У меня так никогда не будет

Наталья Кор

Повесть «У меня так никогда не будет!» первая часть увлекательной семейной саги о жизни и судьбах сестёр – Ирины, Татьяны – и их детей.Произведение написано на основе реальных событий. Живые, реалистичные характеры, легкий слог, динамичность сюжета, эмоциональность, яркость, выразительность образов – всё это оставит в душе читателя глубокое, неизгладимое впечатление.Автор будто спрашивает у читателя на протяжении всего рассказа: «А сколько раз вы говорили – у меня так никогда не будет?»

Глава 5

Ира приехала в деревню под Новый год. Зима опять морозная, ветреная, только снега не так много, как в прошлом году. Она не просила сестру встретить её: сама дойдёт — не маленькая, и дорога уже хорошо знакома.

В деревенском доме всё без изменений: дети, бардак, духота, запах детской мочи, полные верёвки детских вещей над печкой. Наташка и Ванька носились по дому голышом ниже пояса, замученная Татьяна, в домашнем халате, в шерстяных носках и ситцевой белой косынке на голове, готовила обед, изредка прикрикивая на дочку, чтобы не лезли к печке.

— Ой, — присела Таня на табурет от удивления, увидев сестру в дверях, — а мы тебя не ждали. Надо было хоть предупредить, я бы встретила, — обтирала она руки о передник.

— Не хотела я, чтобы ты носилась со мной, как с маленькой, — Ира поставила на пол большую хозяйственную сумку, а из другой вытащила большую коробку, — Наташка, беги сюда!

Пухляшка Наташка, как всегда, чумазая, подбежала к тёте Ире, обхватила её ногу и прижалась щекой к холодному, красивому пальто в клетку. От тёти так приятно пахло!

— Держи! Вот, как обещала, в прошлый раз не привезла, ты уж извини.

Девчушка приняла коробку с пупсом, довольная плюхнулась на пол и начала разбирать подарок. Ванюша прижался к маме: он не помнил тёти и оттого боялся.

Таня гладила белокурого малыша по голове и сокрушалась.

— Ну зачем такие дорогие подарки? А то я не знаю, сколько это стоит! Ира, ты уж прости, у нас не прибрано, я сейчас, — Татьяна словно опомнилась: начала собирать игрушки, вещи на полу, собрала посуду со стола, вынесла на веранду, кинулась заправлять детскую кроватку.

— Да не суетись ты, что я, не понимаю… Дети маленькие, муж всё время на работе. Загнала ты себя, Танька, в кабалу…

— Ты проходи, сейчас обедать будем. Вещи можешь отнести в ту комнату, ты сама всё знаешь, — не обращала внимания на слова сестры Таня.

— Тань, можно я у вас праздники проведу? В городе мне как-то одиноко. Подругами и друзьями я не обзавелась. С коллегами уже отметили, теперь все дома семьями, я не хочу встречать Новый Год с родителями. Снова слушать мамины причитания, как плохо мы живём и к чему наша страна катится, и так далее, — я не выдержу.

— Конечно! Только у нас не как в городе… Сама понимаешь… Но мы весело отмечаем.

Ира достала из сумки большой пакет с мандаринами, конфетами, пряниками. Племяннику вручила плюшевого лисёнка, он не взял, прятался за маминой юбкой.

— А что ёлки у вас нет? — удивилась Ира, заглянув в хозяйскую спальню.

— Ой, какая ёлка?! Дети маленькие, завалят, игрушки перебьют, поранятся. Чуть подрастут, потом ставить будем, — лукавила Таня: нет у них ёлки и не было, не обзавелись пока. Живых елей и сосен в этих краях никогда не было, степи кругом. Кто любил живые деревья, везли из города. — Гирлянды повесим повыше и всё.

— Ясно! А Вовка, что, опять на работе? Ты ещё скажи, что он в Новый Год работать будет?

— На работе. Всё возможно, — отвернулась Татьяна, — мы его в последнее время совсем не видим… Поздно приезжает, рано уезжает…

— Да у вас всегда так было, — попыталась успокоить её Ира, она видела: что-то не так в семье Тани.

— Да, — вздохнула тяжело Татьяна. — Ты лучше расскажи, что ты с Колькой сделала? Вернулся из города — как подменили. Затих. Володя говорит, избегает его. Что ты с ним сделала? Признавайся, — с хитрецой улыбалась Таня.

— Ай, ничего я с ним не делала. Это он мне сделал! Замуж позвал.

Татьяна нисколечко не удивилась, она с любопытством смотрела на сестру, натягивая на Ваньку колготки. Ира уплетала с блюдца абрикосовое варенье с хлебом, поглядывая на Наташу.

— А ты? — не выдержала Таня.

— Что я?

— Отказала? Поэтому он такой?

— Нет. Но и не согласилась. Думаю, — отвечала довольная собой Ира.

— Ох, Ирка, ни себе ни людям! Хороший ведь мужик.

— Я его не держу.

Сёстры весь день болтали. Ира играла с детьми. Пыталась подружиться с Ванькой, но тот всё время пятился от неё и прятался по углам. Вечером, когда хозяйка управилась, а дети улеглись спать, Татьяна достала бутылочку домашнего вина. Поставила на стол простые домашние закуски, гранёные стаканы, и девчата просидели до глубокой ночи, вспоминая детство, школу, одноклассников, детские и взрослые мечты. Таня с интересом слушала рассказы сестры, кто кем стал из её школьных товарищей. Она-то о своих ничего не могла рассказать.

Сёстры уж спать разошлись, а хозяина нет. Если бы не вино, Ира бы вспомнила об этом, поговорила с Таней. Но сейчас она проваливалась в сон на пуховой перине, счастливая, спокойная. Хорошо ей здесь, снова поймала она себя на мысли. Очень хорошо!

Утром, пока Володя хозяйничал во дворе дома, Наташка топталась за ним по пятам в старом, не по размеру большом пальтишке, обмотанная материным пуховым платком. Таня возилась с кастрюлями и тарелками у печи.

— Во сколько мы вчера легли? — зевала Ирина, присаживаясь на табуретку возле стола.

— Не знаю, я не смотрела на время, — отвечала недовольная Таня.

— Вовка твой во сколько приехал?

— Тоже не смотрела на время.

— Тань, — Ира схватила сестру за руку, чтобы остановить. — Может, мне лучше уехать? У вас всё хорошо?

Татьяна с грохотом бросила нож на стол, — Ванька аж испугался; на полу играя с игрушками, мальчонка начал тереть глаза ладонями.

— Только ты не уезжай, пожалуйста, хоть ты меня не бросай. Ничего страшного, всё наладится. Весна придёт, и всё наладится.

Наладилось всё гораздо раньше. Вовка простыл и все праздники провёл дома. Новый Год встретили в кругу семьи и друзей; все пришли с жёнами, детьми, Колька был. Набрался Николай так, что еле домой доволокли, — в первый и последний раз свой жизни он напился до беспамятства.

Вечером первого января он снова пришёл в гости к другу и однокашнику. Началась череда новогодних гуляний. Молодёжь бегала в клуб, днём вместе с детьми резвились на санках с горки, вечерами собирались у кого-нибудь в гостях. Ирку крутило в деревне, как снежинку на ветру. Она не успевала отойти от вчерашних танцев, а Колька уже ждал её чтобы махнуть на горку, завидовали ей местные девицы на выданье, за глаза давно сосватали обоих.

Таня тоже выбиралась с сестрой, Володя же оставался дома с детьми: худо ему было. Но жену отпускал и от вечерних посиделок в компаниях не отказывался, всё пытался вылечиться старым дедовским способом — водкой с перцем, не получалось.

Ира не заметила, как пролетело пять дней, скоро возвращаться в город, на работу. Перед отъездом, вечером, её с Николаем как бы случайно оставили одних за столом. Гости разошлись по домам, хозяева ушли к себе, а эти двое никуда не торопились.

Колька всё подливал и подливал Ирине, она отказывалась, кривилась, но пила, — уж больно закуска хороша. Татьяна утку зажарила к ужину сегодня.

— Ну что, подумала? — выдал Колька с бухты-барахты.

— Так ты для этого меня подпаиваешь? — улыбалась Ира.

— Больно надо. Хотя, что у трезвого на уме, то…

— Колька, не уживёмся мы с тобой, да и здесь я жить не смогу. А ты город не любишь. Как быть? — она смеялась над ним, он молчал. — Я к комфорту привыкла, и вот так жить, — держа рюмку в руках, она обвела рукой комнату, — не буду!

— Откуда ты знаешь, как я живу? Ты только смеёшься надо мной, ничего ведь не знаешь обо мне.

— Отчего же? Сестра всё рассказала, — из другой комнаты за занавесками послышалась возня.

— Понятно. Давай я тебе сам всё расскажу или лучше покажу, пойдём завтра с родителями знакомиться?

— Я уезжаю завтра, — рассмеялась Ира.

— Ничего, подождут один день. Так я завтра заеду поутру?

Ира растягивала удовольствие и в то же время боялась ответить. Ответить да — значит принять его предложение. А она сама не понимала, зачем ей это надо, но остаться одной не хотелось. Все подруги, одноклассницы, коллеги, сестра повыскакивали замуж, а у неё даже поклонника не было. Неужели это из-за того случая, неужели, все знают или догадываются, спрашивала себя не раз Ирина. Но ответа не было, всё только в её голове.

Подруги в гости её не приглашали: модная, хороша собой, свободна, — побаивались такой приятельницы. К ней мужья не отпускали, даже сестра ни разу к ней не приехала.

— А заезжай! — поставила она рюмку на стол. — Вдруг приглянусь маме твоей? — еле сдерживалась она от смеха. Думала, обидится Колька, уйдёт и не приедет завтра.

Но ранним утром Коля приехал.

Таня молча хлопотала по хозяйству, не обращая внимания на сестру, потом собрала детей и вышла во двор, они перекинулись парой слов с Николаем на дороге, и Таня покатила детей на санях в сторону свёкров.

Ирина оделась и вышла.

— Не передумала? — спросил Колька, вместо приветствия.

— Не-а, — хорохорилась Ирина.

Трактор остановился в середине улицы возле большого дома. Высокий забор из шифера, выкрашенные в зелёный цвет широкие металлические ворота. Фасад дома — такой же зелёный, только на тон светлее, чем на воротах. Двор полностью очищен от снега до самого бетона. Участок был забетонирован полностью; над ним был устроен живой навес из виноградника на каркасе, аккуратно подрезанная лоза причудливо обвивала железные прутья. В глубине участка ещё один дом, поменьше, перед его окнами — палисадник, огороженный низеньким разноцветным штакетником, теперь, зимой, был весь усыпан белым, искрящимся на солнце, снегом.

Коля пригласил Иру внутрь дома. Никакого крыльца, сразу прихожая, обложенная кафелем, под широкими окнами расположились удобные скамеечки. Он распахнул следующую дверь, из дома резко пахнуло приятным ароматом жареного мяса. Из прихожей они прошли небольшую котельную, — справа, на полметра ниже уровня пола, располагался отопительный котёл. Сразу за котельной была кухня. Девушка обратила внимание на новый кухонный гарнитур. Модный фартук из кафеля с изображением двух чашек кофе красовался между нижними тумбами и верхними ящиками. Ира в городе такого не видела, а тут деревня. Рядом с кухней находилась просторная столовая, оклеенная обоями, посередине стол, никаких табуретов — только стулья со спинками, плюшевый диван у стены, на котором лежал тучный пожилой мужчина. Когда молодые люди вошли, он приподнялся и сел.

— Мать сейчас придёт, садитесь, — указал на стулья мужчина.

— Это мой отец, Леонид Петрович, — сказал Колька. Мужчина снова лёг. — Ты извини, у него спина больная, он не может долго сидеть и ходить.

Ира, как школьница, присела на стул, сложив ладошки на колени, и продолжила осматриваться. На полу не дорожки, не коврики, а паласы. На окнах красивые коротенькие занавески. Модные репродукции картин на стенах. На столе большая ваза с конфетами и печеньем, блюдце с вареньем.

Хлопнула дверь. В кухню вошла среднего роста, сухощавая женщина, обмотанная платком и в фуфайке. Ира узнала её. Тётя Люся, не замечая гостей, выкладывала яйца на стол, отец Коли пыхтел на диване, как паровоз: ему было тяжело дышать.

— Колька! — всплеснула руками мать, повернувшись к гостям. — Вот паразит! Почему не предупредил, что гостей ждём?

— Мам, не волнуйся, мы ненадолго. Только поздороваться зашли. Это Ирина.

— Так что же ты гостью на кухню привёл?! В дом надо было! Вот уж мужик неотёсанный! И когда ты ума наберёшься? Пойдёмте, пойдёмте, — выпроваживала гостей тётя Люся, — Лёнька, ты хоть бы встретил гостей по-людски.

Мужчина на диване не тронулся с места.

Ира была в шоке: это всего лишь кухня!

В доме тоже большая и холодная прихожая, за ней — просторная тёплая веранда с большими окнами в ромбы и треугольники, следом комната. Везде межкомнатные двери со стеклянными голубыми ручками, широкие кровати с перинами и грудами подушек, на окнах объёмные шторы, под низкими потолками люстры, на стенах ковры в полстены, на полу паласы, тепло пахнет хвоей. Печки в доме нет.

В зале стояла живая сосна, украшенная новогодними игрушками, гирляндами, мишурой; диван, кресла, сервант, забитый сервизами и хрусталём, — этого добра было так много, что посуда была наставлена друг на друга. Между двух окон расположилась низкая тумба с огромным цветным телевизором.

В уголке, на маленькой навесной полочке, восседал тёмно-зелёный телефон. Из зала была ещё одна дверь — видимо, спальня.

Коля с Ирой присели на диван. Тётя Люся снимала с себя уличную одежду в прихожей. Она вошла в комнату, когда Ира любовалась статуэтками, часами, сервизами в серванте. Под платком у тёти Люси оказался ещё один платок — домашний, его она снимала только перед сном.

— Не обращай внимания, дочка, — сказала любезная женщина, — это всё подарки с работы. Награды. Вон только те часы Лёньке подарили на юбилей, — она показала на массивные часы в медной оправе с римскими цифрами. — Ну, рассказывайте, молодёжь! С чем пожаловали? Неужели доброе дело задумали? — она искоса посмотрела на сына. — Чем порадуешь, сынок, мать-старуху?

— Мам, какая ты старуха, постыдись. Это Ира, Танькина сестра.

Мама Николая выглядела старше своих лет: сухонькое маленькое лицо, тонкие губы, глубокие морщины вокруг глаз. Несмотря на невысокий рост и узкие, хрупкие плечи, она держалась прямо хоть стоя, хоть сидя, не сутулилась и глаз не прятала.

— И всё? — повернулась она к девушке.

Ира покраснела. Коля замолчал.

— Ну что же вы? Порадуйте мать…

— Мам, мы просто в гости зашли.

— Ну всё, так всё! Уважь гостью, альбомы покажи, а я пока стол накрою, обедать будем.

— Может, вам помочь? — осторожно спросила Ира, надеясь на отказ.

— Пойдём, коли не шутишь. Я уж тебе всё расскажу про этого хлопца, — тётя Люся кивнула в сторону сына.

Женщины встали и направились в кухню, минуя веранду и холодную прихожую, выйдя на двор они вернулись в большую кухню.

Тётя Люся без лишней суеты ставила и ставила на стол тарелки с угощениями, гостей дорогих ждали. Жареное мясо с картошкой, домашние соленья, домашние колбаски, пиалу со сметаной, попросила Ирину нарезать хлеб. Кольку отправила в подвал за домашним вином и компотом.

— Ты дочка, не стесняйся, и Леонида моего не бойся, — шепнула она по-свойски городской красавице, когда они в кухне делали нарезки, — не может он долго ходить или сидеть, осколок у него в спине. Походит, посидит и ложится, так легче ему, поэтому и поправился очень. Он мне по хозяйству здорово помогает, знаю, что больно, но он не жалуется.

Мы с Лёнькой столько лет вместе, страшно вспомнить. Оба родились здесь, тогда от села здесь одно название и несколько домишек глиняных было. Родители наших привезли сюда на голое место светлое будущее строить. Вот нам и досталось, — прикусила она губу. — Хорошо было, трудно, страшно, но работали в колхозе тогда все, даже дети.

Я с одиннадцати лет на свекольных полях колхозных работаю, мамке помогу по дому и бегом на поле. Образование у меня всего четыре класса, у мамки нас семеро было, я старшая, какая там школа, — махнула она худой рукой. — Это потом, как на ферму пошла в 16 лет, всему научили, вечернюю школу окончила.

А Леонид старше меня, он подросток ещё убежал на фронт, партизанил, получил ранение. Вся семья его сгинула в той проклятой войне, мать с горя померла здесь, не дождавшись его одного. Написали: без вести пропал, а он вернулся. Вот тогда и пропал, по 58 на 10 лет!

Вернулся, чуть ли не врагом народа, и никто его тут не ждал. Я уже девчонкой была молоденькой, он просто взял и предложил мне: выходи, говорит за меня! Почти сразу, да кто бы меня пустил за такого.

Сама пошла, — тяжело вздохнула тётя Люся и опустила голову, чтобы не видно было мокрых от слёз глаз. — От меня вся родня отказалась тогда, зато колхоз не оставил. Леониду, правда, на нормальных должностях работу не доверяли, даже скотника, да и не мог он, спина эта проклятая. Зато дом этот, ребята наши, всё на нём было. В колхозе списали, вот он всю жизнь и работал сторожем. Но мы не унывали.

Видишь, каких ребят воспитали, дом построили, всю жизнь его строили и светлое будущее не забывали для страны, — усмехнулась она, — вроде получилось оно? — обратилась она к Ирине уже улыбаясь, нарезая ароматные домашние свиные колбаски.

— Да, неплохое вроде будущее получилось, — хлопала ресницами Ирина, — мирное, все возможности для нас открыты, — обобщила Ирина, сметая с доски разделочной крошки от хлеба.

— Во-о-от! Значит, не зря старались. Неплохую мы жизнь прожили с Леонидом, почти никогда не ругались. Взаимопонимание и уважение — это главное в семье, ну и здоровье, а любовь и достаток приложится.

— А вы? Вы почти ничего о себе не рассказали? — удивлённо смотрела Ирина на тётю Люсю, ожидая тоже интересной истории.

— Как же? Семья, дети, ферма, скоро внуки — вот моя жизнь. Что тут рассказывать? Ничего интересно, — взяла она тарелки с нарезками в руки и понесла к столу.

Удивительная женщина, как открытая книга, только об авторе мало что известно. Ирина даже не знала, как реагировать. Время в семье Николая она провела хорошо, замечательные у него родители, особенно мама.

Молодые люди провели весь день у Коли дома, Таня извелась вся, ожидая возвращения Ирины. Сестра вернулась домой, когда стемнело.

— Тань, кажется, я замуж выхожу, — призналась Ира сестре на холодной веранде.

— Согласилась? А я тебе говорила, что семья у них хорошая. Только что-то радости на лице не видно…

— Да это я так. Сама не знаю, что на меня нашло, всё так неожиданно. Я как будто в другой жизни побывала, разве люди могут так жить? Мать всегда говорила, что честным трудом столько не заработать.

— Ну не знаю… Сколько я слышала о его матери, она никогда чужого не брала, всё своим горбом заработала и дом этот она подняла — не сразу, конечно. Мне Володя рассказывал…

Ира молча пошла в свою комнатку, не обращая внимания на бойкую племянницу, которая так и вилась подле неё. Наташка хотела поиграть с тётей.

На следующий день Ирина уехала, Коля обещал приехать в феврале с родителями познакомиться, обсудить день свадьбы и само торжество.