Курьер

Николай Степанов, 2013

«Доведут тебя до могилы красивые девки», – напророчила Сарину Дюзану старая гадалка. И точно, свидание с первой красавицей деревни оборачивается для него большой бедой, заставляя парня покинуть родной дом и отправиться на воинскую службу. И как после этого не верить в проклятия? Ведь на войне, где каждый день опытные чародеи гибнут десятками, а бывалые воины сотнями, новобранцы живут недолго. Бой, от силы два, и от полка остается меньше роты. Но то ли по случайности, то ли из-за отсутствия на поле брани напророченных красоток спровадить Сарина в могилу было некому. Мало того, его приметило начальство и определило в курьеры. Появился шанс выжить? Как бы не так. Сержант Дюзан раньше и подумать не мог, сколько смертельных опасностей подстерегает специалиста по доставке посланий…

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

Свидание

Деревня Хитрово.

Центральные земли королевства Заргин

Не знаю, когда и почему нашу деревеньку прозвали Хитрово. Вроде ни хитростью, ни коварством сельчане не отличались — обычные подданные короля Дагара Четвертого (да продлят его век светлые боги!). Может, предки в глубокой древности и придумали какую-то каверзу, но мне про то неведомо. Ни дед, ни отец ничего подобного не рассказывали. А теперь и спросить не у кого: пять лет назад по деревне прокатился мор и всех стариков унес с собой. Да и зрелых мужчин у нас негусто, их в первую очередь в армию забрали. Не тронули только старосту, потому что он один в травах разбирался, исполняя вдобавок обязанности лекаря, да еще пощадили служителей храма — божьих людей власти старались не беспокоить.

Три сотни хитровских домов прилепились по обоим берегам речушки Ухань неподалеку от того места, где она впадает в Ширицу. Вот это настоящая река — с одного края до другого камень не добросишь, не чета нашему ручейку, который в засушливое лето можно перейти, не замочив рубахи.

Однако, несмотря на свою мелководность, Ухань то и дело проявляет норов, раз в пять лет сметая оба мостика. Мы их постоянно восстанавливаем, иначе перебираться на другой берег придется на лодках местных рыбаков, а им за переправу платить надо. Сегодня, к примеру, мне трижды пришлось переходить речку: с восходом солнца поспешил на левый берег в храм, светлым богам поклониться, на обратной дороге заскочил на рынок, сестра свежей рыбки попросила купить, потом в кузню, она на правом берегу. Закончив дела там, отправился в лавку, оказывается, дома масло для ламп закончилось. Выходит, три медяка сэкономил, лодочники меньше за свою работу не берут.

Тьфу ты! Опять ерундой занимаюсь! Во всем пытаюсь найти выгоду, даже там, где ее нет. А ведь еще год назад, пока отца в армию не забрали, я о деньгах и не думал вовсе. Но вот теперь на мне и дом, и мать, и незамужняя сестренка Русина. Так что считать приходится каждый медяк. Деньги в мои карманы почему-то с неба не сыплются, а жаль. Было бы весьма недурно. Так и подмывает иногда попросить у светлых богов парочку золотых монет, но стоит мне переступить порог храма, как сразу становится не по себе. Будто кто-то сердитый смотрит с укором, готовый в любую минуту угостить подзатыльником. Каждый раз с трудом дочитываю молитву до конца и быстрее на свежий воздух. В детстве как-то спросил у матери, почему в храме так тяжко. Вместо ответа получил лишь хорошую трепку и больше подобных вопросов никому не задавал.

Я почти добрел до лавки, как вдруг…

— Сарин, угадай, кто передал для тебя записку? — Вертлявый Кериз выскочил из проулка, словно мелкий бес.

— Тьфу на тебя, нечистый! Зачем людей пугаешь?

— И очень даже чистый! Я нынче курьер, — задрав нос, гордо произнес малец.

— И чего будет, когда угадаю?

Если учесть, что посыльный жил на улице Желтых роз, вариантов оставалось не так уж и много: слегка полноватая Жозина и колкая на язык малышка Ярина. Первая не в моем вкусе, вторая — под настроение. Жила там, правда, еще одна краля, но…

— Заплатишь всего один медяк. Нет — выложишь три.

Вот простофиля! Сам же подсказал ответ: такие деньги наши парни могли дать за весточку лишь от одной особы.

— Неужели Ларзи научилась грамоте? — искренне удивился я, не ожидая внимания от высокомерной девицы, которая, по слухам, водила дружбу лишь с отпрысками местных купцов да заезжими франтами из города. Хотя читать и писать обучали всех ребятишек, это умение мало потом кому пригождалось, особенно девкам. Разве что на подобные записки.

— Да ну тебя! — расстроился Кериз. — Гони монету.

— Надо сперва глянуть, что написано. Вдруг пакость какая? — Медяк тоже на дороге не валяется, а потому я решил схитрить.

— Нет денег — нет письма, — спрятал листок посыльный. — Пойду к сынку старосты, может, он нынче нежадный.

Про Шаркима говорили, что у него снега зимой не выпросишь, но парню вроде повестка пришла. Перед отправкой на войну мог и расщедриться.

— Хорошо, держи, кровопивец!

— То-то! — усмехнулся малец. Поймав монетку, он отдал послание. — Ответ писать будешь?

— Сначала гляну, что тут. — Я развернул бумагу.

Всего одна строчка: «Приходи на закате». Ниже свекольный отпечаток губ.

Хорошо денек начинался! Утром закончил большой заказ, потом приезжал торговец из соседней деревушки расплатиться по старым долгам, а сейчас вообще первая красавица левобережья свидание назначила. Значит, все-таки иногда мои молитвы бывают услышаны.

— Ладно, держи еще монетку. Писать ничего не буду, передай на словах: кузнец придет.

Посыльного как ветром сдуло.

У нас в семье владению грамотой придавалось особое значение. В доме даже две книги имелось — кто-то из клиентов расплатился за выполненный заказ. Обе я прочитал по нескольку раз, хотя и с первого мог вспомнить любую страничку.

— Память — штука ненадежная, — частенько поговаривал батя, — да и свою потомкам не передашь. А бумаги и хранить можно долго, и переписать большого труда не составит.

Мои предки много лет вели записи по кузнечному делу. Благодаря этим истрепанным заметкам я за последний год сильно поднаторел в ковке мелкого хозяйственного инвентаря. Особенно удавались подковы.

Отец еще в самом начале моего обучения ремеслу посоветовал: «В кузнечном деле, как и в любом другом, есть куча тонкостей. Знать их все досконально — жизни не хватит. Но одну-две ты должен освоить намного лучше других. Впоследствии это окажет тебе неоценимую услугу». И он оказался прав. В округе знали, кто делает самые крепкие подковы, и ехали с заказами в Хитрово. Причем не только за обувью для лошадей.

Кузнецом я стал всего два месяца назад. И не потому, что успел в совершенстве овладеть ремеслом отца. Меня повысили в должности, когда пришла весть о гибели бати. У подмастерья расценки вдвое ниже, а нам с матерью и сестрой теперь приходилось рассчитывать только на себя, поскольку Дагар Четвертый (да продлят боги его век!) не платил семьям погибших солдат, не совершивших подвига, достойного внимания их королевского величества.

«Неужели Ларзи только сейчас узнала о моем повышении? Странно… И все же до купца мне как волку до тигра. Отказаться от свидания? Парни засмеют».

Насвистывая веселую песню, повернул к торговым рядам.

— Сарин, привет! Тебе, говорят, Ларзи свидание назначила?

— А что? Я парень видный. Или ты против? — Новости у нас расходятся быстро.

Стоявший в дверях лавки Регул покачал головой:

— Ты с ней поосторожней, приятель. Эта девица просто так на встречи с нашим братом не ходит.

— Завидуешь?

— Нет, просто тебя, дурака, жалко.

— Себя лучше пожалей. — Я невольно взглянул на покалеченную ногу парня.

— Зря ты так. — Советчик отвернулся и похромал прочь.

Регул был на три года старше. Он оказался единственным, кто вернулся с войны по ранению. На остальных приходили только извещения о смерти — на моего отца, соседа, двоих приятелей детства… Как подумаю, за кого Русину замуж отдавать, впору волосы на голове рвать. Парней в деревне осталось мало, а невест на выданье пруд пруди. Только свистни!

Почему в солдаты не забрали меня? Спасибо Дагару Четвертому. Его величество запретило отправлять на убой последнего мужчину в семье. Как говорит наш староста, «кому-то нужно и землю пахать, чтобы прокормить армию».

Не знаю, что именно наш правитель не поделил с султаном Луринии, но сцепились они на этот раз серьезно. Третий год воюют где-то в пустынных землях на южной окраине королевства.

После рынка сразу отправился домой. Надо помыться, побриться, рубаху новую надеть, а то моя насквозь кузней пропахла. Эх и погуляю сегодня!

Зеркалом нам служил отшлифованный до блеска медный поднос, висевший на стене рядом с умывальником. Его получил в качестве уплаты за починку колье жены местного торговца. Ох и провозился же я тогда.

Глянул на собственное отражение.

А чего? Не урод. Волосы чернее угля, в деревне ни у кого таких нет. Глаза блестят. Сестре мои очи вообще почему-то покоя не дают, говорит, ей бы цвет неба в ясную погоду подошел куда больше. Нос, правда, немного подкачал, хватило бы и покороче, но я не девка, чтобы мной любоваться.

Выходя из дома в обновках, попал на острый язычок Русины:

— И куда это ты такой красивый? Не иначе — по бабам.

— Мое дело молодое.

— Ты не очень-то увлекайся там. Я тебя уже Шарене в мужья пообещала.

«Недурна девка и живет всего через три хаты от нас, — отметил про себя выбор сестры, — но Ларзи смазливей будет».

— Цыц, малявка! Не с твоим умом хозяину дома советы давать.

— Кобель ты, а не хозяин!

— Да я тебя сейчас… — Притворно замахнулся, чтобы шлепнуть нахалку пониже спины, но она шустро отскочила в сторону и показала язык.

— Смотри, доведут тебя девки до могилы! Помнишь, что старая гадалка говорила?

— Умеешь ты настроение поднять, спасибо.

— Да ладно, пошутила я.

— Иди-ка ты лучше… матери помоги, корову доить пора.

Я в пятый раз за день направился к мосту через Ухань. Напоминание о противной старухе сразу охладило мой пыл. Это ж надо было догадаться восьмилетнему ребенку за невинную шалость напророчить такое! Дескать, связь с красивой девицей сведет меня в могилу. Что ж теперь, только с некрасивыми гулять?

— Опаздываешь, Сарин, — томно улыбнулась Ларзи, встретив меня на самом краю своей улицы.

— Так я это… как его…

Надо же, растерялся. Сам виноват. Нечего о старых бабах думать, когда идешь на встречу с молодой.

— Ладно, на первый раз прощаю.

«Во как! Значит, будут и другие разы? Заманчиво».

— Куда поведешь даму, кавалер запоздалый?

— На площадь, куда ж еще? Там все наши собираются. Погуляем…

— Тебе нужны все или я?

— Ты.

— Тогда пойдем туда, где нас никто не увидит. Если не боишься, конечно.

«Вот это оборот! Хваткая девица. Неужто захомутать меня удумала?! Так я и не против. Сама красавица, и у батюшки ее хозяйство крепкое: три коровы, два десятка поросят, земельный участок батраки возделывают…»

— Веди, звезда моя ненаглядная, с тобой никакие страхи мне неведомы. — Эту фразу, которая очень нравилась сестренке, я запомнил из прочитанной книги.

Ларзи одарила удивленным взглядом, и мы двинулись на запад, к опушке леса, в вершинах деревьев которого собиралось спрятаться солнце.

Середина лета. Вечера в это время года теплые, птицы заливаются такими трелями, что невольно заслушаешься, но самое важное — только сейчас можно на закате найти огненный цветок, который приносит большую удачу. По крайней мере, в это верят все незамужние девицы Хитрово, хотя ни одна пока не откопала своего счастья в лесу.

Задушевной беседы не получалось. Девица держалась напряженно, словно ее силком заставили со мной встречаться. Попробовал пошутить:

— Знал бы, что по грибы пойдем, корзинку бы прихватил.

— Дурнем-то не прикидывайся! Как будто у нас в лесу других дел быть не может.

— Почему не может? С такой кралей…

— С какой?

— Ты ж в нашей деревне самой видной будешь. Или не говорил никто?

— А как же Арина с правого берега?

Извечная соперница Ларзи, на мой взгляд, ничем не уступала нынешней спутнице, но не буду же я говорить о прелестях одной девицы в присутствии другой?

— Да она тебе и в подметки не годится!

— Врешь небось?

— Да провалиться мне на этом месте!

— Я и сама знаю, что лучше ее, но некоторые сомневаются.

— Это кто же такой глупец?

— Пузун, — со вздохом произнесла дамочка и тут же прикрыла рот ладошкой.

Вот, оказывается, кого я нынче замещаю, — отпрыска купца второй гильдии. Ну и ладно, буду пользоваться моментом. Один факт этой встречи поднимал меня в глазах приятелей. Мысленно я уже рассказывал им о своих сегодняшних подвигах.

— Сейчас роса на траве выпадет, давай я тебя на руках понесу.

До опушки оставалось чуть больше десятка шагов.

— Когда выпадет, тогда и понесешь, — пробурчала Ларзи.

— Как скажешь, красавица.

— Это она-то красавица?! — Из леса неожиданно появился худощавый молодец. — Да ты посмотри внимательней — ни кожи ни рожи. Нос плоский, как у хрюшки, голова что арбуз, зубы кривые.

Судя по добротной одежде, он не был простым сельским парнем, но это не давало ему права оскорблять мою спутницу.

— Эй, хлыщ драный, а ну извинись перед девушкой, если жить хочешь!

Узкое, словно сдавленное с боков лицо незнакомца мне не понравилось сразу. А его наглый надменный взгляд вызывал непреодолимое желание врезать кулаком промеж глаз. Вообще-то я человек мирный, и, чтобы втянуть меня в драку, надо очень хорошо постараться.

— Ой-ой-ой! Всякий деревенский пень будет мне угрожать? И сам ты дурак, и баба твоя — дура.

Точно нездешний — о силе Сарина Дюзана знают даже в соседних деревнях. А этот прет на рожон, как бык при случке. Придется образумить.

Одной рукой поднял наглеца за ворот. Хорошая оказалась рубаха, выдержала.

— Даю последнюю попытку извиниться.

До чего же люди бывают бестолковыми. Он не воспользовался заманчивым предложением, а врезал мне коленкой промеж ног.

«Чтоб его душу темные духи сожрали!» — О своем миролюбии я сразу забыл.

Зря пижон понадеялся, что коварный прием позволит ему вырваться. Руку я разжал после того, как мой кулак впечатался в морду наглеца. Парень улетел в лес. Ларзи закричала, а я занялся частыми-частыми приседаниями. Полезно, знаете ли, иногда делать зарядку на свежем воздухе.

— Чего за шум, а драки нету? — На опушке показался наш староста с корзинкой в руках.

— Он убил его, дядя Артим! — Девица отскочила от меня, словно от прокаженного.

— Ты чего мелешь, дура! — Тут уж я не сдержался. — Никого я не убивал!

— Сам дурак! И где только глаза мои были…

— А ну, ребятки, умолкните пока. Что-то я, кроме вас, тут никогошеньки не вижу. И оба вроде при здравии. Из-за чего крику-то столько?

— Он туда улетел. — Ларзи указала в сторону леса.

— Да кто, демоны вас забери?!

— Чужак какой-то, — ответила девица.

Староста поспешил к пострадавшему.

— Ух ты, сердешный!

— Чего с ним? — Меня наконец отпустило.

— Не подходи сюда, паря, а то его душа отпечаток оставить может.

— Да я же его несильно, лиходея паршивого.

— Ничего себе «несильно»! Он шагов пять по воздуху пролетел, — тут же встряла девица.

— Да помолчи ты! Неужели умер?

— Да, ребятки, мертвее не бывает. Но хуже другое. Знаете, кто это?

— Нет, себя он называть не стал, гад, зато других….

— Племяш нашего управляющего, я его в волости несколько раз видел.

— Ого! — Я невольно снова присел. — И что теперь?

— Плохо, ребятки, для всей деревни плохо. Дознавателей тут скоро будет, что пескарей в пруду. Тебе, Сарин, прямая дорожка на каторгу, родных попрут с насиженного места, дом за штрафы пустят с молотка… Да и твоим родичам, красавица, достанется.

— Я-то тут при чем?

— Из-за тебя парни подрались, выходит, и твоя вина имеется.

— Но он первый в драку полез, да еще так подло меня ударил. — Стало по-настоящему страшно.

— Думаешь, милок, наши оправдания кому-то интересны? Прав всегда тот, у кого больше прав, — развел руками староста. — Ладно, тебя мне все равно от беды не спасти, но попробую мать и сестру от лишений избавить. Да и деревню от позора уберечь надобно. Топай к причалу, что на Ширице. Я сегодня труп свезу в глубь леса, а завтра утренним рейсом поедем в волость. Мне как раз сына на призыв отвезти надо, заодно подумаем, как твою беду разрешить.

— А я? — шмыгая носом, спросила Ларзи.

— Ты возвращайся домой. Будут пытать о кузнеце, скажешь, парнишка пообещал тебе к утру огненный цвет раздобыть и один в лес направился.

«Провалиться мне к демону в пасть! Неужели сбывается проклятие?! Угораздило так влипнуть! Первая же многообещающая встреча с красивой девицей и — хоть в петлю лезь. Хорошо, что староста мимо проходил. Наверное, свои травки собирал, как обычно. За деревню он горой стоит, может, и обойдется все, хотя бы для сестры с матерью. Эх, только жить начал… А все силушка моя немереная! И куда теперь, в бега? Нет, дождусь дядьку Артима, он мужик умный, что-нибудь да придумает».

Когда мне стукнуло четырнадцать, увязался с мужиками лес валить. И надо же такому случиться, оказался в зоне повала. Страх, объявший душу при виде падающего на голову дерева, запомнил на всю жизнь. Может, именно от этого испуга и пробудилась сила, позволившая тогда удержать ствол.

Теперь из-за нее страдать приходится. Ладно бы еще к этой силушке стать прилагалась богатырская, а то с виду — самый обыкновенный паренек. Не худой, не толстый, не задохлик, конечно, но и не крепыш, к которому буйные типы и близко подходить не рискуют. И за что мне такое наказание? Вроде в храм каждый день хожу, молитвы по вечерам исправно дома читаю…

До причала было верст пять с гаком. Стемнело в один миг, и идти пришлось медленно, не хватало еще ноги переломать. Тяжелые думы не отпускали ни на минуту. Очень хотелось заскочить в деревню и объяснить матери, что ее сын не убийца, но боялся, что этим сделаю им с сестрой только хуже.

«Неужели из-за детской шалости мне теперь всю жизнь страдать? Найти бы эту гадалку! Ничего не пожалел, лишь бы старая ведьма сняла свое проклятие. Эх, как поговаривал отец: знать бы заранее, чем нам былое обернется…»

Вышедший на небо месяц слегка разогнал непроглядную тьму. Глаза привыкли к темноте, и я перестал спотыкаться на каждом шагу, даже удалось слегка успокоить нервы. Когда подошел к Ширице, убедил себя, что все не так страшно и дядька Артим обязательно поможет найти выход.

Деревня на юго-востоке Журавии

— Мирколь, здравствуй. Какие лешие тебя на ночь глядя из дому вытащили? — пробасил седовласый мужчина, сидевший на крыльце своего дома.

Бывший стрелок королевской гвардии вышел перед сном полюбоваться звездным небом. Отличный охотник с чутким слухом, он мог уловить приближение человека за полсотни шагов, однако сейчас поздняя гостья появилась для него совершенно неожиданно. Ведунью Катош приметил только после того, как скрипнула калитка.

— Пришла, — значит, на то нужда имеется! — грубо ответила она. — Твои дома?

— Спят уже. Умаялись за день.

— Ты, говорят, нынче ногу повредил? Почему ко мне не зашел? — повелительным тоном спросила сгорбленная старуха.

— Не смог. Ты ж на другом конце деревни живешь, а я до своего крыльца еле доковылял.

— Мог бы Аркаша прислать.

— Да вот не сподобился, — пожал плечами охотник.

После смерти сына и невестки он привык рассчитывать только на собственные силы. Пока не подросла внучка, даже стирал сам.

— Чего с ногой-то стряслось?

— С косолапым в лесу тропу не поделили.

— Катош, тебе годков сколько? Седьмой десяток небось пошел?

— И чего?

— Нашел с кем тягаться на старости лет!

— Да я ж не собирался…

— Ладно. Не затем пришла, чтобы тебя уму-разуму учить. Лихо на деревню идет страшное.

— Мирколь, ты уверена?

— А то б я сюда поперлась.

— Старосте сказала?

— От него и иду. Только этот мужлан неотесанный и слушать меня не стал. Выгнал да еще бабой полоумной обозвал.

— Немудрено. После того как ты дважды кряду людей взбаламутила, именно он в дураках остался.

— Ведуны тоже люди и ошибиться могут, как все. Хотя и не ошибка тогда была, просто в последний миг что-то отвело беду в сторону.

— Так, может, и на этот раз отведется? — усмехнулся Катош.

— Значит, и ты мне не веришь?

— Какой прок в моей вере? Чужой я здесь. Меня ваш люд тем более не послушает.

В деревне стрелок считался чужаком, хотя перебрался сюда больше пяти лет назад. Жил он на отшибе — дом стоял практически на опушке леса — и общался только с ближайшими соседями.

— Тогда сам уходи. Хоть внуков сохранишь.

И Аркашу, и Линель бабка частенько приносила гостинцы. Видимо, и нынче из-за них зашла в дом Катоша.

— Не видишь, какой из меня нынче ходок? Отлежусь пару дней…

— Беда придет завтра на рассвете. Кровавая, — прохрипела старуха и закашлялась.

— Откуда?

— Со степей. Потому уходить надо в лес. И немедля.

— Ты ничего не перепутала? — снова засомневался старик. С запада в деревушку приходили только приятные гости — торговые караваны да женихи из соседних деревень.

— Вижу, зря с тобой время трачу. Ладно, сама я помирать не собираюсь, а ты как знаешь.

Старуха развернулась и пошла прочь. И не к себе домой, а прямиком в дубраву. Мужчина поднялся, дохромал до калитки и проводил сгорбленную фигуру ведуньи зорким взглядом. Что-то в облике поздней гостьи не давало стрелку покоя…

«Что же в ней не так?»

После их странного разговора в душе остался тревожный осадок. Сон как рукой сняло.

«А вдруг она не ошибается? — засомневался охотник. — Ладно, я пожил… а внуки? И угораздило же меня именно сегодня ногу повредить».

Отдаленный стук молота отвлек старого воина от раздумий. Он взял вырезанную в лесу палку и, тяжело опираясь на нее, направился к кузнице. Вдруг бабка и к Дарашу заходила? Мирколь его жене доводилась какой-то дальней родственницей.

Кузница, как и дом охотника, располагалась вдали от деревни. В другой день старик и трех минут бы не потратил, чтобы сюда добраться, сейчас он с трудом доковылял до сарая. Когда наконец переступил порог, увидел, что хозяина в мастерской нет. Там работал его сын.

— Здравствуй, Сертуш. Все стучишь?

— Мое почтение, дядя Катош. Тружусь понемногу. Отец работу дал, а я за день не справился, — ответил молодой парень.

Охотник сразу передумал спрашивать о старой ведунье, в голову пришла другая мысль:

— Молодец, хорошая смена Дарашу подрастает. Я чего зашел? Линель завтра поутру за грибами собралась. Охоронник надежный требуется. Ты как?

— Завсегда пожалуйста, — с готовностью согласился молодой человек.

Внучка нравилась многим в деревне, но из-за сына кузнеца никто не рисковал подходить к ней слишком близко.

— Вот и здорово. Я и сам бы прогуляться не прочь, но не ходок пока.

— Когда зайти, дядя Катош?

— Как звезды потухнут, будь около нашего дома. И вот еще. Медведь в лесу озорует, возьми оружие посерьезней.

— Возьму. — Парень не верил своей удаче, а потому соглашался на любые условия.

— Смотри не опаздывай, — сказал на прощание старик.

Нога снова напомнила о себе. Охотнику пришлось опираться на палку двумя руками и делать частые остановки.

«И принесла же нелегкая эту сволочь!» — ругался хромой, осыпая проклятиями коварного медведя.

Утреннее столкновение с косолапым до сих пор не давало покоя. Зверь выскочил на тропинку настолько стремительно, будто сидел в засаде, поджидая именно его. Если бы не боевая выучка, Катош вряд ли бы так легко отделался…

Вернувшись, он остановился перед дверью. Поразмыслил, что может понадобиться внукам, если прогулка за грибами затянется, и начал сборы…