Измена. Проиграть любовь

Ольга Арунд, 2022

Предавший муж, открывший глаза поклонник и участливый сосед. Кира не собирается выбирать, ведь теперь единственный мужчина в её жизни – сын, но время расставит всё по своим местам. Тем более, что у судьбы на неё свои планы.Цикл "Самсоновы", книга 1

Глава 8

— Я его уничтожу! — Сашка спит и Кирилла больше ничего не сдерживает. Проступают вены на руках, на шее бьётся жилка, а по лицу ходят желваки — Самсонов в бешенстве. — Значит так у тебя выглядит верность?! Это твои принципы?

— Не ори, — прикрыв глаза, торможу его.

— Отдалась за домашку? — продолжает Кирилл, заметно сбавив громкость, но не уменьшив ярость. — И после этого строишь из себя институтку! — после чересчур резкого поворота я смотрю на Сашку, но он не просыпается. — И сколько ты его ублажаешь? С первого дня в этом грёбанном институте? Меня одного тебе стало мало? Или ты и поступала только ради этого?! — возня на заднем сидении заставляет его оборвать речь.

Сашка поворачивает голову, что-то говорит во сне и успокаивается.

— Выговорился? — маникюр и правда пора обновить — на левом мизинце появилась заметная трещина. — А теперь послушай меня, Самсонов, — уверенная в своей правоте, я не распыляюсь ни на громкий тон, ни на показательные обвинения, — если мне захочется, я поучаствую в целой оргии, но это не имеет к тебе никакого отношение уже двадцать шесть часов.

— Я всё ещё твой муж, — мы заезжаем в паркинг и, останавливаясь, Кирилл разворачивается ко мне, — хочешь ты этого или нет.

— Всего на пару месяцев.

— Посмотрим, — угроза не пугает, и стоит нам перешагнуть порог квартиры как я твёрдым шагом иду в спальню.

Кирилл останавливается в дверях, когда лёгкий дорожный чемодан заполнен уже наполовину.

— И куда ты поедешь?

— На Фрунзе, — сдув волосы со лба, я смотрю на него твёрдым взглядом, — и не надо обольщаться. Адрес ты знаешь лишь потому, что лишать Сашку отца не входит в мои планы.

— И что ты скажешь Игорю Ростиславовичу? — хмыкает он, присаживаясь передо мной на корточки.

— Правду, — со смерти мамы отец сильно постарел, но скрывать от него развод — высшая степень идиотизма.

— А это для нового любовничка? — двумя пальцами он вытягивает из стопки одежды кружевные чёрные трусики.

— Пошёл к чёрту, Самсонов! — выдернув бельё, я бросаю его в чемодан и раздражённо хлопаю крышкой.

— Обязательно, родная, — вскидываюсь я слишком поздно, он хватает меня, намертво прижав руки к бокам, — но чуть позже.

— Не смей! — считается ли домашним насилием то, что Кирилл роняет меня на кровать, блокируя ноги и удерживая руки одной своей? Вряд ли суд это признает, узнав как выгибается моё тело, когда он касается кожи, задрав сарафан до талии. — Кирилл!

— Уже не так решительна? Да, Кира? — меня отрезвляет металлический привкус во рту. — Тебе же нравится, не сопротивляйся! — сопротивляться возбуждённому мужику в полтора раза больше меня? Был бы смысл.

— Ты пожалеешь! — его рука поглаживающими движениями спускается всё ниже, и мои угрозы не имеют уже никакого эффекта.

Как хорошо, что у меня есть аргумент посерьёзнее!

— Дрянь! — хрипит Кирилл и заваливается набок.

Может, я и собиралась его пожалеть, но как-то совсем некстати вспомнились Меркулова и Хоффман, так что Самсонов получил прямой удар по своему достоинству и в прямом, и в переносном смысле.

— Возможно.

Мне хватает времени не спеша переодеться, собрать вещи сына и вывезти чемодан в коридор.

— Мама, ты куда? — из детской выходит Сашка, зевая и потирая рукой сонные глаза.

— Поедем в гости к дедушке, — таинственная улыбка и весёлое подмигивание зажигают восторг в глазах ребёнка — у него сегодня определённо счастливый день. В отличие от меня. — Держи рюкзак, — красный, со Вспышем, — и беги за любимыми машинками, скоро выходим.

— Дедуфка! — подпрыгнув, Сашка скрывается в детской и я прислоняюсь к стене, прикрыв глаза.

Условно-принудительный секс не состоялся, примирение по правилам Самсонова также, а сам он ближайшее время будет держать руки при себе. Неплохой расклад.

— Фсё! — сын вылетает из своей комнаты, широко размахивая брякающим при каждом шаге-прыжке рюкзаком.

— Отлично! — взяв его за маленькую ладошку, я открываю дверь и касаюсь ручки чемодана.

— А поцеловать папу на прощание? — Кирилл стоит в начале коридора, широко раскинув руки, и Сашку не нужно просить дважды. — Защищай маму, — весело напутствует он его, вот только взгляд поверх детского плеча обжигает предостережением.

Самсонова опасаются подчинённые и уважают конкуренты, но сложно бояться того, с кем исполняла самые изощрённые фантазии, а уважение пропало в миг, когда я услышала стоны в прихожей гостиничного номера.

— Буду, — умиляет меня сын серьёзностью во взгляде.

— Идём, мой хороший, — в одной руке я держу Сашку, в другой чемодан, а за спиной оставляю прошлую жизнь, которая должна была стать счастливой.

— Мама, а папа плиедет? — спрашивает сын, как только мы выруливаем на проспект.

— Приедет.

— Вечелом?

— Вряд ли, — перед нами резко выезжает шестёрка и в салоне раздаётся раздражённый скрип моих зубов. Хоть бы поворотники показал!

— Завтла? — Сашка не унимается, быстро успокоив восторги.

— Возможно, — то ли на дороге одни идиоты, то ли у меня сдают нервы.

Выдохнув, включаю правый поворотники и перестраиваюсь, максимально снизив скорость. Сын болтает что-то и, к счастью, от меня требуется лишь угукать в нужных местах. Завтра утром мне нужно к Михаилу Германовичу, а, значит, как только приедем предстоит срочно связаться с Александрой Борисовной. Знаю, что до родительского дома ей добираться намного сложнее, но выбора нет — никто не поставит жизнь на паузу, и если в среду меня не будет на очередной паре у Глебова, можно смело попрощаться и с пересдачей.

Вообще удивительно насколько злопамятным может быть красивый мужик в самом расцвете лет. Наши девчонки млели каждую пару, откровенно напрашиваясь на факультативы, и все как одна считали, что пристальный взгляд Ильи Глебовича гарантирует страстный секс вместо скучного зачёта. Пролетели все и разом.

Они, когда Глебов не допустил к сдаче, отправив тринадцать из двадцати девушек группы переодеваться и я, когда решила, что дружу с цифрами. Спасибо Илье Глебовичу, разубедил за три минуты! В итоге, единственным, кто сдал высшую математику с первой попытки оказался Хоффман, но и он радовался недолго.

Часть девчонок переключилась на него с идеальным мотивом — поднатаскать в математике, и если поначалу он собирался поиграть в благородного рыцаря, то через неделю прямо посылал желающих по известному адресу.

— Есё долго? — устало спрашивает Сашка, вздохнув.

— Чуть-чуть.

Во двор перестроечной девятиэтажки мы въезжаем гораздо позже намеченного, но Сашка не обижается, не выпуская из рук свою законную награду — яйцо Киндер с мультяшными машинками на обёртке. Последние три недели папа живёт на даче, и вряд ли в доме есть что-то съестное, поэтому нам пришлось проехать через ближайший супермаркет. Каша на воде то ещё отвратное варево.

Остаётся вопрос как мне подняться на девятый этаж с чемоданом, продуктовым пакетом и ребёнком.

— Помочь? — вздрагиваю, резко разворачиваюсь и наступаю прямо на пальцы непрошенного помощника.

— Самсонова! — шипит Хоффман, но поддерживает меня под локоть, когда предательски подламывается тонкий каблук. Чёртовы босоножки! Стремление как можно скорее покинуть квартиру стоило мне нормальной обуви. — Имей совесть!

— Ты бы ещё ближе подошёл и по носу бы получил! — я раздражённо захлопываю багажник, отсекая нас от увлечённого рассматриванием полурастаявшего яйца Сашки. — Какого… — исправляюсь, вовремя вспомнив о том, что сын повторяет всё подряд, а в моей речи слишком легко приживаются ругательства, — что ты здесь делаешь?

— Собираюсь тебя купить.