Осенние сны

Николай Варнава

Осенняя книга. В нее вошли тексты, написанные в разное время на протяжении двенадцати лет. Это короткие рассказы, миниатюры, личные воспоминания, стихи и пьеса «Судьба импресарио», которая, надеюсь, будет интересна некоторым моим друзьям. Книга содержит нецензурную брань.

Письмо

Раньше я тоже любил дороги. И слова о дорогах. Потом это прошло. Сейчас мне нравятся палиндромы, ты ведь знаешь, что это такое. Палиндром — и ни морд, ни лап, дороги ведь тоже бывают разные — дорога в никуда, движение в пустоте, ходьба по кругу. А вот другой: atar a la rata, это значит «связать крысу» и дело вовсе не в крысе, а в том, что читай хоть так, хоть эдак, будет одинаково красиво — atar a la rata. Или вот еще совсем простой: дороги — и город…

Я знаю, что у тебя горе, и ты истекаешь кровью, но ничем не могу тебе помочь, так надо, мы все через это проходим, у каждого свой Аушвиц, в свое время, время, которое не лечит, но помогает тебе стать той, другой, ты снова будешь жить и видеть краски. А пока ты не пишешь, но снимаешь, ты часто берешь с собой фотоаппарат — оружие художников и одиноких. Я и сам подумываю об этом — купить фотоаппарат, не такой как у тебя, а проще, чтобы не злить прохожих, не пугать зверей и носить его в кармане куртки. Я тогда буду брать его с собой и, если повезет, что-нибудь снимать: дороги, лестницы, скамейки, деревья, собак на половичках, обезьян, беседующих на камне возле вводного электрощита, волшебных рыб, куски бисквита и полные чашки кофе, людей, в общем, все подряд, вот только моря не смогу снять, у нас его нет — только река. Именно так я и сделаю, когда мне надоест собирать в кучу расползающиеся, как живые, слова, которые не хотят складываться в предложения, и предложения, которые не хотят складываться в рассказы, не могу понять, как это получается у других, я имею в виду то место у Кортасара, которое мне так понравилось, что я решил его переписать — вот оно…

«Вы не проронили ни слова, понимая, что даже смотреть не стоило, и мне, Хакобо, так его было жаль, откуда мне было знать, что вам, также, как и ему, придет в голову оберегать меня, меня, которая потому-то там и была, чтобы удостовериться в том, что ему дадут уйти. Мы были слишком разными, слишком многое нас разделяло, вас и меня; мы участвовали в одной игре, но вы еще были живы, а я не могла объяснить. Теперь, если вы не против, все будет иначе, теперь дождливыми вечерами мы сможем приходить вдвоем, быть может, мы и добьемся большего, но главное, дождливыми вечерами нас уже будет двое».¹

Примечания

1

Хулио Кортасар «Знакомство с красным ободком»