Вайзенштайн. Правосудие

Николай Прокошев, 2015

Подобно метастазам коррупция испокон века разрушает жизнь человечества. Вредоносные бациллы стяжательства безжалостно уничтожают планету. Угнетенный народ, страдая от произвола правящей олигархии, уже распрощался с надеждой на спасение. Тем неожиданнее выглядит предложенная в 2009 году известным правозащитником панацея. Он призывает изолировать всех коррупционеров в едином международном концлагере.

Из протокола допроса Кристофа Немета, обвиняемого в тяжких преступлениях, совершенных на объекте «Вайзенштайн» в период с октября 2010 по декабрь 2016 года

(Стенограмма заседания Гентского трибунала 03.05.2017)

Адвокат Цзы-Лоу: Скажите, какие еще постройки, кроме жилых бараков, присутствовали на объекте?

Кристоф Немет: Согласно изначальному плану, на каждый блок рассчитывали прачечную — она же склад, кухню и госпиталь.

А. ЦЛ.: То есть заключенные обеспечивались чистой одеждой и постельными принадлежностями?

К. Н.: Именно так.

Судья Да Сильва: Во всех блоках?

К. Н.: Иногда могли быть перебои, но в целом даже в третьем блоке с одеждой все было в порядке.

А. ЦЛ.: А что касается больных?

К. Н.: До тяжелых болезней старались не доводить, для этого регулярно совершались обходы врачами. Если же вдруг что-то пропускали, то больного транспортировали в госпитальный отсек. Там ему оказывалась непосредственная медицинская помощь, вплоть до хирургической.

С. ДС.: Как обходились с умершими? Я хочу поднять вопрос о крематориях.

К. Н.: Поправка — крематорий был всего один. Действительно, без смертей не обходилось. Однако хочу отдельно отметить, что не только среди контингента. Погибал также и персонал. Тела направлялись в крематорий. В этом смысле различий, насколько мне известно, не делалось.

Судья Джаби: Какова же тогда статистика смертности тех и других?

К. Н.: Возможно, суд не обратил внимания на то, что я неоднократно говорил: наш Департамент архитектуры и строительства выполнял свои профессиональные функции. Статистические подсчеты оставались вне нашей компетенции.

С. Д.: Я не могу разобрать, что вы бубните! Говорите громче, сколько можно просить.

К. Н.: Вероятно, слуховые аппараты пошли нынче не те.

Председательствующий судья Мэттьюз: Немет! Держите себя в руках. Вы же взрослый человек. Отвечайте по существу.

К. Н.: Отвечаю как могу. Я не на рок-концерте, в конце концов, чтобы надрывать глотку. Разве моя вина в том, что микрофоны бракованные?

А. ЦЛ.: Уважаемый суд, прошу все же попытаться вернуться к сути нашего заседания. Итак, крематорий был всего один? Следствие нашло подтверждение как минимум десяти! Как это можно объяснить?

К Н.: Поскольку следствие, очевидно, зомбированное марсианами, живет в разноцветном иллюзорном мире, то они могут найти что угодно. Честно, даже странно, как еще не отыскались адские врата или, не знаю там, люди-ящеры.

С. Д.: Прекратите паясничать. Не отходите от темы.

К. Н.: Один крематорий строил лично я. Других не было.

А. ЦЛ.: Возможно ли это доказать?

К. Н.: А даже не надо доказывать. Возьмите оригинальный проект, чертежи, планы местности. Все там есть.

А. ЦЛ.: Хорошо. С крематорием выяснили. Теперь больницы. Сколько их было на каждый блок?

К. Н.: Логично, что в самом многочисленном блоке А мы разместили их больше всего — три крыла. В блоке Б — два, и в С только одно. Замечу, что целиком они никогда не заполнялись. По крайней мере я не видел такого.

А. ЦЛ.: Отличались ли условия содержания в больнице от обычного барака?

К. Н.: Естественно, отличались, иначе зачем тогда их строить? Там не было двухъярусного размещения. Каждый больной располагался на отдельной кровати. Кондиционер, терморегулирование, хорошее освещение.

С. Д.: Значит, в обычных бараках было плохое?

К Н.: Для стрижки ногтей — хорошее, для рисования картин на рисовых зернышках — да, наверное, плохое.

А. ЦЛ.: Расскажите подробнее в том числе о спецлазаретах.

К. Н.: Если вы имеете в виду учреждения, предназначенные для буйнопомешанных, то могу прокомментировать.

П. С. М.: Уж будьте добры.

К. Н.: Данный тип лечебниц проектом на первоначальной стадии не предусматривался. Но поскольку со временем участились случаи нападений на конвой со стороны осужденных, случаи их драк между собой, администрация провела обстоятельное расследование. Выяснилось, что зачинщиками чаще всего являются лица, попросту говоря, сумасшедшие. Это официальный диагноз дипломированных врачей. Содержать неадекватных личностей рядом с нормальными людьми преступно. Поэтому нам пришлось возвести еще два дополнительных корпуса. Один для женщин, другой для мужчин.

А. ЦЛ.: В общем, понятно. Вот что еще я хотел уточнить. Как часто вы сами бывали в лагере? И что вы там делали?

К. Н.: Не очень часто. Ввиду того что на территории постоянно жили опытные сотрудники нашего Департамента, мелкие вопросы они решали самостоятельно. Мое же присутствие требовалось, например, при новой застройке или, допустим, по увольнению или найму новых специалистов. К кадровым моментам я всегда относился максимально серьезно. К тому же я ведь работал не только на спецобъект, но и на комитетские задачи.

А. ЦЛ.: И все же, когда вы бывали на объекте, замечали вы чрезмерно жестокое обращение с контингентом, зверства? Что вы можете сказать по поводу массовых убийств?

К. Н.: Еще раз повторяю — мне до сих пор непонятно, откуда взялась бредовая идея о массовом истреблении. Где улики, где тела? Мы что, через один небольшой крематорий пропустили сотни тысяч человек? У охраны даже оружия не было, кроме часовых на вышках. Как убивать? Голыми руками?

А. ЦЛ.: Да еще и полмиллиона.

К. Н.: Откуда они вообще взяли такую астрономическую цифру? Что за бред? Даже если с накопителями считать, даже если с комитетскими задержаниями, ну максимум тысяч сто. Максимум, да и того не было. Пропускная способность ограничена восьмьюдесятью пятью тысячами в самом худшем случае. Езжайте посмотрите, там все осталось! И прикиньте потом, сколько на объекте могло содержаться людей. Полмиллиона! В мире всего заключенных десять миллионов. И что, мы убили каждого двадцатого, вы это хотите сказать? Намеренно, умышленно взяли и уничтожили.

С. ДС.: Суд просит обвиняемого обходиться без эмоций. Отвечайте по существу.

А. ЦЛ.: Ваши показания вполне ясны. У меня будет последний вопрос. Почему вы пошли работать в «Вайзенштайн»?

К. Н.: Я вам отвечу так. Последние полгода человечество только и обсуждает данный процесс. Мусолит любую информацию о нас, считая главнейшими преступниками. А знаете почему? Да потому, что других не осталось. Мы, пусть хотя бы на время, но выполнили свою миссию. Земля вздохнула свободнее. И раз ценой назначена моя жизнь, ну что ж… Вины за мной нет, видит Бог, перед ним я чист. Так и запишите.