Похищение в киностудии

Лорен Магазинер, 2018

Звезда подростковых сериалов похищена прямо из киностудии! Громкое дело поручают маме Карлоса – главе детективного агентства «Лас Пистас». И ее совсем не радует то, что в командировку в Голливуд приходится взять и Карлоса, и его лучшую подругу, и ее невыносимого младшего братика. Карлосу не терпится доказать маме, что его успех в предыдущем расследовании не был случайностью. Он – прирожденный детектив! Втроем с Элизой и Фрэнком они найдут пропавшую звезду… В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

страница 79

Я РЕШАЮ СДЕЛАТЬ вид, что не заметил оговорку Гильотины. Что бы это ни означало, нельзя давить на него слишком сильно.

Поэтому Гильотина делает глубокий вдох, нервно завязывает конский хвост у себя на голове и продолжает:

— Как я уже говорил, работать с Лейлой — настоящий кошмар. Едва ее назначили на должность исполнительного продюсера, она стала бросать мне вызов по любому поводу. На каждое режиссерское решение у нее был какой-то вопрос, комментарий или жалоба: «Нет, не так, мистер Чен», — передразнивает он высоким голосом: — «Я думаю, что мой персонаж должен здесь заплакать». Кто, в конце концов, здесь режиссер? — восклицает он. — За двадцать лет работы в индустрии я никогда не видел такой дерзкой, наглой и своевольной девушки!

Элиза скрещивает руки на груди с выражением неприязни на лице. Думаю, она не слишком благосклонно отнеслась к его замечанию о своевольных молодых девушках… как будто своеволие — это плохо.

На самом деле, мне его слова тоже не понравились.

— Значит, вас раздражает, что у нее есть свое мнение относительно того, как должен вести себя ее персонаж? Персонаж, которого она играет уже три сезона?

Ноздри Гильотины раздуваются:

— Я режиссер, босс. А Лейла Джей — всего лишь актриса.

— Мне казалось, что босс здесь продюсер, — замечаю я. — Вольфганг Вестовер.

Гильотина снова взрывается:

— Даже не упоминайте об этом фигляре!

— Фигами виляли! — Фрэнк прикладывает сложенные фигой пальцы пониже спины и гордо виляет ими.

— Вот именно, — кивает Гильотина. — Он может сколько угодно называть себя боссом, но у него никогда не будет моего художественного видения этого телевизионного шоу. И что хуже всего, он не знает, как контролировать Лейлу. Он позволяет ей строить из себя самую умную. Усту пает ее требованиям, дает все, что она захочет. Я единственный, кто видит ее такой, какая она есть: избалованное отродье.

Элиза, Фрэнк и я резко вдыхаем. Он зашел слишком далеко, назвав пропавшую девушку «отродье». Особенно после того, как упомянул ее в прошедшем времени. В моей голове звучит сигнал тревоги. Но в то же время, будет ли настоящий преступник открыто выказывать свою ненависть к жертве, зная, что мы расследуем ее исчезновение? Никто не может быть настолько глуп, верно?

— Послушайте, — нарушает тишину Гильотина. — Если вам нужны дополнительные доказательства недостатков Лейлы, вам следует поговорить с ее агентом или с ее мамой.

— Почему?

— Лейла ругалась с ними обеими. Я хочу сказать… если Лейла ссорилась со мной, Брэдом Брэдли, Агатой Таггл и Мириам Джей, то общий знаменатель здесь один — Лейла. — Он поправляет галстук. — Если это все, что вам от меня было нужно, мне пора идти в лес.

— В лес? — переспрашиваю я.

— Ну ты же не думаешь, что мы проводим весь день внутри? — говорит он. — Это место, где мы снимаем сцены на открытом воздухе, когда не используем зеленый экран. Примерно в полумиле отсюда, все еще на территории студии. — Он выходит за дверь реквизиторской, затем оборачивается и говорит: — Уберите этот беспорядок.

И исчезает.

— Ого, — выдыхаю я. — Он просто ужасен.

— Настоящая какашья морда, — соглашается Фрэнк.

Элиза начинает убирать реквизит, который мы вытащили из ящиков.

— Не могу поверить, что ты позволил ему уйти, несмотря на то что он упомянул ее в прошедшем времени. Я была уверена, что ты спросишь его об этом.

Я пожимаю плечами:

— Иногда лучше не загонять подозреваемого в угол. Кроме того, мы знаем, что он допустил ошибку. И он знает. И он знает, что мы знаем.

— И мы знаем, что он знает, что мы знаем, что он знает, что мы знаем! — тараторит Фрэнк.

— У меня голова идет кругом!

Элиза закрывает сундук с реквизитом и поворачивается ко мне. Она задумчиво прикусывает губу.

— Так ты думаешь, Гильотина имеет какое-то отношение к исчезновению Лейлы?

— Пока рано говорить, — говорю я. — Но ведет он себя определенно подозрительно.

— Как и Брэд Брэдли.

— Как и Фрэнк! — восклицает Фрэнк.

Затем он берет волшебный посох — тот самый, что был у Королевы Ведьм, когда она сражалась с Аурелией в конце первого сезона. Этот посох практически священен для нас с Элизой. Но Фрэнку все равно, он небрежно размахивает им. Мы с Элизой отскакиваем назад, чтобы избежать удара.

— Куда теперь? — спрашивает Элиза.

— Нам все еще нужно поговорить с Луизой, — напоминаю я ей. — Брось, Фрэнк. Опусти посох.

— Но я собирался уничтожить все человечество! — ноет тот.

Ох-ох. Когда он начинает так ныть, это признак того, что настоящая истерика не за горами. Надо остановить это… взяткой.

— Я дам тебе шоко…

— Хорошо! — быстро говорит он, прежде чем я успеваю закончить предложение.

Это было легко.

Я роюсь в рюкзаке Элизы с закусками, когда мы выходим из гримерки. Моя голова практически полностью в ее сумке…

БАЦ.

Я поднимаю глаза, и мое сердце падает в желудок.

Мама.

Она смотрит поочередно на каждого из нас, на ее лице ясно написано подозрение. Она окидывает взглядом меня, потом Элизу, потом Фрэнка.

Она знает, и мой желудок снова делает сальто.

— ТРЕВОГА, ТРЕВОГА, ТРЕВОГА! — кричит Фрэнк. — БЕГИ, ПРЯЧЬСЯ, ПАНИКУЙ!

— Ихо, сынок, — говорит мама, прищурившись. — Мне казалось, я велела вам оставаться на центральной съемочной площадке.

— Да, это так.

— Так что вы делаете за кулисами в реквизиторской?

Этого я и боялся. С тех пор как мы раскрыли нашу первую тайну за ее спиной, мама твердила о доверии и честности. Я не был честен и снова обманул ее доверие… Я не хочу лгать ей, но она не допускает нас с Элизой до расследования с самого лета. Она просто не понимает, как много значит для меня возможность быть детективом — и как хорошо я с этим справляюсь. Если бы только имелся способ заставить ее понять, как сильно мне это нужно…

Но если я признаюсь сейчас, накажет ли меня мама за то, что я снова ей солгал? Или будет намного хуже, если я продолжу врать ей?

Ее глаза сужаются:

— Ты не знаешь, что сказать, Карлос. Вы вели расследование, хотя я абсолютно четко запретила вам это делать?

ЧТОБЫ СКАЗАТЬ МАМЕ ПРАВДУ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ 341.

ЧТОБЫ СОЛГАТЬ МАМЕ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ 411.