Воин. Правитель. Чужак

Марат Зарипов

ВОИН стоит на пороге звания Адмирала. И всё, что требуется для его посвящения, – это Нарекающий акт. Однако Акт выходит из-под пера ПРАВИТЕЛЯ, что уже давно замышляет пойти традициям Ордена наперекор.Необходим козырь. Для предательства необходимо нечто, что будет способно вывести претендента на звание из игры. Лучший из вариантов – ЧУЖАК, обретающий в клетке недостающие силы. И эти силы, верит отчаянный узник, помогут ему, чего бы там ни желал надзиратель, обрести память и вырваться на свободу.

Прилёт Нимфеи

«Чёрная нимфея». Флагман Кровавого ордена и личный корабль Адмирала Стронца. Теперь, когда Стронц мёртв, только капитан мог называть его личным. Тит — будущее Ордена, а у будущего должен оставаться артефакт из прошлого. Наследственность, память, традиции — обивка «Чёрной нимфеи». Она пережила несколько сотен лет и просто не могла не стать легендой, требующей уважения. Для Тита это стало ещё одним непредсказуемым испытанием. Он волновался, прятал свое смятение как мог, но осознание большой ответственности давило, будто он женился не по любви. Он был обязан уважать это судно. Но сердце оставалось холодно, как бы он ни старался.

Когда Нимфею царапали мегатоннами снарядов, Тит не вёл и бровью. Она стонала, кричала с экранов, мерцала аварийными лампами, вереща, словно сирена, а ему было почти что плевать. Как бы он ни пытался вызвать в себе жалость к ней, воспоминания всё раскладывали по местам. Он был простым проходимцем, имеющим наглость командовать ей, а она — великим осколком Вселенной, осязающим ежеминутный трепет и не понимающим, что значит испытывать к себе безразличие.

Благоразумие спасало Тита. Когда Стронц бил в подлокотники, до одури крича на соратников, капитан осторожно прятал свою невозмутимость в экранах геолокаторов. Он подбегал к каждому из них, искал противников с таким остервенением, что порой выдавал приказы чуть-чуть загодя. Он создавал видимость тревоги, делал вид, что глубоко возмущён, но, по правде, лишь оттягивал момент, когда придётся посмотреть на своего командира. Тот причитал. Бил себя в грудь и обещал, что отомстит. «Подохнуть вам в кошмарах и муках! Подохнуть и больше не возвращаться! Иначе она сожрёт вас, переварит и выплюнет, не оставив и мокрого места!». Тирада могла длиться вечность, покуда в лёгких Адмирала оставался воздух. Но вот воздух заканчивался, и вместо эмоционального тенора Стронца капитанский мостик охватывал ровный размеренный тембр Тита.

Сейчас капитан прогуливался по коридору, опустив голову.

За спиной он держал кулаки, так и не сумев подобрать им места получше во время раздумий. Его беспокоили совершенно бессвязные вещи, какие-то далёкие события, которым, возможно, не суждено было сбыться. Он волновался о том, как будет выглядеть в эти мгновения. Какая-то чертовщина. На носу замаячил свет горизонта, а он почему-то сожалел, что тот недостаточно ярок. Так он добрёл до третьего уровня, где шум мог достаточно приглушить ту суматоху, что творилась у него в голове. Он был несказанно рад этому. Повернув вправо и спустившись по лестнице, он, наконец, поднял голову, чтобы осмотреться.

Навстречу ему вдруг выскочило четверо механиков. Они тащили на себе старенький поршень, что выглядел как избитый, израненный зверь, убежавший из-под пыток хлыста. От него не исходил запах железа, он не жужжал, изображая звук скорости света, он просто не двигался. Одним словом, поршень был мёртв. Его сожрали, переварили и выплюнули. Как, впрочем, и сотни его собратьев доселе.

Механики изнывали. Лишний шаг одного и вся остальная тройка начинала страдать. Вес поршня давил непомерно, ломая плечи поочередно каждому. Ругаясь, они указывали друг другу как правильно расставлять ноги. Походило на танец, в котором голос решал больше, чем сами движения.

Стараясь изо всех сил, работники не замечали будущего Адмирала. Оно и понятно, их осмотрительность перебивали мышцы, а взглядом управляли маслянистые лужицы под ногами. Тит по движениям понял, кто из работников был самым голодным. Это оказался механик, что шёл впереди остальных. От недосыпа он еле покачивался, а из-за голода он делал на шаг шире, чем нужно.

Титанец предполагал, чем это может обернуться.

Поршень наклонился влево, и третий механик припал к стене. Икры его раздулись, изо рта засквозили зубы, причем оба ряда, а на руках, чуть ли не отрываясь, вылезли толстенные вены.

— Стойте, парни, стойте! Остановитесь!

Голодный сделал неуверенный шаг. Двое других, не успев переглянуться, начали обхватывать груз, пуская руки все ниже и ниже. Они знали, если дотянуться до основания, они дадут товарищу ещё секунду, прежде чем его голову размозжит. Но третий не торопился. Краем глаза третий заметил, что впереди них кто-то стоял.

Незнакомец держал за спиной кулаки, пускал от керамического нагрудника янтарные блики и демонстрировал радужку глаз цвета сапфира. Но вот незнакомец вышел на свет, и перед всеми предстала его синяя голова.

— Капитан?

— Капитан!

— Что за…?! Капитан?!

Им хотелось отбросить груз, но один из них всё еще нуждался в спасении. Отмолчался только голодный. Скучно осмотрев капитана, он лишь неуверенно поклонился. У него не оставалось сил, чтобы выказать удивление. Желудок торопил его, торопил в столовую, где он, наконец, умяст пару-тройку грудинок. Он сделал ещё один шаг. Поршень сорвался, покатившись к стене.

Титанец предполагал, чем это может обернуться. Третьего размажет. Его рёбра, сломавшись, прошьют лёгкие и пройдут сквозь кожу, дабы выйти из-за спины. Голова застрянет в тепловых трубах, а череп расколется, уронив себя в маслянистые лужи. Он бы умер обычной смертью. Обычной для простого механика. Но кто бы мог подумать, что у этого же механика перед смертью вырастет по паре крыльев; и что они помогут ему согнуться, удержать основание поршня и прыгнуть в правую сторону. И всё это за доли секунды. Никогда ещё работяга, гнущий спину во благо крови, простирающейся по миру, не прикидывался циркачом, способным на такой пируэт. Смерть отпустила его, и от неожиданности механик подскочил на месте.

Расплескав озерцо масла, поршень прибился к полу, отчего звон в ушах ещё долго не отпускал сознание капитана. Четвёрка, стоящая перед ним, даже не шелохнулась. Для тех, кто трудился на третьем уровне, поцелуи металла уже давно стали чем-то свойским, чем-то обычным, не требующим внимания. Если бы они верили в перерождение, то непременно мечтали бы выйти на свет под крики железа, а не матери.

Но тут лица рабочих переменились.

Что-то врезалось в корабль. Замаячил красный аварийный свет. «Атака на судно!» — единственное, что приходило в голову всем четверым. Их тёмные отражения в лужицах масла вздрогнули, а глаза, устремлённые вперёд, в спешке начали искать выход в направление машинного отсека.

Поршень был тут же оставлен. Его вновь бросили кораблю на корм. Тит отпрыгнул и пронаблюдал, как массивный цилиндр катится от левой стены к правой. Тот подарил обивке огромные вмятины — настоящие язвы, попортившие роскошное тело Нимфеи. «Ох, произойди это пять дней назад, от вас бы не осталось и мокрого места», — мимолётно подумал титанец и тут же погрузился в альтернативное будущее, где почему-то представлял себя невероятно раздосадованным. Ведь в этой ветке событий механиков отправляли на казнь, а ему поскорее хотелось удалиться или опустить голову. Он чётко видел, как бедолаг выталкивает в открытый космос, как их руки беспомощно сражаются с невесомостью и как их глаза с отчаяньем находят друг друга. Он вообразил, как они медленно дышат, стараясь не потерять кислород слишком рано, как они медленно двигаются с надеждой, что влага не испарится в мгновенье. Он знал, что они сильны телом, но космосу, по существу, было без разницы. «Им повезло, что мне тоже без разницы», — титанец почти что произнёс эту мысль, а между тем удар за ударом выгоревший поршень всё продолжал и продолжал настойчиво оставлять следы на роскошном вековом теле.

Казнь в том будущем завершалась, и капитан мог, наконец, уходить. Только перед этим механиков добивали осколки метеорита. Микрочастицы, набрав невероятную скорость, разбивали их замороженные тела и уносили в дальние странствия, прямо до колец чьих-то лун. Там им обязательно оказывало почести солнце, его испепеляющие лучи, что выжигали каждого покойника слой за слоем, сантиметр за сантиметром, до тех самых пор, пока от свежих останков не оставалась незримая бесцветная пыль.

Тит отошёл от раздумий, после чего подбежал к лестнице, с которой спустился, и поднёс передатчик к губам.

— Говори, что там произошло.

— Атака метийцев, капитан! — сквозь белый шум раздался энергичный голос главного навигатора. — Похоже, они захватили одну из заброшенных пушек.

— Ага, вот так значит Висм контролирует ситуацию.

— Не могу знать, капитан, но, если долетим, можете расспросить его лично, — было понятно по голосу — навигатор ухмыльнулся.

Теперь в срочном порядке побежал Тит. Проскочив два уровня вдвое быстрее, чем обычно, он влетел в капитанский мостик.

— Каково состояние корабля?

— Стабильное. Первый выстрел пришёлся на левый борт, остальные два немного помяли корму.

— Хорошо, дайте картинку.

Титанец подошёл к середине мостика, к самому большому экрану, что нависал над пультом связи. Поводив рукой по дисплею своего геолокатора, один из младших навигаторов вывел изображение.

— Крупнее.

Младший вновь прикоснулся к дисплею, сложив пальцы обеих рук в треугольник и потом резко разъединив их. Картинка увеличилась, и титанец, прищурившись, заметил очертания двух суетливых «точек». Они заряжали пушку для нового залпа.

— Выведите потенциальную дугу выстрела.

Активизировался второй из младших навигаторов. Он мог похвастаться двумя дисплеями, на одном он проводил вычисления, а на другом получал визуальный итог. Второе и требовал от него командир.

— Плохо дело, они пристрелялись, — Тит нашёл взглядом того, кто управлял местным составом. — Дадим правого крена.

— Уже и не думал, что вы прикажете, — главный навигатор вальяжно развернулся в кресле и резко накинул пальцы на собственный экран. Тот был похож на полусферу, на которой хватало место как раз для пальцев обеих рук.

— Лейтенант, не вижу правого крена.

— Даю им повод ошибиться. Если будут думать, что мы ничего не предпримем, начнут стрелять преждевременно.

Навигатор чуть сдвинул пальцы, сместив корабль, но не так, чтобы это было заметно с земли.

— Они почти готовы! Действуй!

— Сейчас… сейчас… сейчас… — нашептывал себе под нос лейтенант. Он приближал ту черту, после которой его ждали радостные выкрики и дружеские похлопывания по спине. Да, он был самонадеян. Безнадежно самонадеян. Любой хитрый манёвр, хоть и лёгкий на первый взгляд, он заканчивал всеобщим восторгом.

— Ну же! — крикнул титанец.

Перед ним на экране появилась стремительная красная метка.

— Есть правый крен! — прижав полусферу, лейтенант стал лихо перебирать пальцами.

Чёрная нимфея, покосившись набок, двинулась против дуги выстрела. Тем временем ионный снаряд уже успел пройти облака. Пролетая их, он накопил потоки заряда и тем самым увеличился ещё на две трети своего размера.

— Он точно нас заденет, бери правее и выше!

— Не успеем, капитан, разрешите свободу манёвра.

Тит, изумившись, грозно посмотрел на главного навигатора.

— Поло, ты чего задумал?

— Разрешите, командир.

Полониец, ища капитанского одобрения, вытянул шею. Свобода манёвра… как же давно мостик Нимфеи не слышал двух этих слов. Титанец уже и забыл, что в лётном кодексе всё ещё есть такой пункт. Он означал, что у навигатора, если командир достаточно мягок сердцем и не столь уверен в себе, имеется возможность взять на себя полный контроль. На момент чрезвычайного положения судно становилось личным кораблём навигатора, и Тит не мог просто так отдать судно. Нет-нет, не на пороге нового звания. Хотя, с другой стороны, ради любопытства он хотел узнать, что же приготовил для него лейтенант. В воздухе на какой-то миг воцарилась свобода, которую ни Тит, ни Поло уже давно здесь не чувствовали. Покрытая затхлым налётом, она как ни странно, живо поползла по обветренным стенам мостика.

— Делай, что задумал, лейтенант. Только не дай загореться левому борту.

— Так точно!

Подняв пальцы над полусферой, полониец направил судно подальше от орбиты Прометия. Манёвр был прост — вернуть Нимфею туда, откуда она появилась, даже если большая часть левого борта возвратится на вычисленную дугу. От предыдущего выстрела левая часть корпуса потеряла защитный барьер, второй же выстрел грозился дойти до обшивки. Пожар был неминуем. Если только навигатор не задумал что-то поистине грандиозное.

Но судно просто уходило назад. Оно не пыталось уйти от снаряда, не пыталось изобразить ловкую, замороченную петлю, не пыталось стрелять в ответ. Лейтенант понимал, что ничего из этого не поможет, не заставит никого восхищаться им. Нужно было действовать просто, настолько просто, чтобы любой член экипажа и даже те крысы-метийцы внизу от неожиданности потеряли дар речи.

Красная метка больше не увеличивалась. Она неизбежно целила в левый борт и даже на схематичном изображении на экране могла внушить непомерный ужас. Аварийные лампы заверещали, геолокаторы покрылись потом, а стремительные ладони брали на себя смелость его перебить. Безуспешно. На лицах младшего состава застыл испуг. Вновь их превратили в свидетелей, в тех доходяг, кто с трепетом наблюдают за подброшенной стёртой монетой. Будучи свидетелями в прошлом, каждому из младших хотя бы давали голос, а ныне их лишили и этого. К тому же их рукам не разрешали сдвинуться, а их умам приходилось оставлять математику при себе.

— Корабль загорится, Поло, уводи его!

— Не спешите, капитан, всё под контролем, — пальцы навигатора удалились, и полусфера, оставленная почти что наедине с собой, пустила в его перчатки последний электрический импульс.

Громадный корабль Ордена не иначе как пустили по рельсам. Поворотные стрелки давно разломали, а впереди ждали либо депо, либо тупик и обрыв. Траектория, которую вычерчивал корабль, пересеклась сначала с линией прилёта, а затем, почти полностью, с дугой выстрела.

«Убивать адмиральское судно, так не своими руками — лучшего расклада и не придумаешь», — на этой мысли Тит посильнее прижал ладони у бортов пульта связи. Ему не хотелось смотреть на экран, он обратил всё своё внимание на наглеца, всучившего им по билету в один конец. А он не подавал и вида, что облажался. Терпеливо ожидая, как вся левая часть и середина корабля войдёт в траектории поражения, Поло продолжал гипнотизировать полусферу. В этом была какая-то особая магия. Магия, от которой у тебя перехватывает дух. Ты видишь, как уверенность бьётся с десятиметровой волной, как умиротворение воюет с выплесками вулкана, а тебе становится жалко, почему его место занимает он, а не ты.

Но времени не осталось. Красная метка дотронулась корабля. Аварийные лампы утихли.

Ошмётки причала… От троп, прожжённых лавой, исходит запах костей.

Всего этого не было.

Почему-то Тит чувствовал, что сердце колотится. Под веками, почему-то, копошились зрачки, а ладони ощущали шершавость панелей. Пульт связи никуда не исчез, как не исчез и монитор над ним. Почему же всего этого не случилось?

Младший состав навигаторов был на местах, на своих любимых крохотных стульях, что бряцали раздражающими колёсиками.

Послышался первый хлопок. Метка на экране застопорилась. Послышался хлопок погромче. Кто-то от радости крикнул, замечая, как его сосед медленно поднимается с места, ощупывая себя. Руки, живот, грудь — всё находилось там, где и должно было находиться. По громкой связи не сообщали о взрыве, пожар так нигде и не случился. Послышался третий хлопок, а после их череда вовсе не умолкала.

Поло пересёк ту черту. Его самонадеянность опять сложила удачную комбинацию, и на его спину пришёлся первый отзвук всеобщего восхищения.

Улыбнулся и капитан. Увидев, как ионный снаряд катится по незримому куполу местной орбиты, он весело выругался:

— Да чтоб тебя… вы, оказывается, горазды не только на отменных шлюх. Будем иметь в виду, Полоний, будем иметь в виду.

Его услышал только экран. Остальные члены экипажа были заняты тем, что отрезали кусочек победы побольше.

Поморгав напоследок, изображение на мониторе стало уводить надоедливую красную метку всё дальше и дальше, вглубь неосвещённой стороны планеты, чтобы уйти из зоны видимости корабля окончательно.

Теперь им предстояло подумать, как безопасно спуститься на поверхность Прометия.

— Ладно, так и быть, лейтенант этого заслужил, — подождав, когда радостный гвалт спадёт, титанец начал немного рассудительно: — У старой артиллерии хорошая дальность, мы все это знали, но лейтенант вовремя вспомнил, что зависимость от сил гравитации, от её мощности, хорошенько ограничивает полёт снарядов такого типа, — параллельно с речью командующего тройка младших навигаторов рассаживалась по своим местам. — Однако нам всё ещё есть чего остерегаться. Нужно придумать, как высадиться на планету.

— Капитан, метийцы ушли.

— Как ушли?

— Их нет. Вот, смотрите.

Не дождавшись, когда главный монитор вновь разгорится, титанец подбежал за плечо подчинённого. Он не соврал — две суетливые «точки» пропали, и орудие осталось с собой наедине.

— Ну что ж, тогда, видимо, это был их финальный выстрел, — Тит с облегчением постучал по панели. — Будем надеяться, что дальше без каких-либо сюрпризов.

— Поэтому, капитан, нам бы не помешало поскорей распуститься.

Младший состав разом закивал. Мысль Поло, их командующего, слышалась вполне здраво.

— Согласен, активировать лепесты и начать процесс отстыковки. Полетим на Лидере. Повезёт, высадимся у лагеря Висма до заката.

Пальцы лейтенанта, наконец, оставили полусферу и перешли к кнопкам. Показалась рыжая радуга, и тройка синих кнопок замигала над тумблерами. Младший состав вскочил со своих стульев и бряцнул ещё раз колёсиками.

Первая артерия «Чёрной нимфеи» выпала в космос довольно скоро. После чего она прицепилась к кольцу, что выбросила корма и верхняя мачта. Вторая артерия двинулась позже, отсчитав ровно шестьдесят градусов от направления первой. И, наконец, с Лидера сняли третью кожу — третий лепест упёрся в зенитную часть кольца и, так получилось, посмотрел на местное солнце. Судя по общему виду, тому оставалось недолго, поэтому Поло сразу перешёл к отстыковке и даже не стал активировать на Нимфее фотонные отражатели.

Потянув за тумблер, навигатор нацепил на Лидера частичку защитного поля и принялся вытягивать из флагмана Ордена капитанский мостик — составную часть Лидера. Другие его составные части присоединились по цепочке — каюта капитана, каюты навигаторов, малый оружейный склад и офицерская кухня. То есть, отстыковывая флагманский штурмовой бриг, Поло лишал своих подопечных не только хороших матрасов, но и иттрийской крольчатины, а потому он особо и не удивился, когда они покинули мостик с еле заметной грустью. В режиме космической станции всем трём подопечным предстояло управлять Нимфеей поодиночке, каждому в своём крыле. Один лепест — один навигатор — одна сфера контроля.

По громкой связи Тит приказал подниматься на мостик четверым сержантам — побыть его личной охраной. Остальным воинам, а точнее половине состава, он дал распоряжение приземлиться на штурмовых капсулах. Пока метийцы не выкинули ещё чего-нибудь, подумал капитан, нужно было высадиться на планету как можно скорее и как можно в большем количестве.

— Отстыковка произойдёт через 8… 7… 6…, — лейтенант надавил на две синие кнопки в стене, — 5… 4…, — полусферу сменил красный рычаг, — 3… 2… 1…, — перебросив ладонь на него, лейтенант резко потянул вниз. — Поехали!

Лидер, пошатнувшись, вытолкнул себя на дюжину метров. Он оказался в космосе. В пространстве, столь же голом, как и он сам. Первое из значимого, что увидел Тит на внешней стороне Нимфеи — это глубокие шрамы. Один из них оставила комета, безрассудно кинутая кремниевым циклопом. Тит сразу же вспомнил, о чём он раздумывал на третьем уровне. О наследственности, о памяти, о традициях. Гнусное несвоевременное напоминание.

— Ну же, — стыдливо отвернувшись, капитан подошёл за плечо лейтенанта, — если не поспешим, Висма мы можем не встретить, — и, больше и не думая подходит к обзорным стёклам, он дал указанье ускориться.

Планета Прометий. Индустриальная столица развалин. Город с ярких открыток, где сообщество филантропов из «Мириад» приглашает тебя поучаствовать в создании архитектурного чуда. Очередное громкое обещание, на которое сложно было не повестись. Колонизаторы и повелись, а точнее, их подопечные-колонисты, что всегда горели идеей построить лучшее будущее. Их высаживали в джунглях, давали по набору инструментов и показывали на запад, приговаривая, что их внуки однажды встретятся. Внуки восточных колоний и западных. Романтичная чепуха, которой пичкали наивных переселенцев под соусом «высшего блага» и «просветительства». Наивнее было только объявить, что их единение станет у истоков нового мира, где системы, продолжающие с кем-то борьбу, станут не правилом, а исключением.

Но планы пошли под откос, как только выяснилось, что никакой договорённости об осваивании местной земли не было. Те самые филантропы не удосужились даже спросить разрешения у метийцев, у местных аборигенов, на развёртку корпоративной колонии. Началась настоящая суматоха, когда один мальчик, отправившийся на охоту, случайно обнаружил ковш экскаватора на месте, где обычно вели охоту местные племена. Мальчик прибежал к папе, а тот — к своему вождю. Спустя три дня половина рабочих-колонистов висела на копьях, на деревьях, на кабинах буровых машин, а другая половина, еле унося ноги, бежала к порогу ратуши «Мириад». У здания от них отсекли ещё половину. Мирное выступление не сработало, и делегат корпорации указал на дубинки, затем — на ружья, а в конце — на тротиловые снаряды.

Те, кто догадывался, к чему всё идёт, ушли от протестующих за ночь до сброса. Убежав в хибары, давшие начало массовой застройке, они молили у Вселенной прощения. Молили, чтобы копья не полетели с запада, а взрывная волна не пришла с востока. Мечта о единении тут же забылась. Погибла под грохот снарядов, которые пустили раньше обозначенного срока.

С тех пор Прометий стал излюбленным местом для авантюристов, пока в один момент их не отпугнула база мятежников — очередных отщепенцев Республики. За ними, в общем-то, и прилетел Орден — разобраться, что они тут забыли.

Тит вернул взгляд к тонированному стеклу.

— Капитан, как вам местные виды? — поинтересовался Поло, глянув на бортовой авиагоризонт.

— Немного мрачнее, чем я думал.

— Ничего страшного, сейчас подправим.

Нажав на пару кнопок, капитан убрал экранирующее затемнение.

— Так лучше?

— Определенно.

— Небось считаете, на какой пехотной мине мы бы подорвались.

— Скорее, на каком метре.

— Я насчитал уже шестьдесят третью мину.

— Я насчитал два метра.

Оба оценивающе переглянулись. Тит сдержанно ухмыльнулся, предоставив право посмеяться своему навигатору.

— Сержант Вана, капитан, — в мостик ворвался один из охранников. — Мы вместе с парнями хотели спросить, когда высадка? Просто знаете, ходит много слухов…

–…каких слухов? — титанец прервал гостя, отняв пальцы от стёкол.

— Ничего такого, капитан, просто домыслы.

— Сержант, приказываю вам закончить. Если что и может спасти наши жизни здесь, так это безумные бредни. Под них, напомню, мы в старину и прошли половину Галактики.

— Как скажете, капитан, — Вана убрал кулак от сердца, закончив приветствие. — Нас беспокоит то, что корабли на этой планете прокляты.

— С чего это вдруг?

— Поглядите, — ванадиец указал по правую сторону от себя. — И тут, и там обломки. Это надземная техника. Ни мотоцикла, ни тягача, ни тяжёлого транспортёра. Понимаете, к чему я клоню?

— У меня нет догадок… может у вас, лейтенант? — Тит повернул голову. Навигатор, не убирая взгляд от штурвала, лишь неуверенно пожал плечами.

— Это говорит о том, капитан, что нам нужно поскорее садиться, — держась на месте, Вана нервно поводил глазами. — Возьмите любое судно, оно летательное.

— А слухи обвиняют в этом…?

— Местную землю, капитан.

Тит хотел вновь ухмыльнуться. Но, сдержав себя, он внимательно посмотрел на тихую, на первый взгляд, заросшую пустырником землю. Намёк на опасность… он начал с интересом искать его. В мыслях рождался бардак — гигантский подземный червь, вылезающий на поверхность в сезон охоты; причудливый обелиск, путающий сознание пилотов; особое магнитное поле.

— Старые детали! — бросил внезапно полониец, — Вы же видите, что это всё старьё! Хлам! Эти модели не выпускают уже сотню лет, а колонистов засовывали в них насильно. Лично я на их месте и на метр бы не приближался к этой рухляди, — он повёл подбородком.

— Ошибаетесь, лейтенант. Под нами целое кладбище. И в нём есть место как старью, так и новым моделям. Вы не слушаете — эта земля древнее, чем весь наш род, и ей, судя по слухам, до боли противны создания без конечностей.

— То есть Лидера пожрёт земля, мы верно вас поняли, сержант?

— Если верить слухам, которые постоянно отсюда исходят.

Вана сглотнул. Его не задело, что Поло сказал это с долей иронии. В это мгновение он посчитал важным держать спину ровно, стараясь удержать вместе с этим и паникующий взгляд.

— Дайте-ка я вам объясню, — впервые отвлёкшись от штурвала, полониец развернулся. Но тут, как только он развернулся, сержант надрывисто завопил:

— Вот оно! Ложись! Ложись!!!

Навигатор среагировал почти мгновенно. Прежде чем упасть на пол, он посмотрел в передние стёкла — к ним подлетал ионный снаряд, от которого они только-только уберегли Нимфею. Капитан тоже увидел его. Их старый приятель раскидывал по сторонам облака из заряженных частиц, швырялся слоями оболочки, как сломанными игрушками, и быстро приближался. Долетев за пару мгновений, снаряд упал у Лидера перед самым носом.

Новоиспечённая жертва. Земля, древнее, чем весь их род, кажется, всё-таки получила своё. Стёкла брига разбились, и тот, кто успел спрятаться под приборной панелью, отхватил в уши свистящего визга. Тот же, что держался на месте, пытаясь удержать взгляд, получил в лицо жирный раскалённый осколок.

Сержант из Ванадия пал. В него влетело ещё что-то из приборной панели, рычаг ударил ему в промежность, а руки и грудь раздавил экран, висевший над пультом связи. Из головы его торчали лишь уши, и тело сержанта стало похоже на растерзанное полотно, чью главную часть неаккуратно срезали тупым ножом.

Поло, лёжа на животе, вытянул руку в сторону. Он лишился двух пальцев, но он не кричал, рука его не дрожала. Только искорки, то и дело вылетающие из фаланг, напоминали, что он ранен.

— Надеюсь, вы живы, капитан! И надеюсь, вы не будете против…, — вытянутая рука начала загибаться — совсем не в ту сторону, куда обычно загибается локоть, — …я воспользуюсь правом свободы манёвра. Во второй раз, да, но это необходимо. Вы только не отсекайте голову, когда станете Адмиралом. — зазвучали механические щелчки, локоть погрузился в руку, и кожа на ладони разорвалась. Искр стало больше. Намного. Они посыпались на панель управления, контакты выпали, и три пальца, слегка подёргиваясь, начали торопливо водить по кнопкам, выискивая клавишу «выброса».

Тит перебросил взгляд. То, как чудовищно болели скулы, оказалось неважно — к ним подлетала вторая половина снаряда.

— Лейте… лейтенант, к нам ещ… ещё гости. Торопитесь.

— Тянусь… как… могу…, — полониец выплёвывал каждое слово.

Его рука отошла от плеча. Скребя по панели, она усиленно вытягивала проводки и карбоновый сустав. Тит видел кнопку, она находилась чуть выше штурвала, но, водя языком по рту, он лишь чувствовал, как тот предательски стукается о дёсны. Лицо его онемело, а в горле как будто царствовал вечный холод. Он подвигал пальцами — сначала рук, потом ног. В обоих ощущалось тепло. Движения были рваные, но они были, и этого уже оказалась достаточно. Значит, он мог подняться и дойти до чёртовой клавиши.

Снаряд поредел. Треть его обрушилась на бамбуковые островки, но главная часть, как бы то ни было, всё равно метила в кабину. Титанец пересёк панель с экраном и оживился.

— Капитан! Что вы делаете?!

Крик шёл откуда-то из-за спины. Три сержанта, что находились в каютах во время полёта, держались за побитые плечи и толкали друг друга у входа в мостик. Один из них споткнулся, а второй всё никак не мог отнять руку от ребёр. Третьему досталось меньше всего, и он рванул к командиру.

Снаряд почти настиг их. Рука навигатора пересекла штурвал, ноги капитана пересекли мёртвое тело, а сзади бежал тот, кто собирался им помешать.

Раз провод. Два провод. В мозгу коротнуло. Один за другим пучки полимера опрокинулись вниз, на предплечье. Поло выругался. Ему не хватало мизинца, чтобы совершить подвиг. Капитана коснулась искра. Он склонил грудь. Снаряд зашумел. Прыжок. Подскочив, сержант намерился им помешать.

Лидера всколыхнуло.

Веки живых затряслись.

Создание, не имеющее конечностей, на мгновенье погрузилось во мрак.

— Ка-ка-ка… ан вы… м-м-меня.. с-с-с-слыш… те? — громкая череда звуков отпрыгнула от стен мостика.

Это говорил чей-то коммутатор.

— С-с-с-скаж… ч-ч-что-нибудь… ответ… те, приём.

Помехи завладели кабиной. Хохот белого шума. Его перекрывал только ветер, зашедший на огонёк сквозь разбитые стёкла.

— В-в-в-ваши б-б-бойц… уже вы-вы-высад… лись. Тит, приём.

Ответа не было. Только сознание, блуждающее в темноте, приводило себя в чувства. Первая дельная мысль: «где-то ещё находилась жизнь».

— Ес-с-сл… вы… сл-л-л… шите, ответ… те.

— Да, капитан Висм, мы вас слышим, — скрипя зубами, Тит окидывал взором пол мостика. На нём лежало три тела. Позади ещё два. Он боялся, что четыре из них бездыханны.

— Отли-ли-ли… но, к-капи… ан, тогда со-о-общу вашим па… ям, что всё-ё-ё в пор… дке.

— Да, капитан, было бы кстати.

Пустив взгляд ниже, Тит наткнулся на рокочущий коммутатор. У того растопырились пальцы, а из фаланги, откуда недавно торчал мизинец, вырвалась последняя искра. Удивительно, но навигатор добрался до клавиши. Тит подсобил ему. Успев наклониться над панелью приборов, он тем самым успел надавить на зависший палец, потерявший контакт с рукой.

«Выброс» вытащил их. Вытащил, но окончательно поломал протез. На суставе висел один полимерный провод, да и тот соединялся с ключицей, а не с плечом. Поло обернулся к Титу, потрогал алюминиевый обруч, вшитый в кожу, и радостно выдохнул. На одного покойника в списке стало меньше.

Механическая ладонь задвигалась, и в трансляции, отображающей миниатюрную фигуру Висма, прибавилось артефактов.

— Доб-б-бро пож… ало.. ать на Пром-м-м… тий, капитан. Н-н-наде-де… сь, эта зем-м-м-мля встретила вас с-с-с теплотой.

— А как же, — с укором ответил титанец, придерживая ссадины на лице.

— Тог-г-гда не б… ду задер-р-р-жи… ть. Встре… ся в лагере. Кон-н-н… ц связи.

— Отбой.

Фигура исчезла. Коммутатор замолк. И теперь Тит мог вдоволь насладиться болью, перетекающей от одного бока, придавленного телом сержанта, к другому. Россыпь стеклянных осколков подначивала его встать. Они впивались в открытые локти, но ему, по существу, было без разницы. «Как же этой клятой планете повезло, что и мне без разницы», — подумал он про себя, наблюдая, как свет местного солнца ударяется в стену оцарапанной кабины мостика в тысячный и тысячный раз.