Позволь спеть тебе о печалях…

Лина М, 2023

Марк ведет обыкновенную жизнь. У него есть девушка, в которую он влюблен (безответно); интересная будущая профессия (ему однозначно не навязали ее родители); а еще гора домашнего задания в университете (разумеется, он уже начал работать над всеми проектами). Все обычно. И смотреть не на что.Однажды, после того как Марку в очередной раз отказывает его возлюбленная, он случайно натыкается на неизвестную девушку. Которая утверждает, что может заставить его избранницу полюбить его в ответ. С одним небольшим условием: Марк должен позволить ей постоянно быть рядом с ним, а еще пустить в свой дом. Причина для этого проста, как заявляет ему девушка. Дело в том, что она на самом деле не совсем человек, а дух, магическое создание.Может, она – купидон, который явился, чтобы подарить ему истинную любовь? Или нечто менее оптимистичное и более мрачное и устрашающее?Кто знает, но с этого момента обычной жизнь Марка точно никто не назовет.Примечание: Повествование ведется не от лица Марка!

Глава 5

— Кто? — непонимающе смотрит на меня Марк. — Никогда не слышал о тебе.

— А вот сейчас обидно. Правда не знаешь историй о Сирин? — он качает головой. — Ну картину-то ты наверняка видел? — однако ответ от него получаю тот же. — Слушай, а ты точно умный? — опускаю руку и осматриваю его подозрительно, склонив голову набок.

И в процессе подмечаю все самое бесполезное: как мокрые волосы кудряшками прилипаю к его коже, а светлая футболка оставляет мало места для фантазии. Поднимаю взгляд обратно к его лицу. Мне больше нравится, когда для фантазии как раз много места. Истина скучна и одномерна.

— Мне пересказать теорию общего экономического равновесия Вальраса или перечислить основные переменные в экономике, чтобы подтвердить свою образованность? — Марк высокомерно скрещивает руки на груди. Что не помогает на него не пялиться, но это уже на его совести.

— Понятия не имею о чем ты говоришь, — отмахиваюсь от неизвестных слов.

— Тогда из нас двоих умом не блещешь одна ты, — припечатывает он с ухмылкой. Я же не понимаю что происходит. Меня за пять минут оскорбили дважды. Сначала не узнали, теперь назвали глупой. Стоило выбрать жертвой кого-то покладистее. — И суть вообще не в этом. Если я не знаю кто ты такая, значит ты меня обманула. Ты вообще хоть что-то умеешь? Или ты мне подсыпала что-то чтобы вызвать галлюцинации? — напористо спрашивает Марк, убирая назад лезущие в глаза волосы и открывая горящие голубые глаза.

— Ну все, — вслед за ним злиться начинаю я сама, — никогда в моей жизни не было такого, чтобы в моих способностях сомневались. И я не позволю тебе стать первым, — в порыве злости хочется превратиться у него на глазах или утопить в его собственной боли, но приходится сдержаться. Мне нельзя выделяться. Нельзя использовать много магии. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Спокойствие и баланс. Все это не мои сильные стороны. — Подумай вот о чем, — вместо оскала натягиваю на лицо улыбку, — когда ты пожал мне руку ты же чувствовал магию? Ты видел кровь, но твоя рука в порядке. Продолжишь называть меня какой-то человеческой шарлатанкой? — к концу не сдерживаю эмоции, и слова выходят через зубы. Чтобы великого духа Ирия оскорблял обычный человек? Это же возмутительно.

— Могу назвать тебя волшебной шарлатанкой, легче станет? Ладно, разберемся с тобой позже, все равно уже заключил сделку, — он словно только сейчас замечает дождь и смотрит на небо. — Пойдем, — Марк хватает меня за руку, по собственной воле, прошу заметить, и тащит к воротам университета.

— Куда ты меня ведешь? — пытаюсь вырваться из цепкого захвата. Он учебники поднимает или гантели? Если все же учебники, какой они тогда толщины? — Отпусти или расцарапаю тебе лицо, — угрожаю совершенно неискренне. Уродовать такое красивое лицо я не собираюсь, мне же на него смотреть, пока не выполню договор.

— Снова переходишь к угрозам? — усмехается парень, оборачиваясь ко мне лицом на секунду. — Я не собираюсь спорить с тобой под дождем, мне завтра все еще надо на занятия. Тем более ты сама просилась в мой дом.

— Тогда я на все согласна, — мгновенно успокаиваюсь и послушно следую за ним.

Марк отпускает меня, удостоверившись, что никуда не собираюсь убегать или нападать. Ни то ни другое не в моих интересах. Зачем мне бежать? Это я две недели за ним таскалась тенью.

Мы идем до ближайшей остановки несколько минут. Марк старательно перешагивает или обходит все лужи и терпеливо ждет на светофоре, хотя машин вокруг нет. Я же пру прямо через лужи, потому что уже настолько промокла, что меня ничего не спасет. Да и заболеть мне не страшно. Когда мы доходим до остановки, Марк сразу же прячется под крышу и вопросительно смотрит на меня, когда я остаюсь снаружи, на что отвечаю загадочной улыбкой.

Зачем люди прячутся от дождя? Одежда высохнет, сопли пройдут, зато воспоминания останутся. Тем более дождь — дар небес и одного вполне конкретного бога Перуна, который, чисто технически, еще и мой родственник. С небольшой натяжкой. И дары богов полагается принимать с благодарностью, а не скрываться от них. С дождем мир становится прекраснее, живее, ярче, хотя небо и затянуто облаками.

Я скучаю по дождю, когда возвращаюсь домой в Ирий, ведь там царит вечное лето с бесконечным солнцем, цветами и ярко-зелеными листьями. Скука, а от запаха благоухающих цветов можно задохнуться. Лучше буду ходить по миру людей, вдыхать запах мокрого асфальта и отчаяния.

Подъезжает автобус, разбрызгивая в стороны воду из образовавшейся у остановки лужи, и люди дружно отходят назад, включая меня. Оказаться мокрой — не проблема, испачкаться — нет, спасибо.

Пока я придирчиво осматриваю свои ноги на предмет грязи, Марк снова берет меня за локоть и почти запихивает внутрь автобуса. Во время слежки я с ним не каталась, предпочитая гулять. Спертый воздух в транспорте плохо на меня влияет. Все эти ауры людей, полные боли, сожалений и страданий, которые сплетаются вместе, превращаясь в сплошное облако. Кто угодно избегал бы автобусов в таких условиях.

Сейчас удача работает против меня. Видимо из-за дождя на автобусе решил проехаться весь миллионный город. Нам с Марком едва удается найти свободное пространство в самом хвосте, где нас прижимает к более счастливым пассажирам на сиденьях.

В теории, мне не обязательно так страдать, но я теперь привязана к Марку, поэтому придется постараться жить немного как человек. Слегка. К тому же, от такой тесноты бывают и плюсы, например, меня вдавливает в бок недовольного Марка, который старается отодвинуться, но его план не срабатывает, недостаточно места. Ехидно улыбаюсь, цепляясь за поручень.

Поездка проходит в попытках не обращать внимания на боль окружающих, что мне удается довольно успешно, рядом не так много страдающих, у всех обычная жизнь. Все идет прекрасно, пока на одной остановке рядом с нами не встает женщина, которая носит свою боль подобно огромному одеялу, плотно обернутому вокруг нее. Меня привлекают всполохи фиолетового, синего и серого. Их смешение — верные признаки депрессии. Готова поставить что угодно, даже собственные крылья, что она работает в офисе. Говорила же, что все проблемы идут именно из этого места.

Поворачиваюсь к Марку, утыкаясь носом ему в руку. Его привычная боль от неразделенной любви помогает расслабиться.

И тогда я замечаю чем он занимается. Марк листает статью в телефоне, причем рассказывает она не о каких-то его экономических фактах, это статья обо мне.

Успею ли я выбраться из автобуса достаточно быстро, чтобы он не успел меня ни о чем спросить? Оглядываюсь по сторонам.

Без вариантов, слишком много людей, и женщина с депрессией блокирует выход. Марк дочитывает и переводит взгляд на меня. Совсем не добрый взгляд.

— Ты приносишь несчастья? — кричит он на меня шепотом, показывая на соответствующее место в статье.

— Чисто технически, нет, не приношу, — показываю ему на написанное, — я посланник, я приношу вести о несчастьях. Видишь? Сама я ничего плохого не делаю.

— Еще лучше, получается, если я встретил тебя, со мной что-то случится? Так и знал, что не надо верить сумасшедшим сталкерам, — злобно бормочет Марк, крепче сжимая телефон в руке. — Ты все же меня обманула, ты не можешь помочь мне с Алиной. Потому что Сирин вообще никаким боком не связана с любовью.

— Так ты на что рассчитывал вообще? Что я приду, дуну Алине в лицо, она сразу в тебя без памяти влюбится и все? Счастливый конец?

Судя по затянувшемуся молчанию и потупленному взгляду Марка, именно так он и думал. Чего еще ожидать от людей, вечно ищут простые выходы там, где их нет. Его наивность заставляет меня рассмеяться.

— Послушай, даже сама Лада не способна вызвать у кого-то чувства или навязать их. Хотя твоя история ей бы понравилась, — киваю сама себе, задумавшись. — Но Лады здесь нет, какое горе, и ты уже заключил сделку со мной.

— Ты заставила меня ее заключить обманом, — возмущается он громче, чем стоило бы, и на него бросают взгляды пассажиры. — В человеческом суде нашу сделку признали бы недействительной.

— Мне-то какое дело до человеческих судов? По законам Ирия я все сделала верно. Тем более никого я не обманывала. Мы договорились, что она станет с тобой встречаться, ни слова про любовь, прошу заметить, а с этими условиями я справляюсь, — на мою довольную улыбку Марк отвечает уничижительным взглядом. Пусть направит его на себя, напомнит лишний раз проверять условия, прежде чем жать руки всяким магическим существам.

— И все же про тебя пишут правду, что ты посланница темных сил, раз воруешь и действуешь обманом, пользуешься слабостями людей в моменты отчаяния.

— Моему отцу было бы грустно слышать подобное, ведь я его посланница, а темными силами отца никогда не называли. Наоборот, ему поклоняются как тому, кто контролирует эти силы, он самый мудрый и светлый бог, между прочим. Но все остальное правда, я и не утверждала, что милая и пушистая.

— Молодые люди, — прерывает наш разговор стоящий рядом мужчина. Его аура вполне чиста, лишь голову обволакивает небольшое раздражение, наверняка вызванное нами, — если вам так хочется поговорить, будьте добры делать это либо тихо, либо в другом месте.

— Простите, мы будем тише, — вежливо отвечает ему Марк с легкой улыбкой, хотя громко разговаривал именно он. Не знала, что в автобусах у людей стоит ограничение на громкость.

— Если мне плевать на его замечание, я могу продолжать разговаривать как мне нравится? — уточняю на всякий случай у Марка. Мало ли какие еще правила тут могут быть.

— Не можешь, потому что в том же договоре пообещала слушаться меня на людях, — язвительно припоминает он. — Нам все равно скоро выходить, пойдем.

При выходе из автобуса избежать столкновения с женщиной в депрессии мне не удается. Сжалившись над ней, перетягиваю на себя часть ее боли, ощущая прилив энергии. Главное не брать слишком много, иначе всплеск магии засекут. Пока я прохожу мимо, у женщины расправляются плечи, исчезает печальная серость глаз. Надеюсь, хоть несколько дней пройдут у нее радостно, без тяжелого груза.

Толпа выплевывает нас на улицу подобно нечести, которая сочла своих жертв недостаточно вкусными. Дождь перестал, однако солнце так и не вернулось, оставив вместо себя прохладный ветерок. Марк ведет меня по уже знакомым улицам западного района города, самого престижного после центра. Предполагаю, лучше не упоминать, что я отлично знаю дорогу к его дому. Да и высотное здание сложно не заметить среди других.

Мы подходим к забору, который до этого я ни разу не пересекала, передо мной была стена из собственноручно выстроенных границ. За этой стеной хранились тайны, которые мне не терпелось раскрыть и которые делали мою жизнь увлекательнее. Время вскрыть этот подарок. Марк уверено идет мимо шлакбаума, кивает охраннику, затем заходит внутрь. Мне сложно оценить роскошь вестибюля и восхититься, я бывала во дворцах, замках, в самом Ирие, чем меня могут удивить люди?

Хромированный лифт раскрывает свои двери, и мы заходим внутрь. Марк сразу нажимает на кнопу тридцатого этажа.

Для меня лифты — жалкая попытка людей достичь того, что изначально могут птицы. Ровно как и самолеты. Однако вынуждена признать, что выходит у них неплохо, правда, поднимаемся мы не быстрее, чем на моих крыльях. Поэтому одно очко в мою пользу.

На нужном этаже Марк сразу сворачивает направо. Оглядываюсь и понимаю, что здесь всего три квартиры, интересно. Он достает ключи, открывает дверь и заходит внутрь. Я же остаюсь стоять на пороге. По нескольким причинам.

Во-первых, внутри меня трепещет восторг и предвкушение. Не могу поверить, что прямо сейчас я увижу как живет Марк, что мне откроется последняя грань его жизни, ранее покрытая туманом. Причем приду я на законных основаниях, потому что он сам меня привел. Ощущения определенно были бы не те, если бы я вломилась в его квартиру как обычно. Когда все дозволено, пропадает радость открытий. Запретное же дает наслаждение.

Во-вторых, мне надо кое-что проверить. Переключаюсь на магическое зрение и внимательно сканирую пространство передо мной, не заходя в саму квартиру.

— Ты что делаешь? — Марк выглядывает из-за стены, на нем уже нет рюкзака и наушников. — Переступить порог не можешь? — говорит он наполовину шутя, наполовину серьезно. — Тебя пригласить?

— Не надо меня приглашать, я не темный дух какой-нибудь, мне пороги не страшны. Меня больше интересует то, что за порогом. Бывало, что забывал выключить свет, а утром он не горел? — начинаю опрос ничего не понимающего Марка, с лица которого не сходит сомнение. — Бумаги на место не возвращались сами? Животные были? Не боялись находиться внутри?

— Я тебя здесь остановлю. Говори уже прямо в лоб к чему ты ведешь, мне не нужны твои загадки.

— Да, понятно, что в верованиях ты совершенно не разбираешься. Домовой у тебя есть?

Марк разражается смехом, настолько искренним, какого, кажется, я еще от него не слышала, даже рядом с Алиной. Он чуть не утирает слезы, когда все же успокаивается и смотрит на меня.

— Подожди, ты серьезно это сказала?

— Чувство юмора у меня получше будет. Ты разговариваешь с птицей Сирин, думаешь, домовых не существует?

— Слушай, эта квартира стоит больше двадцати миллионов, если бы здесь обитал домовой, я бы лично его выселил, потому что за такие деньги мне лишние соседи не нужны.

— Не хочу тебя разочаровывать, сынок богатых родителей, но домовой тебя и не спросит, может он тут жить или нет. Впрочем, я никого не вижу, должно быть безопасно, — говорю и одновременно перешагиваю порог, предварительно зажмурившись.

Над ухом не раздается никакого недовольного пыхтения, меня не выталкивают обратно, значит чисто. С домовыми у меня не лучшие отношения, они считают, что я врежу их хозяевам, поэтому каждый раз стараются прогнать. Раньше это вообще было настоящей проблемой, приходилось за всеми следить только через окна. Зато теперь для меня настоящее раздолье, домовых стало сложно найти, их число резко уменьшилось вместе с ростом городов. Тем более появились места, которые их опеке вообще не подчиняются.

— Куда ты идешь? — шипит на меня Марк, когда я прохожу дальше по коридору. — Разувайся.

Быстро стягиваю мокрые ботинки и ступаю на темную плитку пола. В квартире Марка мне нравится. Все черное и серое, полированные блестящие поверхности, но все же светло из-за окон во всю стену. После короткого коридора начинается огромное открытое пространство. Слева сразу за углом оказывается современная кухня, а остальное место делится на две зоны: справа книжные шкафы и стол, а слева диван с тонким телевизором, встроенным в непонятный мне стеллаж. Надо его рассмотреть поближе. Дальше за кухней и шкафами идет еще один коридор.

— Теперь я уверена, что ты богатый мальчик, — говорю с улыбкой и поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

— Чисто технически, богаты мои родители, — его ответ звучит приглушенно, потому что Марк вытирает волосы белым полотенцем. — Тебе нужно полотенце? — учтиво спрашивает он, показывая на мою промокшую одежду.

— Не стоит, — пожимаю плечами, и моментально все вещи на мне становятся сухими, а волосы ложатся послушными волнами. — Именно поэтому меня мало волнует дождь. Может лучше я тебе помогу? — предлагаю кокетливо и протягиваю вперед руки, чтобы коснуться его для заклинания. Марк отшатывается от меня.

— Не стоит, — повторяет он мои слова. — Я лучше как обычно воспользуюсь полотенцем и временем. Возвращаясь к теме богатства, разве ты не богата? В фильмах все волшебные существа обычно бросаются деньгами.

— Я же тебе уже говорила, деньги для меня бессмысленны, я просто беру все, что хочу.

— Верно, воровка, — укоризненно хмыкает он. — Тогда где ты спишь, ты украла у кого-то дом?

— Любой дом — мой дом. Я могу попасть в любое место, попасть в кровать к актерам, певцам и президентам, — провожу рукой по подлокотнику мягкого кожаного дивана, — Они даже не узнают об этом, потому что не увидят меня, — сажусь на диван лицом к Марку и в тот же момент становлюсь невидимой.

На меня обращен тяжелый взгляд голубых глаз.

— Просто хочу предупредить, если ты, ну не знаю, — Марк пространно проводит рукой, — думала, что я тебя перестану видеть, я все еще тебя вижу, четко как никогда.

— Серьезно? — осматриваю себя. Магия работает. — Давай попробую еще раз.

На всякий случай отключаю невидимость и включаю снова. Для уверенности показываю ему средний палец, так наверняка узнаю, видит он меня или притворяется. Ожидаю, что Марк удивится, не обнаружив меня на месте, но вместо этого он поднимает собственную руку и показывает средний палец в ответ.

— Полагаю, это значит, что ты видишь меня, а не просто любишь оскорблять случайные предметы?

— Совершенно верно, хотя это было от души, — говорит он саркастично и с улыбкой. Если бы Алина увидела его сейчас, было бы сложно продать такого наглого Марка этой хорошей девочке.

У меня нет времени обижаться на его слова, даже притворно. Так не должно быть, со мной что-то не так.

— Как это возможно? — избавляюсь от бесполезной невидимости и шокировано смотрю на собственные руки. — Клянусь, со мной никогда такого не было. Это первый раз, она всегда работала нормально.

— Ничего, — Марк издевательски хлопает меня по плечу, — такое случается и с лучшими из нас.

— Тебе-то это наверняка известно, но как это связано со мной? — мой голос выходит плаксивым.

— Знаешь, ты не слишком оправдываешь свой титул магического создания, пока из магии я только увидел как ты высушила себя.

— Все еще могу расцарапать тебе лицо. И безо всякой магии. Так что полегче с оскорблениями, — говорю низким угрожающим тоном. Голубые глаза Марка смеются, но в остальном он сохраняет серьезность.

— Может, дело в том, что я уже знаю, что ты здесь? Поэтому невидимость не работает?

— Хм, раньше такой особенности не замечала, но звучит вполне логично, — быстро возвращаю себе хорошее расположение духа. Вместе с ним возвращается и мое любопытство.

Поднимаюсь с дивана и подхожу к необычному стеллажу. Зная Марка, стоит ожидать там тонну книг. Однако я нахожу коллекцию посуды. Разбитой посуды? На каждом предмете расходятся трещины, некоторые глубокие и широкие, другие поверхностные, но все они отмечены золотом, что резко контрастирует с цветом самого изделия.

— Это какой-то прикол богатых людей? — спрашиваю со смешком. Вот только Марк выглядит напряженным, когда подходит ко мне. — Зачем тебе столько посуды?

— Это произведения искусства, Рин, — мое имя он говорит с нажимом. Внутри меня поднимает голову непривычное чувство. Мне приятно слышать свое имя из его уст. Это первый раз за десятилетия, когда мое имя произносит человек. — Японское искусство “кинцуги” или “кинцукурой”, которое заключается в том, чтобы соединить разбитое. Оно показывает, что несмотря на наши недостатки и шрамы, мы все еще достойны любви и внимания, — при этих словах его лицо смягчается. — Поэтому я их собираю. Еще вопросы?

— Сколько угодно, — откликаюсь с кровожадной улыбкой. — Если суть искусства в том, чтобы склеить разбитое, можно я разобью парочку? Тогда их ценность повысится?

— Ты и твоя любовь к разрушениям, — комментирует Марк так, словно мы знакомы уже много лет. — Нет, потому что суть в том, чтобы принимать неизбежные повреждения, а не причинять их намеренно. Тем более это становится искусством только тогда, когда предметы восстанавливает мастер. Мы далеки от Японии.

— Если они из Японии, может, там прячутся японские духи. Я бы не отказалась с ними познакомиться, — наклоняю к себе ближайшую вазу и заглядываю внутрь. Пусто. И никакой магии не чувствую.

— Как ты собираешься с ними разговаривать? Сомневаюсь, что ты владеешь японским, — говорит он с сомнением, берет меня за запястье и отводит руку в сторону, заставляя выпустить вазу. — Пожалуйста, вообще ничего здесь не трогай.

— Японского я не знаю, но отлично говорю на языке духов, поэтому понять их будет просто.

— Придется тебе поискать их в другом месте. А сейчас пойдем, я покажу тебе остальные комнаты, — и с этими словами Марк отходит в строну второго коридора.

— Не хочешь оставлять меня слишком долго с ценными произведениями искусства?

— Рад, что ты сообразительная, — комплимент звучит не слишком лестно.

Проходя мимо кухни, замечаю насколько она чистая. Такое ощущение, что он совершенно ей не пользуется. Ладно я, мне не нужна еда, но для жизни людей она вроде как необходима. Хотя Марк же богатый мальчик, может позволить себе есть в ресторанах хоть три раза в день. Не подумайте, я не завидую, я могу позволить себе то же самое без каких-либо денег.

На другой стороне царит прямо противоположное состояние: рабочий стол у окна завален бумагами и учебниками. Удивлена, что у Марка хоть где-то хаос, он кажется для этого слишком правильным и организованным. Хотя немного хаоса никому не помешает, благодаря ему начинаешь ценить порядок, который иначе был бы удушающим.

Марк заходит в широкий коридор, и сверху автоматически загорается свет. голые стены украшены лишь дверьми в другие комнаты.

— В конце коридора находится моя комната, — инструктирует меня Марк. — Разумеется, тебе туда заходить запрещено. Особенно невидимой, — добавляет он, быстро поняв ход моих мыслей. Строю невинное лицо и склоняю голову набок. Я хорошая послушная птичка, меня не надо бояться. — Рядом отдельный кабинет и комната с тренажерами, гостевая спальня будет твоей, — показав пальцем на все перечисленные комнаты, Марк поворачивает в противоположную от его спальни сторону. Жаль, интересней было бы получить комнату по соседству с ним.

Он открывает дверь в просторную комнату с двуспальной кроватью и широкими окнами. Сверху висит абстрактная картина, на полу большой круглый ковер, из мебели еще стоит шкаф и темный стол.

Выбрать Марка жертвой было лучшим решением, я буду жить в фильме. Раньше я жила в основном в легендах. А последние месяцы в отелях, потому что они не подразумевают никаких ограничений. Я спала в лучших номерах, выбирала роскошные виды, потому что могла. По той же причине я делаю примерно все.

— Могу ли я попросить тебя всегда быть здесь и не выходить? — вежливо уточняет Марк у меня за спиной, пока я рассматриваю комнату. Ответом ему служит мой искренний смех. — Понятно, тогда хотя бы не трогай ничего лишнего и не ломай. Договорились?

— Запечатаем сделку поцелуем?

— Насколько я помню, рукопожатия достаточно. Но на этот раз мне хватит и слов.

— Не стоит верить магическим созданиям на слово, — даю ему совет с улыбкой.

— Проверим это на опыте. В комнате есть ванная, если она в теории может тебе понадобиться, магическая птица. И телевизор, чтобы подкупить тебя никуда не выходить лишний раз. Тебя все устраивает? Мои условия договора выполнены? — спрашивает он, оперившись о косяк двери.

— Вполне, — подпрыгиваю и плюхаюсь на мягкую кровать. Блаженство, которое усиливается только тем, что все идет идеально по плану.

— Прекрасно, тогда сиди здесь. Я же пока схожу в душ. Из-за тебя мне пришлось проторчать под дождем больше пяти минут, потом еще этот автобус. В отличии от некоторых я себя моментально сушить не умею, — жалуется Марк, хотя меня лично все в нем устраивает. Футболка так до сих пор и не высохла и липнет к его телу.

— Вообще-то я предлагала тебе помочь, — опираюсь на руки и поднимаюсь, чтобы при разговоре смотреть на Марка.

— Спасибо, уже один раз купился на твое предложение о помощи, больше таких оплошностей совершать не планирую.

— Зря, потому что вся остальная помощь после первого согласия идет бесплатно. Ну как, еще не передумал?

— Не передумал, — отрезает он, не оставляя места для дебатов. Ничего, со временем сам начнет просить меня о мелкой магии, ведь это так удобно. — Кстати, у тебя есть какие-то вещи? Тебе не надо хотя бы переодеться?

— Вещи? — спрашиваю растеряно и осматриваю себя. Черные джинсы, футболка и кожаная куртка. — А что не так с моими вещами?

— Хочешь сказать, это все, что у тебя есть? — Марк указывает рукой на мой наряд. — У тебя больше нет одежды?

— Даже больше скажу, — заявляю гордо, склонив голову набок. — У меня вообще больше нет имущества. Глаза, когти и крылья — вот все мои документы.

— Знаю, что пожалею об этом вопросе, — говорит он едва слышно, а затем нормальным голосом: — Скажи, откуда ты взяла эти вещи и когда?

— Стащила с манекена в каком-то дорогом магазине. Поэтому подумала, что с вещами все в порядке, на манекенах же обычно выставляю крутые образы, да? Было это больше месяца назад, когда стало теплее.

— Ты больше месяца ходила в одной и той же одежде? — уточняет Марк с таким отвращением, что оно проявляется у него на лице. — Странно, что от тебя не начало вонять за это время.

— Какой очаровательный и тактичный комментарий. От меня не начнет вонять никогда, потому что я не человек. Думала, мы это уже успешно установили.

— Придется повторить еще пару десятков раз. Значит, вещи тебе не нужны, как скажешь, — Марк разворачивается, чтобы уйти, но я останавливаю его:

— Подожди. Если ты готов мне отдать что-то из своей одежды, я всегда согласна.

— Обсудим это после того, как я схожу в душ. Мне надо немного побыть одному и подумать, — он устало потирает лоб. Этим жестом Марк напоминает мне сестру, та вечно говорит о том, какая я утомительная.

— А тебя не волнует, что ты пойдешь в душ, пока у тебя в квартире находится девушка? — интересуюсь с усмешкой.

— От любопытных птиц у меня стоит замок на двери, — парирует он. — Поэтому меня больше волнует то, что у меня в квартире находится какое-то древнее магическое существо, — с этими словами Марк выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь.

— Вообще-то я не древняя, — возмущенно кричу ему вслед, — просто немного старая, — бормочу себе под нос и ложусь обратно на кровать.

Что ж, полагаю, охоту официально можно объявить успешной. У меня на лице сама собой растягивается самодовольная улыбка.