О чем молчат бирюзовые реки. Книга вторая

Нина Ивашинникова

Это вторая книга после «Золотое озеро детства» о девочке Нинке, о её непростой жизни, о сибирском характере, любви к великому слову ЖИЗНЬ и о прекрасном и дивном Алтайском крае.

© Нина Ивашинникова, 2018

ISBN 978-5-4493-5346-7 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-5347-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё сначала

Весь день мы ехали в трясущемся грузовике по ледяной дороге, ведущей в город. Вещи и мебель в кузове подпрыгивали на каждой снежной кочке, и мама то и дело охала:

— Ох, не довезём мы нашу несчастную мебель до места, развалится вся, бедняжка. А ведь с таким трудом её покупали. И правду люди говорят — три раза переехать как один раз сгореть. Мы уж второй раз, получается, горим…

Водитель всё время курил, открывая скрипучее машинное стекло, и холодная струя врывалась в тёплую кабину.

— А чего, Лариса, в город-то потянуло? — интересовался дядя Гена, седовласый шофер лет пятидесяти. — Только прижились, дети учились, сама почтальоном бегала, все уж в посёлке тебя знали.

— Олежка настаивал, я и согласилась, — говорила мама. — Ему ведь учиться надо поступать, как-никак восьмой класс уже, а училище только в городе есть. Спортом хочет заняться и Нинку в секцию отдать. Мы уж в Бийске были с ним, домик выбрали. Вот, деньги везём.

— Понятно. Значит, решили. Город, с одной стороны, это хорошо, — размышлял дядя Гена, поправляя съехавшую на бок цигейковую шапку, — возможностей больше. А с другой стороны, ничего хорошего. Преступников много, все вокруг незнакомые люди, на улицу вечером страшно выйти, того гляди украдут что-нибудь, или, чего доброго, прибьют. У нас-то каждую собаку знаешь, ведь так?

— Так, — кивала мама. — Я за свою жизнь, Гена, столько боялась, что теперь мне ничего уж не страшно.

— Тебе сколько лет-то? — поинтересовался шофер.

— Тридцать семь исполнилось. А что?

— Просто спрашиваю. Молодая ещё, чтоб так рассуждать, — водитель достал из пачки очередную папиросу и снова закурил. — А то, что тяжко вам одним, это я согласен. Может, в городе замуж выйдешь.

— Нет, Гена, незачем мне снова замуж, — вздохнула мама, — устала я от замужества, спокойно пожить хочу. Дети растут; вон, Олежка, за мужчину у нас теперь.

— Это точно. Сколько ему, говоришь?

— Шестнадцать уж нынче будет.

С этими словами мы подпрыгнули с такой силой, что ударились головой о крышу кабины.

— Гена! Так мы целые до города не доедем! Ты смотри на дорогу-то, не дрова, чай, везёшь!

Водитель смущённо засмеялся.

— Извини, Лариса, дорогу перемело, ям не видать совсем. А муж-то бывший писал хоть? — продолжил он.

— Писал до развода, всё приехать просил, да посылки ждал… А куда я поеду? Да и послать ему нечего — сами полуголодные. Пенсию раздам — старушки кто пирогами, кто вареньем угостят. Так и живём. А ехать я к нему не хочу. Да и детей одних не оставить. Нет, что было — прошло. Хватит нас мучить. Привёз, бросил, а теперь снова начинать? — мама помолчала немного. — Ладно, Гена, давай лучше о хорошем поговорим.

Мы с Олегом молча смотрели в замёрзшее, покрытое инеем стекло, изредка прикладывая губы и выдыхая изо рта тёплый пар. Появлялся оттаявший маленький кружочек, в который мы разглядывали мелькающие картинки. Так ехали мы до самого вечера, слушая разговоры мамы с водителем. Вдруг впереди показалось множество ярких огней; как маленькие звёздочки рассыпались они повсюду. Я не могла поверить глазам.

— Мамочка! Смотрите! Это город! — воскликнула я. — Мы приехали!

Грузовик въехал на освещённую яркими фонарями улицу, и через несколько минут с рёвом помчался по бетонному мосту через замёрзшую Бию.

— Мама, это наша река Бия? — спросила я. — Интересно, мы жили у её начала, а переехали и снова около неё жить будем.

Спустя некоторое время машина остановилась у обозначенного адреса.

— Спасибо, Геночка, — ласково благодарила его мама. — Сейчас вещи выгрузим в дом, а какие не войдут, то в сарай занесём. У тебя есть, где переночевать-то?

— Конечно. Я к тётушке поеду на Краснооктябрьскую, у неё останусь до завтра, а утром обратно рвану.

— Ну Слава Богу, приехали, а то я все места отсидела, — сказала мама, поправляя сзади фуфайку.

Мы вышли из машины, подошли в темноте к забору — и замерли: на том месте, где стоял наш дом, оказалось огромное земляное пятно. Дома не было.

— Мам, а это тот адрес? — в недоумении спросил Олег. — Мы ничего не перепутали?

— Вроде тот. Дайте я в себя приду, — мама подошла к забору и тихо сползла по изгороди на снег.

Я смотрела на это зрелище и не понимала того, что происходит. Дядя Гена закурил и пошёл вдоль забора.

— Ребята, тут и правда ничего нет. Вас что, обманули?

— Не успели, Гена. Хозяева задаток просили, я не дала, сказала, что, как приедем, сразу купим. Получается, что дом снесли, а люди уехали… Что же нам теперь делать-то?

Мама закрыла краем шали глаза и громко заплакала.

Олег с водителем пошли к дальним освещённым домам, я же молча смотрела на незнакомое чужое место.

— Мам, может, хорошо, что дом снесли? — пыталась успокоить я и села на снег рядом с ней. — У тётушки переночуем и завтра домой вернёмся. Там наш домик целёхонький стоит, ещё не остыл. Вот он обрадуется, что мы вернулись!

Но мама не отвечала. Она, обхватив руками виски, молча смотрела на снег. Через несколько минут вернулись брат с дядей Геной.

— Мы выяснили! Здесь дома сносят по очереди, многоэтажки строить будут! Целый микрорайон вырастет — Зелёный Клин, — водитель закурил и глубоко затянулся. — Я вот что подумал: сейчас все вместе к моей тёте поедем, у неё остановитесь на время, пока себе жильё подберёте. Она добрая у меня, обязательно поможет.

Спустя время мы очутились у двухэтажного многоквартирного бревенчатого барака, стоящего на самой окраине улицы, вышли из машины и зашли в дом. Дверь отворила худощавая сутулая старушка в переднике и платке, с папиросой в руках, с добрым сморщенным лицом и весёлой улыбкой.

— Вот, тётя Вася, принимай гостей! — воскликнул дядя Гена, подталкивая за плечи маму. — Тяжёлая ситуация сложилась у них, жить негде. Ты уж не сердись шибко, они сами не ожидали такого поворота.

— А чего мне сердиться? Пущай живут, сколько нужно, всем места хватит.

— Тётя Вася? — переспросила я. — Зачем её так назвали?

— Потому что она Василиса, правильно? — ответила мама, обращаясь к старушке.

— Правильно, детка, Василиса я — когда-то Прекрасная была. А если по правде, то Васения, — засмеялась она и сжала сухими пальцами края папиросы.

Утром взрослые все вещи из машины выгрузили во двор, закрыв их старыми белыми простынями.

— Ничего, от мороза не испортятся, — рассуждал дядя Гена. — Уж дом купите, тогда и перевезёте. Тёте Васении адрес только не забудьте оставить. Буду в Бийске — обязательно заеду! Ладно, ребята, ехать мне пора, и так затемно в Иогач вернусь. Ну, бывайте, Лариса Васильевна!

Он слегка обнял маму за плечи.

— Спасибо тебе, Гена, — ответила она тихо, от волнения перебирая пальцами края шали.

Водитель громко хлопнул дверью грузовика, закурил, завёл двигатель и уехал.

— Ты, Ларисонька, не переживай так, — успокаивала тётя Васения, слушая мамины рассказы про жизнь. — Тяжко тебе одной с ними. Понимаю. Но всё образуется. Я вас не гоню, хоть всю зиму живите. Дров у меня много, печь топится, тем более детям твоим нравится здесь.

— Спасибо, — отвечала мама. — Всю-то зиму никак нельзя, мебель на улице пропадёт. Боюсь, разворуют. Кто ведь думал, что так выйдет? У нас всю жизнь сложности какие-то. Ладно, будем по объявлениям искать дом, завтра и начнём.

Каждое утро мама с братом куда-то уезжали, возвращались поздно вечером, садились за стол, раскрывали листок и карандашом зачёркивали выделенные строчки. Я же целыми днями бегала и играла во дворе, знакомясь с соседскими девчонками. Спустя неделю Олег объявил:

— Тётя Вася, спасибо вам за гостеприимство! Мы с мамой нашли дом. Правда, не в самом городе, в Зерносовхозе, но дом хороший, его точно не снесут. Завтра закажем машину и переедем туда.

— Ну что ж, — ответила старушка, — в Зерносовхозе хорошо, только от реки далековато, и ветра там сильные. Бедные вы мои, я уже к вам так привыкла, как к родным. В гости-то будете приезжать?

— Конечно, тётя Васения. Вот устроимся — сразу и приедем, — ответила мама и задумалась.

Я смотрела на её лицо — уставшее и печальное. Казалось, за эти дни она окончательно потеряла все силы…

На утро наши вещи снова загрузили в машину, мама обняла тётю Васю, мы залезли в кабину и поехали на новое место. Я оглянулась. Вдалеке исчезала сутулая фигура старушки, которая стояла посреди дороги и махала нам вслед маленькой костлявой ладонью…