, открыв прицельный одиночный огонь по охране банкира и швейцарским гвардейцам.

Ответный огонь оказался крайне непродуктивным и кроме лишней порции адреналина с Льюисом ничего не произошло.

Охрана была полностью выведена из строя. Бронежилеты скрытого ношения были пробиты остроконечными пулями мелкого калибра, нанёсшие телохранителям и секьюрити смертельные и крайне тяжёлый ранения.

Сопротивление было подавлено и в столовой воцарилось безмолвие, прерываемое детским всхлипыванием. Шоковое состояние семьи банкира было легко объяснимо. Детей, как и жену к подобным ситуациям нельзя подготовить, да и сам Ксавье в данной ситуации не находил своего места. Постоянный хозяин положения внезапно оказался беззащитным, несмотря на все свои деньги, охрану, связи в разных эшелонах государственной власти. Льюис понимал, что полиция едва ли объявится на вилле, но исключать полностью этого было неоправданной глупостью. Когда человек находится между жизнью и смертью, то готов абсолютно на всё! Это простая психология, где даже умные слова Зигмунда Фрейда были не нужны!

— Никому не двигаться, тем, кто ещё мыслит немного пожить! — хладнокровным, спокойным тоном доходчиво произнёс Говард. Он выпустил из рук пистолет-пулемёт, где магазин был практически пуст и вытащил из кобуры на ремне пистолет, направив его в сторону детей, дрожавших от страха и обхвативших головы руками, продолжавших сидеть на стульях за обеденным столом. По деревянным ножкам стульев текла моча, разбавлявшая кровь мёртвых телохранителей и швейцарских гвардейцев, погибших в попытке закрыть семью хозяина и кардинала де Флюи. Страх парализовал всех, как детей, так и жену Ксавье. Сам банкир неотрывно смотрел на Льюиса и его поднятые вверх руки ходили ходуном. Кардинал же, будто, застыл на стуле, а его взгляд застыл на трупе швейцарского гвардейца, чьё мёртвое тело лежало в луже крови.

На обеденном столе царил апокалипсис в виде разбитой посуды, стрелянных гильз и пищи, которая была уже не пригодна к использованию. Кровь пропитала белоснежную скатерть и запах пороха щекотал в носу.

— Что вам нужно? — робко и тихо спросил кардинал, пытаясь встать из-за стола со стула. Тело не слушалось его разума, а сам разум находился в частичном коллапсе.

— Не стоит так волноваться! Мне нужны, только вы кардинал и ваша правда! — произнёс спокойным беспристрастным голосом Говард.

— Но, я ничего не знаю… Я лишь слуга Господа, — растерянно, дрожащим голосом произнёс Дженнаро де Флюи, на чьём лице никак не исчезала замершая гримаса, подобно той, которая появляется у человека пытающегося закрыться от пули в голову ладонями рук.

— Я не думаю, что все так просто! Вы же знали отца Бернардо из Доминиканского Ордена и знаете о человеке, убившего его. Точнее о том, кто отдал приказ! Отец Джакомо перед смертью признался, что вы так же виновны в смерти отца Бернардо. Люди не врут в подобные моменты! Кто такой этот «Девятый»? Я жду ответов и без них не уйду. Не стоит провоцировать меня и узнавать на что я готов, чтобы получить эту информацию! — сжав в руках рукоять пистолета и держа на мушке крупного сановника Ватикана, произнёс Льюис.

— Но, я не могу об этом сказать! — растерянно протяжно и тихо промолвил кардинал.

— Я вижу, вам больше всего нравятся страдальцы! Думаю, вы любите искать новых святых мучеников, так может поищем их среди присутствующих?! Выбор здесь богатый: разновозрастной и даже разнополый! Просто подарок для столь содержательного времяпрепровождения, — окинув сидящих за столом домочадцев банкира и его самого, с циничной усмешкой подметил Говард. Он, и в самом деле, не знал, насколько далеко готов зайти в поисках правды. Ему не хотелось думать о том, что везде и во всём правды и лжи бывает строго поровну. У всего в этом мире, как и у любой монеты: аверс и реверс. Смотришь на одну сторону и видишь ответ, не задумываясь о том, что на другой стороне так же есть ответ! Многоликость заблуждений, суждений, трактовок, доказательств, чтобы в конце пути, возможно, постичь истину…

— Постойте не делайте ничего плохого! Молю вас, как и любое возможное божественное проявление! — начал Дженнаро де Флюи, медленно поднимаясь со стула и чувствуя, как трясутся его колени. Кардинал осознавал, что подобным людям не предлагают деньги. Они им не нужны! Для них деньги это такой же ресурс, как информация, оружие или боеприпасы. Такие люди ищут не правду, а оправдание для себя, пытаясь заслужить Божью милость раскрытием заговоров, тайн и борьбы со злом! — Не нужно больше жертв! Я скажу, что вы хотите, но не убивайте больше никого.

— Правда всегда дорого стоит! Не правда ли, синьор де Флюи?! — с издёвкой сказал Льюис, продолжая, держать кардинала на мушке. — Всем выбросить свои смартфоны на стол и зайти в кладовку.

Ксавье и его жена оставили свои смартфоны на обеденном столе и медленно стали подниматься со стульев. Дети продолжали дрожать, обхватив головы руками, но руки родителей смогли немного привести их в чувства. Они зашли в кладовку и закрыли за собой дверь.

Льюис подошёл к только что закрывшейся двери, переступая через мертвые тела охранников, и положил левую ладонь в тактической перчатке на спинку деревянного стула. Он подпёр ей дверь, чтобы оттуда не смогли выбраться и, вновь, навёл «SIG-Sauer» с навинченным на ствол глушителем на кардинала. — У нас мало времени! Я слушаю!

— Вы меня убьёте? — испуганно спросил Дженнаро де Флюи.

— Всё будет зависеть от вас и ваших ответов! — посмотрев в глаза кардинала сосредоточенным взглядом, произнёс Говард. Прибор ночного видения частично мешался для установления психологического контакта, поскольку оставлял выражение его глаз недоступным для синьора де Флюи. Льюис достал из административного подсумка смартфон и включил диктофон.

— Отца Бернардо никто не хотел убивать! — начал кардинал, аккуратно присев на стул за обеденный стол. — Однако, существовала возможность, что он сможет докопаться до ряда фактов, которые становилось всё сложнее и сложнее от него скрывать. Каждый человек в этом мире чья-то марионетка или кукла для спектакля, режиссёр же всегда остаётся в тени! Иногда ты знаешь его имя, его слабые места, сущность, но какая-то мелочь постоянно не даёт свершить над данным негодяем или негодницей справедливый суд. Ведь, тогда мы должны осудить и себя самого! Его решили убрать с театра действий, как и его терциария, верного пса, фанатично и преданно служащего ему. Видимо, этот пёс сейчас передо мной…

— До чего мог докопаться отец Бернардо? — монотонно спросил Льюис, продолжая параллельно размышлять над словами кардинала. В них присутствовал не только смысл, но и то, в чём Говард не решался себе признаться. Это был не психологический приём подавления со стороны синьора де Флюи, а всего лишь желание задеть самого Льюиса.

— Отец Бернардо был не простым доминиканцем. Он был рыцарем Ордена Хранителей Меча. Он и его братья вели борьбу не просто с ересью, но и с сильными мира сего. Следы Ордена Хранителей вы найдёте в Сиене в аббатстве Сан-Гальгано. Это предместье городка Колли ди Травале. Оно находится в тридцати километрах от Сиены. Как выйти на них, я не имею ни малейшего понятия! Что касается «Девятого» то это человек. Его настоящего имени я не знаю, у него много псевдонимов и тайн. Он работает на Таинственный Синдикат.

— Что это за Синдикат?

— Не знаю о нём толком ничего, кроме того, что эта одна из структур, так называемого «теневого правительства».

— С какой целью этот человек выходит на вас?

— Синдикату нужны свои люди в Ватикане, и я не думаю, что одинок в данном аспекте. Просто никто не знает другого в лицо! Мне больше нечего сказать…

Льюис остановил запись на диктофоне и убрал смартфон обратно в административный подсумок.

— Что вы решите?

— Решает только время, синьор де Флюи! — обойдя стол и зайдя за спину кардиналу, ответил Говард. — А я простой человек и та самая марионетка, как вы выразились! — усмехнувшись, добавил Льюис и, взмахнув рукой, ударил Дженнаро рукоятью пистолета чуть выше ушной раковины по голове.

Кардинал без чувств распластался на обеденном столе, а Говард исчез в следующее мгновение в тёмном коридоре. Он спустился по лестнице, перескочив через двух мёртвых и одного тяжело-раненного охранника, лежавших на ступеньках. Льюис выскочил из дома на площадку, где шумел фонтан и были слышны звуки приближавшихся экипажей полиции и карабинеров.

Говард сунул пистолет в кобуру на ремне и плюхнулся на водительское сиденье чёрного «Альфа-Ромео». Он немедленно запустил двигатель и ударил по газам. Вынырнув с территории виллы, Льюис лобовым ударом снёс запор кованых ворот и оставил отлетевшую часть бампера на мощёной дороге. Говард снова выжал педаль газа и направился к месту, где оставил свой внедорожник…