Осенние сны

Николай Варнава

Осенняя книга. В нее вошли тексты, написанные в разное время на протяжении двенадцати лет. Это короткие рассказы, миниатюры, личные воспоминания, стихи и пьеса «Судьба импресарио», которая, надеюсь, будет интересна некоторым моим друзьям. Книга содержит нецензурную брань.

Танцующая

По вечерам я часто видел ее у дальних домов, танцующую в тишине среди деревьев, видел, как она кружилась на траве, поднимая руки над собой, то и дело наклоняя голову, как будто приветствовала кого-то невидимого. Я хотел подойти к ней и спросить — зачем она танцует одна в сумерках без музыки, но всегда боялся прервать этот медленный танец, в котором было что-то странное и пугающее — в этом беззвучии и поклонах в пустоту — и шел своей дорогой.

Но однажды мне повезло. Раз, когда я уже совсем проходил мимо, она остановилась — как будто тот, кому она кланялась так вежливо и нежно, ушел, и посмотрела на меня. Я тоже остановился и улыбнулся — так, на всякий случай, но она не ответила на мою улыбку, а только убрала прядь волос с лица и продолжала смотреть. Было совсем тихо, темно и тихо, только очень далеко звенели на стыках железные колеса.

— Здравствуйте, — сказал я и, поскольку она не отвечала, спросил, — а что вы делаете?

— Я танцую во тьме, — отвечала она.

— Это странно, — подумав, сказал я. — Танцевать здесь, в такое время, одной, без музыки — это очень странно. У нас никто так не делает.

— А у нас — да.

— Где у вас?

— Там, — сказала она и повела рукой, будто показывая на что-то за моей спиной. Я оглянулся, но ничего не увидел, только сиреневую полосу горизонта с кусочком солнца, которое уже почти скрылось, да бесшумно и ярко горящие факела далекого завода.

— А музыка, — сказал я. — Как можно танцевать без музыки?

— Музыка здесь, — она постучала в грудь маленьким кулачком.

— Но ведь ничего не видно? — удивился я, — совсем ничего.

— А на что смотреть-то? — тихо спросила она и зачем-то добавила, — и факела горят.

Я оглянулся — факела горели.

— И все-таки, это странно, — сказал я. — А вы, простите, кто?

— Гвюдмюндсдоуттир.

— Как?

— Гвюдмюндсдоуттир.

— Послушайте, — сказал я, пытаясь вспомнить ее имя, — послушайте, вы не могли бы станцевать что-нибудь еще? Ну, что-нибудь для меня?

— Нет, — отвечала она, медленно качая головой, — я никогда не танцую дважды за одну тьму.

— Тогда, может быть, завтра? Завтра вечером.

— Да, — отвечала она, — может быть, завтра. Или в другой раз.

— Ну, вот и отлично, — сказал я. — Завтра я приду, ровно в это время. А теперь не буду вам мешать. До свидания.

Назавтра я пришел на то место. И в другой раз и в третий. И всю осень, каждый вечер, бродил на закате у дальних домов среди деревьев в черной траве. Но никогда ее больше не видел.