Осенние сны

Николай Варнава

Осенняя книга. В нее вошли тексты, написанные в разное время на протяжении двенадцати лет. Это короткие рассказы, миниатюры, личные воспоминания, стихи и пьеса «Судьба импресарио», которая, надеюсь, будет интересна некоторым моим друзьям. Книга содержит нецензурную брань.

Про оленей

Я прихожу к ним каждый месяц на полную луну. Поезд прибывает ровно в полдень, от вокзала — рукой подать, у них обед, и я жду. Я сижу в полутемной приемной, на деревянной скамье среди гладких стен, окрашенных зеленой эмалью, и жду. Прямо передо мной плакат — красивая женщина с розовой бутылочкой в руках. Они все не идут, и я в который раз перечитываю надпись: «Шампунь Редактор. Даже если Вы забыли о своем Редакторе — он помнит о Вас».

Я не мылся с прошлого полнолуния, и голова чешется. Наконец, внизу хлопает дверь, слышатся звуки шагов, они идут. Они проходят мимо, так, как будто меня нет, и закрывают за собой дверь. Я жду из вежливости несколько минут, стучу и захожу в кабинет. Они не обращают на меня внимания, разбирают свои бумаги, и я сам подхожу к одной из женщин, той, что подхожу всегда.

— Здравствуйте, однако, — говорю я.

— Что у вас? — отвечает она, не поднимая головы.

— Рассказ, — говорю я, — «Последний снег».

— Про оленей?

— Да, про оленей…

— Хорошо, приходите через месяц, я посмотрю.

— До свидания.

Она молчит, она всегда молчит, и я ухожу. Я выхожу в коридор, спускаюсь по крутой деревянной лестнице и оказываюсь на улице. Улица широкая и жаркая. Чахлые деревья. Розовые двухэтажные дома. Выгоревшее небо, высокое солнце, которое бьет мне прямо в лицо. Тихо. Просеменила бабка в цветастом платке, с увесистой, метр двадцать, доской. Проехал пыльный говновоз, шофер-метис равнодушно глянул из кабины. Прошел мужчина, шлепая огрубевшими босыми подошвами по мостовой. Черная кошка перешла дорогу и улеглась в тени. Сзади скрипнула дверь, чей-то взгляд уперся мне в спину. Подавив желание, — упасть, откатиться, выстрелить в упор с двух стволов, — я медленно повернул голову. Тонкая девушка в белых брюках стояла у выхода.

— Привет.

— Привет.

Яна приезжает сюда каждый месяц на полную луну, из далекого степного городка, названия которого я никак не могу запомнить. Она пишет роман. Дела у нее идут еще хуже, чем у меня.

— Отдал?

— Отдал, однако.

— Что сказали?

— Сказали, зайти через месяц. Они всегда так говорят. А тебе?

— Что слишком много крови. И вообще…

— А что там у тебя?

— Пилорама. Мужик устроился на лесопилку, и его пилой разрезало, заживо. Ты же знаешь, какие у нее зубья.

— Конечно. Голову отхватит.

— Вот-вот. А они не взяли. Есть сига?

Я достаю пачку «Золотой Яги», и мы закуриваем. Вверху закрыли окно, я посмотрел туда. Второй этаж, метров пять-шесть, не больше. Кошка подняла голову, и теперь внимательно глядела на нас.

— А ты уже печатался в «Снарке»?

— Да, однако. Прошлым летом. «Первый снег». Рассказ, про оленей. Там мое имя и фотография. Вождь даже забрал журнал себе — показывать гостям.

— Круто. А вы их убиваете?

— Кого?

— Оленей.

— Да. Нам ведь надо жить — шкуры, мясо.

— А как вы их убиваете?

— Ну, как… Женщины уводят детей. Мы просим у них прощения и… Там есть такая жила, на горле. Но сейчас меньше — почти все привозят с материка. А ты зачем пишешь об этом?

— О чем?

— Ну, там… Разрезанный…

— А-а… — она помолчала. — Когда я была маленькой… Мы с мамой шли из театра… И там, на остановке… Короче, мужику голову отрезало… Трамваем. Я так испугалась, что даже отвернуться не могла. Стояла и смотрела на эту голову. С тех пор она мне снится. Двенадцать лет. Каждую ночь.

— Извини.

Я не знаю, что ещё сказать и разглядываю сигаретную пачку: на золотом поле — старуха с метлой. У нее серьезное, решительное лицо. Куда она летит? Мне вдруг захотелось уехать скорее из этого города, где летом все выгорает от зноя, а на Новый Год идет дождь, в городе, где нет ни снега, ни оленей, где разводят в прозрачных аквариумах маленьких рыб с человеческими лицами, где курят черные тонкие сигареты и пьют зеленый чай, где не верят слезам и ведут долгие разговоры по вечерам…

— Ты знаешь, что следующий номер тематический, про кошек? — спрашивает Яна.

— Нет. У нас нет кошек. Только собаки и олени. Давай разобьем им окно?

— Спалимся.

— Надо только добежать до угла. Там улица и мост. Беги куда хочешь.

— Знаешь, я тоже напишу про оленя. Разрезанного заживо. Как думаешь, проканает?

— Без базара, — говорю я и поднимаю с земли теплый тяжелый камень.