Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

Павел Шилов, 2021

Мир на пороге глобальных изменений. Прошлое снова и снова продолжает напоминать о себе. Противостояние спецслужб разных стран близится к своему пику, где тонкая грань между предательством и верностью своей Родине, стирается под неизбежностью компромиссов и душевными терзаниями главных героев. Таинственный Синдикат готовится нанести сокрушительный удар и установить Новый Мировой Порядок. Оккультные общества продолжают искусно привлекать в свои ряды, затерявшихся на дорогах жизни людей, манипулируя их сознанием с помощью откровенной лжи. Счастье и любовь в этом мире кажется особой Благодатью, но смогут ли герои найти её, или впереди их ждут новые испытания?! Судьба снова ломится в их дверь…

Глава 9

Нью-Йорк. Манхэттен. Квартира агента Стивенсон

Анджелина резко открыла глаза, будто, слыша зов из прошлого, прорвавшегося сквозь временные рубежи. Её сердце затрепыхалось в груди и беспокойство переполнило душу. Она вскочила с кровати, чувствуя, как мокрая от пота футболка прилипла к телу, вызывав ощущение собственной беспомощности. Мисс Стивенсон не могла понять, что с ней происходит, но какое-то неизведанное чувство вернулось вновь, заставив сердце стучать, а руки дрожать.

Она быстрым шагом преодолела гостиную и, попав в коридор, зашла в детскую, где в кроватке плакала Кэти. Анджелина взяла дочку на руки и приложила ладонь к её лобику, который был горячим. Причину внезапно поднявшейся температуры было некогда искать, и она поцеловала дочурку в лобик и, погладив по мягким волосикам на голове, вернула в кроватку.

Мисс Стивенсон достала из ящика с лекарствами в небольшом комоде жаропонижающий сироп в бутылочке. Наполнив мерную ложечку, она дала дозу препарата Кэти. Анджелина взяла её на руки, обмотала дочку пледом и села на кресло-качалку.

— Тише, малышка, тише, — улыбнувшись Кэти и поцеловав её в лобик, говорила она, успокаивая плачущую дочурку. — Однажды, в далёкие времена, когда жили мудрые драконы среди высоких гор и скал… В одном королевстве, окружённым волшебным лесом, в замке жила принцесса. Она была маленькая и хрупкая, словно, изящная фигурка из стекла. Принцесса любила гулять по саду, размышлять, мечтать, а в своей комнате перед зеркалом расчёсывала свои золотистые пряди волос. Её любовь к пению веселила птиц, прилетавших на ветки высокого дерева под окном, и они радостно щебетали, рассказывая своей трелью о том, что нет бесконечности, а вечность бывает лишь в воображении людей, — Анджелина продолжала рассказывать сказку Кэти. — Принцессу звали Клэр, а имя ей придумал большой красный дракон Бонифаций, живший в пещере далеко в горах, смотревших на прекрасный замок, окружённый рвом и высокими стенами с остроконечными башнями. Её нежный голос пения струился, словно, ручей и зазывал на очередной турнир отважных и благородных рыцарей. Покорённые воины прекрасным голосом принцессы, продолжали съезжаться к замку, с нетерпением глядя на медленно опускавшийся помост…

Кэти уснула, тихонько посапывая на груди у Анджелины. Она коснулась губами мокрого лобика дочки и поцеловала. Аккуратно встав с кресла-качалки, мисс Стивенсон уложила Кэтти в кроватку и укрыла её одеялком. Её ладонь скользнула по чуть влажным мягким светлым волосикам, а в душу снова закралась тревога прошедших лет.

— Спи, доченька, — добавила Анджелина и вышла из детской. Она прошла в ванную, где сняла с себя футболку, бросив её в корзину для белья, и встала в душевую кабину. Её пальцы рук дотронулись смесителя и струйки воды потекли по её телу, повторяя его изгибы и строение.

Мисс Стивенсон не могла назвать себя образцовой матерью. Она просто старалась, как могла, но ей очень не хватало рядом Андрея. Возможно, тогда бы у неё всё началось получаться намного лучше или её обязанности частично бы перешли в мужские сильные руки…

Тоска — не лучший помощник в жизни, а жизнь без тоски — невозможна!

Теплая вода струилась по её телу, снимая напряжение и согревая пустоту внутри неё. Разнообразные мысли блуждали в голове, перепутываясь друг с другом и тихо застывая среди пещерных сталактит времени. Шумел горный ручей, похожий на тот, что ей удалось найти однажды в Альпах. Его холод и одновременно тепло затягивали раны, но не могли окончательно их исцелить.

Анджелина вышла из душевой кабины и, вытершись полотенцем, надела халатик из шифона. Она расчесала мокрые волосы щёткой и прошла в гостиную, которая совмещала в себе столовую и кухню.

Её тихие шаги замерли у гарнитура кухонной зоны, а указательный палец правой руки включил кофемашину, стоявшую на столешнице из камня. Порция колумбийской арабики тут же смололась и начался процесс приготовления.

Кофе тонкой струйкой заполнил керамическую кружку и Анджелина присела на барный стульчик. Указательный палец правой руки дотронулся кнопки «питания» на пульте и включился телевизор, закреплённый на кронштейне под потолком…

Москва. Засекреченный объект ФСБ

Романов сидел в своём кабинете за рабочим столом и продолжал прорабатывать вариант «легенды» для мистера Миллса. Умение собирать интересные образы с элементами буйного характера и своими недостатками, неотъемлемо сопровождали его через всю карьеру. Данный творческий процесс не имел под собой культурного значения и наследия для потомков, но давал возможность оставаться в живых среди, так сказать, агрессивной среды обитания. Наш мир как-то по-другому сложно обозначить и придумать ему оптимистичное название. Человек приходит в этот мир не для участия в празднике, а чтобы доказать свою значимость через испытания и узнать, насколько он прочен. Принцип теории Дарвина о том, что выживает сильнейший был взят не из воздуха. Ничто, кроме самой «хозяйки-природы» не может регулировать циклы в этом исковерканном мире! С этим просто нужно вовремя смириться и продолжать идти дальше.

«Легенда» для Ника Миллса должна была иметь свои особенности. Присутствие акцента и характерный этнический тип, далёкий от славянского заметно осложнял выбор. Ведь, по «легенде» мистер Миллс должен быть русским или максимум «полукровкой». Для хорошего прикрытия нужны псевдо-родственники, но времени на их создания не было, что заметно осложняло работу.

Андрей понимал, что жить Миллсу ни в Москве, ни в Питере нельзя! Нужен не очень большой город, где бывает минимум туристов. То, что Ника будут искать — в этом не было никаких сомнений. Провинциальный Киров подходил под основу будущей «легенды».

Подбор правильного имени и фамилии имел огромное значение для любого псевдо-образа. Отталкиваться Призрак решил от идеи в виде преподавателя по программированию, проработавшего некоторое время где-нибудь в Зимбабве или Нигерии, где говорят на разных языках. Туда некий Георгий Витальевич Игнатьев приехал обучать местных студентов, для нужд работы с программным обеспечением, а также сборками систем и серверных комнат.

Родители «Георгия» не должны были работать в коллективах, чтобы не завалить «легенду». Им нужно было дать профессии типа фотографа, портного, одним словом, тем, кто мог работать условно в одиночестве или «коллективе» не больше двух трёх человек. Бабушка или дед должны были иметь немецкие корни, объясняющие ряд этнических признаков. Пусть, «легенда» была и не на искушённого «эрудита», но за такой короткий временной период слепить что-то более убедительное было очень проблематично, особенно, когда круг посвящённых крайне узок.

Романов поставил «точку» в конце текстового документа, напечатанного на экране ноутбука, и сделал несколько глотков уже остывшего красного китайского чая из кружки.

Касанием указательного пальца по тачпаду ноутбука он подтвердил «команду» «печатать» и лазерный копир ожил. Андрей встал из-за стола с офисного кресла и достал из ящика стола свободную папку. Копир мгновенно распечатал текстовый документ и Романов сложил материалы в папку. Он снял со спинки офисного кресла пиджак и, надев на себя, не стал застёгивать пуговицы, понимая, что идёт не читать доклад перед комиссии из центрального аппарата, а всего лишь на пару минут заглянуть к непосредственному руководителю.

Андрей взял папку с распечаткой в левую руку и, выйдя из своего кабинета, провёл ключ-картой по считывателю замка. На его лбу проступили чуть заметные капельки пота, но он не стал обращать на них никакого внимания.

Пройдя по коридору, где протекала своя особенная жизнь с огромным количеством сложностей, Романов резко выдохнул и немного перевёл дух.

Он зашёл в приёмную полковника Громова и увидел, погрязшего в куче бумаг и прочих документов, референта.

— Димка, ты как крот твою мать! — улыбнувшись, уточнил Андрей.

— Почти, товарищ подполковник! Помощь бы мне точно не помешала бы, — с искажённой улыбкой, добавил капитан.

— Дюймовочки тебе не хватает! Или Мальвины, с притягательной синевой волос различных участков локализации, — с юмором заметил Призрак.

— Ограничусь соседским Артемоном! — с дебильной улыбкой на лице, добавил референт.

— Нет, собаки — это как-то негигиенично, хотя тут нужно сначала поинтересоваться у Льва Николаевича…

— Хорошо, что не у Порфирия Иванова! — хлебнув из кружки кофе, дополнил капитан.

— Ощущения обсудим позже! — произнёс Романов и, постучав по дверному полотну, вошёл в кабинет Громова. — Добрый день, Михаил Иванович!

— Вечер скоро! По истине говорят, что влюблённые время не считают! — оторвав взгляд от экрана ноутбука и сняв очки, произнёс с сарказмом Громов.

— Какие ещё влюблённые? — с удивлением спросил Призрак.

— В работу, Андрей, в работу! Присаживайся, — жестом руки предложив присесть, ответил полковник и положил очки на распечатку, лежавшую перед ним на столе.

— Спасибо! Я сделал кое-какие наброски по «легенде», — отдав в руки папку с составленными материалами, произнёс Романов и присел на офисное кресло за стол.

— Так, посмотрим, — взяв левой рукой папку, добавил Михаил Иванович и, надев очки, положил её перед собой. Он без промедления погрузился в распечатанные материалы «легенды», стараясь оценивать её исключительно с критической точки зрения.

Андрей положил руки на подлокотники офисного кресла и молча продолжил ждать оценку собственного «творчества».

— Да уж! Данная импровизации мне больше напоминает работу пьяного говночиста, который тросом из жёсткой проволоки с ушком на конце, пытается пробить засор в канализации общественного сортира! — с жёсткой критикой, сделал свой вывод Громов.

— Михаил Иванович, но вы же всё понимаете! С подобными ограниченными ресурсами мы не сможем слепить «легенду», рассчитанную на искушённого «следопыта», — философски заметил Романов.

— Ох, и погорим мы с тобой, как колдуны в позднее средневековье на костре, где-нибудь на площади в Толедо…

— У вас богатые познания, Михаил Иванович, о методах испанской инквизиции, — с лёгкой издёвкой, дополнил Андрей. — Главное не попасть во времена Торквемады, а об остальном сумеем договориться! Ведь, не все были такими фанатиками и носили вериги на всех частях тела.

— Это да… Они просто себя хреначили по спине плетью со стальными шариками!

— Вижу, вы весьма сведущи в садо-мазо играх!

— В Роттердаме ещё не того насмотришься, — вздохнув, сказал Михаил Иванович, понимая, что вся эта самодеятельность имеет стойкий аромат дерьма. — От Алекса пришло что-нибудь?

— Пока нет! Рановато, сами понимаете!

— Я понимаю, только вот наш гость едва ли разделит мою толерантность!

— Сейчас главное, чтобы у нас между делом не «протекло»! — чуть повернувшись в сторону стола на офисном кресле, добавил Романов.

— Это вообще не обсуждается! Нужно найти нашему гостю жильё для «легенды» и местного куратора, которому можно доверять. Иди работай, Андрей!

— Будет выполнено, — коротко произнёс Призрак и, встав с офисного кресла, направился к выходу из кабинета…

Рим. Посольство Российской Федерации

Грибов отхлебнул из кружки горячий «американо» из кофемашины. Голова трещала, словно, пулемёт в дзоте, закладывающий уши при стрельбе без активных наушников. Алексей чувствовал, что теряется посреди многообразия задач. Пусть, его к этому готовили, но одно дело молодость, а другое зрелость, когда опыт заглушает экспромт и буйство дерзкого нрава.

Алекс сел за рабочий стол на офисное кресло и поставил кружку на столешницу рядом с ноутбуком. Наброски по вербовке Джан-Луиджи Спинацоллы попахивали ахинеей, поскольку, у дипломата из МИДа не было весомых причин предлагать свои услуги в роли агента.

Грибов разложил на столе фотографии, сделанные группой наружного наблюдения, и внимательно стал просматривать их. Он составлял и анализировал в своей голове модель поведения дипломата, но Алексея настораживало спокойствие Спинацоллы. Человек, собирающийся предать свою страну не бывает настолько спокойным и уверенным в себе, а редкие попытки обставить «наружку» выглядели совсем неубедительно. Фотографии были этому лишним подтверждением.

Алекс сделал два небольших глотков кофе и запустил на ноутбуке смонтированные короткие видеозаписи, сделанные на скрытые камеры высокого разрешения. Грибов внимательно просмотрел видеофайл, обозначив в уме для себя пару интересных аспектов, показавшихся ему странными и нецелесообразными.

Алексей потёр воспалённые глаза и опустил на несколько секунд голову вниз, дав тем самым отдохнуть мозгам. Тишина кабинета окутала его, словно, невидимый туман, где жили воспоминания и ошибки, коих было предостаточно за прошедшие годы. Так, в общем-то, бывает у каждого человека, но отнюдь не каждый принимает решения, от которых зависит жизнь других людей.

Грибов сделал пару глотков кофе и встал из-за рабочего стола. Он отошёл в сторону на пару шагов и поднял голову вверх. Его взгляд замер на потолочной металлической отделке, будто, на ней были написаны ответы на все интересующие Алексея вопросы.

Мыслительный процесс — это глубоко интимная деталь, имеющая у каждого индивидуума характерные признаки и выражения в виде мимики или жестов.

Алекс опустил голову и снова подошёл к столу. Чуть наклонившись, он вернул всё своё внимание на фотографии. Очередная попытка внимательно рассмотреть какой-либо положительный момент, споткнулась о камень, подобно зазевавшемуся путнику, бредущему по грунтовой дороге через поле, где высокая трава не даёт увидеть, что происходит у входа в сосновый лес.

Стук в дверь оторвал Алексея от размышлений, заставив переключить своё внимание на дверной проём.

— Чао, мой капитан! — войдя в кабинет, произнёс Хабаров и улыбнулся.

— Петрович! Какими судьбами? — улыбнувшись в ответ, спросил Грибов.

— Судьбы не для того, чтобы ими разбрасываться! — подмигнув, начал Хабаров. — Какие у тебя мысли по Спинацолле? — подойдя к столу и опустив взгляд на фотографии на столе, спросил Николай Петрович.

— Исключительно крамольные, — сев на офисное кресло, ответил Алекс и взял со стола кружку с недопитым кофе.

— Вижу оптимизм в тебе бьёт ключом! Я уже двое суток анализирую эти материалы, и могу сказать, что всё-таки вижу перспективу в этой вербовке. Нам давно нужен дипломат из МИДа, а тут такой подарок, можно сказать!

— За такой «подарок», в случае провала, можно будет оказаться где-нибудь в Антарктике в обществе пингвинов, бегающих возле сторожки, продуваемой семью ветрами… Ну, а из обязанностей: будет лишь отбитие «ключом» радиостанции донесений о состоянии пингвиньего пуха! — критично выразил своё мнение Грибов, держа в руках кружку с кофе.

— Смешно, — вытащив из бокового кармана пиджака пластиковую баночку с мятной жвачкой и не оценив шутку, растянуто произнёс Хабаров. Он положил в рот две подушечки жевательной резинки и принялся их разжёвывать. — Хочешь на текучку спрыгнуть и легко отделаться?! Нет уж! — помотав указательным пальцем правой руки, добавил Николай Петрович. — Соловьёв ждёт от тебя соображений по Спинацолле… Вот и выполняй приказ! Раз уж решили задействовать в этом деле и тебя.

— Да, без проблем! — допив кофе, уверенно и твёрдо произнёс Алекс.

— Вот и замечательно! А главное, не стоит портить своими скептическими умозаключениями перспективную разработку, — дополнил Хабаров и покинул кабинет Алексея.

— Козёл драный! — выругался в полголоса Грибов и поставил кружку на рабочий стол…

Рим

Говард кружил на внедорожнике по улицам неподалёку от дворца, на территорию которого заехал «Девятый» на чёрном «Ауди». Поиски удачной точки для наблюдения осложнялись рядом факторов.

Льюис хорошо понимал, что искушённые специалисты по безопасности такие точки, конечно же, нашли, оставив там парочку замаскированных «сюрпризов» для искателей приключений на свою задницу. Однако, подобное положение дел не могло испугать Говарда! Для него навсегда оставалось неизменное правило, подобное собственному девизу: «Чем сложнее, тем интереснее»!

Льюис припарковал свой «Фольксваген» у тротуара и заглушил двигатель. Рядом, чуть впереди располагался известный в Риме отель с потрясающими видами. Говард называл его в шутку: «Потерянный океан». Дело было не только в огромном бассейне на крыше, но и в самом болезненном поражение за всю его карьеру в SAS. Именно после него, Льюис до конца осознал, что не каждый бой можно выиграть и не каждую войну проиграть. Правило «обратной замены» здесь также действовало, напоминая, что человек лишь крохотная фигура, переставляемая невидимым дирижёром.

Вечер полноценно вступил в свои права, добавив солнечному свету лёгкий багряный румянец. Стремительность времени иногда обескураживала Говарда, но не вызывала испуг, как у большинства людей. Бояться старости — глупо! Это неизбежный процесс, как физиологический, так и духовный, напоминающий, что человек лишь незваный гость на этой земле.

Льюис вытащил из пластиковой кобуры на ремне пистолет и положил под сиденье. С запасными магазинами он поступил аналогично. «Зазвенеть» в рамке металлоискателя при входе, явно было не в его планах. Говард снял с себя ветровку, чувствуя, что окончательно запарился, несмотря, на то, что она была тонкой и лёгкой. Основная проблема в нарушение теплообмена заключалась в бронежилете из тысячной кордуры и титановыми плитами внутри.

Он «разлепил» «липучки» на камербандах, почувствовав немедленное облегчение, как в процессе дыхания, так и в свободе движений. Льюис скинул с себя бронежилет, бросив его на переднее сиденье и снова накинул на себя ветровку.

Говард взял с заднего сиденья небольшой монокль в чехле-подсумке и сунул его в карман ветровки. Его левая рука дёрнула дверную ручку и в прохладный салон ворвался стремительный поток горячего воздуха. Он вылез из автомобиля и, прихлопнув за собой дверцу, надел солнцезащитные очки «авиаторы». Льюис сунул руку в карман ветровки и нажал на кнопку брелка, поставив свой внедорожник на сигнализацию.

«Фольксваген» подал световой сигнал «поворотников» и издал чуть слышный звук.

Стремительным шаг сменился более спокойным и, вступив на тротуар, Говард смешался с прохожими. Исчезать среди людей для Льюиса было одним из излюбленных приёмов, оставляя тем самым в дураках специалистов наружного наблюдения. Спецоперации — это особое ремесло, где героем стать намного сложнее, чем козлом отпущения!

Он зашёл в красочное и помпезное фойе. Для римских отелей данное условие было обязательным. Одна из главных колыбелей мировой культуры иначе жить не имела права.

Металлоискатели остались позади и Говард быстрым шагом направился к лифтам, собираясь подняться на крышу, где находился легендарный бассейн и, конечно же, отличный бар. Пусть бармены там и подторговывали «коксом» отменного качества из Колумбии, но это не исключало их высокого профессионализма в приготовлении всевозможных коктейлей.

Льюис зашёл в лифт и нажал на кнопку предпоследнего этажа. Привычка не оставлять ненужных следов своих посещений, напомнила ему, навестить комнату охраны, где находился пульт видеонаблюдения за крышей.

Лифт издал приятный звон, поднявшись на предпоследний этаж, и Говард вступил на ковровое покрытие, лежавшее в коридоре. Он хорошо помнил, где находится комната охраны. Льюис резко выдохнул, чувствуя нараставшее внутри него напряжение, и направился вдоль по коридору. Лёгкое покалывание в груди, заставило его сощурить глаза, но не лишило фирменной решительности и жажды в очередной раз сыграть в любимую «игру».

Говард на ходу придумал классическую «роль» для проникновения в комнату охраны, надев на себя «маску» человека, с которым случился сердечный приступ. Он опустил голову, замедлил ход и, приложив левую руку к сердцу, коснулся правой ладонью деревянной отделки стен.

Льюис доковылял до комнаты охраны и стал лихорадочно дёргать дверную ручку запертой двери.

— Помогите! Сердце…

Говард для убедительности упал на колени и опустил голову, продолжая, нажимать на дверную ручку.

— Сердце! Сердце, — продолжал кряхтеть Льюис.

Замок двери щёлкнул, издав писк звукового сигнала. Растерянный охранник в строгом чёрном костюме, из-под пиджака которого торчала белая сорочка, стоял на пороге и собирался принять единственное правильное решение. Секьюрити наклонился к Говарду и дотронулся до его левого плеча.

— Синьор, что с вами? Я сейчас вызову врача и скорую! — произнёс охранник, собираясь снять с ремня рацию, но резкий удар костяшками пальцев в кадык сбил его с ног, и он свалился на колени. Секьюрити схватился за горло, издавая хрипы, и получил кулаком чуть выше уха. Охранник отключился и повалился на пол.

Льюис вскочил на ноги и, схватив секьюрити за щиколотки, затащил в комнату охраны. Говард закрыл за собой дверь и подошёл к пульту, где на большой монитор приходили видеосигналы с камер видеонаблюдения на крыше, последних двух этажей и кабины одного лифта. Льюис вытащил из кармана брюк, расположенном на левом бедре, пару нитриловых перчаток и быстро натянул их на руки. Пальцы его рук плавно легли на клавиатуру управления пультом видеонаблюдения и стали нажимать на клавиши. Говард без лишних промедлений отключил камеры и стёр запись последнего часа.

Льюис заковал охранника в наручники, которые достал из кожаного подсумка на его ремне, зафиксировав их между ног. Встать с пола при таком положении дел крайне сложно, тем более человеку, не совсем подготовленному к подобным ситуациям.

Говард сунул рацию секьюрити в карман своих тактических брюк и вышел из комнаты охраны. Прибавив скорости ходьбе, он зашёл на лестницу, где, как правило, редко кто-то появлялся. Любовь людей к комфорту в виде лифта, накладывала на них очередной пунктик из большого списка по прогрессированию собственной лени.

Выйдя на крышу, Льюис глубоко вдохнул свежего вечернего воздуха, окунувшись в праздную вечернюю атмосферу. Из динамиков стереосистемы летели странные звуки, называемые некоторыми индивидами, музыкой. Багрянец солнечных лучей блеснул на линзах его солнцезащитных очков, а шум от пьяных разговоров, исходивших из зоны бара, частично заполнил его слух.

Говард осмотрелся по сторонам в поисках нужного направления и, обойдя группу людей с бокалами, наполненными разнообразными коктейлями, подошёл к ограждению. Он поднял солнцезащитные очки на лоб и достал из кармана ветровки небольшой монокль. Льюис поднёс его к правому глазу и достаточно быстро нашёл тот самый дворец. Пальцы левой руки отрегулировали чёткость и Говард стал осматривать территорию у палаццо. Он понимал, что у него порядка полутора двух минут, до того, как его личность вызовет подозрение.

Достаточное количество грамотной, хорошо подготовленной охраны, камеры видеонаблюдения и датчики движения везде, где только возможно, вызывали у Льюиса сравнение с неприступной цитаделью крестоносцев в Святой Земле. «Аль-Карак» в те времена, к примеру, являлся великолепным образцом инженерной мысли. Однако, нет такой крепости, которую невозможно покорить!

Говард увидел «Девятого», вышедшего из дворца, или человека схожего по внешнему виду, остановившегося на ступенях. Мужчина кивнул головой в знак приветствия какой-то блондинке, лица которой было невидно со спины. Её волосы, собранные в хвост, и стройное атлетическое телосложение говорило, что она точно здесь не охранник. Наёмники не ездят на красных «Феррари», а рядовые секьюрити тем более!

Льюис оторвал от глазницы монокль и сунул его в карман ветровки. Больше делать здесь ему было нечего. Оставалось только бесследно раствориться. Он, опустил солнцезащитные очки на нос, спустился по лестнице с крыши и прошёл к лифтам. Его указательный палец правой руки дотронулся до кнопки вызова и двери кабины разъехались в стороны. Говард вошёл в лифт и нажал кнопку первого этажа.

Непонятное волнение, пробежав электрическим импульсом по позвоночнику пронизало мозжечок, вызывав неприятные ощущения, но Льюис при этом не потерял концентрации. Он вышел из лифта и растворился в фойе среди гостей отеля, озабоченных каждого своими насущными проблемами. Говард, выбрав тонкий момент, когда охрана отвлеклась на музыкантов с их футлярами, где лежали музыкальные инструменты, прошмыгнул мимо металлоискателей и оказался на улице.

Наконец, можно было немного расслабиться и сделать парочку спокойных глубоких вдохов и выдохов. Льюис подошёл к своему внедорожнику и, сняв его с сигнализации, сел на водительское сиденье.

Пищи для размышлений было достаточно и её нужно было срочно переварить. Лучшей альтернативы, чем лёгкий ужин под стаканчик односолодового виски было сложно представить.

Говард запустил двигатель и отъехал от тротуара, готовясь влиться в уличный трафик…

Нью-Йорк. «Высотка» ЦРУ

Анджелина сидела на своём рабочем месте за столом и просматривала сводки агентуры по региону. Африка — подобна огромному зоопарку, где никогда не бывает скучно, но в тоже время преобладает однообразие новостей. Привыкнуть можно ко всему, но не всё можно до конца понять! По-настоящему, лишь один Господь Бог знал, что на самом деле происходит на этом континенте. Если с севером, как и с югом всё было более или менее ясно, то в центре творилось чёрт знает что!

Мисс Стивенсон свернула несколько «окон» на экране монитора компьютера и открыла текстовый файл с недоделанным отчётом. Непонятная пустота, как в голове, так и глубоко в душе, пугала Анджелину, но при этом не делала её слабее. Она хорошо знала, что сила приходит тогда, когда уже стоишь на краю и спокойно смотришь в бездну. От падения отделяет лишь миг, лишь какие-то пол дюйма. Тишина и лёгкий порыв свежего морского ветерка окутывают тебя. Дальше ничего нет! Лишь безвременье и пустота! Сердце замедляет работу и внезапный впрыск адреналина в кровь заставляет продолжить борьбу!

Пальцы её руки коснулись кружки с ромашковым чаем, и она сделала несколько маленьких глотков. Подушечки пальцев мисс Стивенсон легли на клавиатуру и продолжили допечатывать отчёт.

Глоток тёплого чая освежил её горло и Анджелина продолжила печатать. Оставалось совсем немного, но энтузиазм стремительно приближался к нулю.

Мисс Стивенсон поставила «точку» и, расстегнув пуговичку на своей белой блузке, перевела дух. На её шее блеснул католический крестик из белого золота на цепочке, а клик пальцем по «мышке» отдал компьютеру команду «печать».

Копир «ожил» и начал распечатывать текстовой файл. Видео и фотоматериалы Анджелина скинула на флэшку и вытащила её из разъёма монитора. Она встала с офисного кресла, надела на себя чёрный жакет и, открыв папку, аккуратно уложила распечатку.

Противной трелью на столе зазвонил телефон и мисс Стивенсон подняла трубку, приложив её к правому уху:

— Слушаю, — сосредоточенным голосом ответила она.

— Анджелина, жду тебя с отчётом, — произнёс глава аналитического отдела и отхлебнул из кружки горячий кофе.

— Уже иду, сэр! — взяв папку в левую руку, добавила она и, положив телефонную трубку на базу, вышла из-за перегородки со своего рабочего места.

Её походка, как всегда в офисе, была резкой и с некой долей пренебрежения. Офис Стонтона не вызывал у неё никаких положительных эмоций, а только лишь ироничную улыбку. На сосредоточенных лицах аналитиков было буквально написано, что они ежеминутно спасают мир от глобальных катастроф или мировых войн. Быть заложником красивой иллюзии, бесспорно, приятно, но со временем это становится частью анамнеза.

Мисс Стивенсон постучала по стеклу двери и нажала на дверную ручку. Она зашла в офис, где глава аналитического отдела разговаривал по телефону, упоминая Рим. Стонтон жестом правой руки предложил Анджелине присесть и положил трубку на базу.

— Добрый день, прекрасная леди! — улыбнувшись, произнёс Генри, повернувшись на офисном кресле лицом к мисс Стивенсон.

— Добрый день, сэр! — присев на креслице и положив отчёт на край рабочего стола Стонтона, сказала Анджелина. — Спасибо за джентльменство! Сейчас, подобного ох, как не хватает!

— Мир меняется! — разведя руки в сторону, добавил Генри и протянул правую руку к папке с отчётом.

— Да, он, собственно, всегда меняется! Это также, как мы боремся за светлое будущее, погружаясь при этом всё глубже в задницу! — подмигнув с иронией Стонтону, закончила мысль на свой лад мисс Стивенсон.

— Вот, кому другому бы, лично отвесил пинка с соответствующей отметкой в личное дело, но к вам агент Стивенсон подобные «санкции» применить невозможно! — улыбнувшись, произнёс глава аналитического отдела «высотки» и открыл перед собой на столе папку.

— О, вы даже упомянули моё «славное» оперативное прошлое!

— Не издевайся над собой! Тебе это не к лицу! — сосредоточенно добавил Стонтон, опустив взгляд на распечатку в папке.

— А, что к лицу мне, Генри?! — посмотрев пристально в глаза Стонтона, произнесла Анджелина.

— Ты не в чём не виновата! Все это понимают! Ну, не было у заместителя директора Нолингтона другого выбора!

— Ну, разумеется! Как «сырые» спецоперации готовить, так нужны лучшие, проверенные кадры…

— Не начинай, прошу! — вытащив из кармашка папки флэшку, оборвал фразу мисс Стивенсон глава аналитического отдела.

— Вы всё никак уяснить не можете, что не во мне дело, а в парнях из «Team Six» и командоре Уилкинсе, которых бросили вслепую как щенят!

— Иди работай, Анджелина! — резко произнёс Стонтон и вставил флэшку в разъём своего ноутбука.

— Хорошего дня, сэр! — встав с креслица и выйдя из офиса шефа, сдержанно добавила Анджелина и направилась к своему рабочему месту…

Рим. Неподалёку от замка Святого Ангела

Багрянец заходящего солнца падал на лобовое стекло внедорожника, вызывая у Говарда приятные воспоминания. Он сидел на водительском кресле с опущенными стёклами передних дверей и, откинув голову на подголовник, ровно дышал, чувствуя сыроватый аромат Тибра, протекавший неподалёку вдоль набережной. Умеренная тишина ласкала его слух и казалось, что время остановилось. Почти, как в произведение Гёте, если бы Фауст решил бы воскликнуть: «Мгновение, повремени»!

Льюис закрыл глаза и мысленно стал погружаться на несколько лет назад. Одну командировку в Рим он не мог забыть! Нет, это было не потому, что там он приобрёл какой-то особый опыт. Просто это был единственный раз в жизни, когда его ждали дома. С тех пор прошло достаточно лет, но те воспоминания продолжали пригревать остывшее сердце. Тогда в жизни Говарда всё было иначе, но не всегда можно удержать упавшую вазу собственного счастья. Чем дороже и красивее стекло, тем оно тоньше и быстрее бьётся!

Он взял с приборной панели пачку сигарет и, вытащив одну, закурил. Льюис сделал несколько коротких затяжек и выпустил табачный дым изо рта. Он смотрел на тлеющую сигарету и видел в ней свою жизнь. Также быстро сгорал и он сам. Этого было уже не изменить, но хотелось в последний раз почувствовать, что ещё жив и сердце может согреться ласковым теплом перед началом вечных зимних холодов. Говард знал, что они уже близко, но хотел верить, что ещё ничто не кончено!

Льюис сделал ещё несколько затяжек и, выпустив дым изо рта, взял из держателя одноразовый стаканчик с кофе. «Американо» было чуть кисловатое, говорившее о том, что скорее всего зёрна арабики были из Бразилии, которая всегда напоминала ему о сраных фавелах с их наркобаронами и Амазонка, кишевшая всякой дрянью от туч комарья, до ядовитых растений.

Говард сделал ещё пару затяжек и затушил окурок в пепельнице. Допив кофе, он бросил стаканчик на резиновый коврик к заднему сиденью. Ему не хотелось думать о том, что будет завтра или сегодня ночью. Этого он никак не мог знать, но торчащий из пластиковой кобуры на ремне «SIG-Sauer» давал надежду на пресловутый «последний шанс».

Указательный палец правой руки дотронулся до управления запуска двигателя, и Льюис приготовился к началу движения. Время ностальгий заканчивалось! Впереди был поздний вечер и ночь. Упускать шанс посетить ночной клуб, где должен появиться тот самый Джош или «Девятый», было, почти что смертным грехом!

Говард врубил задний ход и, осторожно развернувшись, медленно поехал по небольшой улочке…

Рим. Посольство Российской Федерации

Грибов закрыл ноутбук, погружаюсь в глубины потерянного сознания. Обрывки воспоминаний вновь чиркнули наточенным лезвием бритвы по тонкой мембране души, выпустив наружу последний крик, растворившийся в пустоте безвременья.

Алексей закрыл на мгновение глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Конечно же, подобная «терапия» была не панацеей от всех бед, но давала сердцу на короткое время замереть и почувствовать, что жизнь и смерть совсем рядом.

Сейчас ему не хотелось думать о прошедшем сложном разговоре с главой резидентуры по своему варианту аналитики возможной вербовки дипломата из МИДа Италии. Алекс знал, что иногда самое лучшее решение отпустить какую-либо ситуацию и посмотреть, что будет происходить. За подобную философию, конечно, никогда не погладят по голове, а скорее просто почешут против шерсти.

Грибов встал из-за стола и увидел в просвет открытых жалюзи, выходившего из своего кабинета подполковника Хабарова, державшего в руке кожаный портфель.

Алексей надел на себя клетчатую рубашку, висевшую на спинке офисного кресла, и, рассовав мелкие вещи по карманам, приготовился покинуть кабинет. Он ждал, когда Петрович начнёт подниматься по лестнице, понимая, что никто не должен заподозрить, его стремления «сесть на хвост» заместителю главы резидентуры.

Выйдя из кабинета, Алекс провёл ключ-картой по считывателю замка. Замок издал щелчок, схожий на звук пальцев гипнотизёра, выводившего из временного отупения.

Грибов чуть в темпе прошёл к лестнице и начал подниматься, улыбнувшись Вике из аналитического отдела, красивой брюнетке атлетичного телосложения с красивыми карими глазами и миловидным личиком. Её ответная улыбка вызвала у Алексея двойственное чувство, но сейчас это не имело никакого значения.

Он поднялся на первый этаж и размеренным шагом, прошёл турникет, приложив ключ-карту к считывателю. Остановившись у ячеек, Алекс забрал свой смартфон и вышел из безликой двери во двор.

«Фольксваген» Хабарова покидал территорию посольства, направляясь к выезду. Грибов прибавил скорости шага, поспешив на парковку. Он достал из кармана брюк смартфон и активировал «маячок», установленный на машине Петровича. Сняв свой хэтчбек с сигнализации, Алексей сел на водительское сиденье и запустил двигатель. Его правая рука закрепила смартфон в держателе на приборной панели, а ступня плавно нажала на педаль газа.

Красный «Фиат» тронулся с места, скользнув протекторами резины по камням, и Алекс выровнял руль после небольшого поворота. Он выехал с территории посольства и врубил третью передачу. Автомобиль продолжил набирать скорость, а взгляд Грибова постоянно посматривал на навигатор, где происходило движение красной точки, обозначавшей машину Хабарова. Поздне-вечерний поток автомобилей был в пределах разумного для эффективной работы по наружному наблюдению. Постепенно Алексей нагонял машину Петровича, двигавшуюся к фонтану Треви — месту, где можно загадать желание, а можно и не загадывать, поскольку наши желания и судьба, практически, никогда не совпадают!

Туристов у фонтана Треви всегда бывает достаточно, но поздний вечер больше время романтиков или психов, как говорил когда-то Алексу отец, ругая за позднее шатание по улицам.

Грибов чуть затормозил и включил «аварийку». В запасе у него было несколько секунд, чтобы поймать Петровича в фокус собственного зрения, пока его остановка не начнёт напрягать остальных автомобилистов.

Алексей увидел Хабарова, идущего спокойным прогулочным шагом по тротуару и направляющегося прямым ходом к фонтану. Дальнейшее решение пришло к Алексу на уровне подсознания, так, что он даже не задумывался над ним. Его указательный палец правой руки нажал на «аварийку», а нога плавно нажала на педаль газа. Найдя более-менее подходящую позицию для наблюдения, Грибов аккуратно припарковал свой «Фиат». Он взял с заднего сиденья зеркальную фотокамеру и, сняв с объектива баленду, поймал Петровича в поле зрения.

Хабаров подошёл к фонтану и присел на каменный бортик. Он достал из бокового кармана пиджака монетку и, подбросив её большим пальцем правой руки, дотронулся ладонью водной глади. Подсветка фонтана, освещала ночное немое великолепие скульптур, не желая при этом, отвечать на недосказанные вопросы прошедших лет. Шум фонтана в его понимании символизировал течение времени и вечность, которая людям никогда не будет доступна.

Алексей принялся делать снимки, успев поймать в кадр, чуть заметное движение руки Петровича в то время, когда он положил в карман пиджака небольшую капсулу размером с перепелиное яйцо.

Хабаров встал с каменного бортика и прогулочным шагом направился к своему «Фольксвагену».

Уличное освещение, светловатое ночное небо и лёгкая духота после жаркого дня, сопровождали Алекса, оставаясь молчаливыми свидетелями его работы.

Николай Петрович сел в машину и, запустив двигатель, плавно отъехал от тротуара, вливаясь в небольшой поток машин.

Грибов положил на переднее сиденье фотокамеру и, резко развернувшись, направился за «Фольксвагеном» Хабарова, сохраняя необходимую дистанцию. Он переключил рычаг коробки скоростей на третью передачу и продолжил набирать скорость.

Свет фар ложился на впереди едущие машины, чьи водители никуда не спешили, в отличие от Алексея, который на вираже обошёл два седана и с трудом вписался в поворот.

Машина Петровича замедляла ход, собираясь остановится у рыбного ресторанчика. Хабаров был большим любителем морепродуктов. Любовь к морскому окуню и стейкам из тунца была неизменной и предавать её, он явно не собирался!

Алекс сбросил скорость, переключив рычаг коробки скоростей на вторую передачу.

Петрович остановил свой автомобиль и, потушив фары, заглушил двигатель. Он вылез из «Фольксвагена» и, нажал на кнопку брелка. Габариты издали короткий световой сигнал, а Хабаров вступил на тротуар, направившись к ресторану.

Грибов аккуратно развернулся и припарковался у бордюра, так, чтобы видеть в поле зрения любимый столик Петровича, находившейся у большого окна. Привычки разведчика — это самое уязвимое место! Так было всегда. Преобладание человеческого фактора сгубило не мало искусных «двойных» агентов.

Алексей достал из-под переднего сиденья небольшой пластиковый кейс-футляр с лазерным микрофоном и приготовил его к работе, установив на приборной панели и вставив наушник в правое ухо. Он взял с переднего кресла фотокамеру и навёл объектив на Хабарова. Большой палец правой руки отрегулировал «zoom», и Алексей сделал несколько снимков.

Петрович, как всегда, заказал стейк тунца прожарки «medium» с пюре из зелёного горошка, сырную тарелку и бутылочку «санджовезе». Заместитель главы резидентуры вытащил из кармана пиджака капсулу, которую мгновенно развинтил, и ослабил галстук.

Психологию человека нельзя изменить, как и реакцию на определённые вещи. Предателями не рождаются! Ими становятся под давлением ряда жизненных факторов, тянущихся ещё из детства, а также собственных слабостей и жажды поиска «лучшей доли».

Хабаров вытащил из капсулы SIM-карту и снял с мобильного телефона заднюю крышку. Он вытащил аккумулятор и приготовил средство связи к работе.

Алекс увеличил «чувствительность» лазерного микрофона до максимума, успев перед этим, сделать несколько снимков, как Петрович доставал из капсулы SIM-карту.

Заместитель главы резидентуры включил мобильный телефон и посмотрел на циферблат наручных швейцарских часов с корпусом и браслетом из нержавеющей стали.

Сомелье принёс бутылку вина и, откупорив механическим штопором пробку, налил немного в бокал. Хабаров попробовал и остался доволен. Сомелье без промедление заполнил бокал наполовину и, оставив бутылку в держателе, немедленно удалился. Мобильный телефон Петровича завибрировал, и он поднёс его к левому уху.

— Завтра, в церкви Санта Мария Маджоре в семь утра.

Грибов улыбнулся, запечатлев на фотокамеру, как Хабаров тут же вытащил из слота телефона SIM-карту и оплавил её в пламени зажигалки.

Часть миссии была выполнена. Алексей убрал лазерный микрофон в пластиковый кейс-футляр и сунул под переднее сиденье. Запустив двигатель, он включил первую передачу и переложил фотокамеру с коленок на переднее кресло. Свет фар резко вспыхнул и двигатель издал чуть слышный рёв…