Нельзя (не) любить

Любовь Попова, 2022

«Господи, какой же он красивый, и какой сейчас холодный. Ничего общего с мужчиной, который любил меня вчера. Вчера он был другим. Даже глаза. Вчера я в них купалась, сегодня они протыкают льдом насквозь. – Мы можем… Поговорить? – Я вроде сказал, чтобы ты мне не звонила. – Так я вроде и не звонила, – пытаюсь улыбнуться, но он даже не шевелится. – Я приехала. – И? – Ник, – я подхожу ближе, смело касаюсь его руки. – Давай поговорим. Я все объясню и вообще… Хочу остаться с тобой наедине. – Я опаздываю на самолет, Настя. – Еще нет. Еще есть время. Прошу тебя, Ник. Я на все готова…» Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Настя

У него синие глаза. Не бесцветные стекляшки, а насыщенные, глубокие, словно океан. И каждый раз, когда он смотрит вот так, я в нем тону. Мне, наверное, нужно попытаться хотя бы выплыть. Хотя бы на мгновение понять, что столь взрослый мужчина не будет просто так проводить со мной время. Конечно, понятно, что ему от меня нужно. Но я не хочу выплывать. Мне нравится и дальше захлебываться желанием рядом с ним. Ощущать на себе жадные взгляды, смотреть, на что он готов, только чтобы уложить меня в постель. Даже кормить белок, пачкая свой фирменный костюм.

— Ну раз белки накормлены, то можно поесть и нам?

— Ты так сказал, словно миссию выполнил, — усмехаюсь я и встаю. Теперь я смотрю на него сверху вниз и все равно не чувствую себя выше. Кажется, он будет главенствовать в любой позиции.

— Еще нет, но я в процессе, — поднимается он и берет меня за руку, тянет к себе, и я ощущаю, как от предвкушения трепещет все тело. Это идеальное место для первого поцелуя. И меня тормозит только то, что я знаю его всего лишь час. Но кажется, что гораздо больше. Кажется, что он не зря пришел покупать машину именно в тот салон. И, словно мои мысли читая, он шепчет у самых губ:

— Страшно представить, если бы я сегодня купил машину где-то еще.

— Почему? — Мне нужно это услышать. Знать, что не я одна уже так глубоко во всем этом.

— Ведь я мог тебя не встретить, девочка с косичкой, — шепотом, сокращая расстояние до миллиметров, но не касаясь, давая позволение передумать. Решиться на этот шаг.

Я прикрываю глаза, шумно выдыхая, чувствуя как губы щекочут его. Мягко, но в то же время настойчиво он целует меня. Вкус его губ терпкий, с нотками табака и парфюма. И я окунаюсь в этот поцелуй, теряя ориентиры, теряя себя. Смело обнимаю его за шею. Горячая кожа. Так близко бьется его сердце. Так гулко, что собственное пытается шагать в такт с ним.

Он отпускает меня первый, но держит крепко, глядя в глаза. Наверное, это и правильно. Я бы не смогла оторваться от этого источника жизни, пока не задохнулась.

— Мне хочется петь и танцевать, настолько мне сейчас было приятно.

Ник улыбается, большим пальцем трогает мои губы, приближает лицо.

— Это только начало, малыш. Когда я сделаю тебя своей, ты будешь умирать от счастья.

— Мне уже страшно… — улыбаюсь в ответ, касаясь его губами снова, целуя так крепко, как только может влюбленная девчонка. А с тем, что я впервые в жизни влюбилась, даже спорить не надо.

— Не бойся, тебе понравится.

Он отрывается от меня, и теперь я уже без страха переплетаю пальцы наших рук. От этого импульсы бьют тело в самых неожиданных местах. Я никогда не думала, что можно кем-то так быстро увлечься. Не верила, что возможно влюбиться с первого взгляда. Но разве сегодняшний день и эта встреча не прямое тому доказательство? И то, как он нежен, как ласково целует мое ушко, подтверждает, что это взаимно. Что он только мой.

— Расскажи о себе. Все-все, — почти прыгаю я, подстраиваясь под его шаг.

— С места и в карьер, — усмехается Ник, заправляя прядь моих волос за ухо. — Спрашивай.

— Сколько тебе лет?

— Сорок.

— Ого. — Почему-то я думала меньше. Он выглядит на тридцать пять, ухоженный, подтянутый. Так странно влюбиться в ровесника собственных родителей. Но разве это важно? Разве вообще есть что-то важнее того, как он держит меня за руку, как смотрит, как целует.

— А где ты родился?

— В Швейцарии. Если хочешь, можем туда съездить, — прижимает он меня к себе ближе, и я закусываю губу. Его руки такие сильные, обминают так крепко, что я вся сжимаюсь от удовольствия. — У меня есть дом с видом на горы. Только представь себе, как мы будем просыпаться с рассветом. Там потрясающий вид. Почти такой же потрясающий, как ты.

— Перестань. — Он снова прижимает меня к себе, как только мы находим среди деревьев место поукромнее. — Ты начинаешь меня смущать.

— Я говорю правду, Настюш. У меня от тебя крышу рвет. И ты так пахнешь. — Он проводит кончиком носа по шее, пока меня бьет мелкая дрожь. — Мне хочется знать о тебе буквально все. Снять с тебя одежду, поцеловать каждый участок твоего совершенного тела.

— Хватит, — задыхаюсь я, пока его губы скользят по плечами, ключицам, пока за спиной такое твердое дерево, а в бедро вжимается что-то столь же твердое.

Нет, я не совсем наивная, я понимаю все. Но не думала, что чувствовать его будет столь волнительно. И точно не думала, что оно будет столь большим.

Он находит мои губы, целует сначала мягко, как в первый раз, но стоит мне простонать ему в рот, как все меняется. Теперь во мне его язык, требовательно заявляющий права, вынуждающий отвечать ему с такой же силой.

— Простите, — отвлекает нас какая-то женщина. И я вижу ее сквозь пелену флера и похоти. — Тут вообще-то гуляют дети, а вы занимаетесь непотребством.

Ник только усмехается и уводит меня обратно на дорожку, пока женщина с детьми продолжает кричать нам вслед.

— Неудобно вышло. Наверное, не стоило мне позволять тебе…

— Это ты на меня накинулась.

— Что? Да я даже не ожидала.

— Вот так и попадают в женские ловушки, — продолжает он усмехаться, и я хочу ударить его в плечо, а он только поднимает меня на руки и кружит. — И вообще, она просто тебе завидовала.

— Потому что я с тобой?

— Кроме того ты молода и красива. На твое место хочет каждая. Особенно когда у нее пара обуз на шее.

— Обуз? Это ты про детей?

— Про них.

— Дети от любимого человека — это прекрасно. У моей матери трое, и она безумно их любит.

— Она их любит, пока их отец любит ее. А потом…

— Что потом? — напрягаюсь. Мне интересно, что он имеет против детей. Лично я уже придумала имена нашим. Мальчик и девочка. Димитрий и Элеонора.

— А потом она начинает вымещать обиду на детях. Слушай. Темы какие-то у нас пошли. Может, нам лучше пообедать.

— Это серьезные темы, и мы к ним вернемся.

— На кого ты учишься?

— На учителя.

— А-а, ну все ясно. Тогда, конечно, вернемся. И ты меня научишь, как правильно думать про цветы этой жизни.

— А ты циничен. — Не обижайся. Не обижайся Настя. Он всего лишь судит со своей колокольни.

— Мне много лет, Малыш. В этом возрасте не циничны только аутисты.

Ладно, в конце концов, и недостатки у него должны быть.

— У меня мама не такая.

— Я рад, что ты тоже сохранишь свою чудесную веру в лучшее, — щелкает он меня по носу и подводит к своей новенькой машине. Открывает дверь. — Ну что? Едем обедать? Отмечать твою сдачу экзаменов, я полагаю. Ведь из-за меня ты осталась без праздника.

— Думаю, ты сможешь создать не просто праздник, а сказку.

— Думаешь, я принц?