Так поют сентябри

Мария Фомальгаут

Мимо проплывают пары, скачут удалые тройки, проносятся четверки. Шестерки услужливо склоняются перед кем-то, отсюда не вижу – перед кем.Сижу за столиком, потягиваю кофе, на альбомном листке передо мной замирает город, еще серый, карандашный, еще сам плохо понимающий, что он – город.Мимо окна несется целая дюжина, вон добрый десяток пробежал. Кто это выдумал – добрый Десяток, сколько живу, ни одного доброго не видел, все они злющие, как с цепи сорвались…

Приход света

Были те, кто застал второй приход света, потом воодушевлённо рассказывали следующим поколениям — но им никто не верил. То есть, может и верили те, кто родились сразу после второго прихода света — но не второе, не третье и уж никак не десятое поколение. О втором приходе света рассказывали долгими вечерами, передавали из уст в уста — но уже не как правду, а сначала как красивую легенду, а потом как сказку для малышей.

Второй приход был намного короче первого — вернее сказать, он был настолько коротким, что вообще непонятно, был он или нет. То ли дело первый приход — когда свет появлялся каждый вечер — так говорят легенды. Но в первый приход уж совсем никто не верит, ни стар, ни млад, так давно это было и так неправда.

Нет, конечно, за алтарем по-прежнему ухаживали, чистили его крылышками, лапками, стряхивали пыль и налетевшие листья. Но что снова придет свет — уже никто не верил.

Было время, когда в народе появились адепты больших — они уверяли, что когда приходят большие и бескрылые, приходит свет, что большие как-то делают свет. Над адептами смеялись — правда что, кто такую ересь вообще придумал, вон сколько раз большие приходят, а свет так и не загорается.

Этого всего мы не знали — и про алтарь, и про адептов, и про свет — потому что родились на следующее лето, когда зима замела все воспоминания о свете и алтаре, и большие перестали приходить в заброшенный дом.