Сверхмотивация

Марк Шатуновский

Марк Алексеевич Шатуновский. Учился в МГУ, где получил первое признание как поэт в студенческой поэтической студии. Участвовал в знаменитом поэтическом семинаре К. Ковальджи, разделяя позиции и творческие установки метареализма. На протяжении многих лет выступает вместе с метареалистами в общих поэтических акциях. Один из организаторов известного московского клуба «Поэзия», объединившего большинство молодых писателей 1970–1980-х гг. Первый сборник стихотворений «Ощущение жизни» вышел в Париже в 1990 г. В 1992 г. принят в члены Союза писателей. Автор книг «Мысли травы» (1992), «Из жизни растений» (2000), «Дискретная непрерывность любви» (1995, роман). В 1991–1992 гг. его пьеса «Траектория улитки» шла на сцене театра Московского университета. Публиковался в журналах «Знамя», «НЛО», «Постскриптум», «Glas» и др.; стихи, проза и статьи переводились на иностранные языки и выходили в Бельгии, Франции, США. По приглашению USIA (Министерства культуры, образования и информации США) выступал с лекциями и чтением стихов в Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско, Санта-Фе и на филолого-философском факультете Айовского университета, где вместе с английским писателем Рольфом Хьюзом создал журнал «100 words», издающийся вплоть до настоящего времени. Участник и один из основателей клуба поэзии Stella Art Foundation.

Плачущее изваяние

зеркальные шары снабженных зреньем глаз —

их поворотники вращают на осях,

зрачки их крепятся на лучевидных спицах,

они свободно плавают в глазницах.

от них ведут двух кабелей жгуты,

чьи окончания зажаты в клеммах мозга.

мне объяснить осталось, как же ты

свой зрительный процесс преобразуешь в слезы.

ты поливаешь два растущих в кадке глаза

горючею водой родных морей и рек,

и от желанья жить в крови вскипает плазма

и зрение дает еще один побег.

на острие его, где набухает в почке

в природе содержащаяся власть,

дрожащая слеза застряла в мертвой точке

и порывается сорваться и упасть.

ты собираешь в сахарницу слезы,

ты накрываешь стол в расчете на двоих,

ты смотришь на часы, век не меняя позы,

и ложечкой помешиваешь их.

и вот идут часы, глаза впадают в реку,

в природе завершив земной круговорот,

смыкаясь, веко прикипает к веку,

и, обезвоживаясь, трескается рот.

в шкафу на вешалках без света вянут платья,

размякли на окне цветочные горшки,

зеркальные глаза в шкафу хранятся в вате,

под ними пролегли отечные мешки.

а у окна сидит разбитая скульптура

с рукой, подвешенной отдельно на шнуре,

торчит из каменных деревьев арматура

и зрение растет на пыльном пустыре.