У меня так никогда не будет

Наталья Кор

Повесть «У меня так никогда не будет!» первая часть увлекательной семейной саги о жизни и судьбах сестёр – Ирины, Татьяны – и их детей.Произведение написано на основе реальных событий. Живые, реалистичные характеры, легкий слог, динамичность сюжета, эмоциональность, яркость, выразительность образов – всё это оставит в душе читателя глубокое, неизгладимое впечатление.Автор будто спрашивает у читателя на протяжении всего рассказа: «А сколько раз вы говорили – у меня так никогда не будет?»

Глава 6

Ирина и Николай не переписывались, не созванивались. Он приехал только в конце февраля — раньше не смог. Ира предупредила родителей о том, что будет знакомить их со своим будущим мужем, но не уточнила, когда. Валентина Семёновна в нетерпении ждала гостей, надраивая всё в доме, а в одной комнате ей даже удалось сделать небольшой ремонт. Важно было не ударить в грязь лицом перед будущей роднёй.

Один ли он приедет? Со сватами или сразу с родителями, Ира не уточнила, со спокойной совестью уехала к себе. К матери и отцу девушка заезжала редко, чтобы не выслушивать от Валентины Семёновны глупых разговоров, ей хватило и одного допроса.

— Откуда он? Какая у него семья, чем занимаются? Сколько лет, как познакомились? Где работает, сколько получает? — мать сгорала от любопытства.

Стоило Ирине только сказать, откуда он, Валентина Семёновна сама сделала все выводы, и дочери не пришлось больше отвечать на вопросы.

— Так я и знала, поездки эти в деревню не кончатся добром! Одна помчалась за любовью сломя голову, теперь вторая туда же. Ладно Танька, но ты-то образованная, работа есть и решила коровам хвосты крутить?

— Ах да! Ты же у нас голубых кровей, мамочка, — съязвила Ирина. — Белая кость!

****

Ирина встретила Николая на вокзале, чин по чину.

— Ну что, сразу к моим?

— Поехали.

— Там и переночуешь, места достаточно, зачем у приятеля мяться. Ведь не чужие люди уже, — улыбнулась Ира.

Встретили его хорошо: Валентина Семёновна накрыла такой стол, какой дочь видела только, если в дом приходили мамины коллеги, любимые соседи, — тогда детям нельзя было подходить к столу с угощениями.

— Это для гостей, — била по рукам детей Валентина Семёновна.

Вот и сегодня мама была весьма предсказуема.

— Вы присаживайтесь, Николай. Ирина сказала, вы из того же хутора, что и Владимир.

— Да, в одном колхозе работаем. Только Володька учился, а я никогда, то есть школу я окончил, с трудом, — по-простецки добавил здоровяк, — и сразу работать пошёл.

— А родители ваши?

— А что родители? Мать всю жизнь на ферме, с детства. Отец тоже в колхозе, инвалид он у меня, но по дому будь здоров, справляется…

Валентина Семёновна украдкой взглянула на дочь.

Николай рассказывал про родителей, про хутор, про однокашника Володьку, про свой дом сказал:

— Нормальный дом, места всем хватит.

Ирина молчала. Осматривала идеальный порядок в родном доме, хлебосольный стол и понимала: маму ничто не исправит.

— Мам, Николай переночует сегодня у нас, электричка только завтра, не в гостиницу же ему ехать…

— Конечно! Мы хоть и живём просто, но гостям всегда рады, — напустила на себя гостеприимный вид Валентина Семёновна. — Отец скоро с работы придёт, посидят, выпьют, поговорят по-мужски.

Ирина вышла в другую комнату подготовить всё для своего жениха. Николай и будущая тёща молчали. Иногда за стенкой слышались крики или громкие разговоры, Валентина Семёновна в такие моменты смущалась и оправдывалась: мол, с соседями не повезло. Родители Ирины жили в одной из половин одноэтажного жилого дома — те, что обычно предназначены на две семьи.

Хозяйка торжественно провела дорогого гостя по всему дому, чтобы он убедился, как скромно, но честно они живут.

В доме было три проходные комнаты с большими окнами, кухня располагалась в первой, следом — просторный зал. В зале диван на ножках, небольшой старомодный буфет со всякой посудой, как у матери, только поменьше; в каждой комнате стояли кровати, а в последней, глухой и почему-то очень тёмной, — аж три. Всё накрыто хлопчатобумажными покрывалами в одинаковый узор, отличались они только цветами в каждой комнате. Кольке было всё равно: он не обращал внимания на такие мелочи, как обстановка в доме.

Николай с Валентиной Семёновной вернулись за стол.

— Николай, — прервала молчание Валентина Семёновна, — а жить вы где планируете после того, как распишетесь? — осторожно спросила она.

— Почему же «распишемся»? Свадьбу отгуляем, да такую, какой давно на селе не было! Это ж один раз и на всю жизнь, — то ли шутил, то ли издевался Колька, а может просто балагурил в своей манере.

— Вы же понимаете, живём мы скромно, и такие расходы нашей семье не по карману. У нас ещё сын, дочь, — женщина с туго затянутым пучком волос на затылке безнадёжно вздохнула и отвела взгляд.

— За это не переживайте, я хорошо зарабатываю… и в состоянии… Сам всё оплачу!

— Николай, я вижу, вы серьёзный, рассудительный и порядочный молодой человек, в отличие от своих друзей или одноклассников, — намекала она на первого зятя. — Странно, живёте в одном месте и такие разные.

Колька смутился, заёрзал на стуле. По работе помнил: не к добру такие похвалы, обязательно скажут выйти в ночь или в выходные.

— Вы же понимаете, что берёте в жёны не девочку, взрослую девушку… Не хочу, чтобы потом между нашими семьями не было недопонимания… Ирина у нас умница, всю жизнь старается в люди выбиться, многое пережила…

Колька побледнел, медленно повернулся к будущей тёще, как кот перед прыжком на добычу.

— Николай, я уверена, Ира не стала бы от вас скрывать такое. Разводы… в семьях это самое последнее дело, — голос Валентины Семёновны почему-то звучал неуверенно. Стоило ли об этом говорить? Взрослые люди — сами разберутся.

— Вы это к чему? — оскалился Колька и весь выпрямился.

— Не надо на меня так зыркать, Николай! В нашей семье не было разводов, мы с мужем живём сорок лет бок о бок, мои родители до гробовой доски прожили, сын у нас женился и уже около десяти лет…

— Ай да тёща мне достанется! — страшно ухмылялся Колька. — Ну и мать?! С такой матерью и врагов не надо. Никогда я вам не доверю своих детей, порога этого дома без меня не переступят, понятно?! — рыкнул Колька и стукнул кулаком по столу.

Валентина вздрогнула на стуле, испугалась: неизвестно чего ожидать от этого неотёсанного мужика. Ирина выскочила из другой комнаты на шум.

— Что случилось? — вопросительно посмотрела она на обоих.

— Ничего, — отрезал Колька. — Я к приятелю сегодня поеду, в этом доме не останусь.

— Коль, ты что? — Ирина смотрела на мать, ожидая ответа. — Мама?

— Ничего, тесно здесь. Мне места не хватает, воздуху! Я к другому привык, — сверлил он глазами будущую тёщу.

— Да, у нас не хоромы, мы живём скромно, — пролепетала кругленькая в щеках и теле Валентина Семёновна.

Колька вылетел из дома, так и не дождавшись отца своей невесты.

— Коля, Коля, — догоняла его Ира, на ходу надевая пальто и шапку. — Да что между вами произошло? Меня не было всего несколько минут! Что она тебе сказала? Ты не обращай внимания, мама у нас очень своеобразный человек. Коля, остановись, я не поспеваю!

Колька шагал по освещённой улице в куртке нараспашку, с шапкой в руке. Услышав Иру, он резко остановился, взял девушку за локоть и прижал к себе:

— Запомни сразу! Никогда наши дети не будут оставаться с такой бабкой! Поняла меня? Сами справимся, — чуть смягчился он в конце.

— Хорошо, хорошо, только успокойся, мне больно. Давай вернёмся, я тебя с отцом познакомлю, он скоро придёт с работы. Пожалуйста.

— Завтра зайдём, как раз выходной. Дурно мне что-то сегодня, — он отпустил Ирину, — пойдём со мной. Посидим у Виталика, я тебя с ним познакомлю, мы служили вместе.

— Пойдём… — согласилась Ира: вечер всё равно испорчен. Завтра мама найдёт время и место, она это умеет, чтобы высказать наедине дочери, кого она в семью привела.

Коля впервые за всё время обнял и поцеловал Ирину, да так крепко, что она даже немного растерялась.

Они пошли к приятелю. По дороге Николай молчал. Ирина пыталась достучаться до него, узнать, что же сказала мама, но безуспешно.

— Коль, ты мне скажи, неужели за все эти годы ты ни разу не встретил у себя в селе хорошей девушки? Они у вас там красавицы, работящие все, семьи у всех большие. Вы все друг друга знаете с детства, — болтала Ирина, сунув свою руку под локоть деревенскому здоровяку.

— Были, отчего же не быть! Разные девицы были…

— Ну так что же… Чем не угодили? — старалась она его разговорить.

— Угождали! Всем… Только не мне, а матери моей. У неё такой авторитет на селе, что все сначала ей понравится хотели, а потом уж мне. А ей все нравились, такая простая она у меня.

— Потом про тебя забывали? Да?

— Нет. Думали, как мамка скажет, так и будет. А мамка наша никогда не лезла к нам, брат мой женился по любви, жена его из большой семьи, их семеро детей! Родители пьющие, пропащие. Мать слова не сказала Митьке, приняла Шурку, как родную, и в обиду не даёт никому, даже родне. И ни разу не запретила ей с роднёй общаться. Вот такая у меня мать.

— Да уж, всем бы таких.

Они просидят в общаге у приятеля до глубокой ночи, хорошо будет им вдвоём в компании малознакомых людей. Другим человеком увидит Ира своего будущего мужа.

****

Валентина Семёновна, естественно, приняла всё произошедшее на свой счёт и обиделась на хамство будущего зятя. Обо всём, — ну или почти обо всём, — рассказала мужу вечером. Как она из кожи вон лезла, как старалась, колбасы и ветчины доставала в местном гастрономе, как дом весь в порядок привела, а он… Носом воротил, в конце ещё нахамил.

— Не привык он, видите ли, в таких условиях жить! Посмотрите на него… Интересно, как они живут в своём кукуеве? Знаем мы уже одних таких… Из одной миски всей семьёй щи хлебали, — ворчала Валентина.

— Валька, да успокойся ты! Что ты прицепилась к Володьке и его семье? Живут же? Тебя не трогают, сами по себе. Ну да, небогато живут, но не всё сразу, — злился на неё муж, высокий, смуглый, жилистый мужчина, с вытянутым лицом.

— Да разве можно так жить? Гена, твоя сестра вон как живёт в глухой деревне под Ярославлем, на самолёте к нам прилетает, говорит, что на селе только ленивые бедствуют.

— Валя, ты не сравнивай. Вспомни, как они жили лет двадцать назад… Только на щи и хватало.

До глубокой ночи в небольшом доме, в одном из дальних районов города, супруги спорили, сравнивали, переживали о детях; волновалась мать, что скажут люди, где брать деньги на свадьбу. Зять обещал закатить пир на всё село!

На следующий день Николай ещё раз пришёл к родителям Ирины, в прекрасном настроении. Валентина Семёновна прятала глаза. Стол был снова накрыт, но уже не так торжественно. Геннадий Андреевич встретил парня холодно: у него (со слов жены) уже сложилось впечатление о молодом человеке. Колька долго не мозолил глаза людям, видел, что не ко двору пришёлся. Он даже обрадовался: поскорее бы домой, в деревню.

Ирина проводила его на вокзал, обещала приехать в следующие выходные.

Она сдержала обещание и впредь приезжала к сестре почти каждую неделю до самой свадьбы, но днями пропадала у Николая дома. Свадьбу назначили на конец мая.

— Ой, Иринка, — прижимала пухлые кулачки к щекам Таня, — зачем же на май? Как бы ни пришлось потом всю жизнь маяться. Бабушка мне всегда говорила…

— Глупости говорила бабушка, — перебила её сестра, — времена уже не те, чтобы в приметы верить. Ты вон не в мае замуж вышла, а что-то не очень хорошо в семье у тебя, — Ира кивнула в сторону трактора, тарахтевшего во дворе, но увидев влажные от слёз глаза Тани, притихла. — У меня так никогда не будет!

— Дай-то, Бог, и у нас всё наладится. Дети в сад пойдут и всё наладится…

— Да ты не жди у моря погоды… Танька, сними с себя эти балахоны, причешись, глаза подведи, приберись, и муж на тебя по-другому смотреть будет. Сама ты виновата во всём, запустила себя, дом… Танюш, ты только не обижайся на меня.

— Ну что ты, знаю, что права, но сил ни на что не хватает. Володька дома совсем не бывает, если раньше приезжает, к родителям идёт и сидит там. Я уж не знаю, что думать… А, мне что? Глаза накрасить и идти в сарай навоз чистить? Свекруха с чего-то взъелась на меня, всё время клюёт, мол, за детьми следить не умею, а я стараюсь! Я стараюсь! — заламывала руки Татьяна. — Да только, как мне всем угодить?

— Так чего же ты их нарожала одного за одним? Куда торопилась? — с сожалением спросила Ира.

— Никуда… Сама не знаю, так вышло, — виновато опустила глаза Таня. Наташка прибежала из другой комнаты вся в слезах, прижалась к тёте Ире и что-то лепетала на своём, на детском.

— Вот уж горюшко моё луковое! Опять с Ванькой игрушки не поделили, такая характерная она у нас и в кого она такая?

Таня смотрела на дочь как-то безрадостно, обречённо. Сестра вытирала слёзы девчонке, усаживая на колени.

— Всё будет хорошо! После свадьбы переберусь в село, помогать буду — тебе полегче будет. И Володьку твоего на место поставлю, а то совсем разошёлся.