Катализатор безумия

Маргарита Петрюкова

Страх потери близких – один из самых сильных, который может испытывать человек. Для героини книги страх потерять возлюбленного становится основой существования, избавиться от него не представляется возможным, и она понимает, что страх сгинет сам, только воплотившись в реальность. Тогда девушка решает убить своего возлюбленного, чтобы освободиться. Но поскольку она давно страдает галлюцинациями и провалами в памяти, остаются сомнения, совершила ли она преступление в реальности или в своей голове.

Глава 11

Forever ain’t that long

Приехав домой, наша героиня подумала, что, пожалуй, ей стоит лечь спать, но сна не было ни в одном глазу. Она открыла дневник, который стала вести не так давно, и начала записывать события сегодняшней ночи, сопровождая их своими комментариями. С тех пор, как Изабелла поссорилась с Ханной, она доверяла свои мысли и фантазии только дневнику, и это ее вполне устраивало. Девушка даже придумала шуточное двустишие:

Мне не нужны друзья, враги, мне не нужна родня,

Когда такой, как Кристиан, есть парень у меня.

Кто-то на работе сказал Изабелле, что дневники ведут только подростки и сумасшедшие. Ни к тем, ни к другим она себя не относила, но все же эти слова девушку задели, и она запомнила их. Пусть эти люди считают ее кем угодно, это совсем не важно. Главное то, что думает о ней Кристиан, а Кристиан ее любит, пусть он пока этого и не сказал. Вот что важно.

Художнику, после отъезда Изабеллы, тоже не хотелось спать. Он убрал ее бокал и, в одиночестве допивая вино, думал о том, что он, как Пигмалион, а Изабелла словно Галатея, только она уже ожила. Нежно поглаживая пальцем глиняный бюст, он размышлял, что же привлекло его в Изабелле Литуэл. Ведь он, по собственному желанию, решил написать ее портрет и подарить его ей. Был ли это просто способ познакомиться или знак свыше? Пожалуй, это не важно. Важно то, что он чувствовал, когда рисовал ее, это был ни с чем несравнимый экстаз. Такой, наверное, испытывают иконописцы, когда изображают лики святых.

В отличие от девушки, Кристиан спать так и не лег. Ему не хотелось. Художник любил сов и часто ассоциировал себя с ними. Он тоже будет охотиться ночью.

Утром, когда, по его подсчетам, Изабелла уже должна была проснуться, мужчина прислал милое сообщение — с добрым утром — дождался ответа, после чего лег спать.

Девушка отправилась на работу, перебирая в голове приятные воспоминания о вчерашнем вечере. Вот она переступила порог дома Кристиана, вот он наливает ей вина, вот он ведет ее в подвал, в свою мастерскую, вот он держит ее в объятиях. Еще Изабелле было безумно приятно, что за весь вечер он не позволил себе ничего лишнего. Наоборот, он был, как всегда, галантен и обходителен. За это Изабелла могла поблагодарить и себя — значит, она не похожа на девушку, которой можно так просто залезть под юбку. Мужчины таких не любят, хотя, если копать глубже, откуда ей знать, что мужчины любят, что — нет.

Ее опыт общения с противоположным полом был не настолько велик, чтобы вообще делать какие-либо выводы. Но ведь и так ясно, что девочек легкого поведения не уважает никто, в том числе, мужчины.

Вообще в вопросах достоинства женщины Изабелла бывала очень старомодна. Она могла подолгу выбирать блузку, размышляя, не слишком ли откровенно декольте, не слишком ли ярок цвет. Те же правила вступали в силу и при покупке другой одежды, а так же косметики. В старшей школе и колледже девушку называли серой мышью, ботанкой и другими обидными прозвищами. Она посещала школьного психолога, сбегала с занятий, плакала в женском туалете, где ее находили дежурные и отправляли обратно на урок

Сейчас ей двадцать шесть лет, юношеский максимализм остался позади. Но порой на работе ее коллеги невзначай спрашивали, почему бы ей не подкрасить губы или не надеть юбку покороче, на что Изабелла обычно отшучивалась, но старые комплексы снова всплывали на поверхность.

Однажды разоткровенничавшись, она призналась в этом Кристиану, который сказал ей слова, которые девушка будет помнить всю оставшуюся жизнь:

— Если ты отличаешься от других, — сказал он. — Ты должна не стесняться этого, а гордиться этим.

— Что хорошего в том, чтобы быть аутсайдером? — нахмурилась Изабелла.

— Ты не поняла, — художник выглядел слегка раздосадованным. — Я говорю не о том, чтобы быть аутсайдером, а о том, чтобы иметь индивидуальность. У тебя, Белла, она есть, я прошу тебя, не променяй ее на общепринятое мнение о красоте.

Да, решила тогда Изабелла, у меня есть индивидуальность, и я не променяю ее ни на что. Потом она перебрала свой гардероб и приняла еще одно важное решение — она не будет копировать чужой стиль, она создаст свой.

Этим девушка и занялась. Она покупала ткани и шила платья, такие, какие нравились именно ей, и которые нельзя было приобрести в магазине. За такие перемены в собственном мышлении Изабелла была склонна благодарить Кристиана, который открыл ей глаза и помог расставить приоритеты. В сущности же, он заразил ее своей мизантропией и привычкой ставить себя выше других. Но девушка этого не понимала.

На работе она весь день делала выкройки, так как ей пришла в голову потрясающая идея для платья, которое точно должно понравиться ее возлюбленному. По дороге домой она купила ткань, темно-синий сатин, который обошелся ей довольно дорого, но, определенно, того стоил. Весь вечер она провела за швейной машинкой, ожидая обычного сообщения от Кристиана с пожеланием доброй ночи и вопросом, как прошел день, но его не последовало.

Немного удивленная, озабоченная, но, все же, полагающая, что у него просто закончились деньги на счету, девушка отправилась в кровать.

Утром, понимая, что вряд ли Кристиан пополнял счет среди ночи, Изабелла сама написала ему, просила перезвонить, когда он сможет, говорила, что уже соскучилась и желала хорошего дня.

Она ждала звонка к обеду, но телефон молчал. Изабелла начала нервничать и снова дала себе срок до девяти вечера. Если художник не позвонит до этого времени, она сделает это сама. Девушка уже придумала, что скажет ему, как отругает за то, что он заставляет ее беспокоиться и как посоветует внимательнее следить за балансом на телефоне. Но она знала, что потом она смягчится и начнет рассказывать ему, что она шьет потрясающее платье, и он непременно должен ее в нем увидеть. В глубине же души Изабелла надеялась, что этот диалог вообще не состоится. Она хотела, чтобы Кристиан позвонил сам, назвал причину своего молчания и, не дав ей перейти на упреки, сменил тему, начал говорить про свои картины, религию, бейсбол. Да про что угодно, пусть лишь говорит, говорит. Говорит с ней.

Девушка почувствовала, что на глаза навернулись слезы, и удивилась, с чего бы? Ответ лежал на поверхности — она влюбилась и хочет, чтобы любимый уделил ей время, а он этого не делает. Но Изабелла отказывалась так думать, она решила, что сделала что-то не так, пока была у него дома, и он, послав сообщение из вежливости, больше не хочет иметь с ней дело. А может, с ним что-то случилось, тут же спрашивала себя девушка. Она не могла решить, какой из вариантов ей больше по душе. Изабелла ни в коем случае не желала Кристиану зла, но такой расклад, по крайней мере, оправдал бы его.

Нашей героине стоило огромных усилий спокойно сидеть, шить и держаться достойно при своих сотрудницах. Она каждые несколько минут нажимала кнопку на своем телефоне и смотрела на загоревшийся дисплей, пока подсветка не выключалась. Ах, если бы Кристиан только знал, как она переживает, он непременно позвонил бы!

С трудом дождавшись окончания рабочего дня, девушка помчалась домой. Она даже не стала убирать телефон в сумочку, опасаясь, что не почувствует вибрацию или не услышит звонок. Она не выпускала его из поля зрения ни на секунду пока мыла руки, готовила ужин, ужинала, мыла посуду. Время шло к девяти часам, Изабелла нервничала, сердце в груди колотилось, как бешеное. Она приняла успокоительное, но едва ли оно помогло. Пытаясь взять себя в руки, девушка заварила зеленый чай и села на диван посмотреть телевизор. Мобильник лежал у нее на коленях.

И вот она ощутила вибрацию. Это Кристиан — мелькнуло в голове, сердце упало, девушка взяла телефон. Но это был не Кристиан, а всего лишь тетя Мэй.

— Да, тетя, я слушаю! — раздраженно ответила Изабелла.

— Как дела, милая? Ты не звонишь уже два дня.

— Нормально, тетя. Ты звонишь только за этим? — грубо спросила та, не сознавая, что обижает свою собеседницу.

— Ну, да, — растеряно сказал женщина. — Мы ведь обычно созваниваемся с тобой.

— А сейчас я занята! — выпалила Изабелла. — А ты мне мешаешь! Я жду звонка!

— Ну, хорошо, поговорим завтра, — согласилась тетя Мэй, и девушка отшвырнула телефон.

Она была огорчена и раздосадована, как будто тетя виновата в том, что художник так и не позвонил. Видимо, придется делать это самой. Изабелла собралась духом и набрала номер любимого. Вот первый гудок, сердце девушки готово было выскочить из груди, второй гудок, третий.

— Алло, — раздалось в трубке.

— Привет, Крис, — поздоровалась она, стараясь унять дрожь в голосе.

Странно, они вместе довольно давно, а Изабелла до сих пор волнуется, как перед первым свиданием.

— Привет, Белла, милая, — голос художника казался довольным. — Как ты?

— Я нормально. Крис, как ты? Ты не звонил два дня, у тебя все в порядке?

— Да, все в полном порядке. Скажу даже больше, намечается кое-что очень интересное, но я предпочитаю об этом пока не говорить.

— Чтобы не сглазить? — полюбопытствовала девушка.

— Нет, — Кристиан своим тоном дал ей понять, что вопрос был задан глупый. — Потому что я предпочитаю не трепать языком раньше времени.

— Ну и ладно, — обижено буркнула Изабелла.

Когда он ответил ей таким тоном, девушка уже не решалась упрекать его за невнимание. Она боялась, что Блейк может ответить еще грубее.

— Белла, — сказал вдруг он. — Мне звонят по второй линии. Поговорим завтра, о’кей?

— О’кей, — на автомате ответила та и услышала в трубке короткий гудок, извещающий об окончании разговора.

Она недоуменно посмотрела на дисплей — сорок секунд. Они разговаривали сорок секунд! Да где это видано? Никогда раньше их с Кристианом разговоры не длились меньше трех минут. Что-то точно произошло, решила Изабелла. То ли у него большие проблемы, то ли он, действительно, больше не хочет иметь с ней дело.

На деле, ни то, ни другое не было правдой. Дела у художника шли просто прекрасно, и он так же всей душой обожал свою богиню Изабеллу. Просто он придумал еще один изощренный способ воздействия. Он решил, как бы, внезапно охладеть. Кристиан прекрасно понимал, что девушка сейчас ломает голову, чем же может быть вызвана подобная перемена. Наверняка, она пишет в дневник и спрашивает совета у тети и, вполне возможно, даже плачет по ночам. Тут мужчина ощутил укол совести. Наверное, это жестоко по отношению к Изабелле, но будет лучше, если она воспримет это как урок.

Кристиан был почти прав насчет того, чем заняты время и мысли его девушки. Она действительно вела дневник и плакала. Но только не по ночам, а в любое время, когда оставалась одна. Ее мучили сотни вопросов, ответы на которые мог бы дать художник, но не делал этого. На девушку навалилось ощущение гнетущего одиночества. Ей так хотелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, но было решительно не с кем. Вариант тети Мэй отметался сразу — Изабелла после того, как познакомила ее с Кристианом, не хотела, чтобы женщина узнала об их разладе, хотя утаивать этот факт вечно, конечно, было невозможно.

Девушка исписала весь дневник, старательно изливая на его страницы свои переживания. Но беда была в том, что дневник не мог дать ей совет. Изабелла поняла, насколько сильно она скучает по Ханне.

Она бросила взгляд на телефон. Просто взять и набрать номер, ведь это же так легко, но нет, девушке не хватало решительности. Что сейчас с ее подругой? Они не общались несколько месяцев. У Дюфрен наверняка появилось много новых интересных знакомых. Вспомнила ли она хоть раз о своей старой подруге? Но ведь и мое поведение, напомнила себе Изабелла, было просто ужасным. Так почему же теперь так сложно извиниться за свое ужасное поведение?

Девушка сняла трубку и набрала хорошо знакомый номер. Автоответчик. Голос Ханны Дюфрен предложил оставить сообщение после звукового сигнала. Хорошо, подумала Белла, так даже лучше, та прослушает сообщение и сама решит, перезвонить ей или нет. Раздался сигнал, девушка набрала в легкие воздуха, собираясь что-то сказать, но вместо слов у нее изо рта вылетел лишь вздох. Ругая себя за такую нерешительность, Изабелла положила трубку. Так, вторая попытка. Но и сейчас все произошло, как в прошлый раз.

Вот так и тянулся ее день, в одиночестве и ожидании. Девушка уже настолько привыкла к царящей в ее доме тишине, что внезапно раздавшийся телефонный звонок, ее напугал.

— Крис, Крис, пожалуйста, хоть бы это был ты, — бормотала она, спеша к аппарату.

И, постаравшись, чтобы голос звучал как можно спокойнее, Изабелла сняла трубку:

— Алло.

— Какого черта ты звонишь мне и сопишь? — строго спросила Дюфрен.

— О, Ханна! — Изабелла буквально упала в стоявшее рядом кресло. — Я хотела извиниться.

— Что же помешало? — ехидно осведомилась та.

— Что-то, — честно ответила девушка. — Я не знаю.

— Ты можешь сделать это сейчас, — предложила Дюфрен.

Белла вздохнула:

— Да, пожалуй. Ханна, я, правда, вела себя, как идиотка.

— Как полная идиотка, я бы даже сказала, — вставила та.

— Ханна! — укоризненно воскликнула девушка.

— Да-да, прости, продолжай.

— Да что продолжать? — проговорила Изабелла. — Мне тебя очень не хватало.

— Хм, а как же Кристиан с его бесценным вниманием, заменяющим тебе всё и вся, даже кислород?

— Ох, Кристиан, — вздохнула та.

— Проблемы? — сочувствующим тоном поинтересовалась Ханна.

— Да нет, не то, чтобы проблемы. Просто он сейчас очень занят.

Дюфрен усмехнулась про себя. Все произошло так, как она думала: Блейк отдаляется от Изабеллы, и она, конечно, в печали и ищет плечо, на котором можно будет поплакать. Мир так предсказуем, мужчины так непостоянны.

— Ну, я уверена, когда он освободится — вы с ним отлично проведете время, — холодно сказала она, собираясь повесить трубку.

— Подожди, Ханна! — воскликнула Изабелла.

— Что?

— Ты больше не злишься на меня? Ты меня простила?

— Грешно злиться на дураков, — ответила Дюфрен.

— О, Ханна, значит, мы снова друзья?

— Если только ты, впредь, не будешь вести себя так.

— Обещаю, не буду! — закивала Изабелла. — Я была такой дурой!

— Хорошо, что ты это признаешь.

— Ханна?

— Что?

— А что ты делаешь сегодня вечером?

— А почему ты спрашиваешь?

— Ну… — промямлила девушка. — Я так давно тебя не видела и хотела бы, чтоб ты пришла ко мне в гости. Я приготовлю все, что ты захочешь!

— Надо подумать, — протянула та.

— Ну, Ханна! Не издевайся надо мной! Ты же знаешь, я предлагаю от чистого сердца и знаешь, каких усилий мне это стоит!

— Знаю, — сказала Дюфрен. — Я рада, что жизнь, хоть иногда, заставляет тебя умерить гордыню.

— Ты придешь?

— Приду, — ответила Ханна. — Можешь начинать готовить ужин.

Изабелла, обрадованная возможностью хоть немного отвлечься от грустных дум, помчалась на кухню. Она приготовила любимые закуски Ханны, накрыла стол и стала ждать подругу, не забывая при этом поглядывать на телефон. Кристиан не звонил и это угнетало. Но да, даже при этом, он не забывал о своей девушке, и раз в день присылал ей дежурное сообщение, которое, хоть ненадолго, но разгоняло тучи над маленьким миром Изабеллы.

Пришла Ханна. Девушка провела ее на кухню, где гордо продемонстрировала, чем будет ее угощать.

— Какая прелесть! — хлопнула в ладоши Ханна. — Я тебе тоже кое-что принесла.

С этими словами она поставила на стол бутылку «Джек Дэниэлс».

— Виски? — изумилась Белла. — Ты же знаешь, что я не пью!

— Я тоже не пью, — заявила та, вытаскивая из кухонного шкафчика стаканы. — Но что за вечер примирения без виски? У тебя есть кола? Давай, сделаю тебе коктейль.

— Да, в холодильнике, — отозвалась девушка.

Она молча смотрела, как подруга наливает ей в стакан колу, а затем и виски.

— У тебя есть лед? — спросила Ханна.

— В морозилке.

— Вуа-ля! — она опустила в стаканчики по несколько кубиков. — Ну, за что выпьем?

За то, чтобы Кристиан мне позвонил, хотела ответить Изабелла, но вместо этого сказала:

— За примирение.

— За примирение, — поддержала Ханна, и девушки выпили.

— Ой, — поперхнулась Изабелла.

— В чем дело?

— Очень крепкий.

— Так это ж виски! Он такой и должен быть!

Та поспешила закусить.

— Ну, говори, — потребовала Ханна.

— Что говорить? — не поняла Изабелла.

— Что у тебя с Кристианом? Какие у вас проблемы?

— У нас все в порядке, — голос девушки звучал неуверенно. — Но он намекнул, что готовит что-то очень важное и интересное, но пока не рассказывает — что. Поэтому сейчас мы редко видимся.

Ханна недоверчиво хмыкнула. Ничего, еще пара порций виски, и Белла сама все расскажет. Она положила себе в тарелку салат и поинтересовалась:

— У вас был секс?

— Иногда мне кажется, что это единственный вопрос, который тебя интересует! — обиженно воскликнула та.

— Не единственный, но один из главных. Видишь ли, я знаю мужчин гораздо лучше тебя и просто пытаюсь понять, что у твоего друга на уме.

— Не суди о Кристиане, сравнивая его с другими мужчинами. Они, все вместе взятые, не годятся ему в подметки, ясно?

— Ясно. Ему только нимба над головой не хватает, — сказала Ханна и с удивлением заметила, что ее подруга сама подливает себе виски.

Отлично, раз не хочет говорить сама, пусть пьет сыворотку правды.

Итак, после нескольких стаканчиков сыворотки правды у девушки, действительно, развязался язык. Она рассказала Ханне обо всех своих опасениях, о том, что Кристиан ей не звонит, но пишет лишенные всякой эмоциональности сообщения без знаков препинания, хотя текст в них всегда очень приятный.

— Слушай, — предположила Ханна, закуривая. — А, может он наркоман?

Изабелла даже забыла упрекнуть подругу за то, что та дымит у нее дома, настолько она была занята мыслями о себе и своем Кристиане.

— Нет-нет! — замахала головой она. — Не может быть!

— Откуда ты знаешь? Художники довольно часто употребляют ЛСД, чтобы расширить сознание и писать свои кислотные картины.

— Но у него вовсе не кислотные картины! — запротестовала Изабелла.

— Ой, искусствовед заговорил!

— Не забывай, — строго сказала девушка. — Я очень много общалась с человеком искусства и разбираюсь в этом.

— Кислотные картины и искусство — это разные вещи, — напомнила Ханна.

Та фыркнула:

— Ты даже понятия не имеешь о том, что такое искусство.

— Допустим, но мы съехали с темы. Ты не можешь быть точно уверена в том, что Блейк ничего не принимает.

— Он ничего не принимает! — Изабелла стукнула кулаком по столу.

Дюфрен покачала головой. С этим человеком и в обычное время спорить чрезвычайно трудно, а когда она выпившая — нечего даже и пытаться.

— Странно все же, что у вас до сих пор не было секса, — протянула она.

— О, господи! Да чего же тебе это покоя не дает?

— Слушай, — Ханна пропустила ее слова мимо ушей. — А может, он импотент?

Изабелла промолчала.

— Вот забавно будет, — продолжала веселиться та. — Импотент и девственница! Нашли друг друга, вот умора!

Вместо того чтобы возмутиться, Белла понесла в ответ какую-то чушь о том, как было бы здорово, если бы это было действительно так. Они бы не занимались любовью друг с другом. И вообще ни с кем. И жили бы, как одна из тех пар, которых не интересует секс. И смотрели бы на всех окружающих с нескрываемым презрением, как на животных, не способных управлять своими низменными инстинктами.

Так, их примирительный ужин превратился в посиделки за полночь. Потом девушки начали обсуждать, как было бы здорово нанять частного детектива, чтобы следить за Кристианом. А хотя, зачем им детектив? Они и сами прекрасно со всем справятся. Подруги представляли, как будут прятаться в кустах и переговариваться по рации. Изабелла поделилась опасением, что они могут застать в доме или даже в постели Кристиана нежданную гостью, и тут же она во всех красках описала, что сделает с этой девушкой — от пощечины до сожжения заживо.

— Ого, — присвистнула Ханна. — Ты кровожадная. Никогда не слышала от тебя подобных речей.

— Сама в шоке, — хихикнула девушка. — Но мне это нравится.

И она продолжила описывать сцены расправы с потенциальной соперницей.

Такие разговоры помогали и успокаивали. И, хоть, по сути, девушка говорила бред, она, таким образом, помогала своим эмоциям выйти наружу.

— Ужасно, — подвела итог Изабелла. — Я ненавижу неопределенность.

— Тогда позвони ему и спроси все прямым текстом, — пожала плечами Ханна. — Чего проще?

— Точно! — воскликнула та. — Я позвоню ему прямо сейчас!

Она нетвердым шагом пошла за телефоном.

— Вообще-то, я имела в виду, например, завтра утром, — сказала Дюфрен.

— Я не могу столько ждать, — ответила Изабелла и принялась рыться в сумке в поисках мобильного.

— Ты уверена? Все-таки, ты выпила.

— И что? — фыркнула та. Она вытряхнула содержимое сумки на диван. — Я вполне отвечаю за свои поступки. Это у меня перед глазами все плывет, а ум мой ясен.

— А-а… — протянула Ханна. — Ну да.

— Нашла! — радостно воскликнула Изабелла, выудившая, наконец, из горы лекарств, носовых платков и помятых кассовых чеков свой телефон.

Глотнув еще виски, девушка набрала номер Кристиана и замерла, словно боясь, что если она пошевелится — это спугнет абонента. Художник не отвечал долго. Девушка уже, как обычно, начала нервничать, хоть подруга и убеждала ее, что он просто спит. Наконец, в динамике раздалось долгожданное:

— Алло.

— Крис, — произнесла девушка.

— Да, Белла.

— Скажи мне, что происходит!

— Не понял, — удивился Блейк.

— Все ты прекрасно понял. Между нами, Крис, что происходит между нами? Ты совсем обо мне забыл. Я не знаю, что ты там делаешь, но это не мешает тебе хоть иногда звонить. Скажи прямо, если что не так, не держи меня в подвешенном состоянии. На тебе свет клином не сошелся!

Ханна даже удивилась, как ее подруга умудрилась выпалить такую тираду на одном дыхании.

— Оу, — протянул Кристиан. — Да ты пьяна.

— Это к делу не относится! — заявила Изабелла.

— Еще как относится, моя дорогая, потому, что ты сама не ведаешь, что говоришь! Позвони мне, когда протрезвеешь.

Та даже рта раскрыть не успела, а в трубке уже раздались гудки. Девушка испуганно уставилась на подругу.

— Что сказал? — шепотом спросила Ханна.

Изабелла все еще находилась в состоянии легкого шока, но как только она попыталась пересказать слова Кристиана, у нее на глазах выступили слезы:

— Сказал, чтобы я позвонила, когда протрезвею!

Ханна села рядом с подругой и обняла ее. Та уткнулась ей в плечо, продолжая невнятно бормотать, какая она дура, и как холоден был голос художника.

— Он меня больше не любит! — ныла она.

— Ну-ну, — Дюфрен погладила ее по волосам. — Любит, просто никто не будет доволен, если ему звонят в два часа ночи.

— Я буду довольна, если он мне позвонит.

Та вздохнула.

— А он мне так никогда и не говорил, что любит меня, — продолжала плакать Изабелла. — И, видимо, никогда уже и не скажет.

— Скажет, — как могла, успокаивала ее Ханна. — А ты его любишь?

Та энергично закивала.

— Вот видишь, значит, у вас все будет хорошо. А почему ты не сказала ему о своей любви?

Теперь девушка покачала головой:

— Я не могу сказать, пока не буду на сто процентов уверена, что это взаимно.

— Боишься? — спросила Ханна.

— Очень боюсь.

На самом деле Изабелла, как обычно, боялась зря. Кристиан только и ждал от нее этих слов, это окончательно развязало бы ему руки. Но девушка молчала, а он считал, что пока рано. Прежде чем сказать ей заветное «я тебя люблю», Кристиан собирался сделать еще очень многое, а эта фраза стала бы контрольным выстрелом. Но сейчас, когда выпившая Изабелла позвонила ему среди ночи, он не на шутку обеспокоился. Не перегнул ли он палку?

Девушка говорила ему, что никогда много не пила, а сейчас, судя по ее заплетающемуся языку, она выпила достаточно, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Впрочем, одну она уже сделала, позвонив ему.

Кристиан быстро оделся, поймал такси и поехал к Изабелле, думая о том, что и ответил он ей довольно грубо. Но, понятное дело, он рассердился. Его девушка пьет по ночам, вместо того, чтобы спать. Но, черт, он должен был это предвидеть. Она никогда не отличалась ни силой воли, ни твердостью характера. Поэтому не было ничего удивительного в том, что она решила топить свою печаль в спиртном.

По пустым ночным улицам такси долетело до цели за несколько минут. Кристиан поблагодарил таксиста, рассчитался с ним и посмотрел на домик Изабеллы. В окнах горел свет, но шторы были задернуты, и увидеть, что происходит внутри, не представлялось никакой возможности. Немного поколебавшись, художник нажал на звонок и приложил ухо к двери. Тишина. Может, Белла уже уснула при включенном свете и ему стоит уйти? Он даже хотел так и поступить, но тут ему в голову закралась совсем несвойственная ему мысль — все ли с ней в порядке? Ведь девушка выпила и довольно много. Да, пытаясь вложить ей в голову свои идеалы, Кристиан тоже научился от нее беспокоиться о своих близких. Художник позвонил еще раз и, наконец, услышал за дверью шаги. Но открыла ему, вопреки ожиданиям, не Изабелла, а Ханна Дюфрен. Несколько секунд они удивленно смотрели друг на друга, а потом мужчина спросил:

— Где Белла?

— Белла спит. Поэтому советую тебе отправиться домой и сделать то же самое.

— Вы хамите, — заметил Кристиан.

— Скажи спасибо, что я до сих пор не вызвала полицию! — все больше распалялась

Ханна. — Я уже сказала, что Изабелла спит, тебе нечего здесь делать.

— Да вы пьяны, Дюфрен, — снисходительно сказал художник.

— Это не твое дело, — процедила та.

— Не мое, — согласился он, отстраняя девушку и проходя в дом. — Мое дело, это где Изабелла и что с ней.

Ханна вовремя схватилась за дверной косяк, иначе непременно упала бы и, восстановив равновесие, последовала за ним на кухню.

— Что это? — осведомился Кристиан, помахав у нее перед носом уже пустой бутылкой от виски.

— А на что похоже? — сощурилась та.

— И вы распили это на двоих? Да вы с ума сошли! Это ты принесла? Я не позволю тебе отравлять организм моей девушки.

Он отшвырнул бутылку и пошел наверх.

— Я не позволю тебе отравлять ей жизнь! — Ханна, спотыкаясь, шла за ним. — Она спит, слышишь! Не ходи туда!

Но он лишь отмахивался от нее, как от назойливой мухи.

Изабелла была в своей спальне, но не спала. Она пыталась уснуть, но сон не шел, и девушка развлекала себя тем, что открывала и закрывала глаза, наблюдая, как все начинает плыть перед взором после очередного поднятия век. Она слышала какую-то возню на первом этаже, но не могла даже оторвать голову от подушки, не говоря уже о том, чтобы встать.

И тут дверь распахнулась. В коридоре горел яркий свет, и девушка не могла рассмотреть, кто вошел. Она видела лишь силуэт, но сейчас причудливая игра теней делала ее ночного гостя похожим на Мессию в лучах солнца.

— Белла, — позвал он знакомым голосом.

— Крис, — протянула к нему руку та.

— О, Белла, — художник сел на кровать и заключил ее в объятия.

Хвала небесам, она в порядке, в своей постели и не допилась до белой горячки.

— Где Ханна? — невнятно спросила девушка, и в этот момент Дюфрен вошла.

— Я здесь, — сказала она. — Дорогая, ты должна постараться уснуть. А ты, Кристиан, можешь идти. Ты уже убедился, что с твоей благоверной все в порядке.

— Я останусь, — ответил Блейк.

— В комнате для гостей буду спать я.

— Спи, где хочешь, — отозвался художник. — Мне все равно. Я останусь тут.

— Я не позволю тебе остаться в спальне вместе со смертельно пьяной девушкой! Если ты такой благородный, как она говорит — ты и сам этого не сделаешь.

— Ты говоришь, что я мешаю Изабелле спать, — заметил Кристиан. — А сама визжишь, словно полицейская сирена.

— Спросим у Беллы, — предложила девушка. — Как она скажет, так и поступим.

Но та, взглянув на подругу, лишь закрыла глаза, как бы говоря, что не желает участвовать в этом споре.

— Тебе лучше уйти, — повторила Ханна.

— Я сказал, что останусь, и я останусь.

Девушку затрясло от бессильной ярости. Упрямый осел. Будь проклят тот день, когда она дала Изабелле его номер телефона.

— Хорошо, — изрекла она, наконец. — Оставайся. Подержишь ей волосы, пока она будет блевать.

Кристиан поморщился, будто это слово, вылетевшее из уст Ханны, покоробило его слух, и отвернулся. Бессмысленный диалог с бессмысленным человеком пора было заканчивать. Та, ничего более не сказав, вышла.

Художник перевел взгляд на Изабеллу, она только вздохнула. Без сомнения, она все слышала и очень скоро ей придется сделать выбор. Ханна Дюфрен — это тот человек, который мешает претворению его плана в жизнь. А как писал Александр Дюма в одном из своих романов — человек мешает, человека нужно убрать. Нет, он не собирается убивать эту женщину, но попытается стереть ее образ из мыслей Изабеллы. Он просто обязан это сделать. Ханна Дюфрен своим здравомыслием разрушает ту картину идеального мира, которую он все это время старательно рисовал.

Та, о которой он думал, спустилась вниз. Виски кончился, а выпить хотелось еще. Искать спиртное в доме Изабеллы бесполезно. Перебьюсь, решила Ханна. Она думала сходить в супермаркет или вообще плюнуть на все и поехать домой. Но что-то ее остановило. Вдруг Изабелле понадобится помощь? Конечно, там Кристиан, но вдруг защищать ее нужно именно от него. И Ханна решила остаться на случай, если Блейк вздумает воспользоваться беззащитным положением ее подруги. Хотя чего там? Хоть Изабелла это упорно отрицала, у нее на лбу было написано, что она готова отдаться своему Кристиану в любое время в любом месте. Но в любом случае, Ханне было не суждено помочь ей, ибо, как только она прилегла на диван, ее тут же сморил сон.

Впрочем, не ее одну. Изабелла Литуэл быстро уснула в объятиях своего возлюбленного. И он сам, убаюканный ее равномерным дыханием, скоро уснул.

Проснулась наша героиня рано. В другом случае она опустила бы голову обратно на подушку, но она увидела Кристиана. Девушка испугалась. Она смутно помнила вчерашний вечер и совершенно не представляла, как художник здесь оказался. И где Ханна?

Изабелла заглянула под одеяло и убедилась, что предметы гардероба, которые она вчера надела, остались на ней. Но этого было мало.

— Крис, Крис! — позвала девушка, толкая его.

Тот приоткрыл один глаз и посмотрел на нее.

— Ты что здесь делаешь?

— Сплю, — бесхитростно ответил Блейк.

— А как ты сюда попал?

— Через дверь.

Изабелла укоризненно посмотрела на него.

— Ты что, совсем ничего не помнишь? — Кристиан сел.

Та покачала головой, и мужчина вкратце изложил ей события вчерашнего вечера.

Уже в самом начале, когда он пересказывал ей их телефонный разговор, девушка была готова провалиться сквозь землю.

— Прости, — сказала она, когда художник закончил.

— Это ты меня прости, — Кристиан обнял Изабеллу. — Прости, что заставил тебя нервничать. Теперь все будет по-другому, я обещаю.

Девушка подняла голову, и он поцеловал ее.

— Правда обещаешь? — спросила Изабелла, ей просто необходимо было услышать подтверждение.

— Правда, — кивнул Кристиан, и девушка поверила.

— Не так я представляла наше первое утро вдвоем, — жаловалась она Ханне, когда художник ушел.

— Сама виновата, нечего было хлестать виски, как воду.

— Осмелюсь напомнить, что это ты его принесла.

— Я принесла, — кивнула Дюфрен. — Но я не заливала его тебе в глотку. Ладно, пустое, он тебе что-нибудь сказал? Объяснил, где пропадал все время?

— Нет, — покачала головой Изабелла. — Но он сказал, что отныне все будет по-другому. И был таким милым, таким нежным.

Та вздохнула. Воистину, Кристиан Блейк — странный молодой человек.

— Ханна, — позвала девушка.

— Что?

— Как ты думаешь, что он имел в виду, говоря, что все будет по-другому?

— Я умею читать мысли, ты считаешь?

— Я не просила тебя читать мысли, — Изабелла обиделась. — Я спросила твое мнение.

— Даже не знаю, что предположить, — развела руками Дюфрен.

— Ну, хотя бы попытайся!

— Я не могу! — рассердилась Ханна. — Отстань!

Действительно, предположить было трудно, а пытаться даже не стоило. Она еще не знала людей настолько непредсказуемых, как Кристиан Блейк.