Стрекот муравья

Ольга Чепишко, 2023

История Лои – главной героини романа «Муравейник» – тронула сердца многих читателей. Но так ли в ее рассказе все было на самом деле? Ведь любой человек может что-то забыть, приврать или не знать важных деталей вовсе. И тогда события прошлого начинают переворачиваться вверх тормашками. В этом нас старается убедить один из близких Лои.Он был хорошо знаком с ней. Их связывали не только общие интересы. Одно время они даже любили друг друга. Ему есть что сказать в свое оправдание. Козыри в его рукавах – воспоминания. К тому же каждый видит мир по-своему.Но каковы истинные намерения его исповеди? Стоит ли ему верить? И зачем он вообще высунул голову из песка? Быть может, все не так сложно, а правда лежит на поверхности?Данный текст не содержит пропаганды наркотиков, алкоголя, табачных изделий, насилия и других девиаций. Не воспринимать как призыв к употреблению, использованию и действию.

Глава V

Анапа, 2000–2001 годы

Мне было почти пятнадцать, когда мама серьезно заболела. Все случилось очень неожиданно и быстро. Как-то ночью ей стало плохо. Мы вызвали скорую, и ее забрали в больницу. Затем врачи, обследования, анализы и… страшный диагноз — рак в последней стадии. Она мучалась три недели, а потом умерла.

Я места себе не находил. Не понимал: как такое могло случиться? Это же не кино — жизнь. Спал плохо, почти не ел, школу забросил… Да, какая, к черту, учеба, когда тут такое? Отчаяние, боль, пустота… — вот то, что переполняло меня в те дни, недели и месяцы. Хотелось выть, разломать, разорвать и разбить в доме все вещи, которые напоминали о маме. Но стоило мне подойти — к ее шкафу например — и открыть дверцы, как в нос проникал аромат знакомых духов… Тут же тело охватывала слабость, ноги переставали слушаться и я без сил падал на колени, цепляясь за платья на вешалках. Зарывался в мамину одежду и пачкал ее слезами, слюнями и соплями. Мог подолгу рассматривать старые фотографии в фотоальбомах — те, где она была совсем девочкой с бантами на голове и другие — на которых обнимала любимых мужчин: меня, Илюху, нашего с ним настоящего отца и Зазу. Первое время я даже таскал домой свежие лилии — мама их обожала — и ставил цветы в вазы по всей квартире. Мне казалось, что ей, наверно, приятно видеть с небес такие знаки внимания от близких. Но потом понял, что этим делаю себе только хуже, и перестал.

Отец горевал по-своему — пропадал на работе. Брат мой вконец забухал и совсем исчез из семьи. А я сидел дома безвылазно и рыдал в одиночестве. На улице почти не появлялся. Только изредка ездил к маме на могилу и оставался там, пока сторож на кладбище меня не выгонял.

Во дворе о трагедии знали все, но общаться я с ними не хотел. Телефон не брал, а когда звонили в дверь, делал вид, что меня нет дома. Особенно назойлива была Лоя. И уж кого-кого, а ее я тогда видеть хотел меньше всех. Все эти детские сценки со сближением и отдалением… Вроде мы нравимся друг другу, но, кроме дружбы, между нами и быть ничего не может… От ее «бразильского сериальчика» меня уже поташнивало. Хотелось нормальную девчонку, которая бы с пониманием отнеслась к моему горю, успокоила, поддержала, приласкала, наконец. А от Лои даже поцелуя было не дождаться. Бесполезная трата времени и однобокая игра в любовь.

Короче, около двух месяцев я убивался, а потом вышел из своего логова и ушел в кураж: начал курить, пить и менять девушек как трусы. Хотя нет. Трусы я все же переодевал чаще и стирал их, кстати, с тех пор себе сам. Питался в основном чипсами, шаурмой, семечками и другой уличной дрянью. Иногда готовил дома яичницу или там макароны с сосисками. Но все это, конечно, с маминой стряпней даже рядом не стояло, а Заза был еще тем кулинаром. В общем, пришлось учиться мыть пол, стирать, готовить жрать и все остальное, чем обычно занимаются женщины.

Хорошо, что бо́льшую часть времени я все-таки зависал на улице с девчонками. Какие-то из них были моего возраста, кто-то младше, некоторые старше. В общем, опыта в любовных делах я понабрался. Хоть в чем-то мне повезло. К тому же одна девица устроила меня в ресторан «Чайка» по блату. Она там барменом работала, а я официантом — без трудовой, конечно, — по-черному. Вот тогда жизнь моя зацвела.

Сотрудников там кормили до отвала — три-четыре раза в день. Чаевые от клиентов сыпались — только успевай забирать. Бухло халявное было с банкетов — бери не хочу. Так еще и столько новых знакомств. Меня там и коктейли делать научили, и вкусно жрать готовить. А сколько телочек мне свои номера телефонов на салфетках оставили — не сосчитать. Эх! Вернуться бы в то время хоть на сутки.

С девушкой я той вскоре расстался, а вот работать продолжил. Денег у меня появилось прилично и связей тоже. Так что потихоньку обновил свой гардероб и переобулся в бренды. Купил хороший мобильник, рубашки всякие, джинсы от «Армани», ремень и трусы — «Кельвин Кляйн», кожаные туфли — «Бугатти», а еще сногсшибательный парфюм от «Картье» — с дорогим благородным запахом. От меня веяло бергамотом и чем-то древесным. Короче, если бы я был девушкой, такого парня не упустил бы точно.

Жизнь била ключом. Вот только спустя полгода после того, как я устроился в ресторан, моему папе стало очень интересно: откуда это я беру такие деньжищи? Потом он узнал про школу, которую я давно забросил, мою восемнадцатилетнюю девушку и… пошло-поехало. В день, когда все эти новости свалились на моего отчима, мы разругались с ним в пух и прах. Я отказался учиться и бросать работу. В ответ на это он принудительно отправил меня к своей сестре — в Грузию — на перевоспитание. Сказал, что обратно я вернусь только тогда, когда закончу там школу и научусь манерам. Конец. Я даже попрощаться ни с кем толком не успел. Утром улетел в Тбилиси.