У меня так никогда не будет

Наталья Кор

Повесть «У меня так никогда не будет!» первая часть увлекательной семейной саги о жизни и судьбах сестёр – Ирины, Татьяны – и их детей.Произведение написано на основе реальных событий. Живые, реалистичные характеры, легкий слог, динамичность сюжета, эмоциональность, яркость, выразительность образов – всё это оставит в душе читателя глубокое, неизгладимое впечатление.Автор будто спрашивает у читателя на протяжении всего рассказа: «А сколько раз вы говорили – у меня так никогда не будет?»

Глава 2

Всю ночь Ира слышала из своей комнатушки, как муж и жена спорили: дверей межкомнатных в доме отродясь не было — только занавесками отделялись комнаты друг от друга. Володя строго выговаривал жене:

— Таня, почему не предупредила, что сестра приедет? — шептал Вова. — Я бы барашка зарезал, встретили бы как самую дорогую гостью. Она ведь никогда у нас не была.

— Прости, она столько раз обещала в письмах, я и в этот раз не поверила. Какая она у нас красивая, ты видел? Ты не волнуйся, я подготовилась. В доме порядок навела, — оправдывалась Таня.

Так мило было слышать шёпот этих двоих, им так хотелось угодить Ирине. Заплакал малыш, началась возня в комнате, Ира отвернулась к стенке на своей пушистой перине и заснула. Проснулась поздним утром, в доме светло, свежо, несмотря на летнюю жару. Она сладко потянулась на постели, спустила свои стройные ноги на пол, пошарила одной ногой, потом другой в поисках любимых тапочек на танкетке, заглянула под кровать: нет их. На цыпочках прошла в соседнюю комнату, затем в хозяйскую спальню. В доме никого, окна распахнуты настежь.

Ира осмотрелась. В доме всё скромно: старый диван на ножках (она помнила его ещё с детства, мама отдала его и плюшевый детский коврик со львёнком молодым, так как ничегошеньки у них своего не было); сервант, тоже не первой свежести, — может, от старых хозяев остался; кровать сетчатая на ножках с деревянными спинками; детская кроватка без постельного белья (бельё уже колыхалось на верёвках во дворе) и люлька для младенца. В комнате гостьи стояла автоматическая швейная машинка в закрытой тумбочке и вторая часть кухонного гарнитура. На нём — чёрно-белый телевизор «Рассвет» и такая же чёрно-белая кровать с сеткой, только с большой пушистой периной и уймой подушек. От кого это наследство досталось, Ира не догадывалась. На полу по всему дому полосатые дорожки, такие бабушка раньше вязала.

Ира вышла на веранду. Её обдало горячим воздухом, ярким светом и приятным запахом оладушек. На столе стояло блюдце со сметаной, тарелка с оладушками и стакан молока — всё накрыто чистым вафельным полотенчиком.

Во всём чувствовалась бабушкина рука, бабушкино воспитание. Таня была любимицей бабули, во всём ей помогала, спала в её комнате, слушала её бесконечно повторяющиеся истории о послевоенной жизни, за этими разговорами бабуля учила младшую внучку вязать, шить, штопать, готовить, даже коврики научила вязать крючком.

Ира приподняла колыхающийся тюль и выглянула в сад: где тут у них кран с водой? Сестра пропалывала грядки в саду, маленький Ванька мирно спал в коляске, Наташка вертелась рядом, — сегодня она была в платьице. Девочка плюхнулась попой на садовую дорожку и принялась примерять тёткину красивую «туфлю». Это она умыкнула комнатные тапочки Ирины.

— Тань, доброе утро! — крикнула в окно Ира. — Ты не видела мой второй тапочек? — она с улыбкой кивнула в сторону Наташи. Таня спохватилась, отобрала у ребёнка игрушку. Наташка завыла, малыш в коляске не шелохнулся.

Таня подкатила коляску к крыльцу, накрыла её марлей от мух и присела на единственную ступеньку.

— Как спалось? — спросила Таня, вытирая пот со лба. — Хорошо, что ты меня отвлекла, а то я совсем забыла о времени. Ванька может часами спать на улице, а солнце уже высоко, жарко. Наташа, где второй тапочек? — нахмурила брови мама. Девочка размазывала грязными руками слёзы по лицу.

— Хорошо тут у вас! — потянулась сестра и присела рядом. — А ты ни свет, ни заря в огород? — сказала она с досадой в голосе. — Ну и жизнь у тебя, Танька! Посидишь со мной? Не люблю есть в одиночестве, хотя я только в одиночестве это и делаю, — усмехнулась Ира и пошла умываться.

Наташка уже каталась по зелёной траве в своём платьице вместе с рыжим котом.

Сёстры позавтракали, опять много болтали, Ирина рассказывала про учёбу, а главное, о практике.

— Я жить останусь в этом городе. Невероятно чистый, ухоженный, красивый городок. Люди добрые, отзывчивые, простые. А ты? Так и будешь здесь прозябать? Неужели нельзя комнату или квартиру снять в городе, неужели тебе нравится такая жизнь?

Таня молчала; она больше не отвечала на эти вопросы, да и не хотелось ей оправдываться.

Замуж она вышла рано, но по любви. Володьку своего встретила в переговорной на почтамте, она как раз звонила старшему брату сказать, что сдала все экзамены и скоро приедет к нему поступать в училище. Володя ждал своей очереди, чтобы позвонить. Когда увидел невысокую, коротко стриженную, пухленькую девчонку в плиссированном платье и забыл, кому собирался звонить. Даже слов оператора не слышал, когда она кричала ему: «Молодой человек…»

Он проводил девчонку-хохотушку до дома. Она звонко смеялась над каждой его шуткой, а он через три дня пришёл к её родителям просить руки дочери. В тот день от удивления попадали все в доме, включая саму Татьяну.

— Это что такое? — краснела от злости мать.

— Я не знаю, мы всего раз виделись, — оправдывалась Таня, но ей никто не поверил.

Жениха прогнали со двора, а Тане здорово досталось от матери. Ни о какой учёбе в другом городе и речи быть не могло: мама больше ей не доверяла. Таня сдала документы в училище на оператора почтовой связи в своём городе, а «идиота Вовку» возненавидела.

Он не отступал и после работы торопился на знакомую улицу. В то время он уже отучился, отслужил в армии, устроился на работу в городе и вот угораздило влюбиться в эту румяную пышечку, будто других девчат мало? Через полгода он повторил попытку, в этот раз он не просил руки девушки — оба, держась за руки, просили родительского благословения: Таня ждала ребёнка.

Отец спокойно принял новость, а вот мать лютовала, но дело сделано и отступать некуда. Молодые расписались. Была попытка жить с родителями в городе, тем более что старшие брат и сестра давно не живут с родителями, но она с треском провалилась. Тёща не могла привыкнуть к тому, что у дочери отдельная семья: слишком юна она проявлять самостоятельность, — и всё время лезла, поучала, советовала, как жить.

Зятю это не нравилось, начались неприятные разговоры. В один прекрасный день молодые съехали, оставив одну записку: «Мама, папа спасибо за всё, мы уехали в деревню».

К свёкрам они приехали, когда Таня была на девятом месяце беременности. Наташку родила в соседнем посёлке в местной амбулатории: до города она вряд ли доехала бы, как-то быстро всё началось, долго не мучилась молодка.

Но после рождения дочери начались недопонимания со свекровью, которая ждала внука, а тут девочка, ещё и имя папа выбрал некрасивое, ей не понравилось. Зато Володя был на седьмом небе. Через много лет, когда дочь вырастет, он признается жене, что Наташей звали его первую любовь.

Володя видел, что у жены с мамой не складывается, и обратился к отцу. Отец сказал, что поможет, только если жить останутся здесь, в деревне. Так и порешили. Володю и самого тянуло на Родину. Купили домик. Родственники, соседи помогли чем смогли с обстановкой: многодетная соседка одолжила громоздкую коляску, — на время, вдруг ещё понадобится. Как Ванька родился, свекровь смягчилась, любимому сыну вообще не могла отказать, да и Таня показала себя отличной хозяйкой, не всегда успевала быть идеальной мамой, но это не беда, всё придёт с опытом.

— За детьми лучше смотреть надо! — бухтела свекровь, глядя на всегда чумазую внучку, а сама так и тянулась к Наташе. Глаза у девчонки один в один бабушкины.

А молодым что? В клуб хотелось, на фильм новый сбегать и на день рождения или свадьбу пойти, бабушка почти всегда соглашалась, но им выговаривала, какие они бестолковые родители.

Прижилась здесь Танюшка, с соседями повезло — подружились. Вот с подругами некогда было дружбу водить, да муж не одобрял этого. Таня к мужу прислушивалась, считала его главным в семье.

С сестрой всё время переписывалась, делилась самым сокровенным, и в письмах ни разу Таня не жаловалась на свою жизнь в деревне или на мужа. С чего Ирина решила, что ей здесь плохо, она понять не могла, тем более что впервые была у неё в гостях.

Вечером хозяин дома приехал пораньше. Накрыли стол, пригласили родителей, приятелей, соседей, и Колька был, — вот уж душа компании! Все ему рады, а городской Ирине ни жарко ни холодно. Анекдоты его пошловатые ей не нравились, смех его трескучий противен. В выходные Володя обещал девчат в кино свозить; если к ним в клуб не привезут, в соседнее село поедут, и Колька прицепился с ними.

— Слушай, что за тамада деревенский? — потихоньку спросила у сестры Ира. — Рот не закрывается и пьёт, как медведь…

— Это Колька, — Таня не хотела отвлекаться от очередной деревенской истории с продолжением, внимательно слушала шумного молодого парня, а рассказывать он умел. Даже Наташе нравился этот весёлый дяденька. — Хороший парень из уважаемой семьи, потом всё расскажу.

На следующий день Таня под впечатлением от вчерашнего вечера рассказывала сестре о свёкрах, только неинтересно это Ирине: она сдерживалась, чтобы не зевнуть.

— А вот Коля, — начала было Таня, укачивая сына в коляске. Ирина оживилась. — Коля из уважаемой семьи, они с Володей дружат с детства, только Коля не учился нигде и никогда не стремился. В армии служил, это я знаю точно, пограничником был, он каждый День Пограничника отмечает, как второй день рождения.

Родители — коренные жители села, отец его тут родился. Отец пожилой уже; воевал, с войны вернулся инвалидом, всю жизнь они с женой в колхозе работают. Мать, тётя Люся, имеет не одну награду, заслуженная доярка Союза. Много о ней хорошего говорят — безотказная женщина.

— Видела я её. Шустрая тётка, — усмехнулась Ира.

— Что ты?! — ужаснулась Таня. — Такая женщина! Нам не раз приходилось обращаться к ней за помощью и ни разу она ничего плохого не сказала, не осудила, как другие. Одолжила денег и счастья пожелала! А ведь самой пришлось пережить в жизни горюшка. Троих сыновей поднимали, старший подростком утонул. Вовка говорит, что тогда тётя Люся состарилась в один день, хотя не старуха вовсе.

Средний женился пару лет назад, родители ему дом из кирпича выстроили в конце села — всё, как в городе! Удобства в доме, паровое отопление. Таких домов нет на селе. Один Колька не поддаётся на материны уговоры, он ведь ровесник моему Вове. Дом большой у них по нашей улице, сегодня прогуляемся, покажу, мимо не пройдёшь. Новые ворота, дворы высоким шифером обнесены. Я в доме никогда не была…

— Дворы? — переспросила Ира.

— Да, два двора, у них одних дойных коров с десяток. Тёте Люсе пришлось доильный аппарат купить, а то не справлялась. Много хозяйства, очень! Потому и живут так зажиточно. Отец Колькин кроме, как сторожем работать никем не мог в колхозе, дома по хозяйству всегда справлялся. Сад большой, огород раза в два больше моего и ни травинки в нём, ни сорняка. Как она всё успевает?! Ведь до сих пор работает на ферме…

— Ничего себе!

— Ага, уникальная женщина. А Колька, — Таня усмехнулась, — ну ты всё видела, живёт в своё удовольствие и в ус не дует. Тётя Люся мечтает женить его. Ему ни одна девушка в селе не нравится, ни с кем из местных он никогда не встречался, — это мне Володя рассказал. Кажется, у него была зазноба в армии, с дитём, что ли… Мать не позволила, — вздохнула Таня, — жалко. Это он с виду такой развесёлый, на самом деле очень серьёзный. С детства в колхозе работает, поэтому сейчас больше моего мужа получает, матери помогает, охотник и рыбак заядлый. Если к нему обратиться, он никогда не откажет, весь в мать! А про тамаду ты правильно подметила, он и сват, и брат, и тамада, ведущий на каждой сельской свадьбе, плачут гости от него на таких мероприятиях, от радости, — рассмеялась Таня, — я сама не раз была свидетелем.

Ира уже не слушала сестру. Она умилялась, глядя на кудрявую племянницу: девочка так устала, что уснула прямо на мягкой травке во дворе. Сестра вздохнула, подошла к дочери, взяла её на руки и отнесла в дом. Что-то тёплое, нежное дрогнуло у Иры в душе, она снова поймала себя на мысли, как ей здесь хорошо!

В выходные две сестры попали и на танцы, и в кино. Измученная Таня преобразилась, сбросив свои домашние халаты и надев красивое платье. Никто не верил, что Таня и Ира — сёстры, настолько они отличались внешне и по характеру. Домой возвращались поздней ночью, за что обеим пришлось выслушивать от матери. А Ира снискала отвращение и неприязнь со стороны Клавдии Михайловны — свекрови Татьяны.

— Свистулька! — не стеснялась она в выражениях и морщилась, будто мокрицу видела.