Вайзенштайн. Правосудие

Николай Прокошев, 2015

Подобно метастазам коррупция испокон века разрушает жизнь человечества. Вредоносные бациллы стяжательства безжалостно уничтожают планету. Угнетенный народ, страдая от произвола правящей олигархии, уже распрощался с надеждой на спасение. Тем неожиданнее выглядит предложенная в 2009 году известным правозащитником панацея. Он призывает изолировать всех коррупционеров в едином международном концлагере.

«Штайн». Слова и музыка Robust Cannon Fodder

(песня получила премию «Best of the best» за лучшее рэп-исполнение дуэтом или группой в 2017 году)

Нет совести, нет жалости и нет души. Зато есть срок и друг мой Атаман

Лимо:

Мне всегда казалось, что я на зависть убогим вручную избран был Богом, они за порогом, уроды, и я обжег этот скот клеймящим ожогом, да только ошибся немного, о чем и расскажу сим горьким монологом.

Зарплата — шесть нулей, по шесть автомобилей, кораблей, на юбилей прекрасный остров, реально — зависть королей, «Кристалла» — глотку хоть залей, бассейны, виллы, веселей вы точно не жили.

Ну, слушай дальше, грязный плебей, а мне все было мало.

Лиха беда начало, бывало, нала не хватало и жадность постепенно нарастала, в холодный пот бросало, как больше мне хотелось урвать, украсть, убить и закатать в асфальт, снять скальп, кто против слово вставит.

Оставить только узкий круг друзей, всех остальных козлов в музей или на Колизей, чтоб перегрызли один другого, а мы забыли, будто ничего святого в нас нет.

Ответ возможен лишь один — я есть и буду твой великий господин.

Тук-тук. Кто там? Это, сука, «Вайзенштайн».

Изи Узи:

Кутил, гулял, грубил, хамил, давил, пинал, бухал нахал, кричал, орал, поймал, поцеловал, зажал и отодрал, держал кинжал, вонзил, пронзил, я царь царей и на жерди вас всех возил.

Но вот однажды случилась какая интересная штука.

Звонок, открыл, дурак, в глазок не посмотрел, а там мужик, да не один, а трое, о горе, ксива в морду, с ходу пыром в рыло, сильно вкатило, сложило, накрыло нехило.

Донос, допрос, за вопросом вопрос, расквашенный нос, щетиною оброс, компромата вдобавок, потом вброс в проброс, понос и золотуха, короче, невезуха.

А дальше меня упаковали в накопитель и отправили в цистерне на объект.

Тревога, дорога, ржавая пирога, сосед-недотрога, ни капли восторга, полгода от порога до порога, и вот я дома после аэродрома, горстка чернозема, раскаты грома, следы погрома, мы, часом, не знакомы?

Я — Атаман, а ты говно, червяк и тварь, закрой навечно календарь, укройся в ларь и сердце брось на мой алтарь.

Стукачи, собаки, трайбалисты, джентльмены, конвоиры, психопаты — мои новые друзья.

Клевер Бой:

Порядки всегда были гладки на объекте-конфетке для глаз мирового сообщества.

Оно осоловело голосовало, не опростоволосилось, не скукожилось, удосужилось решить судьбу нашего брата-компатриота, киприота и азиата, чилийца и сицилийца.

Три блока, три срока на выбор, как на подбор, нас за забор и под замок и под прицел.

Ашка-какашка, Щель — прощай апрель, Белль-Дюк — важный как индюк.

Ацтек, Дракон, дервиш, латынь, Красный, Зулу, Гризли — все погрязли во грехе. Зачем, когда, за сколько душу продали свою, свинья и дрянь, куда ни плюнь, куда ни глянь, сидят вокруг, в глазах застыл испуг.

Полиция с постными лицами, военные — пуза здоровенные, учителя лежат себя хваля, врачи — вид хоть хохочи, чиновники — всех бед виновники, и прочая мелочь-сволочь, падлы-быдло.

Как же все обрыдло: переклички, проверки, придирки, придурки, окурки, голод, холод, побои, пытки, счастливые улыбки конвоя, ни секунды простоя, ни минуты покоя.

Выучил кодекс, тиски перенес? Нет? Получай! Может, транзитик, вот и билетик, Атаман подмахнет, он у нас добрый дядя, не жмот, друзьям помогает, врагов обижает.

А хочешь, на Пятую Лигу отправим? Расслабишься, поправишься, покушаешь, погреешься, заплаты зашьешь, боты починишь, и к любимой письмо?

Хорошо, пацаны, я хоть на Ашке сижу, пяток отмахаю и к маме домой.