О чем молчат бирюзовые реки. Книга вторая

Нина Ивашинникова

Это вторая книга после «Золотое озеро детства» о девочке Нинке, о её непростой жизни, о сибирском характере, любви к великому слову ЖИЗНЬ и о прекрасном и дивном Алтайском крае.

Гриша

В один из обычных сентябрьских дней мама зашла в дом, и из её полупустой почтальонской сумки вывалился маленький мяукающий комочек.

— Вот, пенсию по деревне сегодня разносила, бабушка Вера из первого переулка навязала. Говорит, замечательный котик, — уставшим голосом произнесла мама. — Один остался, остальных всех разобрали.

— И что мы с ним делать будем? — Олег подошёл к котёнку, склонился над ним и равнодушно вздохнул.

— С ним-то чего делать? — вступилась я. — Это он делать будет, когда вырастет! Мышей ловить будет. Красивый котик — трёхшёрстный…

— Вот я и согласилась, потому что котик да ещё трёхшёрстный. Кошку я бы ни за что брать не стала. От них потом только котят мучайся, раздавай. Баба Вера сказала, трёхцветные коты счастье приносят…

Так в нашем домике прибавился ещё один житель — ласковый котик Гришка.

— Гришка, кыс-кыс-кыс! — звала я его, наливая в старое треснувшее блюдце холодное молоко.

Он быстро откликался, с удовольствием лакал его, а потом без конца благодарил, мурлыча и потирая свои шелковистые бока о мои ноги.

— Гришка! Брысь! — кричал Олег, когда кот садился посередине кухонного стола и смотрел сквозь узкую щель занавески в огород. — Совсем обнаглел!

Его голоса Гришка боялся сильнее всего, он быстро спрыгивал со стола и бросался сломя голову в угол, где специально для него была проделана дыра, ведущая в подполье.

— Вот и сиди там! — Олег закрыл дырку перевёрнутой табуреткой. — Мыши всю картошку изгрызли, скоро с нами за одним столом обедать будут!

— Ага, представляете? — смеялась я. — Иркина мама рассказывала, как однажды она заходит в дом, а их Кузька ест из одной миски с крысой! Вот умора! А Тишка на столе от крысы прячется!

— Да я бы их котов не то что кормить, враз бы за шиворот из дома выбросил! — возмущался брат.

— Нет, они хорошие, ласковые, их нельзя за шиворот, — размышляла я. — Кузька, конечно, намного наглее, чем Тишка, но тётя Вера их любит. И я Гришку люблю…

Григорий быстро вырос, и из обычного худого гладкошёрстного котёнка вырос такой же маленький худой кот с крохотной головой, непропорциональным туловищем, длинным тонким хвостом и миниатюрными лапками. Красотой Гриша не блистал, зато заставил однажды полностью поменять о себе представление. Дело всё в том, что Гришкин живот стал вдруг стремительно расти, и через пару месяцев из подполья послышались многочисленные мяукающие голоса.

— Ой! — воскликнула мама. — Это что же, наш Гриша окотился? О, Господи! Мне кошку подсунули, что ли?

— Вот-вот, — Олег чуть не подавился, набив полный рот макарон. — Именно кошку тебе и подсунули. Вот, теперь отнеси-ка этого котика обратно пенсионерке своей, пускай посмотрит, что из него выросло! Последний, видите ли, у неё остался! Да эту кошку никто и забирать-то не собирался! Посмотри, какая страхолюдина выросла! Да она и на кота-то не походила с самого начала, разве такие коты бывают вообще?

Это была правда. Принять Гришку как кошку стало мне гораздо проще, чем представлять её котом. Именно кошкой она и оказалась. Кошка Гриша. Я засмеялась, погладила её костлявую хребтину, и сказала:

— Ничего страшного, пускай кошка. Котят раздадим, а каких не заберут — мы с Ленкой кошачью ферму откроем, между нашими сараями. У Ленкиной кошки тоже котята появились, вместе жить будут!

На следующий день мы с Ленкой принесли две картонные коробки, застелили их старыми тряпками и перенесли туда котят. Котят у Гришки было трое, а у Ленкиной кошки — пятеро.

— Это настоящая ферма! — радовались мы, расставляя тарелочки у коробок и наблюдая за слепыми созданиями.

— Давай их вырастим и продавать будем? — предложила Ленка. — Мои вон какие красивые!

— Не знаю, хоть за так бы отдать, — вздыхала я. — Мы ж кота не видели, а вдруг он такой же, как Гришка — страшненький? Вот у нас на Телецком озере кошка была, Хавронья, вот это была королева! Сибирская, пушистая-пушистая, белая-белая, как снег! Её на снегу даже видать не было, вот какая она была — снежная!

Я замолчала и с грустью подумала о Хавронье. Умнее кошки я не встречала, да и мама с братом тоже. Она досталась нам по наследству вместе со старым гнилым домиком, и дана была в утешение за все долгие и тяжёлые мучения. Красивая, с пушистым лёгким хвостом, она одурманивала всех соседских котов, сводя с ума своим гордым характером и статью. Котят она, правда, приносила всего пару раз и то по одному-два — видимо, была слишком разборчива в отношениях. Жила она в ветхом домике, затем, когда нам дали новый дом, переехала вместе с нами. Однажды Хавронья куда-то пропала. На целых шесть дней. Сколько слёз мы пролили, дожидаясь нашу гуляку! Но ровно через шесть дней она вернулась — похудевшая, с потухшими миндального цвета глазами и с уже не такой блестящей шерстью. Мы снова зажили спокойной и привычной жизнью — без мышей, которых наша мышеловка приносила постоянно, как бы отчитываясь за проделанную работу.

— Умница, Хавронья! — Олег теребил её за холку, та же недовольно урчала и быстро убегала, запрыгивала маме на колени и, свернувшись клубком и поджав красивый хвост, заводила свою долгую песню.

В последнюю зиму перед отъездом Хавронья вдруг исчезла, не оставив никакой надежды. Мы ждали её шесть, десять, двадцать дней, ждали месяц, два, и, поняв наконец, что наша красавица покинула нас навечно, со слезами убрали её блюдце от печки. Куда ушла кошка — один Бог знал. Говорят, что животные не умирают, а улетают на облачко, и оттуда наблюдают за своими хозяевами. Я долго смотрела в ту зиму на небо, стараясь в каждом белом облаке увидеть свою любимую снежную Хавронью…

— Нинка, смотри! У меня рыжий котёнок глаз открывает! — перебила Ленка мои мысли. — Всё, скоро раздавать будем. Я предлагаю написать объявление и повесить на магазине, вдруг разберут?

Несмотря на все опасения, соседи разобрали всех наших котят. Правда, описывать своих мне приходилось куда красочнее, чем Ленке.

— Посмотрите на этих чудесных котят! — представляла я своих питомцев. — Мои трёхцветные кошки приносят счастье! Так налетайте за счастьем, пока оно у меня не закончилось! Отличные мышеловки, от умной красивой кошки и такого же красивого породистого кота!

Через месяц после открытия кошачьей фермы мы её с радостью и закрыли. Гришка немного потосковала, сидя на кухонном столе и с грустью смотря в окно на замёрзшую землю.

— Мам, хорошо, что мы до зимы котят раздали, правда? — размышляла я. — Где бы мы их держали? Теперь надо следить за ней, чтобы до весны ни с одним котом не гуляла.

Гришка гулять и не собиралась, с первыми морозами она всё чаще сидела на печи и всё реже выходила на улицу. Однажды с неё произошёл один почти трагический случай…

Наступили холода, и хотя до рождественских морозов было ещё далеко — на дворе стоял декабрь — ветра подули с такой силой, что казалось, наш домик вырвет из завалинки и унесёт в неизвестном направлении. Ветер задувал и в печную трубу, от чего на душе становилось тревожно и холодно. Вечером мама по привычке растапливала остывшую за день печь, потирая замёрзшие ладони друг о друга, и натягивая на пальцы рукава старого шерстяного свитера. Скомкав газету, засунула её в печь, сверху положила крестообразно несколько сухих щепочек, дрова и вышла в сени за углём. В это время Гриша залезла в печку и легла на поленья, видимо, предполагая, что внутри будет гораздо теплее, чем на ледяном полу у печи. Мама занесла тяжёлое ведро с углём, чиркнула спичкой, растопила печь и поставила на плиту старый, покрытый сажей, эмалированный чайник. Дрова затрещали, от их треска сразу стало как-то уютнее. Только мама приготовилась откинуть верхние кружки, чтобы вывалить сверху уголь, как вдруг дверца печи резко открылась и из неё выскочила Гришка с дымящимися ушами и хвостом.

— Ой, батюшки мои! — взвизгнула мама, увидев «погорелицу», которая стала уже не трёхшерстной, а полностью серой. — Наша Гришка горит!

Кошка бегала по комнате, орала как резаная и чуть не сбила маму с ног. К счастью, в дом вошёл Олег, и кошка выскочила через открытую дверь на веранду.

— Ты зачем Гришку подожгла? — удивился Олег.

— Я подожгла? Да кто мог предположить, что она в печку залезет! — возмущалась мама. — И как она смогла туда забраться?

Через час Гришка пришла в себя, изрядно замёрзнув на улице, пискляво замяукала и попросилась домой. Какая она стала жалкая: без усов, с обгоревшей шерстью! С тех пор мы наблюдали за ней, когда она, сидя у поддувала, с тоской смотрела на падающие сверху искры…

Бедная кошка, она так и не смирилась с нашим ледяным жилищем — к следующей осени взяла, да и перебралась жить к Филипповым. Их домик был очень тёплым и уютным, с окнами в голубых ставнях и на высоком крепком фундаменте.

— Нинка, — сетовала тётя Шура, Ленкина мама, — ваша Гришка у нас всё время околачивается. Жалко её, бедняжку. Пускай у нас, что ли, поживёт, а захочет, так к вам вернётся! Хотя я сильно в этом сомневаюсь…

Шло время, но Гриша к нам так и не вернулась. Видимо, у соседей ей было гораздо спокойнее, сытнее и теплее жить. «Да, кошки такие существа — живут, где хотят, гуляют — где хотят, и хозяев выбирают — каких хотят, — думала я, поглаживая Найду, которая от блаженства закрыла глаза и положила морду на лапы. — Собаки не уйдут к соседям жить, они верные животные».

— Найда! Может, и тебя отпустить с цепи? Тоже убежишь, да? — я подёргала её за уши. — Не уйдёшь, Найдёна? Не убежишь, я точно знаю. Не то, что Гришка — предательница! Ушла без зазрения совести и нос не кажет.

Но собака не ответила, у неё не было выбора — в доме она никогда не жила, в морозы спала в холодной будке на прохудившемся от времени сыром пальто, да и цепь была слишком короткой, чтобы видеть другую, более сытую и уютную соседскую жизнь.

Гришка ушла, но обязанности свои не сложила — мышей в доме мы не видели, картошка оставалась целой. Видимо, чуя за собой вину, она работала на два дома, как бы благодаря нас за то время, когда была принята к нам котом, а затем и многодетной кошкой.