Сверхмотивация

Марк Шатуновский

Марк Алексеевич Шатуновский. Учился в МГУ, где получил первое признание как поэт в студенческой поэтической студии. Участвовал в знаменитом поэтическом семинаре К. Ковальджи, разделяя позиции и творческие установки метареализма. На протяжении многих лет выступает вместе с метареалистами в общих поэтических акциях. Один из организаторов известного московского клуба «Поэзия», объединившего большинство молодых писателей 1970–1980-х гг. Первый сборник стихотворений «Ощущение жизни» вышел в Париже в 1990 г. В 1992 г. принят в члены Союза писателей. Автор книг «Мысли травы» (1992), «Из жизни растений» (2000), «Дискретная непрерывность любви» (1995, роман). В 1991–1992 гг. его пьеса «Траектория улитки» шла на сцене театра Московского университета. Публиковался в журналах «Знамя», «НЛО», «Постскриптум», «Glas» и др.; стихи, проза и статьи переводились на иностранные языки и выходили в Бельгии, Франции, США. По приглашению USIA (Министерства культуры, образования и информации США) выступал с лекциями и чтением стихов в Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско, Санта-Фе и на филолого-философском факультете Айовского университета, где вместе с английским писателем Рольфом Хьюзом создал журнал «100 words», издающийся вплоть до настоящего времени. Участник и один из основателей клуба поэзии Stella Art Foundation.

(Портрет героини)

к пальцам привязаны ниточки ваших податливых снов,

приводящие в движение пружиночки и шестеренки,

молоточки, отодвигающие запирающий память засов

и изнутри колотящие в барабанные перепонки.

вы все когда-нибудь жили в болеющем старостью доме,

боясь заразиться склерозом по ночам опухающих стен —

генетической памятью вкомпонованы в тусклом объеме

и, в нем проживая, противопоставлены

в нем проживающим всем.

каждый из вас жил в этом доме

учительницей двадцати семи лет по имени «нина»,

вечерами демонстрируя зеркалу разветвленное тело свое —

анатомически родственное пианино,

облегаемому тем, что называют «белье».

тайны нашего тела! за ними мы полезем на антресоли

и, извалявшись в пыли, достанем заброшенный образ себя

восемнадцати лет —

развернем, расправим понесший потери от моли

в наслоениях времени отложившийся след.

попробуем в него улечься — жмет в бедрах, линия живота

необратимо провисла,

грудь проваливается, недостаточен ляжкам раструб,

по европе лица протекают одер и висла

в двух морщинах: одна — у глаз, другая — у губ.

замажем географию «пондсом» (cream cocoa butter),

а за спиною грохочет постели пустой океан,

над подушкой ночник развернул перевернутый кратер,

перегорожена комната раскрытым романом саган.