Убить Саламандру

Лидия Гулина, 2023

Санкт-Петербург. Недалекое будущее. Пять лет мир страдает от Глобальной катастрофы, названной Сломом. Ежедневно сотни людей ломаются и убивают всех вокруг себя. Падают самолеты, сходят с рельс поезда, горят города. Посреди разрухи – молодая девушка, страдающая от амнезии. Весь мир желает её смерти, и она хочет знать – почему.

Глава 2.

20 июля. 00:22.

Мысли не терпят тишины. Мозг неустанно работает, обрабатывая терабайты информации, поступающей извне или изнутри организма. Будь то заедающая рекламная мелодия или переваривание обеденного бутерброда, аромат утреннего кофе или доставка по всему телу кислорода — вы не задумываетесь, но мозг это считывает, запоминая, храня или выбрасывая ненужное. Даже когда человек спит, мозг бодрствует, анализируя полученные за день данные. Пока человек живой — его мозг будет работать. Пока мозг работает — человек будет жить. И когда информации для обработки мало, мозг начинает больше анализировать окружающую действительность, ища за что ухватиться мысли.

«Анка».

Воспоминания, мысли, эмоции хранятся в голове, разложенные по полкам и ящикам, неподписанным и расположенным в кромешном хаосе комнаты, чью роль играет светлая голова. В каком именно порядке эти полки расположены и как найти нужный кусочек пазла — понять сложно. На полке одного и того же шкафа можно обнаружить ответы на контрольную, которую вы решали в пятом классе, и имя любимой собаки вашего соседа.

«Анка».

В голове девушки нашёлся покрытый пылью шкаф со старыми бумагами, потрепанными временем. Обычный архивный шкаф, в каких следователи хранят старые и новые дела. Один из ящиков приоткрылся, и из него вырвался потертый лист бумаги с одним единственным словом на нем.

«Анка».

Следом за ним из ящика потянулись другие листы, к которым были приклеены засвеченные фотографии, а чернилами давно засохшей ручки кто-то вывел по паре слов, из-за чего разобрать, что изображено на листах, было невозможно. Они быстро разлетались по сторонам, уже не в шкафу, но и не в руках хозяйки этих воспоминаний. Однако ей пока было достаточно одного единственного листа, на котором чётко было выведено её имя.

Её звали Анка.

Родители назвали её Анной, в честь Анны Иоанновны — императрицы российской. Мама увлекалась историей, поэтому хотела дать своей дочери сильное и благородное имя. Такой Анка и стала — настолько уверенной, что родители в шутку говорили, что мягкие буквы в имени совсем не к месту. Поэтому все, кто знали девушку, никогда не обращались к ней Аня, Анька или Анюта. Только Анка.

Новые воспоминания приносили не только радость, но и боль. И следующий лист, вырвавшийся из потрёпанного шкафа, принёс такую сильную резь в голове, что у девушки подкосились ноги. Она хотела выть, рычать, кричать, чтобы это прекратилось. И одновременно хотела увидеть больше. Вспомнить больше. Узнать себя больше. Но Анка сдерживалась, лишь лицо исказила кривая гримаса, а по виску стекла капля пота. Она испугалась, что если закричит или резко дёрнется, то незнакомый мужчина снова обрушит на неё свой гнев.

А тот всё также оставался незнакомцем. Анка не узнавала его, хотя и глядела с надеждой: если он знает её имя, может и она знает этого мужчину. Но беспорядок в голове никак не хотел укладываться в какие-то конкретные воспоминания. Имя словно пробкой затыкало резервуар с информацией, а когда Анка захотела испить этой информации и откинула пробку в сторону, на неё обрушилась такая волна, что она не смогла поймать даже глоток. Оставалось только ждать, когда волна стихнет. Хотя она вспомнила только имя, этого сейчас хватало, чтобы уцепиться за мысль и твёрдо держаться, не уплывая снова в темноту незнания. Да, она вспомнила только имя, но это только начало. Анка чувствовала, как от её имени вглубь головы тянулись и другие ниточки информации, стоило за них только потянуть… как голову пронзало острием боли.

Не сейчас. Потом. Она вспомнит потом.

Анка раскрыла всё это время зажмуренные глаза и посмотрела на мужчину перед собой. Сейчас ей было необходимо сосредоточиться на нём. Кто он? Он её знает? Откуда он её знает? В чём он обвиняет её? Вопросы всё множились и множились в голове.

— Что за Анка? — девушка решила пока не подавать виду, что что-то вспомнила. Она не доверяла мужчине, но доверяла себе и своему внутреннему голосу, твердившему, чтобы она не раскрывалась.

Но голос самой Анки прозвучал хрипло — она с силой сжимала зубы, сдерживая боль, и смотрела исподлобья, напрягая мышцы шеи. Вместо твёрдого вопроса скорее карканье воронёнка, которого только что окатили холодной водой. Мужчина дернулся и вновь с настороженностью уставился на свою гостью. Девушка осознала ошибку и постаралась расслабиться, опуская плечи вниз и растягивая губы в подобии улыбки. Вышло не так хорошо, как она хотела, но уже лучше.

— Что такое Анка? — вопрос прозвучал уже не так угрожающе и мужчина заметно успокоился, раскрывая успевший сжаться кулак свободной руки.

— Не важно, девочка, — он задумчиво почесал свою щетину, осматривая девушку.

Под таким внимательным взглядом Анка внезапно вспомнила, что совсем не одета. Румянец попытался проявиться на её щеках, хоть и безуспешно — она была истощена, крови хватало мест, куда добраться было важнее. Девушка стойко выдержала взгляд, ни разу не дрогнув, выражая полное повиновение и готовность к сотрудничеству. Но лишь снаружи, внутри же она анализировала ситуацию. Неосознанно, словно всегда только этим и занималась.

Дверь за мужчиной точно была не заперта: он не успел провернуть ключ, вставленный в замочную скважину, но, если Анка замешкается, без промедления это сделает. Снаружи только тёмный лес и неизвестность, хозяин дома быстро догонит истощённую беглянку, а если ей повезёт, и она сбежит… Одна в лесу Анка долго не протянет.

Слева вверх к высокому потолку уходила стена, увешанная фоторамками с изображениями людей, чьи лица невозможно было рассмотреть. Позади — длинный коридор с тремя дверьми, ведущими неизвестно куда. А вот справа виднелся приоткрытый дверной проём. Оттуда доносился манящий запах заваренных листьев. Видимо мужчина собирался предаваться полуночному чаепитию, когда на его пороге оказалась незваная гостья. Анка втянула носом воздух. Да, это её любимый чай с чабрецом и иван-чаем. Вместе с запахом к ней вернулось и видение с фарфоровым чайным сервизом, который стоял у неё дома. Бабушка постоянно ругалась, что мама пользуется фарфором не только по праздникам, на что мама отвечала, что праздник у них дома каждый день.

Голову Анки снова пронзила острая боль, но уже не такая яркая: она начала привыкать. Когда мужчина заговорил с ней, боль и вовсе отошла на второй план.

— Т-ты правда ничего не помнишь? — мужчина отстранился от Анки. Взгляд его стал увереннее, хотя он и начал заикаться.

— Абсолютно ни-че-го, — отчеканила Анка, стараясь, чтобы её слова звучали настолько искренними, насколько она была способна. Нет, она точно ничего не помнит. Нет, слово «Анка» ни о чем ей не говорит. — И мне очень нужна ваша помощь. Я не понимаю, где я, кто я. — Анка специально сделала упор на слово «кто», пристально всматриваясь в глаза собеседника, как бы намекая ему, что это он мог бы ей рассказать. Но мужчина молчал, и девушка продолжала говорить. — Вы меня ужасно напугали, но я понимаю, что могла напугать не меньше, появившись ночью у вас на пороге. Может вы сообщите в полицию, что нашли человека, и они помогут мне? И было бы здорово, если бы вы одолжили мне одежду и налили чашечку горячего чая. Согреться.

Под конец короткого монолога Анка совсем расхрабрилась и решила, раз уж просить о помощи, то и просить по максимуму. Что же он, откажет теперь ей в чае?

Мужчина устало вздохнул и окончательно успокоился. Удивительно, но как чётко она распознавала страх в его глазах, так не могла прочитать его взгляд теперь, когда ужас ушёл, оставив место чему-то другому.

— Ты тоже испугала меня. Девочка. — Мужчина сделал небольшую паузу перед обращением к Анке. Хотел ли он назвать её по имени или как-то по-другому? — Ночью сейчас никто не гуляет, неспокойное нынче время. В темноте да на улице можно встретить лишь сумасшедшего, преступника или… — мужчина замолчал. И будто принял какое-то решение. — Ты спрашивала, что такое анка. Анка — это твое имя, девочка.

У девушки перехватило дыхание, когда она услышала подтверждение своих мыслей. Это правда её имя.

— Вы знаете, как меня зовут? Вы знаете меня? — Анке было тяжело скрыть, с какой надеждой она задавала эти вопросы. Ведь если он её знал, он мог бы помочь ей вспомнить что-то о себе.

— Да кто ж его не знает теперь? — Эта фраза вызвала недоумение в голове у Анки. Как это — «кто его не знает?».

— По всем новостям показывали, — мужчина старался держаться как можно дальше от девушки, вжимаясь в стену и присматриваясь к ней, словно боялся, что вот-вот и она всё вспомнит, а затем нападёт на него. Но увидев, что она всё ещё ничего не понимает, продолжил. — Потерялась ты… да… потерялась, и ищут тебя давно. Я помогу тебе. Извини уж, что напал, ночью люди добрые не ходят. Я-я, я могу тебе помочь, да.

Хозяин дома снова начал заикаться. Анка всё никак не могла понять его: почему он боялся одинокую хрупкую девушку? Это она должна была его бояться. Анка взглянула на себя и внезапно осознала, что всё ещё голая. Девушка обхватила себя руками, прикрываясь длинными, всё ещё влажными волосами.

— Ничего, я бы сама себя испугалась, — Анка отступила на шаг, увеличивая расстояние, попытавшись таким образом расположить мужчину, но, увидев, что он стоит всё так же, застыв у двери, решила его немного подтолкнуть в нужную сторону. — Мне бы одеться для начала.

Она моментально пожалела о своих словах. Если до этого мужчина словно игнорировал наготу своей непрошенной гостьи, смотря только ей в лицо (что же он хотел там увидеть?), то теперь во все глаза уставился на её тело.

— Точно, одеться, — глухо пробормотал он. Взгляд его прояснился, будто в голову пришла хорошая мысль. — Пройдем за мной, я покажу тебе комнату, где ты сможешь переодеться. — И он, совсем растеряв былой страх, спокойно прошёл мимо Анки и отправился вперёд по коридору, к самой дальней двери.

Девушка замешкалась. Перед ней была свобода, путь в никуда, зато подальше от этого мужчины, но интуиция продолжала настойчиво твердить, что здесь ей бояться нечего, а потому Анка тоже развернулась и двинулась вслед за хозяином дома. Тот уже отворил дверь и осветил комнату включил верхний свет, заставляя Анку прикрыть глаза при входе.

Комната была просторная. Не потому, что большая, а просто мебели там было «кот наплакал». Шкаф да диван — вот и вся мебель. Шкаф занимал всю стену по левую сторону от двери, сделанный явно на заказ, он простирался от пола до потолка, от стены до стены, в глубину ровно настолько, чтобы подоконник занавешенного плотными шторами окна напротив двери не мешал открывать дверцы. Диван же, в отличие от шкафа, был маленький — если бы Анка легла на него, её пятки нависали бы над краем, а рядом вряд ли кто-то уместился бы ещё. Диван стоял по правую сторону от двери, а над ним висела огромная картина, накрытая серой парчовой тканью. Анка догадалась, что это полотно: по маленькому фрагменту, выглядывавшему снизу.

Мужчина застыл в дверном проёме, с грустью глядя на раму со старой потёртой тканью. Анка же больше заинтересовалась содержимым шкафа и, не церемонясь, устремилась к нему в поисках одежды, которой она смогла бы прикрыть свою наготу. На первой же полке она обнаружила много чистых вещей.

— Я могу выбирать из этого? — Анка вытащила на свет белую майку, невзрачнее которой трудно себе что-то представить. Без рисунка, без логотипа, просто одноцветная майка.

Мужчина кивнул, не сводя взгляда с картины.

— Выбирай, что понравится. Я же, пожалуй, вызову полицию, чтобы они… помогли тебе. Да. Я пойду вызову помощь. А ты никуда не уходи, — проворчав напоследок, мужчина ретировался из комнаты.

— Спасибо, — благодарность ушла в пустоту, столкнувшись с закрывшейся дверью. Послышался щелчок, словно дверь закрыли на ключ. На всякий случай Анка проверила — да, так и есть, её закрыли на ключ. Решив, что в конце концов она сможет сбежать и через окно, если понадобится — Анка проверила, что оно легко открывается — девушка пошла дальше грабить платяной шкаф.

Содержимое являло собой буйство красок и фасонов. Были тут и платья, богато расшитые бисером, и юбки из ткани всех цветов радуги, и штаны с невероятным количеством всевозможных цепочек и украшений. Анка решила, что бывшая владелица этой одежды был либо натурой творческой, либо не совсем в своем уме. Хотя первое от второго могло недалеко уйти. Девушка не хотела наряжаться в пёстрые наряды, поэтому к простой белой майке выбрала обычные джинсы с небольшой изящной вышивкой по бокам в виде вьющихся цветов бугенвиллии. Забавное название заставило Анку улыбнуться. Видимо, она увлекалась растениями, если по вышивке смогла определить вид цветов. В одном из выдвижных ящиков нашлось нижнее белье. Одежда была немного велика, но лучше, чем отсутствие оной. Анка быстро оделась, чтобы успеть до возвращения хозяина дома, и уселась на диван, позволив своему напряженному телу расслабиться.

Из глубины дома слышался приглушённый голос мужчины, говорившего с кем-то по телефону. Прихрамывая на левую ногу, он нервно расхаживал по соседней комнате. Спустя время голос стих, а следом открылась и закрылась дверь. Своей шаткой походкой мужчина удалился дальше по коридору, как подумала Анка — на кухню. Она всё ещё мёрзла и надеялась согреться горячим напитком.

В голове у Анки так и вертелись вопросы. Но кроме имени в голову ничего не шло.

Кто она? Взгляд девушки упал на зеркало, расположенное на одной из дверей шкафа. Молодая девушка с бледной кожей и худощавым телосложением. Где бы она ни была последнее время, она плохо питалась. «Но много двигалась» — Анка ощупала свои руки и обнаружила под кожей твёрдые мышцы и практически отсутствие жировой прослойки. «Мужчина сказал, что я потерялась. Может я заблудилась в лесу и скиталась там долгое время? А амнезия от истощения и голодания. Или наоборот, я съела какие-нибудь ядовитые грибы или растения?». Предположения укладывались в хорошие логические цепочки, но все они разбивались о страх в глазах мужчины, когда он смотрел на неё. Он испугался именно Анку. Почему? Анка тряхнула головой и, резко встав с дивана, подошла к зеркалу, чтобы ближе рассмотреть своё лицо.

Симпатичная. Большие зелёные глаза, узкий, немного вздёрнутый нос, на котором, если присмотреться, располагалась россыпь бледных веснушек, чуть пухловатые обветренные губы. Лицо обрамляли густые и длинные волосы, ниспадающие до бёдер. Волосы уже высохли, и Анка смогла определить цвет — рыжий. Милая, решила Анка, может даже красивая, если бы не болезненная бледность, сухость кожи и тёмные синяки под глазами. Глядя на своё лицо, девушка только сильнее расстроилась — она не узнавала его.

Ничего. Анка отвернулась от зеркала и начала измерять шагами комнату, на ходу заплетая косу. Три шага к дивану, развернуться, три шага к шкафу, развернуться. Она больше совсем ничего не помнила. Кто она, где она находится сейчас и где была до этого? Почему она вообще не сбежала от этого мужчины, что набросился на неё с кулаками? Потому что она всё равно не знает, куда ей идти? Потому что он дал ей одежду и обещал вызвать полицию, которая поможет ей?

«Потому что так надо».

Назойливая мысль крутилась в голове, словно интуиция девушки знала намного больше, чем сама девушка. Это злило Анку, но одновременно и успокаивало. Воспоминания не исчезли, они просто глубоко внутри неё, такие же потерянные и напуганные, как и она сама.

Так что же делать дальше, если не бежать? Ждать? Внутренний голос говорил, что и это не вариант. Реакция мужчины подсказывала, что полиция не поможет, а скорее арестует без суда и следствия. Анка не хотела попадать в тюрьму за то, чего она не помнила. Это было бы совсем не справедливо.