Измена. Проиграть любовь

Ольга Арунд, 2022

Предавший муж, открывший глаза поклонник и участливый сосед. Кира не собирается выбирать, ведь теперь единственный мужчина в её жизни – сын, но время расставит всё по своим местам. Тем более, что у судьбы на неё свои планы.Цикл "Самсоновы", книга 1

Глава 12

Утро началось с жалобного: «Ма-ам» вместо поцелуев и прыжков по моему животу.

— Саша? — со сна не понимаю в чём дело.

— Писить! — трагическим шёпотом с большими глазами признаётся сын и я подскакиваю, забыв, что вместо обычной кровати здесь он спит в детской с высокими бортами.

— Идём, мой хороший, — спускаю его на пол и мы за руку идём в туалет, чтобы вернуться в мою кровать.

Сашка играть, я досыпать, насколько это возможно, когда по соседству скачет маленький миленький слоник.

Стены здесь — тончайшие, поэтому мы хорошо слышим, как в замке поворачивается ключ и открывается входная дверь.

— Деда! — визжит мне на ухо Сашка, сползает с раскинутого дивана и я слышу топот, логично завершающийся радостным приветствием.

— Сашка! — папин голос из коридора всё же приглушен и я жду, пока они дойдут до меня, но глаза слипаются против моей воли и я проваливаюсь в темноту.

— Кир, ты всё ещё спишь?

— Встаю, пап, — вздохнув, я переворачиваюсь на другой бок.

— Кира! — раздаётся гораздо ближе.

— Может, я не пойду сегодня в школу? — сажусь на постели с закрытыми глазами.

— Какую школу, Кир, — хмыкает он, одновременно с радостным криком Сашки.

Кирилл. Меркулова. Развод. Родительский дом.

— Проснулась? — улыбается папа, когда я открываю глаза. Почти как раньше. Сашка устраивается у меня под боком.

Шторы уже не могут сдержать яркий солнечный свет.

— Что за… — от сына пахнет курицей и домашней лапшой. Они обедали?! — Сколько время?!

— Почти полдень.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я всё проспала!

— Пап, посмотри за Сашкой! — кричу на бегу.

Пока чищу зубы, смотрю пропущенные и стон выражает всё, что я о себе думаю. Михаил Германович звонил трижды! На кухонном столе тарелка с недоеденные супом и следами весёлого обеда — одинокая макаронина прилипла к обоям на уровне спинки стула.

— Добрый день. Приёмная Хейфец Михаила Германовича. Чем я могу вам помочь? — меньше всего я ожидаю, что голос у молчаливой секретарши окажется низким, с сексуальной хрипотцой.

— Здравствуйте! — чайник плюхается на плиту, громко звякнув. — Меня зовут Кира Самсонова, мне было назначено на десять часов…

— Да, Кира Игоревна, Михаил Германович не смог до вас дозвониться, — ещё бы он смог, телефон так и работал в режиме «Не беспокоить», — но просил сразу связать вас с ним. Одну минуту, — в трубке играет скрипка и мелодия из «Шерлока Холмса» — его любимого фильма. — Соединяю.

— Спасибо!

— Кирочка?

— Михаил Германович, простите ради Бога! — винюсь я под вопросительным взглядом заходящего в кухню папы. — Честное слово, со мной такое впервые! — я прислоняюсь к кухонном гарнитуру, пока папа убирает со стола. — Можно я сегодня подъеду? В любое время. Когда вам удобно?

— Давай-ка так, — в трубке слышится шорох бумажных страниц, — у меня сегодня всё забито, в том числе и обед, — он хмыкает, заставив вспомнить с каким удовольствием они с папой жарили шашлыки на нашей даче, — поэтому приезжай в шесть. Я тебя встречу и поговорим.

— Я буду, спасибо вам большое!

— До вечера!

— Кира? — папа сидит на деревянном стуле и пристально наблюдает как я беру кружку и достаю сахарницу.

— Да? — чайник, наконец, вскипает, и я заливаю растворимый кофе шипящим в носике кипятком.

— Ты уверена в том, что делаешь? — я тяну время, устраиваясь напротив него. — В разводе всегда виноваты двое…

— Считаешь, надо было к ним присоединиться?! — срываюсь и папа морщится. — Извини! — кофе обжигает нёбо и язык, и я дышу с открытым ртом.

— А Сашка как? — он сцепляет пальцы перед собой. — Что ты скажешь ему?

— Ему трёх нет, — ещё один глоток, — вряд ли с этим возникнут проблемы.

— Ты всё решила, — констатация факта.

— Да.

Поджатые губы, собравшиеся около глаз морщины и постукивание пальцем по ладони — папа недоволен. Настолько, что хочет высказаться, но сжимает зубы. Знает меня, как и то, что в нотациях нет смысла.

Пожить здесь уже не кажется такой хорошей идеей, ведь с отцом мы перестали ладить с тех пор, как вместо поступления в институт я вышла замуж. За того, против кого он категорически возражал и, как показало время, не зря.

— Хорошо, — медленно произносит папа, а я в который раз не понимаю, как у насквозь интеллигентных родителей выросло такое чудо, как я, — что ты намерена делать?

— Михаил Германович нас разведёт, — имя приятеля в этом контексте ему тоже не нравится, — мы общались в субботу, — из гостиной раздаётся довольный Сашкин смех. Машинка из Киндера весело скатывается со спинки кресла. — Не переживай, мы не задержимся надолго, мне потребуется не больше недели чтобы найти новое жильё, — и папа ожидаемо взрывается.

— Разве я тебя выгоняю?! — он привстаёт, опираясь ладонями о стол. — Ты — моя дочь, а это, — он обводит рукой кухню, — твой дом! Чтобы ты не воображала себе все эти годы!

— Я ничего не воображаю, пап, — мой усталый вид заметно сбавляет обороты его недовольства, — просто сейчас… всё сложно.

Наши объяснения прерываются громким Сашкиным плачем — машина упала между креслом и стеной, и мы идём в гостиную, молчаливо решая продолжить разговор позже. Но позже не получается — сын капризничает, отказываясь ложиться спать, и до самого вечера мы не можем отвлечься ни на что другое.

— Пап, мне надо ехать! — во время короткой передышки, пока Сашка увлечён рисованием, тихо сообщаю папе и вижу, как он машет мне из-за его спины.

Все мои сборы — несколько звонков и уже через пару минут я тихо прикрываю за собой дверь, скривившись, когда слишком громко щёлкает замок. И действительно спешу, потому что извиняюсь, не оборачиваясь, когда сталкиваюсь с кем-то прямо в подъездных дверях. Ауди отзывается утробным рычанием и я выезжаю из двора под недовольные взгляды всё тех же старушек.

Неужели не узнали меня? Или как раз наоборот, а теперь гадают чем я заработала на новенький внедорожник? В общем-то их предположения не лишены смысла, тем самым и заработала, и злая усмешка касается моих губ.

К офису Михаила Германовича я подъезжаю, когда часы показывают пять минут седьмого, и, подхватив с сиденья пакеты, взбегаю по трём мраморным ступеням, огороженный витым кованым ограждением.

— Мы закрыты, — сообщает поднявшийся при моём появлении охранник.

— Я к Михаилу Германовичу, мне назначено, — бросаю мельком и он молча пропускает меня дальше, к следующей лестнице.

С первого своего появления здесь офис ассоциировался у меня с ЗАГСом — тот же светлый мрамор с бежевыми разводами, позолота почти везде, разного размера растения и уютные кресла и диваны. Секретарши с сексуальным голосом нет на месте и я прохожу дальше, шурша пакетами любимого ресторана Михаила Германовича.

Он стоит ко мне спиной, в руке телефон, но поворачивается на звук открываемой двери и приветливо кивает, махнув в сторону знакомого кресла.

— Нет, — голос такой, словно ему всё по плечу, — нет, не переживайте. Бросьте, Алексей Иванович! Это всё домыслы, не подкреплённые никакими вещественными доказательствами, — у меня есть пара минут и я распоряжаюсь ими, накрывая ужин. Уверена, Михаил Германович так и не вышел сегодня из офиса. — Хорошо, обещаю, я всё проверю. И конечно сразу свяжусь с вами! Да. И вам всего хорошего! — он поворачивается и потрясённо разводит руками, увидев преобразившийся стол. — Кирочка! — глаза лучатся и в целом видно, что мне удаётся угодить.

— Это в качестве извинений, — улыбаюсь и жестом предлагаю садиться. — Мне всё ещё неудобно, что я так вас подвела! Честное слово, со мной такое редкость.

Мы располагаемся друг напротив друга, и если у Михаила Германовича стейк с соусом Дор Блю, салат гриль и апельсиновый тарт, то я обхожусь латте на вынос.

— Ох, Кира! — он с неприкрытым удовольствием кладёт в рот первый кусочек мяса, ещё тёплого, мгновенно заполнившего кабинет узнаваемым ароматом молочной кислинки. — Я развёл, кажется, уже тысячи пар, но только несколько заставляли меня искренне сожалеть о происходящем и твой случай один из них, — его сочувствие проходит ножом по сердцу.

Вот бы рассказать всё, поделиться накипевшим, ощутить поддержку и участие старшего, но я делаю глоток и с лёгкой полуулыбкой смотрю на Михаила Германовича.

— Спасибо, но у меня нет выбора.

— Не сошлись характерами? — иронизирует он и я насмешливо усмехаюсь.

— Что-то вроде, — привычно подхватываю лёгкий тон, но мы оба прекрасно понимаем, что всё это вершина айсберга.